***
Фред и Джордж с правого фланга, а Волков и Волчанов — с левого пытались пробиться к ограде дома, снятого семейством Браун. Родственники и родственницы, а также друзья и знакомые невесты, обнажив палочки, блокировали все попытки родственников и друзей жениха украсть давешнего петуха. Учитывая, что в семье Браунов было целых два аврора, зрители настроились на довольно продолжительное веселье. Сам Гарри смотрел на Гермиону, бьющуюся рядом с Парвати Патил и ее сестрой, рэйвенкловкой Падмой. Палочка подруги почти растворилась в воздухе, блокируя заклинания близнецов, а глаза юноши перебегали с одного потенциально опасного укрытия за спиной девушки на другое. Он вздрогнул от хорового разочарованно-довольного вопля, когда рыжий петух просто-напросто внезапно исчез из клетки и возник прямо в воздухе рядом с женихом, а тот неторопливо-стремительным движением ловца поймал его за ноги. Гермиона, раскрасневшаяся и веселая, подошла к нему. — Гарри, — шепнула она. — Револьвер у тебя с собой? — Да, — насторожился тот. — Я ж специально на «Харлее» летел, чтобы таможни не проходить: Андорру-то я хорошо помню. Что-то случилось? — Нет-нет. Меня… Меня тут охраняют так, что и в будочку одной не сбегать. Все хорошо, Гарри, все замечательно. Просто Лаванде нужно что-то взятое взаймы, ну и… В общем, ты не одолжишь ей свой «Веблей» до завтрашнего утра? — Хорошо, — Гарри напрягся, но… Но он был должен Лаванде больше, чем жизнь. — Держи. А зачем? — Утром увидишь, — усмехнулась Гермиона и убежала, заставив Гарри нервничать еще несколько бесконечных минут. К счастью, и всю церемонию в ортодоксальной церкви, за которую невеста не произнесла ни единого слова (молодым даже и вопросов-то не задавали: согласие здесь принято было получать еще до свадьбы), и во время всего последовавшего за церемонией застолья Гермиона не отходила от него ни на шаг и время от времени касалась предплечья юноши, что не могли не отметить приглашенные Лавандой сестренки Патил, сидевшие между Волковым и Волчановым. Она была рядом. Она была в безопасности. Наконец, когда уже стемнело, молодых с шуточками и прибауточками сопроводили к сеновалу: тоже по традиции. Гарри с удивлением заметил в руке Крама то самое древнее ружье или, скорее, винтовку. — Тут не принято, как в некоторых других патриархальных, — Гермиона сморщила носик, — культурах, утром вывешивать на заборе окровавленную простыню. Вместо этого жених утром стреляет в воздух, свидетельствуя, что все в порядке. — А если не в порядке, куда он стреляет? — саркастически спросил Гарри. — Или в кого? Погоди… Так револьвер Лаванде нужен… — …Для небольшой шутки, — подмигнула Гермиона. — Она решила не раздражать родственников своего тогда еще будущего мужа, но… она слишком долго общалась с Фредом и Джорджем. — Не вижу в этом ничего плохого. — А уж я-то!***
Для сна им выделили комнатку в чем-то вроде летней кухни на задах дома. Впрочем, внутренности клетушки были трансфигурированы во вполне симпатичную маленькую спальню, и даже душ за занавесочкой был в наличии. Гермиона вышла из душа, даже не озаботившись халатом, и присела на край постели. — Я так по тебе скучала, — прошептала она. — Я… очень волновался, — нервно ответил Гарри. — Гермиона, я… Боюсь, я слишком много выпил. Ну… легкое вино из отцовских погребов, помнишь же? — Помню, — нахмурилась девушка. — А еще я помню, как ты незаметно исчезал практически все, что тебе наливали. А эту жуткую ракию так и вообще всю до капельки. — Ну… и я, наверное, перенервничал… — Ничего страшного, любимый, — она положила руку на его грудь. — Тогда мы просто полежим в обнимку.***
