Чего я хочу: мечты Стефани Браун. Бордовые туфли Prada. Чтобы в Нью-Йорке светило солнце. Текилу. Изменить положение дел в городе. Право на то, чтобы спорить с полицией. И чтобы люди не скрывали очевидные вещи. © Стефани
— Один горячий шоколад для Кейт и капучино для Джона! — Для Дона, — флегматично поправляет Донателло, только из чистого приличия не зажмурившись перед продавцом. Паренёк ещё пару раз кивает смущённо перед тем, как шатен осторожно забирает стаканчики с написанными чёрным маркером именами. Когда горячая поверхность неприятно обжигает кожу, Донни совершенно внезапно ловит себя на мысли, что имя Джон — дурацкое и оно ему совсем-совсем не нравится. Правда, он тут же отвлекается, протягивая горячий шоколад Кейт и мягко улыбаясь, потому что в Нью-Йорке сегодня погода на редкость очаровательная. В кафе, что находится через дорогу от академии, обычно собираются именно ученики, так что видеть улыбающихся девчонок и забавляющихся парней, пожалуй, начинает входить в привычку. Солнечные лучи касаются чёрной ткани школьных пиджаков и джемперов, освещают на левой стороне герб школы. Кейт взглядом цепляется за галстук Донателло, за белый ворот его рубашки, за наручные часы и засученные рукава. Кажется, пока она бездумно смотрит на него, Дон уже успевает сделать три глотка. А ещё он вообще не добавляет сахара, поэтому предусмотрительно отдаёт свой Кейт. Кивает ей, стоит им только взглядами столкнуться, и девушка замечает, как солнце отражается в линзах его очков. — Какая-то ты задумчивая, — Донателло чуть прищуривается и смотрит внимательнее. Кофе в его стакане по-прежнему горячий. — Это забавно, но Лео сегодня сказал мне то же самое, — девушка кулаком подпирает щёку, пальцами аккуратно барабаня по поверхности столика в такт играющей здесь музыке. Опять Дон покачивает головой и жмурится то ли от проступающего сквозь толстые окна солнца, то ли от звонкого смеха девчонок за соседним столиком. Нотки веселья мешаются с негромкой быстрой мелодией. Стеклянные стаканы отражают лучи от себя, солнечные зайчики бегают по светлым стенам. Такая атмосфера кажется Кейт чем-то по-странному недосягаемым, волшебным, но не спокойным, нет. Возможно, дело и правда в шуме вокруг. Или это Донателло, который в свои мысли погружается быстрее, чем Рафаэль на любое слово успевает просто усмехнуться. К своему же собственному разочарованию, Кейт взгляд переводит на один из небольших телевизоров на стене и понимает теперь, что ни шум, ни молчаливый Дон даже близко не напрягают. Пластиковая поверхность стакана чуть обжигает нежные подушечки пальцев, когда Кейт начинает прислушиваться к очередному репортажу. У мужчины на мониторе голос как будто подрагивает, но микрофон он держит крепко и говорит всё-таки более уверенно, даже если полиция Нью-Йорка активно занимается устранением проблемы. Кейт знает. Мама засыпает за рабочим столом с недопитым кофе и разбросанными бумагами. А Лео — она на мгновение прикрывает глаза, отвлекаясь на Донателло, — Лео всё знает и видит. Такое Кейт очень ценит. Ведь когда-то давно эта уверенность и серьёзность передалась ей с таким необычным «принцесса Кей» от её дяди. — Это жутко, — Донателло выбивает её из мыслей лёгкой воздушной фразой. — Но ты даже напуганным не выглядишь, — Кейт прищуривается подозрительно и чуть подаётся вперёд, отчего Дон даже теряется на секунду. — Донни, рассказывай, где мэр? — Детектив из тебя так себе, — он пожимает плечами меланхолично, ладонью касается ворота рубашки, замечая приятную улыбку на лице девушки. На щеках проступают ямочки, она смотрит ему в глаза, и Донателло покачивает головой, делая последний глоток кофе. — Когда тащишь жертву на допрос, лучше прямо не спрашивать. — Меня немного напрягает, что ты говоришь это именно мне. — Ну, ведь не я здесь дочь комиссара полиции. Кейт вскидывает бровями, потому что аргумент весомый. Дону, разве что, победной ухмылки не хватает, только, вот, это не его фишечка. Братья усмехаются почти всегда, а Донни — Кейт даже на мгновение задумывается, как будто бы пытается припомнить, — Донни и улыбается не так часто, как хотелось бы. Вряд ли оттого, что его жизнь — сплошное разочарование, вовсе нет. Просто парень такой, да и только. — Всё ещё пугаешься, что вас, четверых, арестуют, — Кейт делает глоток тёплого напитка и довольно улыбается, от удовольствия чуть прикрывая зелёные глаза. — Лео уже был в участке. Ему не понравилось. — И Раф был, — Донателло проводит по волосам и выдыхает, облокачиваясь на спинку стула. — Зато хотя бы никого не убил. Как будто бы Рафаэль мог — Дон выдыхает. А сам ведь губы поджимает невольно, взгляд постепенно отводя в сторону. Туда, где за одним из столиков сидят такие же ребята из их школы, где смеются, а не думают слишком много. В это мгновение Донни неожиданно даже для себя мотает головой, словно бы мрачные мысли отгоняя, и отвлекается всё на тот же репортаж по телевизору. На фоне всеобщего веселья голос корреспондента кажется надоедливой монотонной мелодией, от которой, если честно, пора уже жмуриться, но почему-то, что Донателло, что Кейт прислушиваются тщательнее. Парень замечает её сосредоточенное лицо и то, как в глазах постепенно начинает рисоваться лёгкое беспокойство. Порой слышатся неловкие перешёптывания, где слово «мэр» фигурирует особенно часто. В эту секунду Кейт делает ещё один небольшой глоток своего напитка прежде, чем успевает поймать во взгляде Донателло отчётливое любопытство. Оно отражается на стёклах очков, бликами играет на серой радужке. Дон кулаком подпирает подбородок и хмурится немного. — То есть это фактически значит, что на том вечере мы только зря напряглись, — он ровно выдыхает, и Кейт замечает лёгкое напряжение в широких плечах. Только не знает, что у Донателло в голове нитями воспоминания того дня переплетаются, превращаются в одну картину, где всё слишком мутно, но где — пробитые стены, поломанный рояль, монтировка и оружие. От того, как Леонардо вообще смог того амбала уложить, Дон до сих пор не оправился. Старшему брату, верно, слишком повезло. Хотя, признаться, Донателло просто не представляет Лео, проигравшим схватку Пурпурным Драконам. — Мама не посвящает меня в эти дела, — теперь время Кейт вырывать парня из мрачных мыслей. Спасибо ей за это, ведь Донателло надо отвлекать почаще — следовать примеру Эмили Томсон. Сама Кейт, честно, тоже пытается частенько, ведь он один из первых друзей в академии. Иногда касается его плеча едва ощутимо, просто по- доброму улыбаясь, — Эми в такие моменты появляется тоже и несёт ему стаканчик кофе. Дон хмурится-хмурится-хмурится, но, в конечном итоге, его надменный отстранённый настрой рушится. Даже сейчас он, осторожно поднимаясь из-за столика следом за Кейт, не старается улыбаться. Девушка и сама не особо хочет — новости в последнее время не слишком утешительные. Нью-Йорк, как говорят многие, — город неограниченных возможностей. Нью-Йорк, как на деле убеждается большинство, — город с множеством мрачных тайн. Кейт совершенно внезапно отвлекается на звон колокольчиков после негромкого хлопка двери в кафе. К слову, так и не успевает допить свой горячий шоколад, поэтому тёплый стакан берёт с собой. Взгляд в последний раз фокусирует на мужчине-репортёре в экране телевизора, но в слова больше не вслушивается. Негромкое звонкое переливание постепенно заставляет слегка качнуть головой, колокольчики оповещают персонал о новом посетителе. Кейт от неожиданно накатившей усталости прикрывает глаза на долю секунду, но тут же громко ойкает и от несильного толчка отшатывается в сторону. Позади слышится не особо эмоциональное «оу» от Донателло. И именно в этот момент девушка понимает, что вот, опять, ей жутко «везёт». Она видит точно перед собой — чёрный пиджак, белую рубашку, на одну пуговицу расстёгнутую сверху. И поднимает взгляд, как только слышит негромкий кашель. А во взгляде синих глаз ни эмоции не промелькнуло, лишь брови надменно вздёрнуты, но не более. Кажется, в кафе сейчас начинает