Когда банда обколовшихся придурков ворвалась в мой дом, убила отца и всё сожгла, что-то в моей голове переклинило. © Кейси Джонс
Он проснулся, наверное, не так давно, чтобы перед глазами мгновенно перестали мелькать чёрные круги и квадраты. В коробке из-под пиццы, что лежала на полу около телевизора, зародилась новая форма жизни. Горячей воды не было уже неделю. Надо было позвонить хоть кому-то, да только смысла всё равно в этом не будет. Звонок. Потом заминка. И негромкий скрежет ключей о замочную скважину. Он наспех забрасывает одежду в шкаф. Ту, что совсем-совсем непригодна, — к стиральной машине. Его квартира пахнет сигаретами и кровью. Он прибавляет звук на первой попавшейся программе и не здоровается. Хоккейная маска лежит на верхней полке шкафа. Клюшка с засохшей кровью валяется в углу. Включается свет. Кейси слышит музыку за стеной, у соседей. На улице и балконе переливается нежно-фиолетовый и ярко-красный. Диван в просторной гостиной — широкий и бордовый, без каких-либо обивок, бархата и ручек из красного дуба, что, возможно, всегда могли зачаровать её. Эйприл даже помнит, когда именно он появился в квартире Кейси. Как она могла подолгу смотреть на него, стоя у раскрытой на балкон двери, и улыбаться чему-то. Ведь у самой диван дома бежевый и совершенно чистый, как раз с ручками из тёмного резного дерева. Пятна крови на нём ей всегда отравляли воздух. И дело даже не в том, что кровь. Ну, кровь и кровь — ничего же особенного. Но при её виде становится до дрожи в коленях паршиво. Ведь кровь-то была его. Кейси. Эйприл вновь достаётся возможность купить ему новую куртку и нормальной, вкусной еды. — У тебя дурацкий вкус. Кейси плевать хотел на свой вкус вообще-то. Фраза маленькая, но пробуждала получше ледяной воды. Глупые-глупые слова, что вынуждали открыть глаза. Эйприл часто это говорила, когда пересекала порог его квартиры. — Я так и не знаю, — она развернулась быстро. Кейси мгновенно отвлёкся от ярких ночных огней за окном. — Какое ты блюдо больше всего любишь? Мы могли бы приготовить вместе. Он сначала долго молчит, словно не понял вопроса. Взглядом очерчивает фигуру девушки, что под слегка мешковатой одеждой кажется совершенно лишённой каких-либо изъянов. — А ты? — Лазанья. — Отстой, — едва заметная улыбка пробежала по его лицу. — Мы это сами ни за что не приготовим. — Так скажи своё. — Хот-доги в киоске за углом. — Отстой, — Эйприл едва ли не давится смехом. Кейси близковато к сердцу принимал такие заявления. — Сляжешь с отравлением быстрее, чем выбесишь всех уличных отморозков Нью-Йорка. Кейси смотрел на неё — умную, хитрую и такую очаровательную девушку. На ней всё та же мешковатая одежда. Позади, у двери, грязная хоккейная клюшка. Квартира в беспорядке, если честно. Эйприл не жаловалась. Улыбалась ему, качая головой и упирая руки в бока; выбрасывала весь мусор и даже мыла посуду, ставя перед его лицом стакан холодной свежей воды, чашку чая и булочки из ближайшего круглосуточного магазина. И Кейси кивал ей, иногда жмурясь от боли после очередной драки, и брался за спокойствие обеими руками. Нож. Вилка. Стекло стакана. Чтобы есть. Кейси смотрел и видел своё отражение. Волосы, суровое лицо — иногда, правда, с глупой улыбкой — и глаза. Ох, отличались больше всего. Пустые часто, точно выцвели на ярком солнце. В Нью-Йорке, правда, яркого солнца практически нет. — Спасибо. Он говорил часто, глухо и хрипло. Эйприл привыкла, наверное, раз большего не требовала — подсаживалась рядом, задорно хлопала глазами и включала телевизор, сразу же проматывая все-все-все новости. Человек с пистолетом. Авария. Большая драка в Центральном парке. Вандализм. Гонки. Опасно. Эйприл, тем не менее, не боялась совершенно. Брала в руки телефон, звонила коллегам и неслась на место преступления, забывая обо всём на свете: и о разогревающийся пицце в микроволновке, и о собственном антикварном магазинчике, что находится на углу этой же улицы, но не о нём. Не о Кейси Джонсе. Вовсе нет. Она часто звонила. У него почти получалось улыбаться особенно широко и не волноваться. Правда. А пока Кейси ел всё те же булочки из магазинчика, что в паре кварталов, запивая горячим чаем. И с каждым глотком горячего напитка энтузиазм в глазах Эйприл возрастал, а ему казалось, что он вот-вот пойдёт на работу, оплатит счета, купит билеты на горнолыжный курорт — повеселятся и будут жить. И это было неплохо.. . .
