Свалить из города на некоторое время. Побыть с обычными ровесниками в загородной гостинице среди леса и гор. Это было бы отличным решением, если бы от проблем можно было убежать. Но никто не может бежать вечно. Даже Майки. © Рафаэль
Её первое смс Стефани благополучно решает оставить без ответа на долгие шесть минут. Эми понимающе кивает и чуть прикрывает глаза, принимая тот факт, что у подруги наверняка есть очень важные дела. Девчонки в салоне автобуса негромко переговариваются — не с ней, больше друг с другом, — о поездке, о том, что парней здесь много и что там точно будет. Они сначала под пристальным взглядом наблюдателей попробуют вести себя прилично, поизучают природу, а потом в любую из дивных ночей устроят нереальную вечеринку, в самых лучших традициях частных учебных заведений. Эми выдохнула. Им было трудно найти общий язык. Семьям — Браун и Томсон — пересекаться было мощному взрыву подобно ввиду некоторых разногласий из-за бизнеса. А теперь — просто посмотрите — несмотря на сильную недосказанность, на прошлые обиды, разногласия и то, что их родители до сих пор не пытаются пересекаться, Эмили и Стефани постепенно становятся лучшими подругами. По правде говоря, подруг ближе у Эмили ещё никогда не было. — Чего задумалась, Эми? — интересуется Микеланджело, сидя точно напротив и изредка поглядывая на проносящийся за окном автобуса пейзаж. Его кривая улыбка становится озорной, глаза сощуриваются в радостные щёлочки. «Поверь, тебе и самому неинтересно», — про себя замечает Эми, читая его ухмылку. Она кидает в Майки хитроватый взгляд, как снежок, от которого он не успевает увернуться. На секунду его глаза распахиваются, и Эмили словно чувствует, что он немножко смутился — но это не полностью. То есть, Микеланджело отлично умеет смущаться. Эми даже ловит себя на мысли, что получше старших братьев — тех как будто бы ничем не взять. Стефани берёт внезапностью, на сообщение отвечая слишком не вовремя, когда Эми уже мысленно повторяет, глядя на Майки: «Самое время тебе вновь улыбнуться», и у неё уже наготове простенькая улыбка, как вдруг она вспоминает, что Донателло раз сто повторял: не шути и бла-бла-бла. Типичный Дон. 4:23 pm Стеф Пора бы перестать хандрить и заняться делами, иначе опять повстречаю их брата, и мы разрушим Нью-Йорк. Да, такое может произойти. Любая их встреча заканчивается не очень приятно. Рафаэль редко искренне улыбается и ещё реже позволяет улыбнуться кому-то другому — с ним явно что-то не так. Хотя бы начиная с того, что он от случая к случая бывает мрачнее Донателло и Леонардо, как будто бы в промежутках на него не то, что тоска — депрессия накатывает с непозволительной силой. Рафаэль много раз утверждал, что депрессии даже близко нет, да и отчего ей случаться? Раф, разве что, иногда пропадал надолго. Исчезал из виду, на день из школы, с футбольного поля и тренировок, из сообщений, как сейчас например. Впрочем, обычно возвращался, и Эми отчего-то в такие моменты казалось, что он не особо хотел, чтобы его искали. А за окном шумит улица, мелькают деревья и редкий транспорт. «Не деритесь», — набирает в ответ Эми, но тут же стирает. «Не ругайтесь», — вновь стирает — точно что-то произойдёт тогда. Вместо всего отправляет такое обыденное «Всё хорошо», поворачивается к быстро сменяющемся пейзажу за стеклом и, не отводя взгляда, спрашивает: — А почему Раф не с нами? Не с нами. Звучит это... как-то очень серьёзно. Эмили и сама невольно улыбаться начинает, дело уж точно не в чём-то важном. Просто Рафаэль такой странный. У него, верно, с детства имелось это свойство, раздражающее такое. Он въедался в память. Запоминался, мать его, так, что не вывести — как будто низкий голос с этим в голове звучит до сих пор. — Может быть, случилось что-то. По крайней мере, требующее его вмешательства. Зря ты переживаешь — это же Рафи-бой. Микеланджело, зараза, капитан Проницательность. Леонардо рядом с ней перелистывает страницу книги индифферентно, не особо заботясь о том, что происходит вокруг. Кейт осторожным взглядом ловит то, как брюнет хмуро сводит брови, как большим пальцем проводит по подбородку, — момент в книге, очевидно, напряжённый. Лео на этот самый момент реагирует эмоциональнее, чем на что-либо другое. Эми замечает Донателло на параллельном ряду сидений. Она думает о нём частенько. У него постоянно экран перед глазами, сосредоточенное выражение лица — должно быть, у него хронический недосып. Кейт улыбку лёгкую сцеживает, когда Эми ей шёпотом говорит об этом, кивая в сторону Дона. «У него хронический недосып» — сам по себе диагноз дурацкий, и Кейт швыряет им в Леонардо, пока тот вчитывается в последнюю фразу на странице. На мгновение она отворачивается от него, как будто бы себя полностью теряя, но всё-таки беря в руки. Лео просит монотонно: — Можно мне дочитать, пожалуйста? Эмили ловит взгляд синих глаз на себе, кажется, желая подойти к месту, где сидит Донателло и пихнуть его, чтобы оторвался от яркого экрана мобильного. Майки всегда чувствует, если Эми что-то планирует, будто мысль в его голове звучит её голосом. Лео, напротив, сейчас просто скашивает взгляд в сторону блондинки и вновь опускает его на книгу. Эми, кивая Майки, не пытается быть подстрекателем — то удел Стефани — просто хочет вызвать улыбку. Микеланджело красивый, когда улыбается. — Забей, Эми, — светлые волосы треплет на макушке. — Он не послушает. А Эмили это, видимо, сразу принимает как вызов и задорно подмигивает. Она на Донателло косится большую часть поездки, наверное. Автобус на редких поворотах немного качает, у кого-то из