играть музыка годов восьмидесятых. Кейт смотрит вниз и ужасается, как только замечает весь горячий шоколад на вороте своей блузки, на чёрном джемпере. Леонардо ладонью сжимает её локоть, невольно опускает взгляд и следит за тем, как пятно постепенно начинает разрастаться на белой ткани. Выдыхает ровно, стоит только вошедшей следом за ним Стефани осторожно ладонью медленно провести по его спине сквозь школьный пиджак. — Допрыгался, синеглазка. — смеётся она, стягивая с лица солнцезащитные очки. — А что, молочные коктейли здесь хорошие? У Кейт сил не хватает, чтобы даже согласно кивнуть ей. Вместо этого она чувствует то, как начинает жечь кожу, стоит Леонардо чуть сильнее сжать её локоть. Ещё на них, похоже, теперь смотрит большинство ребят, девчонки замолкают слишком уж быстро. На Лео нет ни единой капли напитка. А ещё — может быть, ей и привиделось — в его глазах как будто огонёк едва-едва заметной жалости блеснул. Кейт помотала головой. Это же Леонардо — ей показалось. А Донателло почему-то сейчас думает отстранённо, что его старшему брату реально везёт. Только Стефани ненадолго хватает, так что девушка, заприметив свободный от посетителей прилавок и вскользь пообещав вернуться, исчезает в толпе покидающих кафе ребят. Кейт прикрывает глаза от досады и чувствует, что хватка Леонардо постепенно начинает ослабевать. Готова даже спорить, что он стоит напротив и ухмыляется, но ощущает в одно мгновение, как на плечи ложится что-то тёплое и малость тяжёлое. Девушка открывает глаза, сердце как будто бы удар пропускает — на ней его чёрный пиджак. Он невероятно велик в плечах и по длине, но пахнет тем самым одеколоном. У Кейт отчего-то на какую-то жалкую долю секунды дыхание перехватывает, стоит только ему в глаза глянуть. Лео же взгляда не поднимает, продолжая невозмутимо застёгивать пуговицы пиджака на ней, чтобы не было видно пятна. Однако девушке хочется думать, что от этого жеста перестанет быть так холодно. — А ты? — чуть сбивчиво спрашивает Кейт, всё-таки слегка хмурясь, и ладонью касается его руки осторожно. Намекает же, что на улице даже близко не сентябрь и не октябрь. — Мы ведь на машине, — замечает Леонардо, вновь не сдерживая той самой ухмылки и вместе с этим выискивая в толпе Стефани. Следом он чуть склоняет голову набок, когда ладонь Кейт всё ещё накрывает его запястье. — Тебя подвезти? Донателло теперь смотрит на Кейт. Девушка в его образе тщетно пытается отыскать спасательный круг, вырывающий из столь неудобного положения, когда Лео так близко. Когда Лео так по-странному интересуется. Когда у Лео глаза, стоит только глянуть на лучи солнца,слишком яркие, а взгляд — слишком нехороший. — Спасибо, конечно, — Кейт им обоим кивает благодарно, ладонью сжимая рукав чёрного пиджака. — Но погода хорошая, так что я лучше пройдусь. Леонардо и Донателло переглядываются, оба как будто по сигналу пожимают плечами. — Коктейли здесь и правда ничего! — внезапно издалека слышится весёлый возглас Стефани. Девушка ловко преодолевает множество посетителей, смело размахивая пакетами с какими-то сладостями. Когда она останавливается, тут же протягивает Кейт ещё один стаканчик горячего шоколада с доброжелательной улыбкой, а потом поворачивается к братьям. — Меня больше интересует, слышали ли вы про фестиваль. — Да, — тут же отвечает Донателло. — От Эми. Десять раз. И ещё три сегодня утром. Леонардо в этот момент опускает взгляд и улыбается, ладонью потирая шею. Судя по всему, он тоже слышал об этом неоднократное количество раз. — Фестиваль? — Кейт взгляд удивлённый переводит на Стефани. — Здесь каждый год такое проходит, — только вместо неё совершенно внезапно отвечает Лео, руки убирая в карманы чёрных брюк. — Обычный детский праздник. Донателло качает головой, взгляд скашивая в сторону брата. Тот лишь меланхолично плечами пожимает, прислушивается к музыке, негромко играющей внутри. — А тема какая? — брюнет поворачивается к Стефани, которая до этого, видимо, что-то рассказывала Кейт, мирно