В библиотеке тихо и сухо. Такую тишину можно поймать руками, смять и кинуть в окно. Здесь очень сильно пахнет свежей бумагой и книгами, которые завозят каждые две недели, делают переучёт — что-то выбрасывают, что-то, наверное, сжигают. Пожилая женщина, всё это время сидевшая за своим столиком в милом, уютном уголке, кинула взгляд на Донателло, перелистывающего очередную страницу. Потом глянула на часы — время близилось к вечеру, в коридорах школы почти с каждой минутой становилось тише, а парень внимания не акцентировал на этом — просто брал книгу за книгой и читал-читал-читал. Только сейчас в глаза светило солнце, бликами играло на линзах очков, и, пожалуй, от этого нельзя было спрятаться. Можно, конечно, просто уйти — на него всё-таки эта дама поглядывает с неким подозрением. А если занять место в самой глубине, среди высоких шкафов с книгами, то и подавно ничего не увидишь. Донателло невольно зажмурился, яркий луч солнца больно резанул по глазам — ну разве нельзя в библиотеке шторами окна закрывать? Дон ещё подумал, что они таким образом экономят на электроэнергии — подобные мысли, правда, вызывали усмешку и лёгкую волну негодования. Донателло качал головой и продолжал как-то даже бездумно страницы перелистывать — это казалось чем-то совершенно другим, чем-то практически нереальным, словно такого не должно быть. Словно он должен заняться чем-то совершенно другим, а не сидеть здесь спокойно. Как обычный старшеклассник. Он. Обычный. Дон потёр переносицу устало, а в мыслях тут же появился образ Эмили. Она часто говорит, что ему иногда надо улыбаться, тогда всё пойдёт слишком легко. Кстати, в этом её поддерживал и Микеланджело, но младшему брату Донателло перестал доверять, когда тот только-только научился говорить. Дон посмотрел в окно и вновь зажмурился — закаты в октябре холоднее и ярче, чем обычное солнце днём. И лучи ещё продолжают играть на крышах домов, красным отражаться в металле, стекать ниже, окрашивая алым стены. Что Донателло не особо нравилось. Он, в принципе, не питал слабость к чему-то очень яркому. Более того, рядом ещё фразы мелькали из разряда «Донни, чего ты такой мрачный?». А Донни и не отвечал. Лишь улыбался слабо, потому что он вообще-то не мрачный. Он просто уставший. В тот момент, когда парень хотел было уже закрыть книгу и всё-таки покинуть библиотеку, высокий голос мгновенно вывел из раздумий: — Привет. На столе рядом с книгой появился стакан кофе. Донателло поднёс кулак к подбородку задумчиво, кивнул, даже не глядя на собеседника, и прикрыл глаза, перелистнув очередную страницу. Ему загородили солнечные лучи, это было замечательно. — Прости, в прошлый раз я не успела вас с другом поблагодарить, — Кейт провела рукой по длинным волосам. А Донателло на «вас с другом» как-то даже разочарованно покачал головой. Через мгновение девушка подошла чуть ближе, и Дон тут же нахмурился. Яркий свет вновь попал в глаза, он даже закусил губу, до того было неожиданно. Кейт, кажется, смущённо улыбнулась. — Спасибо большое. А то могла всё утро провести в больнице. Донателло глянул на неё как-то слишком сухо, но через секунду, как только девушка чуть отступила назад, понял, что это немного неправильно. — Эй, лучше так не говори. Не напрягай судьбу, — Дон громко выдохнул, потому что почувствовал, насколько сейчас оказался прав. — Второй раз никого рядом может и не оказаться. На самом деле, это прозвучало жутко. Кейт взглядом проследила за тем, как он ладонью провёл по волосам. Жест этот показался немного неловким, таким милым и забавным. — Кстати, — произнёс Дон, кивнув в сторону пластикового стакана. — А это… — Это материальная благодарность! — она радостно развела руки в стороны. Но когда на такое громкое восклицание библиотекарша пригрозила пальцем, Кейт неловко улыбнулась. — Когда я сказала одной своей знакомой, что встретила темноволосого мрачного парня в очках, она посоветовала купить тебе. Это американо. Без сахара. В этот момент он поднял взгляд на неё, смышлёная улыбка озарила его лицо, и Донателло всё же кивком указал на место напротив. — Что читаешь? — девушка взяла в руки рядом лежащую книгу. Сонеты Шекспира. Бывает, некоторые ребята порой прямо зачитываются. Кейт невольно вспомнила свою давнюю подругу, Сьюзан. Девчонка тоже очень хорошо относилась к английской литературе. — И какой твой любимый? — Ты вот правда думаешь, что из ста пятидесяти четырёх сонетов я смогу выбрать всего один? — Донателло покачал головой и внимательно глянул на неё. Кейт заметила, что глаза сероватые. — Верно, — Кейт пыталась взглядом собственное удивление не выдавать. Кажется, безуспешно. Донателло снисходительно глянул на неё. — Но ты знаешь, как неожиданно встретить читающегося старшеклассника сейчас? Большинство же ходят на вечеринки. — Ну, я не хожу на вечеринки, — он пожал плечами и попытался мягко улыбнуться ей. — Я уже достаточно повеселился. Улыбка вышла не мягкой. Больше какой-то душной, присуждённой, и Донателло мысленно поругал себя. Лёгкое смущение кольнуло изнутри. Поэтому он поспешил сказать что-то, похожее на человеческое. — Мне нравится здесь, — и в очередной раз он отвернулся к окну, кажется, уже не через силу. Более спокойно и умиротворённо. А там, на улице, похоже, теперь собирается дождь. Интересно — Кейт даже указательный палец к губам приложила — очень интересно, а у него здесь есть друзья? — Это