учеников в салоне разливается кола. Кейт взгляд переводит на Эми ровно в тот момент, когда Микеланджело чуть склоняет голову на бок. — А-а-а, — задумчиво произносит он, улыбаясь. — Может быть, и послушает. Эмили даже не прощается, и Кейт с Микеланджело в этот момент замысловато переглядывается, следя за тем, как блондинка подходит к Донателло. Хорошо ещё, что очки не стягивает с него, — знает прекрасно, чего уж точно делать не стоит. Но на лёгкое прикосновение к своим волосам Дон реагирует слишком быстро и хмыкает, совершенно не отрываясь от телефона. — Я занят. — Теперь ты свободен. — Я точно уверен, что занят. — Ты всегда свободен для нас. — Кто так решил? — Я, — непреклонно заявляет Эмили, давая понять, что спор на этом окончен. Она несильно хлопает Донателло по плечу, ладонью касается кнопки блокировки на мобильном. Яркий экран гаснет, шатен прикрывает глаза на секунду и всё- таки смиренно качает головой. Микеланджело победно поднимает кулак вверх, радостно улыбаясь, когда брат садится точно напротив, рядом с Кейт. Она чувствует исходящее от блондина облегчение, но всё меркнет на фоне негодования, пышущего от Донателло с такой силой, что даже правому локтю горячо. Зря он говорил, что разучился себя сдерживать с такой семьёй — он только это и делает, вечно в таком напряге, даже если не заводить разговор с ним. За окном автобуса проносится железнодорожная станция и сама дорога, плотно облепленная ветхими деревьями.. . .
— Ты устал. — Я в порядке, Эйп, просто уснул поздно. Так каждый раз. У Кейси Джонса оттенок глаз более глубокий, в нём в разы больше смелости и глупости. Самодовольства и твёрдости. Эйприл видела, осязала рядом с собой или там, за окном, на улице, весь грёбанный спектр черноты их города, чувствовала это каждой своей косточкой, каждым пальцем, уставшим от долгой работы за компьютером. Эйприл откидывается на спинку кресла, пока Кейси на кухне пытается заварить себе нормальный чай, громко гремя посудой. Джонс — Эйприл на сто процентов уверена — травит себя фастфудом с газировкой, даже близко не соблюдая своего режима. Как будто бы от Донни набрался, думает девушка, разминая затёкшие мышцы. То, что сейчас происходит в Нью-Йорке, больше смахивает на фильм ужасов. Людей запугивают, иногда находят даже по частям, по улицам, как будто реки крови будут литься, и даже весь полицейский департамент со всеми своими отделениями с трудом останавливает преступные синдикаты, образованные в городе. Усмешка кажется кислой, точно лимон. Когда-то ведь думала: всё просто, работа работой, зато сколько перспектив здесь. Может, даже выйдет получить удовольствие от монотонного печатания, да и не так уж сложно. Лёгкие же деньги — ни вагоны ночами разгружать, ни Бруклин подметать. Просто стоит пару часов в день, усмехаясь мрачновато, сидеть за ярким экраном; представить, что скоро уже домой, всё отлично; улыбаться изредка... Так казалось. Тогда. Она так думала, сбегая из корпорации Стокмана, прихватив лишь свой мобильный. Так она верила, пока вокруг творились странные вещи. Тогда, слыша шум за огромными железными дверями, крики, а в мыслях — слова доктора Стокмана с этим мерзко повторяющимся «уходите-уходите-уходите», молилась — лишь бы это был апокалипсис. Ядерная бомбардировка, полиция, кто-нибудь. Кто-нибудь, что-нибудь, потому что у неё в голове, на камере — доказательства, и терять нечего. Совсем-совсем. Только потом рёв мотора мотоцикла — точно бы спасение. Спасибо ребятам, внезапно думает Эйприл, взгляд скашивая в сторону гремящей кухни. На столе рядом чай в кружке слегка плещется — Кейси, верно, переусердствовал с шумом. Окно несильно хлопает из-за сквозняка в квартире. Эйприл своё отражение ловит в чёрном экране компьютера. А ведь тогда синяки на коже цвели сизыми цветами, а суставы болели от долгого бега, и она не могла не то, чтобы подорваться, попытаться спросить хоть что-то — даже головы поднять, чтобы узнать имена. Но, по крайней мере, могла — слышать, видеть. Надеяться, что это не галлюцинации, и что мальчишки помогают — разве что, на асфальте люди с пурпурными наколками правда захлёбываются своей кровью. Эйприл тогда отключилась непозволительно быстро. Четверо — странные. Стояли напротив. Трое глядели невозмутимо, ещё один — улыбался. Подростки, думала в тот момент Эйприл, взглядом пустым осматривая тёмные стены в одной из квартирок, на западе, в Бронксе. Сейчас смутно думает о том, что Рафаэль частенько приезжает туда, если настроение дурацкое и подряд всё крушить хочется. Хамато Йоши — странный человек, однако. Он ничего не разрешает разбивать в особняке. — Видит Бог, я пытался сделать нормальный чай, но ничего. На воде тоже жить можно. Кейси порой бывает таким глупым и не способным ничего сделать самостоятельно, что это её очаровывает. Эйприл вспоминает, как в белой жутковатой хоккейной маске выхватывала чужой взгляд, и она правда не знала, что это. Кто это — не понимала, но ощущала такую невыносимую боль, исходящую от него, словно бы его сжигали заживо. А ещё, иногда глядя не без удовольствия на то, как Кейси с клюшкой и битой пытавшийся её самообороне научить, валялся на асфальте, сбитый с ног, Эйприл усмехалась. Взгляд так легко скользил по его удивлённому лицу и стянутой маске, что хотелось покачать головой, видео снять и отослать Рафаэлю, чтобы над другом — балбесом великовозрастным — посмеялся знатно. Девушка осторожно из руки Кейси Джонса забирает стакан простой воды, — наверное, из-под крана — дотрагивается до тёплой грубой кожи на костяшках и, неловко, бегло коснувшись губами чуть шершавой щеки парня, исчезает на кухне. — Так ты флиртуешь со мной, — в голосе довольные нотки слышатся, когда он присаживается на кожаный диванчик и потягивается, как большой сытый кот. — Последние три года, — когда на кухне начинает слегка завывать чайник, Эйприл высовывается из-за двери и улыбается. — Но спасибо большое, что заметил.. . .
