Мне плохо даётся выбор, и я очень много думаю об этом. Я встречаю не тех людей, меня буквально бросает на них. Потом я долго пытаюсь переосмыслить свои действия, и что же? Каждый раз пытаясь разобраться в своих чувствах, ты открываешь ящик Пандоры, а, забывая о них, ты убиваешь часть самого себя. © Донателло
Громкая мелодия звонка застаёт Стефани уже в ванне, полной пушистой белоснежной пены и шипящей соли, что пахнет приторно-сладко. За окном месяц заменяет яркий свет фонарей и шум машин заглушает раздражающе звенящую трель. Девушка ладонь протянула к тумбочке — даже в такие редкие моменты полнейшего спокойствия мобильный у неё под рукой. Но крик-писк-визг, раздавшийся из трубки, заставил девушку чуть ли телефон не уронить в воду. — Боже, Эми, ты так поздно звонишь. А если я, — Стефани делает паузу на секунды, настороженно опуская взгляд. Пар от горячей воды покрывает стены и зеркало, — ванну принимаю? Опять будешь ругаться, что я не ценю тебя? — Значит, вариант, что я проверяю, в порядке ли ты, даже не рассматриваешь? Стеф выдохнула тихо, чтобы с той стороны слышно не было, всё же чувствуя лёгкий укол вины. Если уже голос Эмили приобретает серьёзный, обеспокоенный оттенок, значит, дело серьёзное. — Тебя не было в школе, Стеф. — Ну, я вечер провела практически за решёткой, — Стеф на секунду жестоко давит желание скривиться, что комом разрастается в горле, и подтягивает колени к груди. — Я знаю, — Эми, судя по звукам на той стороне, занята чем-то другим. — Мне сказали. — Похоже, ты не удивлена, — замечает Стефани немного разочарованно. — Просто не повезло. Во всяком случае, в тот вечер. Сейчас-то всё достаточно безобидно. Ну, если не считать, что освещение на улице вечерами работает всё же слабенько. Бывает, выходишь на пропитанный вредными смесями воздух, и на стенах — граффити, странные люди на тротуарах и ни одной машины. Всё равно Стефани без разницы. Всё равно она живёт на Манхеттене, где подобных картин уж точно не увидишь. Единственной проблемой тут могут быть лишь назойливые журналисты, которые и шагу не дают ступить её родителях или тёте, а ей, как дочери столь влиятельных людей, постоянно приходится заставлять себя молчать, иначе скажет ещё что-то непоправимое — как тогда сыну владельца одной из крупнейших самолётостроительных фирм в стране. Эта история, кстати, часто всплывала в её мыслях или за семейным разговором, но едва фотография и статья появились на страницах газет, в особняке Браунов начался шум. Статья называлась "Развязная молодёжь Верхнего Ист-Сайда". Стефани твёрдо удерживала первенство, фотография рыжеволосой девушки, выливающей содержимое бокала на голову сына директора той компании, была развёрнута на всю страницу. Стеф тихонько скупала один за другим экземпляры номера «для личного ознакомления» и жгла их на заднем дворе, пока её тётя отрывисто разговаривала с группой педантичных адвокатов, которые всё-таки добились удаления фотографии и статьи. Единственное — было уже поздновато: статью видели многие, пресса в Нью-Йорке работает очень быстро. Кому-то, возможно, такое бы даже польстило — они теперь знали, в каком клубе можно встретить ребят подобного круга, но для Стефани это было дико унизительно, и, что ещё хуже, это угрожало её имиджу дочери членов Совета города. В течение нескольких месяцев после скандала ей пришлось максимально сдерживать себя и она никогда больше не появлялась на публике ни в чём, кроме деловых бордовых и чёрных костюмов. А пока Стеф вспоминала всю историю, Эми уже успела выложить ей всё, что произошло за время её отсутствия. — ... а день не задался из-за ужасной погоды. Какие-то ребята подрались в актовом зале, и мы с Кейт пытались их успокоить. И ещё пара моментов. Стефани