— Я так тебя люблю, — прошептала она, когда упавший прямо на лицо луч уже даже не утреннего, а скорее почти полуденного солнца заставил юношу открыть глаза. — Я тоже… — он просто не мог врать ей, — …забочусь о тебе. — Что случилось, Гарри? — спросила она. — Расскажи мне! Пожалуйста! — Я… Я очень боюсь за тебя, — он опустил глаза. — После… После того… как… — Но… Но ведь со мной ничего… Со двора разнесся раскатистый выстрел. Одежда словно бы материализовалась на обоих, и они выскочили из летней кухни с палочками наголо; левая рука Гарри пыталась нащупать на поясе отсутствующий здесь и сейчас револьвер. Виктор и Лаванда стояли у ворот сеновала, изрядно встрепанные. Из дула винтовки, которую Виктор держал в руке, курился дымок. Собравшиеся во дворе родственники удовлетворённо гомонили. Гарри заметил, что новоиспеченная миссис Крам вытягивает что-то из-за широкого пояса. — БАБАХ! БАБАХ! БАБАХ! БАБАХ! БАБАХ! — пять выстрелов в воздух заставили толпу сначала замереть, а потом, когда до всех (или, по крайней мере, до большинства) дошло, взорваться уже восхищенным, ну и, чего греха таить, частично завистливым, ревом. Который превратился уже во что-то совсем невообразимое, когда Лаванда, выдержав тщательно выверенную драматическую паузу, выстрелила еще два раза. — Спасибо вам обоим — и за вино, и за револьвер, и за мантию-невидимку, — прошептала бывшая мисс Браун, когда все немного успокоились и она смогла, наконец, поговорить с друзьями под предлогом возвращения одолженного «Веблея». — И за твою книгу, Гермиона, она тоже очень помогла. И да. Мантия все-таки уцелела. Ну или ее, по крайней мере, можно починить. Она почти так же хороша, как твоя, Гарри, — подмигнула новобрачная.***
Старый джип карабкался по узкой дороге не хуже горного козла. Трясло не сильно: амортизирующие чары на сиденьях были превосходными, так что ни ребра, ни плечо Гарри, изрядно пострадавшие в довольно жестком (причем жестком по его же инициативе) утреннем спарринге, его не беспокоили. — Вам надо идти наверх, — обернулся к ним с водительского места Волчанов, когда вездеход, скрипнув тормозами, остановился у полуразвалившейся невысокой башни, рядом с которой начиналась каменистая тропинка. — Два ста, три ста метров. Там маленкий дом, тоже из камен, в нем еще гайдуки прятат се, и про него мало кто знат. И чары. Там без опасност. — Тут внизу, — указал на развалину все еще потирающий скулу Волков, — будут люди, они не показыват се и не ходит к вам, но если надо — они помогут. — Там ест пища и вода. Если надо — мы приносит еще. Вы можете жит там сколко надо. — Спасибо, — Гарри пожал обоим загонщикам руки, рефлекторно стараясь не выпускать из виду Гермиону. — Спасибо вам. — Други от Виктор — наши други, — усмехнулся Волков. Гарри указал Гермионе на тропинку. Она нахмурила брови, видимо, желая что-то возразить, но передумала и, подхватив с сиденья маленькую бисерную сумочку, двинулась вперед. Гарри прикрывал ей спину. До наполовину ушедшей в землю каменной хижины они дошли довольно быстро, не перемолвившись по дороге ни словом. Затем они примерно полчаса приводили свое временное жилище в порядок, причем вместимость сумочки мисс Грейнджер, из которой появлялись все новые и новые предметы обихода, крайне впечатлила Гарри. — Ты голоден? — спросила она, когда в подвешенной к потолочной балке старинной керосиновой лампе заплясал волшебный огонек. — Не очень, — ответил он. — Мы же хорошо позавтракали перед дорогой, помнишь? — Я думала, что ты воспользуешься этим предлогом, чтобы отложить разговор, — лишенным эмоций голосом промолвила девушка. — А смысл? — спросил юноша. — Гриффиндорец, — поставила диагноз мисс Грейнджер. — Но… Но я не хочу заставлять тебя говорить… если ты не хочешь. Ты… Ты разлюбил меня? — спросила она, вступая в противоречие сама с собой. — Я… Прости, но… когда я увидел тебя такой… лежащей на полу… окровавленной, и… И у тебя изо рта слюна капала, как у… Гермиона прижала ко рту оба кулачка. — Я подумал, что Нотт тебя довел «Круциатусом» до безумия, как Лестрейнджи с Краучем родителей Невилла, и… Во мне словно бы что-то умерло, — продолжил юноша. — Я понял, что я тоже мертв, хотя и… дышу почему-то. А потом Лаванда… Она затолкнула нас с Ноттом туда, в Ванную Префектов, утащила нас в прошлое и… И оказалось, что это была не ты, а сам Нотт под твоей обороткой. Но я… я уже… — О, Гарри, — глаза девушки расширились, — Гарри, т-ты… Я же… Я же ни-ничего не знала! Я ведь даже и-испугаться не у-успела. Нас понесло, потом Тео… Нотт снял с меня хроноворот, почти со-сорвал, потом втолкнул в дверь, еще под «Конфундусом» втолкнул, я упала, и сразу увидела у стенки тебя и… и его, в девчоночьей школьной форме, и поняла, что все в порядке, и у него ничего не вышло… Она рванулась вперед, впечатавшись в грудь юноши, тот слегка поморщился от боли, но почти сразу же крепко обнял ее. — Я… Я не — ИК! Я даже не думала, что ты… Что ты видел все это! Что ты ви-видел меня или — ИК! — думал, что видел меня, а не… такой… А тут еще похороны, и бой до того… Я… Я дура и — ИК! — э-эгоистка, да, Гарри? — Нет, — он немного подумал и погладил ее большим пальцем по линии подбородка, она всхлипнула. — Ты не дура. Просто… Просто я… потерял бдительность, ну и подвел тебя, и теперь… — Ты не ви-виноват, — замотала она головой, размазывая слезы по его рубашке. — Это я… Я сидела с ним в библиотеке, я даже расчеты ему помогла сделать, чтобы он по-починил свой хроноворот… Ну, Дина попросил починить… И из-за этого… — Хроновороту ноттовскому хана, — успокоил ее Гарри. — Я сам его сжег. Лаванда отдала его Невиллу, Невилл не говорит, зачем, а потом уже он передал его мне. Я его использовал, так нужно было, и он сломался от перегрузки, как тот, в нашей Лаборатории. Ну или от повреждений, я не знаю. Потом я обмазал его обломки термитом, у меня он на всякий случай с собой был, и сжег их окончательно. И надеюсь, мистер Кроакер не ошибся, и это был последний. — Я тоже на-надеюсь на э-это… Гарри, но… Но что теперь будет с тобой? — Я попытаюсь справиться, — усмехнулся он. — И если ты боишься, что… — Я боюсь за тебя! — сердито сказала она. — Не за себя, а за тебя, понял? И, Гарри, я… — А, — ухмыльнулся он. — Вот что… Давай-ка и вправду сменим тему. — Что?! Гарри, это не шутки! Я… У меня нет никого дороже тебя, и я… — Это тоже имеет отношение… к нашим отношениям, извини за каламбур. Я тут думал… — Гермиона фыркнула. — Много думал, — выпятил челюсть Гарри. — Я иногда этим занимаюсь, правда, быстро от этого устаю, намного быстрее, чем от тренировок. Она промолчала — видимо, боролась с попыткой улыбнуться. — Я заметил, что ты… немного избегала меня после нашего второго визита в Отдел Тайн, который сразу после суда над Сириусом был, — продолжил он; Гермиона вздрогнула. — Тогда я думал, что это из-за того, что ты наш Хитрый План придумывала, ну и старалась не сказать мне лишнего. Потом, уже после… всего этого, когда мы переписывались через блокноты, и оба были… довольно краткими, я думал, что все это из-за стресса, при том, что я и сам… не в лучшей форме был. На глаза девушки снова начали наворачиваться слезы. — Ты знаешь, — быстро, чтобы не дать ей успеть снова разреветься, добавил он, — что еще в самом начале первого курса, даже еще до того, как мы подружились… Это было на гербологии, на третьем или даже на втором занятии. У меня что-то не получалось с ирландским клевером, и… — он надеялся, что Гермиона не почувствует ложь: — И я попросил Невилла стать моей правой рукой. Ему поддержка была нужна, — к счастью, остальное было правдой. — И я тогда уже начал думать, как помочь ему не взрывать котлы. Ну и решил, что ему нужно побольше уверенности. — Значит… — Значит, все, что ты себе там надумала — полная фигня. И ты, вызвавшись быть моими руками, и правой, и левой, вовсе не обрекла меня на смерть, как ты себе вообразила, когда, наконец, услышала это самое пророчество и просчитала варианты. Прости, Гермиона, но ты была не единственной и даже не первой… э-э-э… в этом смысле. — Хм… Насколько я могу припомнить, — она сделала над головой хорошо отработанное ей движение палочкой, характерное для обостряющих память чар, — ты тогда действительно все время тусил с Невиллом, даже до той несостоявшейся дуэли, и уж тем более после, до самой той дурацкой ссоры. Так что… Так, — девушка отскочила от парня, ее глаза горели бешенством, — это же тебя Дамблдор просветил, Гарри Джеймс Поттер? — Он, — согласно кивнул Гарри. — Но, как я понял, он был не в курсе причины моего… состояния. И решил, что я не мог не прослушать Пророчество… — Он в тебе ни капельки не разбирается! — И замечательно. Мне достаточно, чтобы во мне разбиралась ты. Короче, он решил, что я