Я смотрела на него. На этого парня, с которым мы так часто и неожиданно сталкиваемся. Глаза, чёрные волосы, холодное спокойствие. Его слишком тяжело понять, даже если пытаться строить собственные доводы. Я хорошо складывала одно с другим. Но с Леонардо это не получалось. © Кейт.
Какие-то они очень разные — было первой мыслью Стефани, когда утром она увидела Рафаэля и Леонардо в одном из школьных коридоров. Они совершенно не похожи друг на друга. Характером, разумеется. Но у обоих — глаза выразительные и волосы тёмные. С первого взгляда ведь ясно, что братья. Да и первые встречи с ними не самые типичные, если честно. Стефани смотрела на каждого, искала в действиях и словах что-то и вправду похожее, но не складывалось — мальчишки не особо заявляли о себе, не ругались практически при ней. Скорее даже, скрытными были, словно в воспитании изначально так было заложено. Обоих только и хватало на мрачные взгляды и лёгкие препирательства, но больше несерьёзные — Донателло и Микеланджело, раз уж на то пошло, спорить могли громче и даже, в какой-то степени, чуточку агрессивнее. Если, конечно, у Дона настроение для такой ерунды было, потому что у Майки — у Майки настроение было всегда. Конечно, это и забавным назвать можно — то, как воображение работает у каждого и то, какие кому могут достаться обзывательства. Но всё было бы ещё прекраснее, если бы не родственная связь. Стеф, на секунду отвлёкшись от собственных мыслей и резко помотав головой, проследила за тем, как волейбольный мяч взмыл вверх. Сильный удар по резиновой поверхности заставил насторожиться и взглядом найти своих же соперников, что стояли с другой стороны от сетки. Им солнце, проглядывающее временами из-за облаков, мешало смотреть в небо. Один из ребят — кажется, кто-то из её класса — мяч принял очень легко, тот вновь взлетел ввысь. Другой не поленился прыгнуть и долбануть с такой дури, что мяч едва ли не влетел с ужасающим треском точно в неё и не оставил после себя мощнейшего сотрясения, если бы Стефани, благодаря своей физической форме, вовремя не приняла его. Ветерок пронёсся мимо, на волю вырвался резкий вздох. Она моргнула раз-два-три и поняла — карие глаза, немного прищуренные, ни намёка на самую-самую мелкую, даже едва ли заметную улыбку — Рафаэль загородил собой солнце и, выдохнув устало, потёр слегка покрасневшую ладонь. — Вот зараза, — стрельнув в него бушующим взглядом через сетку, тихо, больше для себя, произносит Стефани. — Мстит. Девчонки-одноклассницы, стоящие рядом, удар сопроводили обалдевшим и, может быть, самую чуточку восторженным «о-о-о-о-о». — Стеф, если будешь строить ему глазки, он этими мячами тебя забросает по самое не хочу, — Микеланджело возник рядом слишком неожиданно, заметив лёгкую отчуждённость девушки, и ладонями прошёлся по её рёбрам, перебрав мгновенно тонкие косточки, тем самым возвращая обратно в чувства. Стефани чуть не сделала ему больно, сразу же накрывая его руку своей, и кивнула уверенно, будто сейчас Рафу прилетит ещё сильнее. Возможно. Майки сделался серьёзнее, с лица исчезла улыбка, брови нахмурились, а голубые глаза показались ей слегка тускловатыми. — Ты хорошо себя чувствуешь? — Лучше некуда. Блондин сощурился подозрительно, но через секунду всё-таки расслабился — Стефани поняла это по тому, как опустились до этого напряжённые плечи, как он выдохнул уже более спокойно — и вновь занял позицию у сетки, не забыв при этом по спине ободряюще хлопнуть Кейт. Стеф ещё успела поймать её взгляд перед тем, как отойти чуть подальше, — там, на подаче, Рафаэль. Стефани по едва