чуть не уронила телефон в воду. С Кейт. Точно. Эми рассказывала, что познакомилась с новой девочкой. Стеф, как назло, нагло пропускала занятия, тратя время в магазинах одежды. — Но ты бы знала обо всём, если бы была здесь, — прозвучало с ноткой грусти. Придерживая мобильный одной рукой, Стефани на тело набрасывает полотенце, надевает красный шёлковый халат и медленно выходит в просторный коридор. Стеклянная дверь в ванную хлопает, на коже оставляет неприятный холодок. За окном уютно светит всё тот же месяц. Шелестят осенние листья. — Эй, мисс Томсон, я честноe слово даю, что появлюсь завтра, — Стефани провела рукой по лбу, взглядом цепляясь за толстые книги на полках в огромной гостиной. — И послезавтра. Просто мне надо было расслабиться как следует, взять отгул, поспать в такое волнующее время. Эми на той стороне смеётся негромко. — Такое волнующее время — это каждый день? — она, судя по голосу, зевает. Стефани качает головой, прикрыв янтарные глаза на секунду. — И, пожалуйста, — Эми прерывается ненадолго. Стеф внимательно прислушивается к волнению на той стороне трубки, параллельно расчёсывая длинные рыжие волосы вплоть до того момента, как подруга возвращается обратно, — будь хорошей, когда познакомишься с Кейт. Расчёску Стефани откладывает в сторону и ещё минуты три смотрит на собственное отражение. — Что ты имеешь в виду? — Ты узнаешь, — Эми вздыхает негромко. — Давай, Стеф. Спокойной ночи! — Увидимся. О словах солнечной Эмили Стефани думает ещё очень долго.. . .
Дождь льёт с самого утра, никак не хочет переставать, каплями барабаня по стёклам школы, крышам домов, грязному асфальту, усеянному разноцветными листьями. Дождь в этот раз по-странному тёплый, но просто отвратительно затяжной. От него голова тяжелеет ужасно, словно бы наполняется ватой, и спать хочется намного больше, чем даже обычной ночью. Впрочем, разумеется, это кому-то простое утешение. — Ну, пожалуйста, прекращай так на меня смотреть, — уже, кажется, умоляюще просит Кейт и жмурится, лёд прикладывая ко лбу. — Такое чуть ли не на каждом этаже происходит, ведь школа большая. Происходит. Микеланджело понимает прекрасно. У самого, верно, и места не ушибленного, и сустава не вывихнутого не осталось — раз уж семья у него такая необычная. Если честно, он всё же не помнит. И виновато отводит взгляд, цепляясь за белый кафель медкабинета, как за спасательный круг. Майки даже не интересуется. Кейт и не говорит. Просто пропадает где-то до самого-самого начала урока, а он открывает дверь резко, замечая её уже на полу с ушибленным лбом, яркими глазами и закусанной губой. — Ты представь, — беззаботно замечает он, протягивая ей ещё одну пачку льда. Улыбается нервно и хитровато — так, чтобы заметно не было, что ему всё-таки жаль. — Тебе достаточно повезло, что я дверь решил с ноги не открывать. Видела бы ты лица одноклассников, — снова улыбка колкая и натянутая, кажется, — когда оказалось, что мне и руки-то не нужны, чтобы человека с ног сбить. — Очень смешно, — хмыкает Кейт, осторожно ощупывая переносицу, лоб и губу закусывая от боли. — Лучше бы себя дверью шибанул, правда. Это заставляет собраться с мыслями заново и вернуть на лицо привычную улыбку всеобщего солнышка, мать его, Микеланджело. — Извини, — он опускает голову, плечом упираясь в стену и руки убирая в карманы пиджака. — Если хочешь, провожу тебя до дома. И, возможно, даже понесу на руках. — Эй, — Кейт поднимает взгляд на парня, привлекая его внимание мгновенно, и морщится от яркости ламп и белизны стен, — у меня ведь не ноги сломаны. Но смотрит на него с какой-то странной благодарностью, когда он протягивает ей руку и кивает вежливо. Да и глядит так внимательно-внимательно, точно в глаза Кейт, а на