потягивая ванильный коктейль из чёрной трубочки. — А я не знаю, милый, — девушка пожимает тонкими плечиками, заставляя Леонардо буквально в её сторону рукой махнуть. — Ты думаешь, я слушала? — Точно, ты же слишком крутая, чтобы ходить в школу, — замечает Донателло флегматично. — А ты мог бы стать старостой класса и прикрыть меня, — Стеф закатывает глаза, но потом всё же улыбается. — Уверена, будет весело. Кейт замечает, как некоторые ученики всё ещё смотрят в их сторону. Музыка здесь продолжает играть негромко, солнце за окном, кажется, постепенно начинает садиться. На прощание Стефани лишь улыбается им и убегает по делам первой. Кейт и сама, смутно поблагодарив парней, делает лишь один небольшой шаг в сторону стеклянной двери кафе, но Леонардо уж слишком легко ловит её, рукой преграждая путь. А его невозможно близкий голос, кажется, даже не заглушаемый шумом города с улицы и музыкой внутри, серьёзный и малость равнодушный с неожиданным «будь осторожна» поднимает настроение на весь оставшийся день.. . .
Микеланджело думает, что автомобилей на школьной парковке сейчас стало слишком мало, так что прокатиться на скейте нормально не особо получится. Более того, на выезде он чуть не свалился и не расшиб свою смазливую мордашку об асфальт — пытался через ступеньки перепрыгнуть, но получилось слишком жалко. Выругался смачно, проезжая мимо пары преподавателей, и чуть не врезался в фонарный столб — до того не ожидал их увидеть на парковке. Далее улыбнулся какой-то девчонке, видимо, однокласснице и затормозил, потому что музыка в наушниках прервалась слишком внезапно. Разве что, погода ощущается необычно — совсем не так, даже из всего ряда выбивается. Наверное, именно поэтому Майки чувствует, как внутри будто бы растёт предвкушение чего-то грандиозного. На самом деле, в глубине души надеется, что фестиваль, о котором Эмили болтает постоянно, должен оказаться весёлым. Блондин проводит рукой по спутавшимся от ветра волосам и на голову натягивает капюшон толстовки. Пиджак ловит очередной порыв, когда парень чуть всматривается вдаль, откуда идёт дорога точно от главного корпуса академии до самой парковки. И на лице улыбка тут же появляется, стоит только заметить у здания знакомую светлую макушку. Микеланджело присматривается. Блондинистые локоны Эмили почти сверкают в лучах постепенно заходящего солнца. А ещё она смеётся, весело рассказывая о чём-то рядом идущим ребятам. Здесь Майки от удивления голубые глаза распахивает чуть ли не максимально широко и натягивает капюшон сильнее. Кажется, что даже зубы начинают скрежетать внутри из-за подкрадывающегося осеннего холодка. Скейтборд слишком быстро оказывается под правой ногой. Майки мгновенно перестаёт думать и буквально вклинивается, въезжает точно между ними — Эмили и тем светловолосым парнем из футбольной команды. Девчонка громко вскрикивает, тут же вцепляясь в него. Майки чудом только не теряет равновесие, вовремя тормозя напротив подруги и улыбается глупо, стоит Эми того парня отпустить, спиной прямо чувствуя на себе взгляды её новых знакомых. Хотелось бы даже думать, что он их прям удивил до безумия, что они раздражены теперь, а он здесь, такой весь из себя классный, но нет. — Эми, — едва ли не через силу выдавливает из себя. — Майки? — немного недоуменно произносит девушка, изгибая левую бровь в изумлении. Скейтборд оказывается где-то в нескольких шагах от них. Микеланджело мгновенно выпрямляется в осанке и разворачивается к тем самым ребятам, к самому светлому — в первую очередь. Эмили взгляд в сторону лучшего друга скашивает, но встаёт чуть ближе и ладошку кладёт на его плечо, по-прежнему мило улыбаясь и мысленно молясь, чтобы Майки сейчас никак не пошутил и, более того, вообще ничего не сказал глупо-оскорбительного, как он обычно любит. — Эми, а я думал, ты не будешь общаться с футболистами. Эми прикрывает свои голубые глазки раздосадованно, хотя улыбка всё ещё украшает её личико. У парня, стоящего напротив, высокий рост и слишком