не ты новенькая? — девушка вновь отвлеклась на его голос, заметила, как до этого напряжённые плечи чуть опустились. Донателло сосредоточенно смотрел, то в печатный текст, то на неё. Кейт моргнула. — Мы, видимо, в разных классах, но одна моя знакомая ещё на перемене очень долго болтала о новой девочке, да и я вас в столовой видел вчера. — Да, — Кейт согласно кивнула ему, — я здесь только два дня учусь, а от Эми уже вся школа знает. Донателло усмехнулся. Эми такая Эми. — Переезд? — Да. — Откуда? — Бостон. — У меня младший брат от их баскетбольной команды фанатеет, — зачем-то сказал Донателло и тут же вспомнил довольное лицо Микеланджело. Удручённо прикрыл глаза. Не хватало только театрально приложить ладонь ко лбу. — А он тоже в этой школе учится? — Нет. Да. Дон спокойно выдохнул. Кейт тоже. Может быть, чуть менее ровно, когда Донателло отвлёкся на мобильный, а потом посмотрел ей за спину. И кивнул кому-то с усталой улыбкой на лице. Кейт не поняла сначала. Более того, внимания особого не обратила, пока лёгкая тень не легла на деревянную поверхность. — Чем занимаешься здесь? — Леонардо обошёл стол и глянул на книгу, лежащую на столе. — Интересно. Кейт совсем не смотрела, даже не обернулась ни разу, но спиной, кожей буквально почувствовала, что усмехнулся. Девушка позволила себе расслабиться лишь на долю секунды, стоило только в окно глянуть — там точно-точно собирается дождь. Глупый октябрь. — Да ладно, я хоть и не фанат Англии, но Шекспира люблю, — Донателло медленно смял какой-то лист и бросил в сторону урны. Кейт проследила — попал. По стеклу начинали стекать капли. Изображали ю причудливые рисунки, вниз ползли словно бы на перегонки. Лео как-то бесцельно прошёлся вдоль ряда шкафов, убрав руки за спину, и вновь вернулся обратно. Когда они с Кейт столкнулись взглядами, девушка отвернулась первая. Это было... ожидаемо. Капли начали барабанить сильнее. Донателло исподлобья глянул на старшего брата, потом — на растерянную Кейт, и, выдохнув, вежливо поинтересовался: — Подвезти? Что его всё-таки немного позабавило, так это то, что Кейт и Лео синхронно посмотрели на него. Только он-то даже не удивился особо, а она... Дону показалось на секунду, что он в руках держит пистолет, а Кейт просто ждёт, когда он уже соизволит нажать на курок. В который раз за день стало неловко, не по себе совершенно, поэтому пришлось кивнуть дружелюбно, чтобы хоть немного расслабилась. И Кейт выдохнула, на тонких губах появилась облегчённая улыбка. Ямочки на щеках промелькнули лишь на секунду. — Не могу отказаться, — только её прошибло лёгким холодком, когда дождь за окном в этот момент полил ещё сильнее. Лео, вновь интерес к ситуации растеряв, взглядом обвёл просторный холл библиотеки. Кейт же медленно поднялась со своего места, привлекла его внимание. Донателло поднялся следом, машинально поправляясь чуть сползшие очки. Взглядом столкнулся с ней, Леонардо подошёл ближе, и девушка на свой страх и риск протянула обе свои руки, мгновенно выпрямившись в осанке. — Меня, кстати, Кейт зовут. — Донателло, — осторожно пожал её ладонь. И ей очень захотелось вновь улыбнуться ему, потому что он всё-таки приятный. Кейт взгляд перевела на Лео, на школьную форму, на галстук и тёмные волосы — темнее, чем у Донателло. На душе стало немного волнительно. В одну секунду, какое-то мгновение. Серьёзно. Просто синие глаза даже под чёрной чёлкой видно прекрасно. А Кейт людей с такими глазами встречала очень редко. Честно, думала, что никогда больше не встретит. В этот момент брюнет взгляд скосил в сторону младшего брата, потом на саму девушку. Выпрямился, расправил плечи, прищурился слегка, глядя на её руку. Донателло, верно, собирался уже хоть какой-то знак подать, но не пришлось. Лео кивнул Кейт вежливо и всё-таки тоже протянул раскрытую ладонь, потому что официально они не знакомились. — Леонардо. Даже улыбнулся едва-едва заметно, как будто бы ей в ответ. А руки холодные. У обоих. И у Кейт сейчас тоже.. . .
Будь Рафаэль чуть более аморальным, с радостью бы взорвал здание департамента полиции Нью-Йорка. На прошлой неделе его лишили любимого мотоцикла за превышение скорости — Раф пытался объяснить, но дело кончилось спором, и, в итоге, его чуть не забрали в отделение. Позавчера мотоцикл вернули, но уже сегодня утром выписали штраф — парковка в неположенном месте. Рафаэль с садисткой улыбкой белые листочки поджёг прямо на глазах щупленького паренька-полицейского, всем своим видом показывая, что с ним лучше не связываться. Сейчас Раф мрачно глядел на высокое здание департамента полиции, выглядывающее из-за жилых домов. Самые верхушки прятались за густым смогом — в Нью-Йорке уже на протяжении долгого времени стоят отвратительные погоды. Рафаэль чувствовал холод дождевых капель, касающихся кожи, и жмурился машинально. Где-то сверху скрипела качающаяся неоновая вывеска, а квартал был насквозь