На природе замечательно видно, как звёзды копьями пронизывают ночное небо и рисуют на нём причудливые созвездия. Внутри, за кажущимися тонкими-тонкими стенами гостиницы, переливаются сотни звуков и меркнут изредка на фоне голосов множества учеников в просторном холле гостиницы. Потом ещё легко можно различить отчётливое стрекотание кузнечика и то, как в отдельном доме, специально арендованном смотрителями и преподавателями, хлопает дверь. Поют ночные птицы, и, если уж ещё больше прислушаться, отлично можно распознать шелест лесных деревьев, как будто сейчас и не начало ноября, а лето, самое настоящее, с яркими листьями и звонкими птицами. Эмили улыбается нешироко, наблюдая за разнообразной живностью в огромное окно. Там ещё у дверей мальчишки болтают. Микеланджело лишь беглым взглядом цепляется за подругу и тут же вновь отворачивается к Леонардо — он о чём-то говорит с Донателло. Кейт рядом оказывается совершенно незаметно, предварительно заняв место рядом с подругой и неловко той улыбнувшись. Непривычно это — ощущать на себе столько взглядов одноклассников и просто ребят того же года, что и они сами. Кейт поёжилась невольно, случайно глазами наткнувшись на стоящего с братьями Лео. — Ты уже успела разложить вещи? — Эми многозначительно поиграла бровями перед тем, как Кейт ей кивнула. Дверь в просторный холл с негромким шуршанием открылась. Один из наблюдателей лишь на долю секунды задерживается, вскользь напоминая о том, что через час пора расходиться по комнатам. Под тёмной старомодной шляпой проступает лёгкая седина, у мужчины лицо практически всё в морщинах, они становятся более заметными, когда он что-то с лёгкой улыбкой говорит непоседливому Микеланджело — тому, верно, Уолтера не хватает, и он решает на нервы действовать другим людям. Братья не в счёт — они уже успели привыкнуть. — Хотела в номере быть с тобой, но не особо повезло, — Эми раздосадованно выдыхает, взглядом параллельно обводя тёмный высокий потолок. На нём тени сгущаются интересно, как будто кусочки бледно-оранжевого света поглощают. Под ногами светлые половицы скрипят негромко, и блондинка жмурится на секунду от тихого звука. Только потом взглядом с Донателло сталкивается и ручкой машет приветливо. — Вот мне точно не повезло, — Кейт усмехается едва-едва заметно, взгляд вновь к Леонардо приковывается, стоящему к ним теперь спиной, и через секунду всё-таки поворачивается к смотрящую на неё Эми. — Просто со мной в номере девчонка, которая готова, как безумная, его имя скандировать. — Всё настолько плохо, да? — подруга чуть хмурит брови, голову немного устало кулаком подпирая и на мягкую спинку дивана облокачиваясь. Дома он совсем не такой — дома он кожаный и холодный. — Сойдёт на первый случай. Эмили не удерживается от лёгкой улыбки, пальчиками чуть поддевает светлые локоны, ловя за окном неяркий свет мотыльков. Там, точно в лесу, листья с деревьев спадают постепенно, но в темноте не особо видно. Разве что, птицы петь продолжают, и заметно хорошо, как у дальнего спортивного зала фонарь над входом зажигается. — Мне жаль, что Стеф сейчас нет, — признаётся Кейт, честно, своей внезапной фразе немного удивляясь. Не то чтобы они со Стефани общались слишком много, просто порой её присутствие было очень кстати. — Ты знаешь почему? Как и присутствие Эмили, на самом-то деле. Просто Стефани была настойчива. Думать об этом не хотелось, но иногда Кейт казалось, что эта девушка из тех, кто может выплеснуть воду в кого-то вроде Леонардо. Картинка жуткая. Но иногда надо. Блондинка замысловато улыбается — Кейт не спросила про Рафаэля ничего. Не назвала его имени ни разу, словно бы вот хоть раз вслух произнесёт и всё, уютное спокойствие распадётся на крохотные кусочки. С трудом можно было чувствовать себя спокойно рядом с теми, кто большую часть времени ведёт себя крайне отстранённо. У Эмили в голове был лёгкий хитроумный планчик — брать их штурмом прямо так, в пижаме. Они ведь далеко от города, здесь нет маньяков-психопатов, и, скорее всего, ребятам не придётся кидаться в огонь и мелькать на телевидение точно рядом с комиссаром полиции. Хотелось думать, что Рафаэль и Стефани, по совершенно разным обстоятельствам оставшиеся в Нью-Йорке, не влезут ни в какие неприятности. Эми могла заметить за время знакомства с Рафом, что у того глаза азартом блещут, стоит только появиться какой-то опасности. И что-то ей подсказывало, что Стефани при этой самой опасности не только сдерживать его не будет — она с удовольствием присоединится. Потому что «Может быть, у Рафи-боя случилось что-то» из уст Микеланджело звучит слишком неубедительно, а Лео — Лео не врёт, он просто недоговаривает. — Почему нет Стеф... — задумчиво произносит Эми, как будто бы припоминая что-то. Через секунду звонко щёлкает пальчиками, заставляя Кейт дёрнуться и нахмуриться тут же. Эмили виновато улыбается. — Она говорила, что её тётя приедет. Надо подготовиться. Родная тётя Стефани Браун. Это было интересно, раз уж даже Стеф сама готовится к её визиту. Кейт невольно взглядом упирается в спину Леонардо, всё ещё стоящего с братьями. Только Микеланджело, зараза светловолосая, его воротника заботливо касается с хитрющей улыбкой, дабы как, ну, самый-самый заботливый младший