коротко стриженные блондинистые волосы. Может быть, самую малость темнее, чем у самого Микеланджело. Он не улыбается, но покачивает головой, а Майки даже не думает о том, чтобы дружелюбно протянуть руку. Зато внутри что-то мерзкое, вязкое плещется, что так и грозится вырваться наружу. — Или я помешал свиданию? Конечно же, вырывается. Двое других парней подходят чуть ближе. Тот, что более тёмный — вроде Райли — Микеланджело вообще кажется супер странным. Он немного пугливый, и постоянно стоит за спиной этого светлого. Всегда. Зато звонкий смех Эмили тут же разбавляет ситуацию. Светловолосый парень, стоящий перед ними, тоже смягчается и даже позволяет себе кое-как, кривовато улыбнуться. Темноволосый смотрит в совершенно другую сторону, а двое других, по мнению Микеланджело, просто слишком блеклые, чтобы хоть что-то о них говорить. — Какое свидание, Майки? — девчонка ладошкой прикрывает свою улыбку, треплет его и так растрёпанные волосы. — Это Тим. Тим Картер, помнишь? Они с Рафом в одной футбольной команде выступают. — Точно, Тим, — весело замечает Микеланджело. — Только я не смогу пожать тебе руку. Они у меня заняты. Темноволосый парень, стоящий за Картером, смеётся, и когда Тим кидает на него раздражённый взгляд, тот сразу замолкает. Выглядит виноватым даже, и Майки замечает — глаза тёмно-карие, а кажутся совершенно чёрными. Даже при свете солнца. Отчего-то сейчас он вспоминает о случайной девчонке и её визитке, но забывает так же быстро, стоит только Эмили осторожно хлопнуть его по спине и встать напротив, уже около Тима. — На неделе я буду читать лекцию вместо модуля истории, — спокойный голос Эми мгновенно завладевает вниманием Микеланджело. Только девушка чуть отворачивается в сторону и осторожно берёт своего нового знакомого под локоть. Но взгляд поднимает вновь и смотрит теперь в голубые глаза своего старого друга, не может сдержать улыбки. — Майки, приходи обязательно. Микеланджело теряется на мгновение, руки убирает в карманы пиджака и чуть жмурится, стоит только глянуть на солнце. — А это хоть будет интересно? — всё-таки спрашивает он лениво, показательно широко зевая. — Да, — Эмили кивает уверенно и хочет же вновь потрепать по светлым растрёпанным волосам, но воздерживается в этот раз. Вместо этого встаёт ещё ближе к Тиму, крепче сжимая ткань его джемпера и хлопая длинными ресницами. — Думаю, тебе понравится. Свежий порыв ноябрьского холодного ветра заставляет капюшон на голову натянуть сильнее. Мимо проносятся сухие листья, подхваченные с асфальта, и закрывают собой спины уходящей компании во главе с мило щебечущей Эмили. — Мне понравится, — спустя несколько секунд эхом негромко повторяет Микеланджело, теперь оставаясь на полупустой школьной парковке с перевёрнутым скейтбордом наедине.. . .
Где-то вдалеке, похоже, со стороны постепенно заходящего солнца, проезжает поезд. Очень хорошо слышится громкий гудок и то, как железные колёса стучат по рельсам. В восточной стороне города вообще жизнь кипит ещё более активная, чем здесь, в Центральном Парке. Там проносятся составы, стены многочисленных одноэтажных домов разукрашены разного рода граффити, небо практически в копоти и намёка нет на какой-либо просвет, потому что много заводов. А тут, посреди деревьев и фонарей, мимо проносятся тысячи людей, и Рафаэль видит — не может не видеть, чёрт возьми, — их эти осуждающие, малость напуганные взгляды, направленные даже не на него самого, а на Брюса. На огромного чёрного добермана, что спокойно идёт рядом без намордника. Это Микеланджело обычно настаивал на этой детали, когда Раф спал и тому приходилось приглядывать за Брюсом. Нехотя, лениво, мрачно, без привычной улыбки на лице, потому что Майки не любит Брюса, как бы не утверждал обратное. А ещё больше Майки попросту боится, потому что Брюс вежливый и умный, но не добрый. Рафаэль взгляд кидает на добермана и окурок отбрасывает куда-то в сторону. Кажется, даже в урну не попадает, зато выдыхает громко, стоит только вспомнить, что