успокойся и дай мне хоть на пару минут заглянуть в твои глаза.
К началу занятий у кованых ворот академии скапливается настолько огромное количество автомобилей, что шум хлопающих дверей буквально заглушает собой весь только-только проснувшийся Нью-Йорк. Со временем спешка маленькими шажками сходит на нет, многие старшеклассники остаются за территорией, почти у самого выезда с парковки, и раскуривают важно сигареты, не заботясь решительно ни о чём. У Кейт в руке мобильный разрывается от сообщений Эмили, каждую секунду прерывая приятную мелодию в наушниках. Но не раздражает совершенно — девушка улыбается невольно, стоит только маме из тёплого салона автомобиля выйти следом за ней, на холодную улицу. Кейт музыку отключает сразу, как только нежная ладонь Аманды осторожно ложится ей на плечо. Она оборачивается, воздух прохладный вдыхая, и улыбается, потому что грозная Аманда Остин тоже нередко удивляет. Кейт вспоминает ещё, как на работе некоторые при её виде чуть ли не тряслись, а когда уж она со спецназом работала, — случалось подобное — так стоило ей кулаком по столу стукнуть, как все, даже те тренированные военные собаки, уши навостряли. А сейчас она с настоящим трепетом в глазах смотрит на свою дочь и сама до безумия боится за неё. — Надеюсь, что смогу забрать тебя после уроков сегодня, милая, — произносит она, ободряюще её похлопывая по плечу. Но сама прекрасно понимает, что море работы, потому что дело по мэру даже близко не раскрыто. В родном городе по улицам поток преступлений сметает всё на своём пути, и полиция справляется. Ровно на семьдесят пять процентов. Кейт хочет что-то правильное сказать маме, но вместо этого лишь подходит чуть ближе и обнимает без лишних слов. Крепче, лицом утыкаясь в тёплое чёрное пальто, слегка отдающее табачным дымом и чем-то ещё. Она не успевает понять в точности, потому что отстраняется так же быстро. Аманда теряет весь свой суровый настрой и смягчается мгновенно. Кейт взгляд отводит от мамы в сторону, фокусируясь на знакомых голосах не так далеко. Оборачивается ровно в тот момент, когда на мобильный в очередной раз приходит уведомление. Только телефон теперь вибрирует в кармане вязаного джемпера под бежевым пальто. Девушка вспоминает, что пиджак она так и не вернула. Порыв ноябрьского ветра стихает ровно в тот момент, когда Микеланджело, проходящий мимо вместе с Донателло, подмигивает ей задорно. Леонардо, идущий за ними, останавливается на мгновение, и Кейт замечает, что с братьями нет только Рафаэля. Ветер раскачивает верхушки деревьев, находящихся на просторной территории академии. Вокруг становится ещё меньше учеников, благородная форма почти перестаёт мелькать перед глазами. Чёрт, Рафаэль. Вновь становится холодно. Девушка сильнее укутывается в клетчатый шарф, в ладони сжимая ремень своей сумки и жмурясь сильнее, как будто происходящее вокруг — глупый сон. Но какое же у него всё-таки имя. Ра-фа-эль. Словно бы в самом первом слоге рычит чёрный пёс, а потом слышится громкий выстрел. Кейт вздрагивает, когда Леонардо оказывается точно перед ней и даже здоровается, на что она совершенно не успевает среагировать нормально. Просто отчего-то продолжает смотреть на него так, будто он мраморная статуя, не имеющая никаких эмоций и равнодушная ко всему происходящему вокруг. Даже к ветру и редким-редким капелькам дождя. Или же — Кейт взгляд поднимает к серому небу — это первые снежинки, и то, что Лео так рядом появляется, — уже не случайность, а закономерность. — С тобой всё в порядке? — брюнет подходит ещё ближе к ней, расстояние становится меньше полуметра. Девушка отчего-то ловит себя на мысли, что если вот сейчас протянуть руку к нему, то можно коснуться вязаной ткани, ворота белой рубашки, провести пальцами по галстуку, по идеально ровным скулам и чёрной чёлке, всё так же малость небрежно спадающей на правую часть лба. — Да, Лео, извини, просто, — Кейт от столько волнительного потока слов неожиданно для самой себя дотрагивается до рукава его джемпера. Ткань на подушечках пальцев кажется мягкой. Девушка внезапно понимает, что впервые видит его не в школьном пиджаке, а потом вновь вспоминает, что вещь не отдала, и смущённо отворачивается. — Просто ты напугал меня. — Ну, ты ещё чаще уходи в себя, — констатирует Леонардо, но свою руку, к её же удивлению, не отдёргивает. Более того, стоит всё так же близко и даже слегка улыбается. То есть, Кейт замечает, что это дне совсем похоже на улыбку. Просто прохладная, небрежно брошенная ухмылка, и взгляд, ничего не выражающий. Только глаза обыденно синие и ясные, даже если в них не попадает солнце и погода достаточно мрачная сейчас. — Ты опаздываешь, в курсе? — А ты разве нет? Леонардо на мгновение прикрывает глаза, и Кейт закусывает нижнюю губу, внутри чувствуя капельку не пойми откуда взявшейся вины. Конечно, может быть, дело не в очень хорошем