тонких губах рисуется лёгкая улыбка, искренняя, но всё же обречённая немного, как будто он и не знает, что ещё предпринять — так, словно улыбаться только и может. — Меня Микеланджело зовут. Но можно просто «Майки». Мне так приятнее. Голос у Майки странно-нежной волной проносится по кабинету. Тембр высокий, под конец дрогает едва слышимо. Кейт пожимает крепкую тёплую ладонь, другой рукой продолжая прижимать пакет со льдом к светлой коже — бросает в дрожь неимоверно, холодит и мурашками перемещается по спине. Кейт накидывает школьный тёмный пиджак на тонкие плечи, поднимаясь с поскрипывающей кушетки, закатывает рукава белой рубашки. Микеланджело буквально кидается к двери, распахивает широко и рукой учтиво делает жест, всё так же очаровательно и задорно улыбаясь. Только девушка ещё покачивается слегка, где-то как будто в отдалении слыша всё такие же негромкие извинения Майки. Так понемногу и боль проходит. Стихает, наверное, как и натянутые нервы. Когда Микеланджело, наконец, перестал разбрасываться извинениями и разного рода историями, школьный коридор уже давно накрыла вязкая, громкая толпа учеников. Более того, у шкафчиков Леонардо встретил их чинным спокойствием, а следом Кейт заметила стоящую рядом с ним рыжеволосую девушку — кажется, всё это время они о чём-то говорили, раз заметив только подошедших друзей, вмиг отвернулись друг от друга. — Привет, — над ухом Кейт слышится весёлый голос Микеланджело. Он небрежно приобнимает старшего брата за плечо, и тот просто опускает голову. — Как дела, Стеф? — Мы говорили о Рафаэле, — вместо девушки отвечает Леонардо, ловя на себе взгляд Кейт, и скрещивает руки на груди. — О том, что он совершенно слетел с катушек, если быть точнее. — Что случилось? — спрашивает она обеспокоенно и смотрит на эту самую Стеф. Внимательно, немного даже с удивлениям подмечая малейшие детали её внешности: уверенный взгляд, приятные черты лица и волосы. Конечно, волосы. Это в глаза бросилось ещё издалека. — Кей, обижаешь, — тянет Микеланджело с лёгкой усмешкой. — У тебя же мама комиссар полиции. Ты должна всё знать. Мама комиссар полиции. Конечно. Стефани, кажется, была готова подавиться воздухом — вот, что Эми имела в виду вчера вечером. Только Кейт не знает, что с её мамой Стеф знакома лично. — Это так не работает, Майки, — улыбается Кейт в ответ и переводит взгляд на Леонардо. Непослушная чёрная чёлка слегка скрыла его взгляд, и ей ужасно захотелось не то чтобы прям сразу отвернуться. Ну, хотя бы, чтобы он перестал быть таким вроде бы добрым-приветливым-вежливым-хорошеньким, но в то же время его эти отстранённость, равнодушие и загадочность попросту исчезли. Можно даже по щелчку, было бы забавно. Кейт смотрит, как будто боится, что он глянет на неё в ответ и этим своим надменным видом испортит настроение до конца дня. Хотя Лео ничего такого не делает — он просто пожимает плечами, когда Стефани внезапно подходит к Кейт и с лёгкой улыбкой протягивает руку: — Пойдём-ка от них подальше, милая, — она бегло кивает Леонардо, бескомпромиссно хватая Кейт за руку и ведя за собой. — А то их семейная страсть к разбиванию вещей скоро перейдёт и на нас. На слова Стефани Лео невольно прищуриваются. — Семейная? — переспрашивает Кейт, оставив братьев за спиной и поравнявшись со Стефани. Та кивает ей как-то незамысловато и всё-таки решает остановиться — невежливо получается. По идее, она ведь вытащила Кейт из компании ребят и даже не представилась. — Меня зовут Стефани. Стефани Браун, — ошибка оказывается исправлена довольно быстро. Девушка становится точно напротив Кейт и дружелюбно улыбается. — А ты, значит, Кейт Остин? — Да. А как ты так..? — Эми. Ну и Майки только что обмолвился о комиссаре полиции, вот до меня и