пропитан ядовитым присутствием Пурпурных Драконов. Раф облокотился на мотоцикл и мрачно глянул на фиолетовое граффити, разбавляющее собой грязные кирпичные стены домов в этом районе. И как вообще Эйприл не боится держать здесь свой антикварный магазинчик? Они ведь ходят к ней иногда, навещают. Леонардо предпочитает добираться на такси, не особо желая привлекать внимание каких-то убогих уличных отморозков, — самому старшему из наследников Хамато Йоши проблемы явно не нужны. Донателло обычно приезжает на закате, когда людей на улицах достаточно. Микеланджело подобных мест, в принципе избегает, а Рафаэль бесстрашный. И жуткий провокатор. Он видит Пурпурных Драконов на противоположной стороне улицы и подолгу может не отводить от них взгляд, пока не начнутся крупные разборки, и сам Кейси Джонс не примчится к своему темпераментному другу с хоккейной клюшкой, битой и Брюсом. Лео говорит Рафу не лезть к Драконам, не ворошить прошлое, но когда Рафаэль по-настоящему его слушал? Он ведь делает, что хочет. И, помимо этого, Пурпурные Драконы — ублюдки, они его бесят и должны умереть, а Раф не может с этим не согласиться. Чертовски самоуверенный тип. Донателло нередко говорил, что когда-нибудь брат получит как следует просто за то, что неправильно глянул в сторону каких-то козлов. У Рафа, кстати, девяносто процентов взглядов такие — дерзкие, насмешливые, ублюдочные. Не такие, как у других ребят его возраста. Рафаэль долго смотрел на парней в пурпурных капюшонах, что стояли на противоположной стороне улицы. А те, в свою очередь, начинали смотреть на него, и вот, свершилось, — Раф победно усмехнулся — решили подойти, чтобы вежливо пообщаться с очень невежливым хамом на блестящем бордовом мотоцикле. Когда они остановились в метрах пяти от него, Рафаэль и слова не сказал, продолжая смотреть на них своим мрачным взглядом. Двое парней переглянулись, ладони непроизвольно сжались в кулаки, третий решил закатать рукава. От изображения пурпурного дракона на коже Рафа передёрнуло. Он мысленно пообещал вырвать придурку обе руки. Тот стоял и смотрел на него затравленно — это не те Пурпурные, которые разъезжают на шикарных чёрных автомобилях с пачками денег в багажниках. Этих одной левой уложить можно — наркоманы и малолетки, живущие на другой стороне города, но возомнившие себя кем-то очень крутым. Рафаэль смотрел на них, как самая настоящая мразь, и один из ребят напротив, достав из кармана складной ножик, выступил вперёд: — Скоро будет сильный дождь. «Отличная метафора», — подумал Рафаэль, живо вообразив себе дождь из отвинченных бошек Пурпурных Драконов. — Тебе бы валить отсюда, парень. Послышался протяжный скрип закрывающегося окна. Уличные банды в более тихих районах Нью-Йорка людей держали в страхе, и каждый раз, после восьми вечера, двери запирали на самые надёжные замки, какие только имелись. Единственное, Рафаэля смущало, что в этой части города Пурпурных стало чуть больше. Здесь мэрия, здание городского Совета и департамента полиции собственной персоной. Здесь проезжают служебные автомобили и ходит патруль. На весь район должно быть, как минимум, человека два с пурпурными наколками, не более. Но Раф наблюдал странную картину — их было больше, и они были наглее. Опаснее. Хорошо только, что Рафаэль любит опасность. Всегда любил. Что ж, это его и правда когда-нибудь сведёт в могилу. Донни говорил. Донни тот ещё зануда. Класть Раф хотел на его мнение. — Это будет только, когда я захочу. Одного из Драконов заметно фраза подбила, но стоящий впереди выставил руку в сторону. Рафаэль даже подумал о том, что достаточно разумный — видит, к кому лезть можно, а к кому не стоит. Может, чувствует темноту, исходящую от парня. Может, вообще встречались раньше, кто знает? Пурпурных было много, а крови на руках — ещё больше. — Это вы с дружком в хоккейной маске сломали пальцы Биллу? Рафаэль нашёл взглядом самого хилого, прячущегося за спинами товарищей. — Поправочка, — Раф пытался сдерживать усмешку, глядя на того, — пальцы Биллу сломал я. Мой дружок в хоккейной маске лишь держал его. Ублюдка Билла они с Кейси нашли через пару дней после того, как он, пьяный, приставил к голове перепуганной Эмили пистолет и заставил Рафаэля гнать по вечерней трассе, полной машин. Пальцы Раф ломал долго, а потом наступил на запястье уроду и вдавил в асфальт, чтобы знал своё место. Хамато Йоши за такое вряд ли бы поощрял его. Но Хамато Йоши и необязательно знать. Рафаэль и так строит из себя приличного молодого человека под блядский смех Микеланджело. Ему достаточно. Пурпурные Драконы смотрят на наглого парня, который даже ещё и старшую школу не закончил, а Раф думает о том, что ему делать дальше. Они — обычные уличные отбросы, которым он сможет носы поразбивать на раз-два-три. Они все его роста и по телосложению не обгоняют. Рафаэль считает, что так будет неинтересно. Даже в тот момент, когда