брат, поправить. Леонардо чуть пятится назад — во взгляде синих глаз видно, что ещё один такой приёмчик, и об стену башкой стукнет. Дон рядом качает головой, руки скрещивая на груди и отворачиваясь в сторону, точно к окну, где ночное звёздное небо и холодный воздух. Порой Эми даже кажется, что Донателло — это неопознанное созвездие. Он одёргивает рубашку и проводит рукой по каштановым прядям. Спокойствие и умиротворение остаются на его лице постоянно — Дон как будто бы немного не в реальности, как будто где-то там, в своих мыслях, которые поглощают его с завидной скоростью. Мягкий свет равномерно ложится на его руки, в которых, верно, через несколько минут появится сигарета. Это, в принципе, было обыденным — прозрачный дым, чтобы снять лёгкий стресс и напряжённость после очередной идеи, и уход из особняка Хамато Йоши в город, чтобы насладиться горячими кофейными напитками. Эмили считает, что Дон — это что-то такое безумно эстетичное, с горчинкой. Наверняка так же считает и Кейт, которая во время их редких разговоров чувствовала что-то другое — не так, как это было с Лео, Майки или, того хуже, Рафом. Как будто бы Донателло не позволяет себе острить, он выглядит мрачным, но мягким — кажется, только в отношении родных братьев было по-другому. И Стефани — хотя за их перепалками следить было забавно. — Чего Эми смотрит на меня постоянно? — между делом, спрашивает Дон как можно равнодушнее, что даже Лео внимание обращает. — Тебя зрение подводит, братец. Смотрит она на меня, — Майки становится рядом, подмигивая подруге сквозь проходящих через зал учеников. Донателло только плечами пожимает и хмыкает, как будто бы подумал о чём-то важном, но не слишком желательном. — Она волнуется. — На её месте я бы больше за Рафа поволновался. — Ты сомневаешься в сдержанности Рафаэля? — Леонардо чуть вздёргивает бровями, обе ладони убирая в карманы брюк. — Я сомневаюсь в его способности сдержаться и не разбить кому-то голову. Лео мысленно с Донателло соглашается и, лишь кивнув коротко, решает выйти проветриться ненадолго. В дверях едва ли не сталкивается с какой-то девушкой, пропускает учтиво, и Эмили, в этот момент взглядом очерчивая ровный контур его плеч, кивает Кейт, как бы интересуясь, а что, собственно, происходит? Не то чтобы Леонардо ведёт себя как-то странно, он по большей части всегда такой — не подобраться ближе. А надо попытаться, потому что — природа, успокаивающее пение птиц и полное отсутствие тёмных переулков. — Кей. — Что? — Надо начинать действовать, — сразу заявляет Эми, и Остин подозрительный взгляд скашивает в её сторону. Блондинка поджимает губы, но всё равно не удерживается от слабой улыбке. — Погоди, а почему я? Кейт по-серьёзному скрещивает руки на груди, а Эмили в такой ситуации лишь мило улыбается ей. — Вы постоянно кидаете взгляды друг на друга. — Эми! — возмущённо восклицает Кейт и, когда на них оборачиваются Донни и Майки, блондинка кладёт руку на плечо подруги, заставляя Кейт убавить громкость. — Не кидаю я никаких… — Я имею в виду, ты наверняка умеешь задавать правильные вопросы. — Я не... — Кейт на мгновение делает паузу, а потом, заметив искорки в глазах Эми, решает сдаться. — Ладно, неважно. Поэтому блондинка едва ли не присвистывает, когда Кейт спустя минут пять возвращает себе уверенность и идёт к главному выходу из гостиницы, следом за парнем, кое-как пробираясь сквозь толпу учеников. Скажет потом, что решила проветриться. Или что Эмили Томсон силой заставила проветриться, что будет больше похоже на правду. Даже когда на улице темноту безграничную кое-как разбавляет свет фонарей у редких зданий. Деревянные двери за спиной скрипят негромко, позволяя почувствовать себя на мгновение в одном из фильмов ужасов, но Кейт довольно быстро берёт себя в руки. Огибает смело гостиницу с западной стороны по мощёной дорожке и именно в эту секунду буквально ощущает на себе весь холод загородного воздуха. Здесь не как в Нью-Йорке, здесь нет огромных небоскрёбов, битых окон в спальных районах и граффити. Здесь не проезжает ни одной жёлтой такси, здесь нет полиции, красно-синих огней и неоновых вывесок, что разбавляют темноту нежно-фиолетовым светом. Кейт затормаживает около одной из лавочек, больше кутаясь в серую толстовку, наскоро прихваченную со спинки диванчика в холле. Тёплый пар растворяется в воздухе, у небольшого прудика почти нет освещения, но девушка чуть дальше по лестнице замечает знакомый силуэт. Мысли, разве что, ураганом в голове не начинают вертеться. Леонардо похож на печальную статую. Его осанка даже так, издалека, кажется гордой, возвышается над поверхностью воды. Кейт замечает: он не удосужился что-то тёплое на себя накинуть, так и остался в одной рубашке, хотя разве что-то поменяется? Если в воображении Кейт он — холодная статуя, значит, ему несильно нужна тёплая куртка. Но девушка буквально подвисает, замечая, как прохладный ветерок ерошит чёрные волосы. Наступает неловко на ступеньку, и та скрипит пронзительно, заставляя Кейт буквально отпрыгнуть за ближайшее дереву. Эми сейчас наверняка сидит и пьёт кофе с Донателло и Микеланджело, пока Кейт только чудом успевает уцепиться за кору и не свалиться куда-то в овраг или, того хуже, в воду. В голове мысли ожесточённый бой вести начинают, сталкиваются друг с другом — ярким огнём так и бьёт: «идиотка-идиотка-идиотка-идиотка». Холод на улице словно бы поднимается ещё более серьёзный, и Лео, стоило только услышать треск ступеньки и веток следом, оборачивается, руки всё так же пряча в карманах. «У него быстрая реакция», — про себя замечает Кейт. Талантом