вычислил как раз это, ну и рассердился на тебя. Так что он очень просил меня с тобой помириться. Потому что я снова напомнил ему Тома. — Идиот, — припечатала мисс Грейнджер. — Старый манипулятивный идиот. Но… Гарри, ты же… Если ты хочешь все же расстаться… Я… Я… ИК! Я вы-вы-выдержу! И все равно буду поддерживать тебя всем, чем смогу, даже если мы… больше не бу-бу-будем… — Я не хочу с тобой расставаться, — тихо сказал он. — И не могу тоже. Но… Просто… Я сказал, что тогда, в Ванной Префектов, во мне что-то умерло. Как… Как на первом курсе, перед тем чертовым зеркалом ЕИНАЛЕЖ. Тогда… Тогда во мне умерло детство. А сейчас я боюсь, что это умерла любовь. Я теперь боюсь за тебя, ужасно боюсь, и… И ДЛЯ ЛЮБВИ ПРОСТО НЕ ОСТАЕТСЯ МЕСТА! — Тш-ш, Гарри! — Гермиона притянула его к себе, и он уже в третий раз за последние недели обнаружил себя плачущим на женской груди. — Я не буду врать тебе, что все хорошо, но… Так. Я должна заказать через папу и маму… — …Несколько книг? — усмехнулся он, смахивая слезы. — Не несколько, а довольно много книг, Гарри. Медицинских. И сходить в библиотеку, когда мы вернемся в Лондон. Я думаю, это случай посттравматического синдрома, и… И скажи, пожалуйста, Гарри, только честно… Я… Я заметила, что ты совсем не реагировал на меня… там, после душа. И в эту ночь тоже. Но… Ты думаешь, это… Это только… Это только на меня? Оттого, что ты видел мое тело… ну, не мое, но ты же думал, что мое… таким? — Нет, — он поднял пальцем ее подбородок. — Я… нанял Пенни для… одной работы. И она тоже почувствовала, что со мной что-то не так. И обняла меня. Причем она же меня выше, и… — Бедняжка, — фальшиво-сочувственно фыркнула Гермиона, глядя ему в глаза. — И как ты это пережил? — Никак, — пожал плечами Гарри. — Совсем никак, в том-то и дело. Функция… она вообще не функционировала. И потом Флер… Она подслушала наш разговор с Дамблдором и тоже… обняла меня. Причем такое чувство, что у нее эта вейловская магия от жалости сыграла. Та самая магия, от которой у половины Хогвартса слюни текли. — У почти половины, — уточнила Гермиона. — И причем вот именно ты в эту почти половину никогда и не входил, почему она и «почти». Но я поняла. Что ж… Это упрощает дело. Думаю, мне следует написать Лаванде. — Может, не надо? — опасливо возразил Гарри. — Надо, — сурово ответила Гермиона. — Теперь ясно, что эта функциональная проблема у тебя связана не со мной конкретно, а «вообще». При этом мама Лаванды содержит брачное агентство. Оно, конечно, не такое крутое, как ты сам, — немного ехидно сказала она, — но тем не менее она обязана разбираться в этих вопросах, включая… функционирование функции. Ты ведь знаешь, Гарри, что пять раз, и потом еще два раза утром — это ОЧЕНЬ много, если, конечно, ориентироваться не на фильмы… определенного направления? Причем, с какой стороны ни считай? — Знаю, — хмуро ответил он. — Точнее, помню. Стоп, ты что же — решила окончательно привить мне комплекс неполноценности? — Я собираю анамнез и продумываю наметки плана лечения, — строго взглянула на него мисс Грейнджер. — Возможно, нам следует вернуться в Лондон пораньше и посетить маггловского сексолога. Может быть, медикаментозное решение… — Только не это! — Когда я гостила у мистера и миссис МакКинли, — Гермиона ткнула в его грудь пальчиком, и Гарри понял, что она говорит о МакФергюссонах, — я заметила там на полочке упаковку «Виагры». Мистер МакКинли, конечно, намно-о-ого старше тебя, но вряд ли он… столько испытал, сколько тебе выпало. Так что ничего позорного в этом нет, понял? — Понял, — уныло согласился Гарри. — И возможно, волшебные средства, учитывая эти «пять плюс два», подойдут НАМ даже лучше маггловских. Именно поэтому я и посоветуюсь с миссис Лавандой Крам и, возможно, с ее мамой. Знаешь, Гарри Джеймс, я не намерена выставлять профессора Трелони совсем уж шарлатанкой, раз уж я записалась к ней на курс ЖАБА. Двенадцать детей, Гарри. Две-над-цать. Хотя и не все сразу. А сейчас… Сейчас мы пообедаем, прогуляемся — тут отличный воздух, и ляжем спать. Вместе. Если… Если т-ты, к-конечно, н-не п-про-про-против? Гарри был не против.