пробежавшей по его лицу ухмылке поняла, что он даже близко не из тех, кто будет поддаваться. Что он, в принципе, мяч подбросит высоко вверх, разбежится и сильно ударит по нему, а там уже полнейшая отчуждённость во взгляде, мол, отобьют, мужики же, не убьются — да поймают на худой конец. Кейт, кажется, напряглась каждой клеточкой своего тела, когда волейбольный мяч взлетел вверх — в этот раз повыше, чем до этого. Отступила назад, невольно сглотнула подступивший к горлу ком, чувствуя, как бешено бьётся сердце внутри, мешает сосредоточиться в полной степени на игре. Принять-принять-принять-принять-принять — в голове слово отдавалось едва проступающей болью, усталость валила с ног. Кейт нахмурилась, когда солнце вновь пронзительно ударило в глаза, заставив зажмуриться мгновенно. Стефани, стоя точно позади, отчего-то совсем не вовремя вспомнила, как Лео и Раф совсем недавно спорили по какой-то глупой причине. Как мрачно говорил один и ровно через секунду в той же манере подхватывал и отвечал второй — словно бы тот замечательный вечер, родители обьявили о том, что уедут, перед этим напоив вкуснейшим горячим шоколадом, в одно мгновение перестал быть замечательным. Не то чтобы Стеф, собственно, было дело до разборок в их семье — всё-таки там мудрый Хамато Йоши, умный и рассудительный Донателло, терпящий их всех Уолтер, в конце концов. Просто будь такая картина в кино, Стефани бы и глазом не моргнула. Другое дело — ссора на твоих глазах происходит, хотя ссорой-то её и не назовёшь даже. Уж больно громкое это слово — ссора. Но Стеф позволяет себе взглядом найти обоих после очередного удачно забитого мяча. Леонардо и Рафаэль, стоя в совершенно разных концах площадки, ведут себя всё-таки одинаково. Улыбки на лицах обоих и Микеланджело, в их сторону рьяно показывающий нецензурные знаки, говорят сами за себя. Игру они... — Кейт, мяч руками принимают. Ру-ка-ми. ... безбожно слили. Учитель физкультуры — полный мужичок с ужасающе хмурым взглядом, в синих спортивных штанах и такого же цвета футболке — склоняется над лежащей на асфальте девушкой и смотрит долго, почти в упор, пока Кейт на полном серьёзе уверяет, что всё отлично — поскользнулась, потом споткнулась и упала, с кем не бывает? — Сколько пальцев показываю? Кейт прикладывает ладонь ко лбу и прищуривается: — Два? Тренер облегчённо кивает. Только Стефани замечает ушиб, разодранные колени и мутный-мутный взгляд. Ещё Стеф видит за спинами столпившихся учеников Леонардо и Рафаэля, не выглядящих такими довольными, больше настороженными, и усмехается словно бы как они оба до этого — разочарованно и даже желчно. Ведь не схожи в характерах совершенно, но вот так иной раз глянешь, повнимательнее присмотришься, а глаза у обоих огоньком почти рождественские сверкают, когда удаётся что-то сообща сделать. Сообща сбить человека — девчонку — с ног, молодцы какие. Стеф разрывает сплетение взглядов с Рафаэлем и отворачивается. Она прекрасно знает, что тот хмурится и как будто смышлённо ладонью по коротким волосам проводит. Раф больше не смотрит на неё, отворачивается и пожимает плечами. Стефани не смотрит и сама, но делает другое. Заставляет Леонардо почувствовать на секунду себя виноватым, например.. . .