подмечать малейшие детали, даже находясь в не очень выгодном положении, она привыкла гордиться. Леонардо, чуть прищурившись, медленно делает шаг вперёд, выше по ступеньке. Та скрипит, парня чуть нахмуриться заставляя и на спине мурашки почувствовать. Холодные перила касаются тёплой кожи ладони, Леонардо поджимает губы, всматриваясь внимательно в темноту вокруг себя, прислушивается. Вдалеке всё так же поют птицы. Он отворачивается на нечёткий звук плеска воды, и Кейт выходит тихо-тихо из тени, чтобы успеть сбежать поскорее, потому что идея — на редкость глупая. Может быть ещё успеет, добежит до Эми и дело с концом. Только вот Лео оборачивается слишком неожиданно, и девушка, не успев вовремя сориентироваться, едва ли не заваливается обратно в кусты — чуть ли не вскрикивает громко. Однако у Леонардо реакция, действительно, невозможно быстрая. Он успевает схватить её за запястье вовремя, тем самым не дав возможности упасть по-глупому. Тем более, перед ним. — Осторожно, — её ладонь крепко фиксирует в своей руке, взглядом тяжёлым с оскорбительной лёгкостью считывая буквально все-все-все эмоции с изумлённого и малость напуганного личика. Кейт жмурится от дискомфорта в руке и от тембра голоса мгновенно теряется, хочет отвести взгляд, но не может. Лео сильно за руку держит, на холоде — почти колкой болью отдаётся. И она голову поднимает, отрываясь от тёмной асфальтовой дорожки под ногами, замечая теперь слегка удивлённое выражение лица брюнета. То, как он небрежно усмехается через секунду, как в глазах насмешка плещется волнами, словно бы синее море. И то, как голос в конце предложения снижается. — Только не говори, что следишь за мной. Он отпускает её запястье наконец и руки вновь прячет в карманы тёмных брюк. Несильный порыв осеннего ветра треплет чёрные волосы, ворот светлой рубашки расстёгнут; ткань, словно бы парус яхты, колышется. Ну, сколько девушек вот просто хотели рядом оказаться? Примерно на расстоянии тридцати сантиметров смотреть ему в глаза. Просто протянуть руку, коснуться, провести пальцами по тёмным прядям, лицу, широким плечам. Только девушек этих здесь нет. Кейт губу закусывает едва ли не до боли, когда Леонардо голову чуть на бок склоняет, вкрадчиво глядя на неё. — Внутри стало душно, я решила прогуляться, — отвечает спокойно, стараясь не смотреть ему в глаза. — И заметила тебя. Секунду Леонардо просто стоит молча, но на лице мелькает всё та же усмешка снисходительная. — Точно следишь, — он пожимает плечами деловито, глядит не на неё, а как будто бы сквозь. И даже голову не опускает, несмотря на разницу в росте, — только чуть устало прикрывает синие глаза. — Я слышал, как ты хлопнула дверью, и видел, как ты зашла за дерево. — Ладно, хорошо, да, — сдаётся Кейт всё-таки, позволяя себе улыбнуться слегка и взгляд отвести, чтобы не видеть его снисходительную ухмылку. — Но самую-самую малость. И мысленно отчего-то отмечает, что у него скулы идеальные, даже так, с едва-едва заметными царапинами на бледной коже. Внезапно налетевший ветер проходится по её волосам, заставляет выдохнуть, как будто ей тепло и совсем-совсем не холодно, но это ерунда. Кейт вздрагивает, сильнее кутаясь в тёплую ткань толстовки, а Леонардо смотрит не отрываясь — это ужасно напрягает. Его глаза вызывают сильные ассоциации с тёмной поверхностью моря. — Ты так легко меня заметил, — на её щеках появляются ямочки от непрошеной улыбки. — Слишком много неожиданностей для ученика старшей школы. Давай, Кейт, достань ещё телефон и посвяти ему фонариком в лицо. Тебе же мало шуток на тему «дочери комиссара». Правда, на Лео эти полицейские подозрения особого впечатления не произвели. — Тогда ты не против, если мы пройдёмся? — он ладонью проводит по своим волосам, слегка склоняя голову. — Я, — девушка чувствует, как сердце удар пропускает, отчего даже немного волнительно становится внутри, — думаю, что скоро стоит возвращаться. И смотрит вдаль, точно за спину парня. Там гостиница светится в темноте, причудливые огни в лёгкой дымке рисуют узоры. А на небе — на небе сотня звёзд, как будто бы и правда детская сказка про пролитое молоко. Кейт отчего-то представляет большого кота. — Не думаю, что они закроют двери перед нами, если мы вдруг опоздаем. — Не хочешь ночь на улице провести, — задумчиво произносит девушка. — Я был бы не против, — замечает Леонардо, машинально касаясь тёмных волос и слегка, как ей кажется, расслабляется в осанке. — На небе не более двухсот звёзд. Кейт слабо-слабо улыбается, когда замечает, как свет полной луны осторожно ложится на крепкий силуэт юноши. — Во многих книгах сказано, что человек невооружённым глазом видит около шести тысяч звёзд. — Я так не думаю, — Леонардо даже на секунду задумчивый взгляд отводит и брови хмурит едва заметно. Кейт внутренне почти радоваться начинает. — Ты веришь, что когда они падают, нужно загадывать желание? — Я не знаю. Никогда не думала об этом, — девушка взглядом ловит едва ли не каждое его движение. У Леонардо интересные черты лица, и, признаться, Кейт правда иногда хочет дотронуться до них. — Ты не ожидаешь этого подсознательно? — он слегка притормаживает, и Кейт случайно касается ткани его рубашки. — У меня ощущение, будто я нахожусь рядом с непробиваемым скептиком, — слабая улыбка озаряет лицо девушки, когда Лео в её сторону взгляд скашивает. — Когда ты говоришь такие вещи. — Какие? — Как будто, если я соглашусь на падение звёзд, случится конец света, — Кейт вдыхает прохладный свежий воздух, и по телу мурашки пробегают. Леонардо, глядя внимательно на неё, улыбается снисходительно-неловко. — Я не говорю, что не верю в загаданные желания, — брюнет чуть покачивает головой. — Я просто не всегда верю в их исполнение. У Кейт на запястье играет лёгкий холодок. Именно на том месте, где была ладонь Леонардо.. . .