один из них крепко сжимает ладонь в кулак. Сейчас наверняка занесёт для удара, и Раф сломает ему руку. Остальные будут что-то сбивчиво бормотать о том, что пацану конец, что они к самому главному обратятся, но вместо этого отвлекаются на то, как кто-то их зовёт. И в это мгновение Рафаэль невольно признаёт, что всё-таки он погорячился. Устраивать разборки, когда через несколько кварталов огромное здание департамента полиции — идея не из лучших. Неудивительно, что сейчас в их сторону направляются три грузных мужчины в служебной тёмно-синей форме и фуражках. А Рафа наверняка уже каждый полицейский города в лицо знает. Да и, в принципе, наследников Хамато Йоши знают многие — в городе особо не повеселишься. Когда один из Пурпурных, видимо, собирается своим ножом ткнуть в колесо его мотоцикла, Раф лёгким движением перехватывает руку того, мастерски вырывает нож и щёлкает прямо перед лицом парня, сантиметрах в двух. Тот, конечно, пятится назад. Рафаэль ухмыляется, когда злобные взгляды окруживших его Пурпурных Драконов утыкаются в него так резко, что даже спешно направляющиеся сюда полицейские сбавляют шаг. А Рафаэль отдаёт должное Хамато. Оттолкнув с дороги самого хилого, быстро заводит мотоцикл, плавно зажимает ручку газа и, даже не надев шлем, стартует с места, чтобы полицейские его не видели. Хотя бы этим вечером у Йоши не будет проблем от самого темпераментного из воспитанников. В зеркале Рафаэль замечает, как Пурпурные, на мгновение отвязавшись от полицейских, стартуют за ним, и даже подумывает о том, чтобы сбавить скорость — они и так бегут, чего ребят мучить? Пусть порадуются, что почти поймали его. Но сначала Раф решает выжать до максимума, до следующих кварталов, поближе к зданию Совета. Мотоцикл издаёт громкий рёв, переднее колесо поднимается на мгновение, и шатен, хищно оскалившись, вновь отвлекается на зеркало. Придурки, действительно, бегут за ним. А за ними несутся полицейские. Рафаэль видит красный сигнал светофора вдалеке. «Слишком просто, — признаётся сам себе мысленно, сильнее зажав ручку газа,— успею». Начинающийся дождь омывает прохожих, и Рафаэль думает о том, что такая же погода была и в прошлый раз. Опять тупая банда, опять гонка по широкой мокрой дороге. Леденящий ветер бьёт в лицо, застилает глаза каплями, закладывает уши, мокрая одежда стесняет движения, но Рафаэль чувствует себя довольным. Дождь на такой скорости острыми иглами вонзается в кожу, режет. Шины скрипят на каждом повороте, мотор рычит громко. Адреналин бьёт в голову. Чего ему вообще бояться, когда рядом нет ничего, кроме быстро пролетающих домов? Когда холодные капли сквозняком бегают по коже? Мир вокруг размывается серыми красками вперемешку с обильным мерцанием светофоров и неоновых вывесок. Рафаэль проскакивает на красный. И, правда, слишком просто. Но потом в шуме улицы раздаётся пронзительный скрип шин. Тормозной путь ничтожно короток, отчего резкая, неожиданная остановка кажется неимоверно сильным ударом. Мотоцикл оказывается почти параллельно земле, если бы не быстрая реакция и какая-то по истине животная сила Рафаэля. Он зажмурился так крепко, что перед глазами в темноте постепенно начали расплываться неясные блики. Правую руку словно бы обожгло огнём, и Раф дёрнул её на себя, ставя мотоцикл ровно. Следом выдвинул подножку почти наугад и, наконец, раскрыл глаза. — Ты... Потом снова закрыл. — Ты! И раскрыл, когда его тряхнули за плечо, мгновенно возвращая в сознание. — Можешь смотреть, куда едешь? Ты же чуть не убил меня, псих! Псих. Чуть не убил. Рафаэль мутным взглядом упёрся в тёмный асфальт под ногами. Ладонь, до этого сжимавшая ручку газа, показалась ему настолько горячей, что он с силой сжал её. Голос у девушки настолько негодующий, что бьёт по голове с неимоверной силой, и Раф жмурится-жмурится-жмурится, пока ему это окончательно не надоедает. — А ты сама вообще можешь смотреть, куда... И замолчал, мгновенно чувствуя, как по спине пробегают мурашки. Рафаэль очень хочет думать, что ему показалось и мурашек, как таковых, не было, но взгляд сам проходится по фигуре девушки, и следом она очень лёгким движением проводит по волосам. Рыжие локоны падают на плечи. — Я... — к горлу внезапно подкатил сухой ком, и Рафаэль откашлялся. — Сука. Не надо было сегодня курить. Девушка, всё это время простоявшая чуть ли не в боевой позе, явно растерялась от такой подачи. Сам Раф, в свою очередь, наконец, осмысленно посмотрел на неё, чуть даже склонил голову, уже собираясь что-то сказать, но не успел. Девушка выглядела разозлённой. Пурпурные Драконы, остановившиеся точно за её спиной и пытавшиеся отдышаться, выглядели не менее злобными. Раф отошёл от мотоцикла, мысленно готовясь к драке и машинально загородив девушку собой. Хотел же просто побесить их, даже обойтись меньшей кровью, но опять не вышло. Хотя, и что? Он же всё-таки Рафаэль. Ребята вообще должны быть