Среди белых стен медицинского кабинета Кейт кажется, что хуже уже просто быть не может — это же надо тут время чаще, чем в собственном классе проводить. Сидеть с больной головой, красным носом, разодранной коленкой и локтем, взглядом бессмысленным ловя на стекле капли дождя, рисующие причудливые узоры и спускающиеся ниже. В нос мгновенно ударил запах медикаментов, девушка в белом халате кивнула уверенно и, стоило Кейт только моргнуть один раз, исчезла как будто в густом тумане, всё ещё хаотично мелькавшем перед глазами. Захотелось откинуться назад, спиной коснуться холодной белой стены или заснуть крепко-крепко, чтобы головная боль прошла поскорее и, пожалуйста, пусть чёрные пятна перестанут мелькать перед глазами. Сквозняк проникает в кабинет и слегка колышет тонкие белоснежные занавески, когда слышатся тихий скрип двери и чьи-то весёлые голоса в отдалении за тонкими стенами. Кейт закрывает глаза, чтобы не видеть ничего яркого вокруг, но это не особо помогает. У неё правда очень сильно болит голова и мутит жутко — как будто не мячом ударили, а дурацкой кувалдой. Странное звякание, раздающееся справа, забирается в мысли, и Кейт чуть ли не кашляет. На мгновение ей кажется, что по тонкой коже стекает маленькая капелька крови. Саднящая боль ещё не вступила в силу, но Кейт, видимо, уже предчувствует то, как будет плестись домой, опираясь буквально о каждое дерево. — Я не расстроюсь, если ты обзовёшь меня, — размытый силуэт присаживается напротив, и в этот момент холодная ладонь внезапно касается ободранной светлой кожи на правом колене и сильнее прижимает ледяную ватку. Белизна быстро впитывает в себя кровь, оставляя лишь едва слышимое шипение, — В любом случае, надо быть внимательнее, Кейт. Она сначала не понимает, как-то даже неловко становится — голос задерживается в её голове на несколько мгновений и никак не хочет уходить. Кейт, не раскрывая глаз, решает отвлечь саму себя и задаёт вопрос, который её интересовал последние двадцать секунд точно: — Где Стеф? — Даёт понять Рафаэлю, что тот должен проявить сострадание. Кейт жмурится до красных линий перед глазами и прикусывает губу — боль постепенно начинает проявляться, и от этого становится только хуже. Из-за неясности происходящего с трудом получается разглядеть парня, но только малейшие детали складываются в картинку: чёрные волосы, серая футболка, толстовка поверх, длинные ресницы, сдвинутые брови и довольно сосредоточенный взгляд. — Не думаю, что у неё получится. По крайней мере, не сегодня, — ухмылка, играющая на его губах, становится больше снисходительной, и через секунду, девушка замечает, что тот смотрит на неё. Что у Леонардо точно синие глаза, безмятежные и надменно прикрытые. — Не засыпай. Я для этого с тобой разговариваю. Свободной рукой он накрывает здоровое колено и решительнее надавливает на ватку, отчего Кейт сжимает пальцами край кушетки почти до хруста костей и закусывает нижнюю губу едва ли не до боли. Холодная ладонь Лео осторожно ведёт по ссадине, касается сквозь пропитавшуюся антисептиком ватку тёплой кожи и заставляет мурашки быстро-быстро бегать по телу. Кейт затылком упирается в стену, изо всех сил стараясь сдержать собственные эмоции, но Лео всё прекрасно видит. И то, как она его украдкой рассматривает — тоже. Кейт, кажется, очерчивает самые мельчайшие детали его лица. У него идеально ровный нос, заметно проступают скулы и приятная ухмылка на лице появляется почти каждый раз, когда Кейт сдавленно ойкает и тут же — как будто пристыженно — замолкает. Слегка растрёпанные волосы — чёлка прикрывает оба глаза, когда Леонардо опускает взгляд на царапину, и Кейт отчего-то хочется ладонью провести по тёмным прядям, пропустить сквозь тонкие пальцы, потрепать беззаботно. И будь-то Микеланджело, она бы дотронулась смело и спокойно, но, увы, Майки был вторым после Стефани, кто их затолкал в медпункт, спасибо им большое за это, чёрт. Кейт