Дротик со свистом рассекает воздух и едва ли не с громким треском вонзается в чёрно-белую поверхность дартса. Рафаэль с барной стойки подхватывает стакан виски и с улыбкой дерзкой делает глоток, взгляда довольного не отрывая от удручённого лица Кейси. — С тебя обед, Джонс. На самом деле, Кейси подумывает о том, чтобы новый дротик кинуть точно в друга, но останавливается. Скорее, жмурится от того, как кто-то ободряюще хлопает его по плечу. — Сид, убери руку. — Да, Сид, — соглашается Рафаэль. — Лучше правда убери от него руку, а то он тебе её сломает. Вон, смотри, какой злой, — и кивает на бывшего мстителя в хоккейной маске, предварительно отодвигая от него блондинистого приятеля. — Проблемы с неконтролируемым гневом надо срочно решать, Кейси. Сид Джонс, многострадальный кузен, решает всё-таки отойти назад. От греха подальше — не хочется ему вести дела с подвыпившим и проигравшему Рафу Кейси Джонсом. На самом деле, никому не хочется. — Думаю, в Нью-Йорке неконтролируемый гнев мне как раз к лицу. О да. Рафаэль сам невольно жмурится и залпом допивает оставшийся в стакане алкоголь. Здесь ведь полно психов — пара из них чуть Эми не прирезали. Другие — напали на них со Стефани, чудом не травмировав девушку. Это ещё если не думать о недавнем вечере — там реально было весело. Правда, забавно то, что во всех случаях присутствовал именно Рафаэль. Он, в принципе, оказывается в самых лучших обстоятельствах — привык, что кто-то кого-то хочет убить при нём. — Лучше бы дома сидел и домашнее задание делал, — Сид, посмеиваясь, приобнимает Рафа за плечо и оказывается совершенно прав. — Представляешь, опекун мне говорит то же самое, — наигранно удивляется парень. — А ты на него совершенно не похож. От руки кузена Кейси он уворачивается слишком быстро и ловко. — Вот именно поэтому, — тот спокойно садится за барную стойку, взгляда не отрывая от Рафаэля. — Именно поэтому самый младший мне нравится больше. Где он, кстати? — Его в детский лагерь отправили с остальными, — говорит Рафаэль. — А почему ты здесь? — Сид неуверенно кидает взгляд на него, и когда Раф в своей резкой манере поворачивается к нему, тут же выдыхает. — Я имею в виду... Почему ты остался в городе, когда мог просто уехать? Дай угадаю, — он заговорщически подмигивает Кейси и подвигается к приятелю чуть ближе, — девушка? Рафаэль как-то посмотрел на него слишком остро и непонятливо — какая девушка вообще? У него единственная девушка — его мотоцикл. Это, правда, мнение Микеланджело, но всё верно. Раф помотал головой. — Нет времени на девушек, — произносит он. — И нервов. Одна ему их уже потрепала. Больше не надо. Кейси Джонс подозрительно смотрит в сторону обоих и отсаживается чуть подальше, а потом они вместе невольно отвлекаются на негромкий скрип двери. Рядом с барной стойкой отвлекается на тот же шум и нового посетителя и чёрный доберман Рафаэля, которому пришлось проснуться слишком неожиданно. — Брюс! — зовёт Сид. — Ты же всё это время был здесь! Он опускает взгляд вниз. Чёрный доберман лежит на свободном месте у барной стойки, а рядом с ним стоит мисочка молока. У Сида длинные тёмные волосы, аккуратно убранные назад, словно бы следит за ними он лучше, чем за всем своим баром. Он улыбается мутно и посмеивается негромко теперь уже вместе с таким же нетипично весёлым Кейси Джонсом. Разве что, сигареты раскуривать не начинают — Рафаэль взгляд опускает на пса. Брюс медленно поднимает голову, и парень аккуратно пальцами касается чуть шершавой шерсти. Проводит медленно, доберман тёмные умные глаза прикрывает на секунду. Но дёргается, стоит только Кейси Джонсу качнуться на стуле. Рафаэль заботливо Брюса щёлкает по мокрому носу, недовольный взгляд в сторону друга скашивая. — Я ему не нравлюсь, — Джонс головой качает, кивая в сторону добермана, которого за стулом Рафаэля, в тусклом освещении едва ли заметишь. Мало ли, он там скалится и готовится к атаке. — Когда я впервые тебя встретил, ты мне тоже не понравился, — замечает Раф, параллельно получая ещё один стакан виски от Сида. В тот вечер, когда он познакомился с Кейси, вместо виски получил по голове клюшкой хоккейной, а это было не слишком весело. Только Пурпурные Драконы веселились тогда, собственно. — Этого следовало ожидать, — Джонс покачивает головой. — Правда, прошло много времени с тех пор, как мы начали общаться. — Ага. — И, знаешь, моё мнение не изменилось, Кейси. В баре громко орёт музыка, на телефон приходит большое количество уведомлений, и Раф невольно от яркого экрана отводит взгляд. Точно за спину Кейси. — Что на этот раз? — недоуменно спрашивает тот, многозначительно поигрывая бровями и ухмыляясь пьяно, ещё в руке дротики раскручивая. Рафаэль головой качает, а потом резко поднимает голову, даже выпрямляется в осанке. Кейси решает оглянуться тоже, очень-очень надеясь, что за его спиной сейчас нет каких-нибудь головорезов в пурпурных наколках и с острыми лезвиями в руках. Но по взгляду Рафаэля понимает, что это явно не какие-то ублюдки. Даже близко нет. — Сама Стефани Браун в баре? — шутливая интонация Рафаэля совсем никак не выдаёт его удивления, и все присутствующие взгляды скашивают в сторону девушки. — Неужели ты заблудилась и решила, что это салон красоты? — Лучше бы это правда был салон красоты, — небрежно замечает Стеф больше для себя, и бармен, услышав её ремарку краем уха, неодобрительно