благодарны, что он в благоприятном расположении духа. — Что, не судьба, подонок мелкий? — рявкнул один из них, рукой отпихнув одного из товарищей. Раф нахмурился. На мгновение прикрыл глаза, стараясь хоть как-то утихомирить этого внутреннего зверя — люди пытались парня перевоспитать и научить самоконтролю. У некоторых даже получалось, и впоследствии способность не вспыхивать огнём порой выручала его. Редко, конечно, но выручала. По крайней мере, в повседневном общении. Сейчас самой лучшей тактикой было — сломать первому руку. Второму — ногу. Третьему — свернуть шею. Девчонку утащить подальше из жуткого района и свалить уже от полиции. Не хотелось бы, конечно, чтобы она нечто подобное видела. Придётся потом очень долго объяснять, как старшеклассник смог завалить пятерых и даже не устать. Рафаэлю собственная ухмылка в такой момент показалась неуместной, но ровно в ту секунду, когда он уже собирался бить, послушался треск и громкий крик. Девушка, опередив его, оказалась прямо перед ним и ударила одного из Пурпурных в нос. Заткнулись все. Один из бандитов, кажется, сглотнул, когда его товарищ свалился на асфальт, держась за лицо и бормоча какие-то невнятные ругательства. У Рафаэля начала постепенно отвисать челюсть, но он быстро взял себя в руки и просто заворожённые взглядом проследил за тем, как девушка тряхнула запястьем. Но идея была не самой лучшей. Четверо других начали медленно наступать на них. — Эй, — позвал Рафаэль. Девушка, отходя вместе с ним по инерции, видимо, не услышала. — Эй! — громче позвал Раф и для удобства хлопнул в ладоши, заметив у троих Драконов ножи. — Ты что вообще позволяешь себе? Они же... — Мусор сплошной, который мне пиджак испортил и который надо из Нью-Йорка убрать. Рафаэль глянул на неё как на какую-то умалишённую. Из девчонки же смелость так и летит огненным вихрем, и Раф чувствует это. Чувствует это в напряжённом воздухе между ними двумя и Пурпурными Драконами. Они услышали каждое её слово. — Что ты сказала? — переходя на угрожающе пониженный тон произнёс один из них. — Я сказала, — громче произнесла девушка, на её губах в момент паузы появилась лёгкая ухмылка. Блеснул хитрый прищур янтарных глаз, — что от вас давно уже пора избавиться. Рафаэль медленно повернулся в её сторону и не смог сказать ничего, кроме проникновенного: — Дура! Девушка отмахнулась от него. В эту секунду Раф бросил взгляд на что-то чёрное в руках одного и понял сразу — пистолет. Через мгновение ствол уже был направлен на зашедших не на ту территорию подростков. Если точнее, прямо в лоб Рафаэлю, и тот вспомнил события недавнего вечера. Всё, блять, в этом тупом городе повторяется. Сегодня в тебя тычут пистолетом, завтра вечером произойдёт наверняка то же самое. Неделю назад это было, но Раф бы уже давно помер, не знай он всех трюков. Резким движением руки выбить оружие получается слишком легко. Обескураженный Пурпурный злобно-ошарашенным взглядом прожигает Рафаэля, и тот не удерживается: — Что, не судьба? Следом хватает девушку за запястье, пока на руках тех парней в темноте блестят татуировки драконов. Раф протягивает свой шлем, живо заводит мотоцикл и выжимает ручку газа почти до предела. Шум улицы и ветра закладывает уши. Девчонка с медными волосами при виде пистолета замолчала ещё тогда — наверняка напугалась. А Рафаэль прибавил скорости, заставляя её сильнее обхватить себя за торс и чуть ли не вскрикнуть. Мокрая дорога совершенно не дружит с шинами, так что на поворотах ему приходится притормаживать. Холодные капли продолжают бить по лицу, когда Рафаэль зажимает тормоз и они, наконец, останавливаются на обширной площади прямо перед департаментом полиции. Свет фонарей попадает в глаза, заставляя жмуриться, и вечерний город отсюда, снизу, приобретает совершенно другой, золотистый оттенок. Выше, над крупными зданиями, свет тускнеет в наплывающем тумане, который уже скоро наверняка покроет собой всю площадь. В такое время людей на улице с каждой прошедшей минутой становится всё меньше. Свет в жилых домах постепенно гаснет, но в самом здании департамента сияет почти каждое окно — с такой странной активизацией уличных банд работа не дремлет. Рафаэль, ставя на подножку мотоцикл, следит за тем, как девушка медленно снимает шлем. Качает головой, поправляя рыжие локоны, и, только когда подходит ближе, парень возвращает себе былой нахальный вид. Он выше, смотрит сверху вниз, но взгляд её янтарных глаз при тёплом освещении фонарей приобретает немного другой, какой-то горячий, почти огненный оттенок. Это заставляет Рафаэля скрестить руки на груди и чуть приподнять голову. — У тебя, — девушка позволяет себе ровно выдохнуть. Раф, до этого думавший, что сейчас начнётся скандал, даже изгибает бровь. — У тебя телефон разрывается. Действительно. Тихий звук рингтона разбавил собой тишину улицы, но парень просто отмахнулся. Правую ладонь обожгло прохладцей — он