сегодня надо зайти к Кейси. Проверить на всякий случай, не умер ли он там от постоянных стычек с Пурпурными. И просто забрать куртку, которую Рафаэль забыл в баре ещё несколько дней назад. Проходящая мимо женщина хватает своего ребёнка за руку и тянет на себя, чтобы не смел подходить к огромному доберману. Брюс, к слову, даже в их сторону не смотрит. Напротив, чёрные, умные глаза направлены на хозяина, который коротко кивает ему и вновь тянется за пачкой сигарет, которая лежит в заднем кармане джинс. Но неожиданно останавливается, стоит только Брюсу издать звук, лишь малость похожий на рык. Рафаэль прикрывает карие глаза и уже успевает подхватить новую сигарету, как доберман вновь скалится, заставляя парня тут же сбавить шаг. — Думаешь, сработает это твоё жалкое фырчание? — скептично интересуется Рафаэль, слегка прищуриваясь и более внимательно глядя на пса. Тот переставляет мощные лапы, но взгляда с шатена совершенно не сводит. Раф вновь пальцем подцепляет сигарету, чуть хмурясь при виде белоснежных клыков, и тут же замирает, когда в глазах Брюса словно бы замечает волнение. Пёс не дёргается, Рафаэль поджимает губы, на языке чувствуя прежний горьковатый привкус табака. Выпрямляется в осанке и откашливается слегка в кулак, когда доберман подходит ближе, едва ли носом хозяина не тыкая. Строптивый какой, однако. Помнится, кто-то говорил мельком, — не Уолтер ли? — что он и Раф как два сапога. Ты попробуй, переубеди. Не зря же говорят, что животные перенимают качества своих хозяев. Особенно, если они ярко выражены. Особенно, если Рафаэль с огромным удовольствием может прыгнуть в любую драку. Ветер касается тёплой кожи, когда Раф осторожно проводит ладонью по шершавой мордочке добермана, слегка ухмыляясь, потому что пёс выиграл. И, возможно, это вообще единственное существо, которое может его в чём-то переубедить. Ни Хамато Йоши, ни Леонардо, ни Донателло, ни Кейси Джонс и уж точно ни Микеланджело, прости Боже. Ни одна девчонка — даже если у этой девчонки яркие рыжие волосы, резкий характер и желание решать проблемы долгими спорами, нет-нет. Просто Брюс и точка. По-другому никак. Рафаэль чуть жмурится от шума проезжающих по трассе за стеной деревьев автомобилей. Потом слышится полицейская сирена и громкий звук моторов мотоциклов, словно бы кто-то пытается уйти от погони по петляющим улочкам Нью-Йорка. Раф отчего-то неожиданно вспоминает, как по этому самому парку гонял на байке, пытаясь уделать в гонке Кейси Джонса. А потом — на пару разбили пару лиц Пурпурным Драконам, чудом только не проведя ночь в полицейском участке. — Поверить только, столько времени прошло, — Рафаэль покачивает головой и присаживается напротив Брюса, заботливо поправляя доберману кожаный ошейник. — Время быстро летит. Можешь себе это представить? Наверное, может. По крайней мере, помнит многое, даже если пёстрые картинки прошлого так успешно заменяются настоящим и, возможно, будущим. Перед Брюсом — любящая семья и особый человек. Возможно, это и есть то счастье, которое нужно каждой собаке. Возможно, такой комфорт нужен каждому, просто никто не признаётся. Рафаэль никогда не признается, но это, наверное, чисто мужское. Нечто самостоятельное, независимое и одинокое внутри. То, что извечно мешается с дерзостью и самоуверенностью. Раф, например, помнит, как познакомился с Кейси Джонсом и как получил от него же. Он отлично помнит всё, даже собственные ощущения, и это, честно, так себе. В конце концов, о чём тут говорить, если даже Стефани однажды врезала ему. Надо думать, за извечную наглость, хотя Раф бы на это рукой махнул. А Стефани, надо думать, повторит это ещё много раз. Девчонка не боится и очень верит в себя. Рафаэль это отлично помнит и ладонью машинально проводит по чуть шершавой щеке, на которой тогда расцветал красный след от её ладони. Но это случайность. Раф, на самом деле, не думает о Стеф. И, тем более, Стеф не думает о нём. Но Стеф любит пить молочный коктейль в кафе после школы и проводить