становится холодно мгновенно, когда Леонардо поднимает лицо и они ненадолго сталкиваются взглядами. Только он первым отворачивается, встаёт ровно. В подчёркнутом гордом развороте плеч Кейт замечает уверенность и величие, а Лео берёт новую ватку и, не жалея, выливает почти весь флакон антисептика на неё. Волнение к горлу подступает в очередной раз, когда он опускается на корточки, одной ладонью упираясь в койку, почти касаясь руки девушки, и другой вновь накрывая кровоточащую ссадину. Его пальцы ведут по раздражённой коже, и отчего-то боль отходит на второй план. Особенно в тот момент, когда тёплое дыхание проходится по коже колена и растворяется в прохладном воздухе медицинского кабинета. Леонардо ваткой накрывает участок кожи повыше, прохлада от антисептика переходит в мурашки, бегущие дальше, и Кейт затаивает дыхание. По сравнению с ваткой его пальцы кажутся неожиданно тёплыми, когда Лео возвращает ладонь обратно. Сжимает колено девушки на пробу посильнее, и Кейт, рвано выдохнув, не выдерживает и хватает его запястье, мгновенно окатив себя чуть удивлённым и, в какой-то степени, снисходительным взглядом парня. — Терпи, — тихий голос разрывает мягкую тишину медицинского кабинета, мешается со звуком капель за окном, мгновенно успокаивая. Терпи, Кейт. Извиняться не будет. Что-то волшебное ударяет ей в голову, когда она невольно сталкивается взглядом с глазами Леонардо, а потом смотрит поверх его головы, не отпуская его руку. Она замечает чуть выступающие вены, дорожкой бегущие к кисти, касается их узора пальцами осторожно и ведёт дальше. Только, вот, Леонардо руку из её цепких пальчиков выдёргивает быстро и улыбается снисходительно, поправляя рукав толстовки.. . .
Кейси прокрутил рукоять, на которой маленькие фигурки футболистов в тусклом освещении по-прежнему блестели белой формой и заговорщицки подмигивали ему, словно бы он находится в милом мультике, а не в одном из баров Нью-Йорка, где так часто зависает Рафаэль. Джонс выдохнул спокойно, взглядом обвёл стойку, на которой уже минуты три стоял стакан виски, а потом в мыслях где-то четвёртый-пятый раз промелькнуло это «Привет, Кейси». И, честно, даже на «привет» не похоже — не то, что «Кейси». Ну ты и жук, Лео, думает Джонс, вспоминая вопрос ещё более каверзный и просьбу вместе с этим неприятную, хоть и, признаться, самую-самую обычную — расскажи, как там Пурпурные Драконы поживают? Вместе с этим вспоминай, как они сожгли твой дом и всё-всё-всё, что ты любил. Почувствуй слёзы на щеках и бейсбольную биту в руках, Кейси, ну, это же несложно, правда? Не то чтобы Леонардо всё это так сказал. Более того, он ведь даже не подразумевал, не зная всей истории. Её знали, пожалуй, только Эйприл и Рафаэль — причём Раф-то узнал всё чисто случайно, по непредвиденным обстоятельствам. В противном случае, Кейси бы повременил с рассказом, даже если Рафаэля очень хорошим другом и считал. Примиряло лишь то, что у них всех свои скелеты в шкафу — так дышалось куда легче. Но не сегодня. Сегодня над головой разбитая неоновая вывеска переливалась неяркими огоньками на запястьях и тенью отдавались на стенах зданий. И в глазах Леонардо, который наблюдал за выпускающим пар парнем так спокойно, что хотелось его схватить и башкой в мусорку воткнуть — у Кейси, даже по мнению Рафаэля, проблемы с самоконтролем были, так что удивляться здесь особо нечему. Лео потёр ладонью чуть покрасневшие костяшки на кулаке и выдохнул, чувствуя, как на шею попадают мелкие капельки дождя. Кейси парня лицом к полуразбитой машине приставил, едва ли треснувшим стеклом не