дошло, — Стефани пожала плечами, и Кейт понимающе кивнула. — Да и каких ещё ребят можно встретить в этой школе? Чистая правда. Это частная академия — здесь простые дети не учатся. Только у половины из них родители — юристы. Чего стоят ещё те, чьи родители занимаются властью, медициной, индустрией города. Да и Брауны. Брауны-Брауны-Брауны. Насколько Кейт помнила, они вообще находились в Совете города, а это должность очень серьёзная. И, честно, меньше всего хотелось думать, что Стефани та самая избалованная вниманием, богатая девочка, которая боится собственный ноготь сломать больше всего на свете. Она производила хорошее впечатление — яркое, уверенное, сильное. Если честно, Эми была совершенно другой. По мнению Кейт, Эми была как-то уютнее, по-странному ближе. — Всё в порядке? Кейт отвлеклась на неожиданный вопрос Стеф и моргнула. В руках рыжеволосой девушки она только сейчас заметила огромную папку каких-то листов и пару книг. — Куда столько? Тебе помочь? — Нет, спасибо, — Стеф покачала головой. — Это для футбольной команды. Надо отнести тренеру, а то меня в школе уже сто лет не было. Попытаюсь задобрить хоть как-то. Кейт улыбнулась, ловя себя на мысли, что всё-таки в Стефани, к счастью, на первый взгляд каких-то плохих качеств не заметно. Правда, Кейт и к Эми изначально с подозрением относилась — вероятно, всё же дело в её близком контакте с полицейскими делами. Расслабиться практически не получается — все вокруг какие-то странные. Вдруг наркотики прячут. За Эми и Майки так вообще следить надо — они постоянно улыбаются. — Кстати, Кейт, ты давно тут? — цепочку её мыслей неожиданно прерывает Стеф, всё так же идя рядов. — Я понимаю, мне, действительно, надо чаще сюда ходить, иначе пропущу всё веселье. — Я не так давно переехала, — Кейт пожала плечами, скосив взгляд в сторону идущей рядом девушки и мягко улыбнувшись. — И в школу, действительно, ходи почаще, потому что я знаю, что вчера произошло. В этот раз Стефани подавилась воздухом по настоящему. — Откуда? — Эми. — Ну, конечно, — отмахнулась Браун. Не выдержав, Кейт негромко рассмеялась. У Стефани на первый взгляд забавная особенность хмуриться каждый раз при упоминании Эмили. Кейт уже было хотела ей что-то сказать утешительное, но тут же опешила. Мимо совершенно неожиданно молнией пронёсся Микеланджело — обогнул их так ловко, что даже не задел, а следом у Стефани из рук вывалилось абсолютно всё содержимое. Из красной папки вылетели совершенно все листы и рассыпались по полу. Книги упали страницами вниз, и даже показалось на мгновение, что их и так ветхие переплёты издали характерный треск. По наполненному учениками коридору пронеслось громкое «Идиот!», от которого Кейт даже дёрнулась. Остановившийся в секунду Рафаэль, кажется, опешил. Он обернулся очень медленно, невольно опустив взгляд, пожал плечами и, вновь глянув на девушку, во взгляде изменился слишком быстро. — Вот это встреча. Мне даже приятно, — Раф усмехнулся и теперь смотрел уже на Микеланджело. — Сейчас я ему руку сломаю и поговорим о вчерашнем. Майки ожидаемо спрятался за Стеф, так сильно надавив на плечи девушки, что мгновенно получил каблуком по ноге. Кейт, стоявшая рядом, вздрогнула, и Рафаэль, поймав младшего брата в свои крепкие мужские объятия, упрямо посмотрел на Браун. Усмехнулся. Дерзкая девочка. Впрочем, он это заметил ещё вчера. — Чего это ты бьёшь моего младшего братца? На нём же нет пурпурных татуировок, — Рафаэль, лениво оттолкнув Микеланджело, сделал шаг в сторону Стефани. — Тебе вчерашнего дня не хватило, рыженькая? — Вау, рыженькая, — озадаченно подметил Микеланджело, хитро поглядывая то на старшего, то на саму девушку. — А это не о тебе, Стеф, мой брат вчера весь вечер болтал, м-м-м? Рафаэль, быстро