слишком резко зажимал ручку газа сегодня или не рассчитал силы, когда ударил того ублюдка по лицу. — И ты не возьмёшь трубку? — Не за чем, — Рафаэль отвечает ей, встряхивая кистью и, заметив, что она протягивает ему шлем, без лишних эмоций, тянется за ним. Случайно касается её ладони. У самого на руках играет тусклый свет, когда он осторожно забирает его. Это, конечно, приятный жест. Более того, раздражение от девушки больше не исходит волнами. Она практически спокойна, если, конечно, не считать её чуть сбившегося дыхания и, возможно, крохотного желания выругаться на всю площадь — Рафаэль видит это в её глазах. Ему, по правде говоря, самому хочется поступить так же. Они всё ещё молчат, пытаясь собраться с мыслями, пока где-то вдалеке слышится громкий мотор какого-то убитого автомобиля. Очень долго на третьем этаже департамента горит свет. Днём у самого входа обычно стоят мужчины в форме, которые отчаянно портят Рафу жизнь в городе. За такой манёвр с мотоциклом он уже должен был попасть во внимание, но всё тихо. Людей в полицейской форме нет, только пара служебных машин. Может быть, вечер сегодня очень спокойный, вот они и не особо патрулируют район. Могли хотя бы несколько ребят в дело пустить — Рафаэлю бы так скучно не было. Но через мгновение по взгляду рыжеволосой девушки он понимает, что скучно ему всё равно не будет. Раф глотает ком, когда на площади останавливается чёрный автомобиль. Холодный ветер остужает спину даже через куртку и футболку. — Блять. Если бы он раньше вспомнил, что эти кретины всегда были приставучими и до ужаса въедливыми, то он бы непременно вырубил каждого в особо жестокой манере. Девушка стоит за его спиной. — Не такой смелый теперь? — глухой голос въедается под кожу. Тусклый свет тает под пулей пистолета. Осколки стекла полицейского автомобиля сыпятся на асфальт. Рафаэль думает, — уверен, чёрт, — что Хамато Йоши убьёт его. Хрустят всё те же блестящие осколки под подошвой. Бита крошит все стёкла и зеркала припаркованных служебных машин. Едва не ломает Рафаэлю рёбра. Он успевает увернуться в последнюю секунду. Бросает в парня с пистолетом собственный шлем, феерично попадает по лицу. Лопаются тонкие вены. Брызжет кровь. Вау. Выстрел за спиной. Пуля в кирпичной стене. У Рафаэля жизнь перед глазами летает из стороны в сторону. Девушка успевает отнять у ещё одного биту и ударить того сильно, как только может. Под удивлённый взгляд Рафаэля тот летит на асфальт и едва ли не задыхается в собственной крови. Последнего Раф скручивает почти намертво и толкает в сторону полицейского автомобиля. Громкая сигнализация бьёт противным звуком по голове, и девушка, стоящая рядом и пытающаяся вернуть себе более менее презентабельный вид, вздрагивает. Холодок бежит по разгорячённой коже при виде еле-еле пытающихся подняться на ноги бандитов. Кажется, ещё чуть-чуть, и они, подбитые и перепуганные, побегут в ближайший переулок от довольной и кровожадной усмешки Рафаэля. — Да когда же ты заткнёшься? — устало произносит он, глядя на завывающую машину и потирая переносицу. Следом оглядывается на девушку, которая каблуком ботинка дотрагивается до валяющегося с разбитым носом Пурпурного. — Ударь ещё раз, чтоб наверняка. Кажется, этого говорить не стоило. Девушка так быстро и так раздражённо поднимает на него свой взгляд, что Раф говорит сразу: — Истерик не надо. Она, судя по всему, просто не знает, что ответить ему сейчас. Дышит глубоко и прерывисто. Звук каблуков заставляет Рафаэля жмуриться каждый раз, когда она делает шаг, но он всё равно подозрительно тихо следит за её жестами. Потому что они несмотря на резкость былых движений, кажутся женственными и даже плавными. Особенно в тот момент, когда она перекидывает рыжие волосы на другую сторону. — Значит, план таков, — Раф ситуацию берёт под свой контроль. — Нам пора сваливать. Я довезу тебя до дома, а ты просто забудешь о том, что произошло. Девушка, вопреки его же ожиданиям, просто кивает головой. В этот момент Рафаэль уже собирается повернуть ключи в зажигании, но останавливается. Напряжённые плечи опускаются, и позади слышится низкий, суровый голос полицейского: — Даже не думай об этом.. . .