царапая и больно скручивая тому запястья. Леонардо скрестил руки на груди — не впервой за подобным наблюдать, не такая уж и проблема. — Чувак, хватит, — парень бурчал почти нечленораздельно, Лео даже прислушался от нечего делать. Тот кровью плевался, даже в темноте видно было, — хватит... Кейси сильнее скрутил тому руку, и наружу вырвался почти истошный вопль. Леонардо напрягся на секунду, волосы на прохладном ветру неприятно щекотали лоб, и второй парень, спиной упираясь в стену, издавал совершенно непонятные звуки, но не умирал, нет. Живее не бывает, просто нос разбит и сотрясение, вероятно. Лео отвернулся от него с кислой улыбкой и вновь глянул на собственные руки — костяшки на кулаке начинали неприятно саднить. Хотелось опустить ладонь в ледяную воду и оставить там на час, может, на два, а потом упасть в кровать и лежать до последнего, глядя в потолок, на котором блестела красивая люстра. — Это мы только начали, — рявкнул Кейси. — Мы? — Леонардо изогнул левую бровь в лёгком удивлении. — Я ничего не делаю. Ерунда какая-то. — Ты мои методы оспаривать решил? — Нет, — брюнет покачал головой. — Я просто хочу сказать, что они глупые. Кейси ожидаемо не отреагировал, усмехнулся чему-то и показался Леонардо даже каким-то спокойным — по своим меркам, конечно же. Ведь обычной клюшки хоккейной нет, маска лежит на самой верхней полке шкафа, — чтобы Эйприл не нашла, — а здесь просто лёгкий всплеск эмоций. Всплеск лёгкий настолько, что через десять минут, сразу после того, как второй парень приходит в себя, а первый, кое-как стараясь дышать, встаёт, упираясь в капот старого ржавого автомобиля, вновь сплёвывает кровь на серый асфальт. Леонардо на стене здания бара, где неоновая вывеска рисует странные узоры своим светом, замечает прыгающие красно-синие огоньки. И выдыхает всё так же спокойно. Даже если Кейси прямо на глазах полицейских исчезает в ближайшем переулке, а парни, так и не устояв на ногах, дружно валятся в грязные лужи прямо под ноги подростка на глазах у полицейских и клятвенно уверяют, что ничего-ничего не сделали. А Леонардо про себя просто так считает, сколько раз за семнадцать лет на него наводили дуло пистолета.. . .
— А ты почему здесь? Леонардо скашивает взгляд в сторону и крепче сцепляет ладони в замок. В сумрачном грязном воздухе танцуют пылинки, скамейка кажется жёсткой и холодной, тусклый свет из-за решётки обрамляет лицо мужчины слева. В тёмно-фиолетовых наколках с простыми доверчивыми глазами отморозок обычный обманчиво походит на добропорядочного гражданина. — Случайность, — отвечает Лео и даже позволяет себе усмехнуться, затылком касаясь холодной поверхности стены местного полицейского участка. Вообще только что он избил пару его товарищей, по доброте душевной помогая Кейси. Но, фактически, мог и не сидеть здесь, а взять пример с того же Кейси и убежать. Брюнет прикрыл глаза, сжав челюсть, отчего на скулах желваки проступили. — А я колёса с тачки полицейской снял, — и гордо улыбается, словно бы Лео с внешностью пай-мальчика из частной школы, тоже в этом хорошо разбирается. Рафаэль за столкновение со служебной машиной тоже в такой камере сидел, и, чёрт, Лео понятия не имеет, почему их так на неприятности тянет, ведь, по идее, ничего даже серьёзного не произошло. Ему просто хотелось домой, где на тумбочке чашка горячего шоколада, на стенах, как обычно, картины, а вдалеке рыцарские доспехи, у которых, почти в углу, висят две скрещенные катаны. Но вместо этого по коридорам разносятся размеренные шаги, двери решёток пронзительно скрипят, словно бы по помещению