поймав момент, кинул в Майки первый попавшийся под руку учебник. Тот ожидаемо ловко поймал его и так обаятельно улыбнулся, что Рафа перекосило. Кейт же перевела взгляд на стоящую рядом Стеф, а потом и ну самого Рафаэля, которого она точно видела впервые, но, судя по его взгляду, осанке можно было сделать вывод о довольно вспыльчивой натуре и о том, что с огнём, видимо, лучше не играть. — Ага, — согласился Раф. — Болтал о том, как какая-то поехавшая чуть Пурпурных не спровоцировала. Стеф скрестила руки на груди, взгляда не сводя с шатена. Рафаэль же, напротив, убрал ладони в карманы своих брюк, немного насмешливо приподнимая левую бровь, — он-то всё-ё-ё вчера видел. А Стефани в школьной форме и с этими хмурыми бровками выглядела точно не так, как вчера вечером, когда они ехали домой с Хамато и она чудом только не получила отказ от родительских прав со стороны миссис и мистера Брауна. Раф позволил себе лёгкий смешок, подойдя ещё ближе и смотря на девушку сверху вниз. — И не страшно? — Нет, — ответила Стефани. — Я жду. — Чего? — Извинений. На заднем фоне послышался смех Микеланджело. Рафаэль же сказал с лёгкой улыбкой: — Тогда ждать тебе придётся очень долго, рыженькая. — Стефани, — исправила она его. — Нет, — он чуть наклонился к ней. — Рыженькая. Вот теперь её взгляд мгновенно поменялся и стал похожим на тот, что Раф лицезрел в департаменте полиции. Стефани Браун с комиссаром полиции на ножах, Пурпурному Дракону битой чуть голову не проломила, а теперь не уступает и ему самому в упрямстве. Только вот правда в том, что им, четверым, лучше, не привлекать внимания — тем более, когда на него в упор смотрят дочки комиссара полиции и членов Совета города. Не самая лучшая ситуация. Не для них. — Ладно, Рафи-бой, — выдохнул блондин, облокотившись об один из шкафчиков плечом, — как только закончишь Стеф глазки строить, может быть, у меня в комнате уберёшься? В ответ на это Микеланджело получает средний палец, и Рафаэль, громко выдохнув, проходит мимо, слегка задев Стеф плечом. — Просто я сегодня в хорошем настроении, рыже... — Не смей. Он останавливается на мгновение, чтобы буквально по буквам произнести: — Рыженькая. Микеланджело рядом всё-таки не сдержался и громко засмеялся, а потом, приобняв обеих девчонок, кивнул на спину старшего брата. — Это, кстати, Рафаэль, Кейт. Но в этот момент улыбка с лица девушки сошла как-то слишком быстро и неестественно — Стефани скосила в её сторону взгляд: — Что-то случилось? — Просто имя красивое, — девушка на мгновение глазами со Стеф столкнулась, та чуть голову набок склонила, но это совершенно уверенности не придавало. Поэтому даже Раф, идущий впереди, остановился на мгновение и подозрительно обернулся в их сторону. — Рафаэль. Да ещё и родные братья, как оказалось. С весьма интересными, необычными именами. И внешне они всё-таки похожи. Высокие, спортивные — глаза и волосы, конечно, разные, но отношение к жизни как будто бы похожее. Словно бы парни на многое с терпкой горечью смотрят. Даже обычно забавляющийся Микеланджело иногда. — Кстати, — прерывает тишину Стеф, чтобы вернуть Кейт былое настроение, когда они ровняются с Рафаэлем. — Лео не говорил, что у него есть такой брат. — Просто Лео не любит хвастаться, — в ответ произносит Раф и, убрав руки в карманы, оборачивается к обеим девушками. — Кстати, — с лёгкой усмешкой ловит взгляд Кейт. — Передавай привет маме. Не дождавшись ответа, он разворачивается, и даже так, не смотря на них, чувствует, как Стефани кладёт руку на плечо Кейт и прожигает его взглядом.. . .