вечера в Центральном Парке, где спокойнее и приятнее, чем на улицах города. Стефани солнцезащитные очки осторожно убирает в сумку, делает новый глоток молочного коктейля и взгляд опускает ниже, точно на редкие сухие листья, хрустящие под ногами. Сюда, в парк, ветер совершенно не проникает. Плотные стены из деревьев не пропускают его, так что даже создаётся ощущение, будто на улице тепло. Наверное, именно поэтому Стефани не удивляется всё ещё открытым ларькам с мороженным. Более того, никак не обращает внимание на только что отбежавших от него мальчишек, которые весело размахивают шоколадными рожками и смеются заливисто. Девушка с удовольствием делает очередной глоток своего коктейля. Прохладный напиток очень неожиданно именно греет изнутри, дарит некое чувство комфорта посреди осеннего дня. Только внимание девушки мгновенно от белого стаканчика перескакивает на не слишком громкий лай вдалеке, кажется, где-то у того самого ларька с мороженным. — Надеюсь, мне мерещится. Чёрный грозный доберман, как самый настоящий щенок, делает быстрый поворот вокруг своей оси и, буквально глазками сверкая, смотрит на киоск, на огромный холодильник, откуда достают мороженное разных вкусов. Стефани как будто в ступор это вводит, она быстро подцепляет очки и надевает их, стоит только заметить нагловатый образ Рафаэля рядом с псом. Девушка так и остаётся рядом с рекламным стендом, следя за тем, как доберман сидит неподвижно и мило виляет хвостиком. Тот пёс, которому впору скалиться извечно, рвать на куски, хватать за руки, ловить, словно бы улыбается, глядя на ларёк с мороженным. И Рафаэль — Рафаэль, этот извечно безразличный, хамоватый парень, подходит ближе. Стефани отсюда видит, как на тяжёлом выдохе опускаются широкие плечи, и начинает присматриваться внимательнее, потому что... Чёрт, это вообще Рафаэль? Тот самый настоящий, вечно язвящий Рафаэль? Стеф думает, что он получил по голове от кого-то. Раф подходит к продавцу мороженного, и Брюс точно на глазах девушки следует за хозяином и сияет так, как, верно, не сияет никто. Как самый настоящий самородок особенно в тот момент, когда Стеф в переливающемся шелесте последней листвы слышит совершенно обыденную, простую фразу Рафа: «Тебе как обычно?». На что тут же получает задорный лай добермана, хотя Стефани лишь малость дрожь прошибает от вида острых клыков, которые даже отсюда заметно. Ей кажется это странной иллюзией, и она усилием воли заглушает желание подойти к ним. Рафаэль, даже будучи таким по-странному умиротворённым, не заслуживает того, чтобы она просто взяла и подошла. В конце концов, он её «рыженькая» называет, едко и выжидающе улыбаясь. А Стефани слишком Стефани, чтобы не обращать внимания. Сейчас Раф просит карамельное мороженое, и, пока полненький продавец занимается делом, отходит к Брюсу, всё ещё виляющему коротким хвостиком. Вдалеке слышится гулкий смех продавца мороженого — доберманы даже близко не похожи на тех, кто хоть какое-то отношение к мороженному имеет. Не всегда увидишь перед собой мокрый нос до безумия счастливого, но такого мощного пса. Стефани думает о том, что воспитанники Хамато Йоши слишком необычные и слишком разные, чтобы просто игнорировать это. Рафаэль, присаживающийся на корточки перед Брюсом и любезно протягивающий тому карамельное мороженое, не выглядит так, будто совсем недавно сломал руку кому-то из уличных отморозков. Рафаэль гладит его по чёрной шерсти и улыбается искренне. В его улыбке Стефани даже близко не замечает ни единого грамма негативных эмоций. Это не тот Раф. Это совсем-совсем другой Раф, о существовании которого Стеф даже не подозревала. И как же это забавно видеть, что его весь дерзкий, мрачный настрой, коим он так гордо сверкает перед братьями, Хамато Йоши, Кейт, Эмили и ей самой, так легко рушится перед этим доберманом. Рафаэль наверняка не единственный из братьев с таким противоречивым характером. Стефани невольно начинает думать о том, что секретов в их семье больше, чем любовниц Трампа.