гуляет сквозняк, в отдалении даже крики услышать можно, ругательства громкие. В воздухе всё так же витает пыль, стены обшарпанные, и холодно немного, но Леонардо лишь каким-то пустым взглядом упирается в толстые прутья и прикрывает глаза, чувствуя переменными волнами накатывающую усталость. — Он? Слышится шарканье о пол. Потом — негромкий кашель почти рядом. Лео раскрывает глаза мгновенно и хмурится машинально — с другой стороны решётки на него внимательно, удивлённо смотрит Кейт. Аманда Остин, комиссар полиции Нью-Йорка, видимо, лично решившая проверить один из центральных участков, кивает дочери, указывает в сторону парня, кладёт руку ей на плечо и передаёт что-то точно в маленькую ладошку. Лео замечает: от тусклого освещения практически не разглядеть глаз, но Аманда явно очень неодобрительно смотрит на него; её волосы осторожно заправлены за ворот пальто, руки убраны в его карманы, а крайне усталый вид подчёркивают синяки под веками. Кейт кивает матери благодарно и бегло обнимает, отчего та мягко улыбается, но хмурости своей не теряет — родная дочь двадцать минут умоляла выпустить какого-то несовершеннолетнего преступника. Но когда комиссар пропадает из поля зрения, Лео скрещивает руки на груди, ловя на себе взгляд девушки сквозь прутья решётки камеры. Кейт неуверенно подходит ближе, ладони пряча в глубоких карманах пальто и закусывая от неловкости нижнюю губу. — Мама говорила, что нарушителей в этом году ужасно много, но... Леонардо отводит взгляд флегматично. Девушка ловит каждое его движение. — Лучше просто выпусти меня. Прозвучало немного грубо. Поэтому Кейт, грустно пожав плечами, на пальце крутит ключики от решётки, мгновенно заставляя Лео подняться с места. И оборачивается, глядя на мужчину в служебной форме, тут же привлекая его внимание. — Товарищ офицер, а он мне грубит, — она кивает в сторону хмурого Лео, который даже как-то по-странному замирает. — Можем ли мы оставить его здесь ещё на час? Во взгляде парня Кейт замечает лишь небольшую порцию эмоций, когда тот подходит ближе к прутьям решётки и выдыхает обречённо. Стоя намного ближе теперь, он кажется ей немного потрёпанным, не совсем похожим на себя обычного — гордого, самоуверенного и слегка насмешливого. Сейчас Лео больше выглядит усталым и отчуждённым. Кейт отчего-то по-глупому хочет коснуться его руки через прутья решётки, но она одёргивает себя, вновь взглядом сталкиваясь с его глазами. — Кейт, — на выдохе произносит Лео, его голос кажется более низким, чем обычно, на губах появляется едва уловимая улыбка. И интонация, как будто, вот, ещё чуть-чуть и извинится. — Такое случается. Случается. Кейт не слышит даже намёка на извинение. Ей безумно хочется, чтобы он произнёс вслух, сказал громче — без любых помех. Но ещё секунд пять она просто стоит, переваривая сказанные только что слова; думает, а стоит ли вообще, пусть до утра посидит, подумает серьёзно. Но, в итоге, Кейт лишь отводит взгляд, чувствуя, как сердце начинает биться сильнее, и ключ осторожно подносит к замочной скважине. — Я рада, что тебе всё-таки неловко, — мягко произносит она, отчего-то вспоминая сегодняшний урок физкультуры, и так хочется покраснеть то ли от злости, то ли от банального смущения, что Кейт едва ли не роняет ключи на пол. — Я тоже рад, что ты здесь, — говорит Лео, следя за тем, как её тонкие пальчики в последний раз поворачивают ключ. Девушка слышит щелчок замка. — Я тронута твоей откровенностью. И улыбается ему, поправляя ворот светло-голубой блузки, попутно следя за игрой тусклого света и тени в его ледяных глазах.