Донателло из магазинчика Эйприл выходит ожидаемо поздно, когда солнце уже почти скрывается за горизонтом, а оранжево-розовая полоса заката меркнет на фоне света уличных фонарей. Автомобили нескончаемым потоком проносились мимо, кажется, уже попросту игнорируя светофоры. Помимо этого, на улице довольно много людей — Дон ловко обходил всех, смотря себе под ноги, стараясь никого чисто случайно не задеть плечом. Выглядел мрачновато и подавленно, хотя, по сути, ничего ужасного не случилось — просто у Донателло постоянно такое настроение. Он часто выглядит так, словно испытывает безграничную физическую боль. Что, кстати, вызывает сильную обеспокоенность со стороны Эмили, но на попытки развеселить себя Дон реагирует флегматично и крайне снисходительно. Бывает даже, по губам пробегает слабая улыбка, но, в целом, ничего не меняется. Донателло погружён в свои мысли. У Донателло великие проекты и синяки под глазами. А вокруг мир, дома, машины, люди, город отходят на второй план окончательно, когда парень замечает мигающий зелёный свет для автомобилей и следом зажигающийся красный для пешеходов, поэтому решает перебежать дорогу. Вокруг становится тихо. Машины неожиданно пропадают из виду, и поэтому Дон позволил себе улыбнуться краешком губ — наверное, он даже не опоздает к ужину в кругу любимой семьи. Стоит только представить отвратительно радостного Майки с тупыми вопросами, как парня передёргивает. Бегло глянув по сторонам, Донателло ступает на начерченные белые полосы. Выдыхает ровно и идёт дальше быстрым шагом. Но то ли дело в сильном порыве ветра, который своим шумом заглушил абсолютно все звуки улицы, то ли в собственных бесконечных мыслях и плохом зрении — Донателло яркие фары приближающегося автомобиля заметил в самую последнюю секунду и вовремя успел сгруппироваться, так что сильного удара не почувствовал, зато кое-что другое отдалось в голове и перешло на неясное ругательство. Машина заскрипела резиной и остановилась очень резко сразу же, а Дон, ощущая, как неприятная ноющая боль разрастается по телу от столкновения, почувствовал мощный прилив негодования, хотя сам обычно оставался спокоен и пытался решить всё без конфликтов. В стороне громко хлопнула дверь автомобиля. Донателло от звука поморщился и попытался на пробу пошевелить правой рукой. Вроде не сломана и ужасающей боли нет как таковой, да и столкновение, по правде говоря, не было сильным. Машина уже в тот момент начала тормозить, но всё-таки задела. Дон чувствовал дискомфорт, скорее, от самого падения на асфальт. Посмотрел на свою ладонь. Закусил губу. Кожу он всё-таки содрал. — Боже, мне так жаль! Я не хотела. Я не заметила тебя. В этот момент чья-то тёплая ладонь коснулась его предплечья, провела по нему, помогая подняться. Донателло ещё сильнее зажмурился, прислушиваясь невольно, и плотно сжал челюсть, каким-то невозможным чудом удерживая себя от гнетущего чувства возмущения, что вихрем крутилось в его голове. — Светофор же практически красным горел, — сквозь плотно стиснутые зубы процедил Дон, стараясь не делать слишком уж резких движений. Когда он попытался раскрыть глаза, невольно пожалел об этом, потому что вокруг всё внезапно поплыло. — Как ты вообще... И мир очень неожиданно вновь стал более чётким. Донателло резко замолчал. К горлу подкатило невообразимое желание откашляться. Настолько безумное, что ему пришлось тут же отвести свой взгляд и по-глупому упереться в асфальт под ногами. Девушка, всё это время стоявшая перед ним, мотнула головой величественно, и — Донни буквально загипнотизированным взглядом проследил — чёрные волосы объёмными локонами аккуратно легли на тонкие плечи. Очень красивая. — Я... — Ты в порядке? — она обеспокоенно притянула его к себе за локоть, всматриваясь в покрасневшую ладонь. — Тебе больно? Какая же я невнимательная... У неё такие холодные руки, чёрт. Донателло поджал губы, пытаясь сказать хоть