скрещивает руки на груди. — А ты сам что здесь делаешь, Рафаэль? Неужели ты решил, что это бои без правил? — Так это бои без правил, — отвечает Рафаэль, кивком головы предлагая девушке присесть рядом с ним. — Мы с Кейси можем здесь подраться. А его кузен, бар которого ты только что оскорбила, потом сдаст нас полиции. — Всего раз было! — Сид подавил желание кинуть в Рафаэля пустую стеклянную бутылку. — Не буду вас знакомить, Стеф, — сразу сказал Джонс, и Браун ему благодарно улыбнулась. — С Эйприл всё в порядке? Я ведь знаю, что ты по доброй воле сюда не зайдёшь. Повисла лёгкая пауза. Стефани перевела взгляд на Джонса, ровно выдохнула и всё-таки решила присесть на только что любезно предложенное Рафаэлем место. Посмотрела мрачно на Кейси, отчего тому стало немножечко не по себе — вероятно, что-то случилось. Думать об этом, мягко говоря, вообще не хотелось, но, кажется, Джонс был готов срываться прямо сейчас и сломя голову нестись ей на помощь. — Эйприл нашла запачканную кровью кофту на верхней полке шкафа, — сказала Стеф наконец-то. — На твоём месте, милый, я бы домой сегодня не приходила. Сид друга ободряюще похлопал по плечу. Потом Кейси поднялся с места, смерив взглядом двух подростков, и они с кузеном отошли подальше, к другому концу барной стойки. А Рафаэль смотрит на Стефани долго, практически в упор. Такой тяжёлый взгляд можно было буквально чувствовать на себе, и ей это, видимо, не очень понравилось. — Что? — Ничего, — Рафаэль пожал плечами, делая глоток виски. — Меня лишь интересует, что человек вроде тебя делает в таком месте. Это прозвучало немного грубо, и Раф даже почувствовал сам. Но он не особо умел любезничать с девушками в отличие от Микеланджело. Сейчас Стефани смотрела на него, как типичная девочка-чирлидер, которая встречается с капитаном футбольной команды и которая готова устроить грандиозный скандал с последующими судебными разбирательствами. Рафаэль сделал небольшой шаг в её сторону. — Извини? Ты что имеешь в виду? — она провела по рыжим волосам и скрестила руки на груди. — Я, по-твоему, не могу зайти в этот грязный бар, сказать Кейси о том, что ему конец, и просто выпить? — Да ну, Стеф, — Раф присел напротив, не сводя взгляда с девушки. — В тебе же всё буквально кричит о том, что ты из тех типичных избалованных девочек с Манхэттена. Стефани моргнула. Типичных?! Затем отвела взгляд от лица парня, прокручивая в голове его слова и где-то глубоко-глубоко внутри чувствуя слабый укол обиды. — Кто вообще тебе сказал, что я избалованная девочка? — Ну ты серьёзно? Во-первых, «грязный бар», — Рафаэль отодвинул от себя опустевший стакан, развернулся к ней и указал на шёлковый красный шарфик, аккуратно повязанный вокруг тонкой шеи. — Вот это, — сказал он и указал на её идеально выглаженную блузку. — Это, — и напоследок опустил взгляд на её ноги, на симпатичные туфли. — И они, — вновь глянул девушке в глаза. — Ты одеваешься, говоришь, ходишь, да и ведёшь себя, как типичная богатая девочка. Поэтому ты не просто так пришла сюда. — Ой, Раф, да ладно тебе! — возмущённо произнесла Стефани. — Если тебе что-то не нравится, говори сразу. — Нет, мне нравится. Мне нравится, что ты делаешь, что хочешь, и не думаешь о последствиях. Когда ты врезала одному из тех отморозков, помнишь? Помнит. Стеф машинально оглядела свой наряд — ничего же необычного, это ведь даже не Chanel. Тем более, в школу она никогда не одевалась вычурно, как некоторые их с Эми подружки с Верхнего Ист-Сайда. Разве что, у Стефани всегда была лучшая обувь и лучшие наряды, а Эмили смотрелась божественно даже в обычном спортивном костюме после десяти кругов по их школьному стадиону. Может быть, да, порой она говорила и вела себя, как мажор. Учителя любили её, она была в группе поддержки футбольной команды. Они даже любили её, если она не появлялась в школе две недели подряд. Отрывалась в клубах, куда её пускали в несовершеннолетнем возрасте, потому что у неё есть знакомая, которая мастерски подделывает документы. Чёрт, да Рафаэль прав. Она типичная богатая девочка с Верхнего Ист-Сайда. Для неё это не значило практически ничего — ни состояние Браунов, ни привилегии, но сам факт, что кто-то сказал ей подобное, не мог не напрягать. Рафаэль сидел рядом, что-то печатая в мобильном. Скорее всего, кому-то из братьев. Стефани просто тупо смотрела на него — сдвинутые брови, сосредоточенное выражение лица, прямой нос, пара царапин на коже, губы. Он не ведёт себя, как простой семнадцатилетний парень, и Стеф это почувствовала. Фраза повисла в горле, в голове что-то щёлкнуло. Она даже решила себя не останавливать. — Я тут не просто так. — М? Он отвлёкся от телефона. Чуть нахмурился, словно не расслышал. — Я не хотела говорить, — Стефани легко улыбнулась. — Моя тётя возвращается в город, и в честь этого она устроит вечер. Я хотела попросить тебя поубавить пыл и не лезть на Пурпурных Драконов хотя бы неделю. — А, ну… — Рафаэль закусил губу. Посмотрел на неё как-то немного неопределённо, словно бы пропустил её фразу мимо. Стеф показалось, что почувствовал себя неловко. Может быть, неприятно. Только почему неприятно? Может быть, он просто не ожидал? Стефани могла понять, что фраза его удивила, но она знала, что Раф и Кейси ненавидят Пурпурных Драконов и останавливать их — глупая идея. Рафаэль вообще не любит, когда ему говорят, что делать. Это непреложная истина. Но он ничего не сказал. — Тогда помянем моего любимого кузена Кейси Джонса, — неожиданно послышался голос за барной стойкой, и парень с девушкой обернулись на бармена. Стеф чуть склонила