— Превышение скорости, порча частной собственности, нанесение тяжких телесных повреждений, — толстая папка под тяжестью ладони с сильным ударом ложится на стол, точно перед Рафаэлем. — У вас двоих огромные проблемы. Он смотрит на недовольную девушку, сидящую напротив и, когда от них отворачиваются, она привлекает внимание: — Эти бандиты вообще-то угрожают людям, так что получили по заслугам. — Хватит, — голос комиссара полиции непреклонен. Аманда Остин проходит мимо стола, убрав руки за спину. — Нужно было это оставить полиции, а не лезть в драку самим. Это не ваша сфера отвественности. Напомните-ка мне, сколько вам лет? Вопрос был нагло проигнорирован задержанными. Рафаэль подавляет желание закатить глаза и вновь кидает взгляд на рыжеволосую девушку. Непроизвольно. Просто она выглядит так, будто пытается убить двух полицейских, сторожащих у двери, силой мысли. — Что-то я не видел полиции, когда мы были там, — замечает он, прищурившись хитро. Девушка смотрит в его сторону и довольно скрещивает руки на груди. — Нас могли убить, и это было бы на Вашей совести, комиссар. Хрен его убьёшь, ага. — Кстати, да, — быстро соглашается девчонка. — Вы ведь знаете, кто мои родители? — Да знаю я, кто твои родители. Тоже мне. Тем, что твои родители входят в Совет города, меня не удивишь, — Аманда снисходительно глянула на ту, злобно пытающуюся снять наручники чуть ли не зубами. — Вы нарушили закон и должны столкнуться с теми же последствиями, что и все остальные. — Ладно, хорошо. Тогда я сама хочу поговорить с ними, — заявила девчонка, нахмурив тонкие брови. — Позвонить можно? — Они уже знают и сказали, что ночь в департаменте полиции тебе пойдёт на пользу. — Но мне нельзя здесь оставаться. Это ведь портит репутацию. — И что с того? — Но я не понимаю, почему я сейчас сижу в этих наручниках, если Вы видитесь с ними почти на каждом заседании Совета! — Это исключительно по работе. И не имеет никакого отношения к тому, что вы натворили, — сурово замечает Аманда Остин, сев за стол и окинув крайне строгим взглядом насупившуюся девушку и наблюдающего за происходящим парня. — Вы не имеете права драться на улицах с преступниками. Сказав это, она мрачно выдохнула. Рафаэль склонил голову, произвольно тряхнув рукой. Наручники своим холодом заставляли мелкие мурашки бегать по коже. Девушка, тоже на пробу подняв обе руки, резко цыкнула. Правда, на Аманду Остин это никакого впечатления не произвело. Она отвлеклась на негромкий стук в железную дверь. — Миссис Остин, к Вам член Совета Хамато Йоши. Аманда громко выдохнула. — Пусть заходит, — разрешила комиссар и, кашлянув, поднялась с места, чтобы поприветствовать его. — Отлично, — пробурчал Раф, когда она отвернулась. — Вечер становится ещё лучше. — Почему? — шёпотом поинтересовалась рыжеволосая. — Сейчас поймёшь. Наручники в тишине тёмной комнаты звякнули. Дверь раскрылась с характерным скрипом, и внутри появился хмурый Хамато Йоши, уже сразу не сводя крайне тяжёлого взгляда со своего воспитанника. Рафаэль, в свою очередь, откинулся на спинку стула и пожал плечами: — Я не думал, что такое произойдёт. — Ты вообще не думал, Рафаэль, — крайне спокойно сказал Йоши и, ровно выдохнув, расправил плечи и кивнул Аманде. — Миссис Остин, Вы как всегда отлично выполняете свою работу. — Давайте ближе к дело, мистер Йоши, — прервала его комиссар, скрестив руки на груди. — Почему Ваших воспитанников постоянно разнимают с уличными преступниками? Я думала, Вы не совсем это имели в виду, когда усыновляли их. — Я имел в виду совершенно другое, поэтому Рафаэль сейчас же отправляется домой пешком и будет находиться под пристальным контролем всю следующую неделю. — Я стесняюсь спросить, чьим контролем? — Раф даже хотел отмахнуться, но вспомнил, что он в наручниках. Хамато в этот момент непоколебимо глянул на него. — Также мне звонила Кассандра Браун и очень просила отпустить свою племянницу, — взгляд Йоши сам нашёл девушку, и та, в отличии от Рафаэля, по-настоящему виновато опустила голову. Мужчина вновь глянул на комиссара и машинально поправил свой чёрный галстук. — Прошу Вас снять все обвинения с Рафаэля и Стефани. Я возьму на себя всю ответственность за произошедшее и возмещу весь ущерб. Не волнуйтесь. Напряжённое молчание давило на серые стены комнаты, и Раф, в ожидании долгого ответа, даже невольно зевнул, отчего Стеф сразу же пнула его под столом. Аманда Остин звяканье наручников за спиной услышала прекрасно, но не обернулась. Вместо этого, вновь глянув в глаза Хамато Йоши, она спокойным движением руки достала ключи. Через минуту наручники остались лежать на столе. Стефани потирала чуть покрасневшие запястья. Рафаэлю же не привыкать. Он спрятал руки в карманы и ждал момента, когда уже можно будет покурить. — Уберите их из моего департамента. — Приятно иметь с Вами дело, миссис Остин. Идём, Стефани, — мягко позвал Хамато Йоши девушку, а когда взгляд коснулся самого строптивого из воспитанников, тон голоса сразу же приобрёл стальные нотки. — Рафаэль. Кивнув женщине в знак прощания, Хамато первым покинул комнату допроса. Следующим был, конечно же, Раф с чётким желанием покурить прямо на глазах опекуна на свежем воздухе. И последней ушла сама Стефани, которая только каким-то неимоверным усилием воли преодолела желание показать суровому комиссару полиции Нью-Йорка жест, совершенно не красящий её, как девушку. Аманда Остин следит внимательным взглядом за ними вплоть до того момента, пока они не покидают третий этаж здания департамента, а потом возвращается к своей работе, думая о том, что имя у парня такое же, как у её покойного брата.