что-то внятное. — Ну, просто... это… Не вышло. Дон затаил дыхание, когда она полным уверенности взглядом посмотрела ему точно в глаза в ожидании фразы. Когда девушка коснулась его плеча через ткань куртки, он, кажется, чуть ли не подавился воздухом и даже захотел отодвинуться — настолько стало неловко, что даже самая простая фраза, крутившаяся у него на языке, показалось ему какой-то неправильной. Слова, мелькавшие в голове, бились друг о друга, заставляя Донателло отстранённо смотреть куда-то в сторону. На лице девушки играла неловкая, виноватая улыбка. — Я... в порядке, — он даже искренне понадеялся, что это прозвучало не так обречённо, как ему казалось. — Ты не... В голове голосом Микеланджело отдавалось «ну и дурачок же ты, Донни». В её взгляде мелькнуло что-то другое, что-то похожее на лёгкое недоумение, а через мгновение девушка порывисто приблизилась к нему, всё ещё держась за ткань его куртки и внимательно глядя ему в глаза. Шатен напрягся, стараясь слишком пристально не рассматривать её и не терять себя от каждого обеспокоенного движения. — Ой, подожди. Кажется, ты Донателло? — в её теперь уже спокойном голосе заиграли тонкие нотки настороженности, когда она отпустила его руку. На чёрные волосы лёг фиолетовый оттенок висящей сверху вывески, предавая им лёгкий блеск. — Твой опекун Хамато Йоши? Это же тебя с братом он берёт на все вечера. С братом. Дон невольно хмыкнул — их у него трое. Но она, судя по всему, имела в виду самого старшего. — Да, это я. — Боже, мне так стыдно. Я сбила воспитанника уважаемого Хамато Йоши, — она растерянно рассмеялась и приложила ладонь к своему лбу. Донателло опустил взгляд на серое пальто средней длины, потом вновь посмотрел на неё, немного путаясь в мыслях, но стараясь выглядеть максимально невозмутимо. Получалось так себе. Девушка же, наконец перестав посмеиваться, чуть склонила голову, внимательно рассматривая нового знакомого. — Я бы очень хотела как-то загладить свою вину. Дон почувствовал, как по спине пробежали мурашки, кажется, от несильного порыва ветра. Или, может быть, от её столь вкрадчивого взгляда, чего бы он точно никогда не признал. Так глупо. Он просто стоит, жмётся, как какой-то мальчишка, думая невольно о том, каким образом она хотела бы загладить вину. Глядя на неё, Донателло думает о том, что варианты, действительно, есть. Девушка растягивает губы в лёгкой улыбке. Бордовая помада вызывает чувство смущения. Дон отводит взгляд, но держится ровно. — Я слышала, что ты очень умён. Практически гений, — её голос разрезает стойкое напряжение, окружающее парня всё это время. — Мой отец очень любит таких ребят, так что, думаю, как-нибудь я передам тебе свою визитку, Донателло. У неё ониксовые глаза, и в темноте практически не разглядишь зрачок. Не то чтобы Дон старается. Ему и смотреть на неё трудно, а дело совсем не в том, что девушка. У неё совершенно другая аура — не та, что у солнечной Эмили или вечно спокойной Кейт. — И, — Дон делает паузу. Выдыхает ровно и, выровнявшись в осанке, поднимает взгляд на девушку, — как ты это сделаешь? — Необычно, — хитрая улыбка на её губах, и Донателло только усилием воли отводит взгляд в сторону. Холодные пальчики в последний раз проходятся по его плечу, на мгновение касаются его ладони, и Донателло, как заворожённый, ещё минуту смотрит девушке вслед. Она оборачивается у самого автомобиля с эмблемой Индустрии Инноваций на капоте. Дон затаивает дыхание, когда ловит её взгляд на себе. Осенний ветер играет с её чёрными волосами, и, когда она элегантно садится в автомобиль, Донателло вплоть до самого поворота смотрит на эту эмблему. Думает о визитке. А уже через некоторое время понимает, что она так и осталась тёмной девушкой без имени.