голову. Ничего о кузене Кейси кроме того, что в их семье, со слов Эйприл О’Нил, Кейси — не единственная паршивая овца, она не знала. Сид вновь поставил перед ними по маленькому стаканчику и достал бутылку чего-то очень крепкого. — Спасибо тебе, Кейси, большое за то, что почти похерил ту ферму... — Меня там давно не было. — ... за то, что побил Пурпурных Драконов, которым я должен, за то, что сжёг грузовик с оружием, которое я хотел им толкнуть и за то, что оставил меня без заначки. — Сид, это было год назад. — А ещё разбил мне нос, — добавил кузен и поднял полный стакан вверх. — Выпиваем! Кейси ладонью себя хлопнул по лбу. Рафаэль в два глотка справился с содержимым, а потом взял так же стаканчик Стефани под её крайне возмущённый взгляд. Через секунду пустой стакан вернул обратно и усмехнулся, заставляя саму Стеф посмотреть точно на него — сначала немного непонятно, неопределённо. Но довольно внимательно, когда их колени случайно соприкоснулись и слева послышался негромкий кашель Сида. — Так как вы, ребятки, вместе... — О, нет-нет-нет, не вместе, — возразила Стефани, и Рафаэль прикрыл глаза, облокачиваясь на спинку стула. — Как вы вместе справились с тем нападением Пурпурных? — продолжил Сид. Рафаэль приложил ладонь к подбородку и скосил взгляд в сторону Стефани. Правда, через секунду она бармену всё же улыбнулась и тоже кивнула, как будто бы так изначально надо было. Раф поймал себя на мысли, что пора бы уже отвернуться от неё — он слишком долго смотрит на медные локоны, плавно спадающие на её плечи. — А откуда вы так хорошо знаете друг друга? — вместо ответа на вопрос сказала Стефани, усаживаясь чуть поудобнее и по-своему закидывая ногу на ногу. — Я думала, у Рафа нет друзей. Ну, кроме тех, кто вместе с ним, так сказать, в хоккей играет, Кейси. — Это было год назад, — Джонс только покачал головой и кивнул в сторону Харри. — Мой любимый кузен решил ограбить меня. — Ограбить? — переспросила Стефани, глядя на весьма безобидного бармена. — Да, — вместо Джонса ответил Рафаэль, — потому что Кейси далеко не первый в роду болван. Джонс пихнул парня под рёбра. — Он толкнул Пурпурным оружие по приколу, — Кейси облокотился о барную стойку и глянул на кузена. — Но оно оказалось настолько хреновым, что он сразу же влез в долги. Решил в один вечер проникнуть на нашу старую семейную ферму, где были я, Эйприл, Раф, ну, и его братья, а потом полез вскрывать погреб отца, где, по его же мнению, должен был быть какой-то клад, — на секунду Кейси замолчал, потому что до сих пор не понимал, как вообще можно было вот так связаться с Пурпурными Драконами. Его кузену, в конце концов. Но через мгновение просто выдохнул спокойно, уже без тех ноток негодования. В упор посмотрел на Сида: — И, более того, он нас чуть с Эйприл не застрелил, потому что с минуты на минуты должны были явиться пурпурные ублюдки. — О-о-о, и они явились, — продолжил за друга Рафаэль под внимательный взгляд Стефани. — Приехали за деньгами Сида, а денег-то не было. И мы с братьями благородно решили помочь Кейси. — Я вижу, справились, — заметила Стеф, немного брезгливо отодвигаясь от барной стойки. — А я думала, с недавних пор они раздражают только меня. — Раздражают, ага, — усмехнулся Раф гордо, и Джонс перевёл на него крайне заинтересованный взгляд. — Они неимоверно бесят, и им стоило бы всем головы поотрывать. — Год назад Раф бы так и сделал, — заявил без задней мысли Кейси и вновь глянул на Стефани. — Но он же теперь хороший, и головы отрывает далеко не всем. Сид же ещё живой. — Очень смешно, Кейси! Год назад. Рафаэль посмотрел на друга, как будто бы тот сказал что-то лишнее. Стефани, конечно, даже близко не была как Эми, которая благодаря своей проницательности находила в них незаметное, что-то совершенно отличающееся от остальных, но была довольно упорной — Раф именно поэтому сейчас смотрел на Кейси так, чтобы тот сказал что-то другое. Что он, Рафаэль, например, головы никому не откручивал, пальцы не отрубал, не матерился и не пил. — Что было, то прошло. Сейчас я вам советую просто выпить, потому что мне очень нужна выручка. — Спасибо, Сид, — саркастично поблагодарил бармена Рафаэль. Сид, налив им ещё по стаканчику, отошёл по делам, когда позвонил телефон, а Кейс решил, видимо, спокойно поиграть в дартс. Брюс мирно дремал у барной стойки, когда Стефани, проследив за тем, как дротик быстро рассёк воздух, чуть придвинулась к Рафу и негромко, чтобы только он услышал, произнесла: — В твоей компании психопат в хоккейной маске и его кузен, толкающий оружие Пурпурным Драконам... даже сейчас, — её голос мягко прошёлся по слуху, и Рафаэль усилием воли удержал себя от того, чтобы не повернуться ней. — Теперь я понимаю, почему их никто из ребят не знает. Кажется, Раф даже смягчается на секунду, стоит только ей напоследок провести рукой по его плечу через ткань куртки и следом сделать небольшой глоток алкогольного напитка. Только в Рафаэле всё равно говорит вот это вот, до ужаса многих напрягающее, тягуче-равнодушное и как будто бы огромным шрифтом внутри выжженное: — Мне нужен тот, кто знает город. Но Стефани не отводит взгляда от него. Парень только сейчас замечает, что её ладонь всё ещё лежит на его плече. — По-моему, Раф, тебе нужен тот, кто знает тебя. Здесь остаётся только усмехнуться. На мгновение глянуть на Стефани и столкнуться взглядом с её янтарными глазами, в которых недоверие и подозрительность становятся более заметны. Кажется, эти качества появились ещё в тот день, когда Рафаэль при ней разбил кому-то голову. Теперь ведь и она знает, что Нью-Йорк вгоняет в ужас.