настроении, лёгком недосыпе, но то, как Лео взгляд отвёл в сторону секундой ранее, заставляет девушку сделать мелкий шаг к нему. Разве что, растерянным он совершено не выглядит, но Кейт прямо чувствует, как изнутри вина-совесть-сожаление о любом своём слове начинаю грызть органы нещадно. Да, она такая, и не умеет конфликтовать правильно. Напомните потом взять пару уроков у Стефани Браун. Леонардо в этот момент смотрит как будто бы сквозь, и в этот раз она понимает, даже ловит себя на очень странной мысли, что его так просто не расстроишь, не введёшь в заблуждение. Как будто бы Лео без разницы, даже если многие подозревают, что они встречаются. — Значит, Леонардо, — ровным голосом произносит Аманда и внимательно смотрит на парня, даже не стараясь замечать встревоженный взгляд дочери. Просто Кейт видит в глазах матери едва различимое изумление, смешанное с подлинным подозрением. Кажется, солнце пытается яркими лучами разогнать тяжёлые облака, но получается плохо. — А Вы — Аманда Остин, — Кейт отвлекается на брюнета. Он приветливо кивает её маме, даже улыбается, но нешироко. — Мы учимся в параллельных классах. Аманда прищуривается, взгляд от Лео переводит к дочери и всё-таки выдыхает, уже менее беспокойно. Для простого семнадцатилетнего мальчишки у Леонардо слишком глубокий взгляд и правильные знания того, как вести себя с теми, кто намного старше. — Конечно, мы уже виделись не при самых приятных обстоятельствах, но, надеюсь, такого впредь не повторится, — женщина ладони прячет в карманах своего пальто и вновь смотрит на парня, точно в глаза. И, в отличие от Кейт, взгляд ей не кажется тяжёлым. Больше — неприятным. Аманда в этот момент мельком замечает, как именно дочь смотрит на Лео и, кажется, понимает всё в одну секунду. — Иначе красивые глазки больше не помогут. Кейт за плечом парня ладонь прижимает к подбородку, едва ли не трясясь от волнения или холода. — Поживём — увидим, — Леонардо кивает, когда заводится двигатель автомобиля. — Хорошего дня. Чёрный джип медленно выезжает с территории школы, когда Кейт почти полностью успевает закутаться в тёплый шарф. Ветер треплет длинные волосы, заставляя вздрагивать поминутно, но всё меркнет, как только Лео подходит к ней и медленным движением руки проводит по волнистой пряди. Девушка взгляд поднимает на него сразу же, а сердце внутри пропускает удар, становится по-странному неприятно и даже больно чуть-чуть. — Неужели волнуешься? — Леонардо бровь изумлённо изгибает и смотрит на Кейт так, будто она сказала что-то очень глупое. — Ничего ведь не произошло. Но вместо того, чтобы хоть что-то ответить, девушка ладонью чуть приспускает шарф и улыбается ему, мысленно подавляя такое глупое желание провести по его волосам или просто дотронуться до него. Через какую-то жалкую долю секунды столь опрометчивое желание отходит на второй план, но никак не забывается. Надоедливо продолжает плескаться в глубинах сознания, когда Кейт понимает, что по-настоящему коснуться вряд ли вообще получится, а чистую улыбку получить — и подавно. Поэтому она лишь плечами пожимает, вспоминая при этом, что должна вернуть пиджак. — И я очень надеюсь, что не произойдёт, — негромко произносит Кейт, ловя новый порыв ноябрьского ветра. И всё-таки видит, что не снежинки, а редкие капли дождя падают с неба. Ощущение, будто царапают нежную кожу. Леонардо ладонью проводит по лбу и задумчивым взглядом смотрит на свои часы, а потом — на девушку, отчего сразу же появляется это мерзкое чувство неуютности. Словно бы в глазах синих тонешь и тонешь без права на спасение. В этот момент Кейт лишь позволяет себе покачать головой и следом за парнем разворачивается в сторону главного корпуса, прекрасно понимая, что на первое занятие они опоздали уже минут на десять точно.. . .
— Эй. Перед Рафаэлем — боксёрская груша с подвешенной на неё фотографией комиссара полиции. Сегодня ему влепили штраф. Мотоцикл, уроды, забрали на штрафстоянку, и с самого утра Раф мысленно самыми нелестными выражениями отзывался о железной Аманде Остин. — Эй! — Рафаэль даже не дёргается, когда Стефани, чуть ли с ноги не выбившая дверь тренажерного зала школы, хлопает в ладоши прямо перед его лицом. — Вот это объясни! — И тебе привет, рыженькая. Раф не останавливается, чувствуя горячащую, огненную ауру Стеф, получившей выговор от тренера, директора и пару подозрительных взглядов Леонардо, потому что он всё видит. Серьёзно, Лео всё прекрасно понимает. Команда из Стефани и Рафаэля просто ужасная — без царя в голове, что он, что она. Стефани отдалённо думает о том, что Леонардо и сам порой может удивлять. В конце концов, они уже втроём оказывались в полицейских участках, и втроём получали суровые взгляды Аманды Остин. Стеф видит её портрет, заботливо прикреплённый Рафаэлем на тренажёр, и мысленно соглашается. Кейт такая тихая, такая милая и ни капли не жёсткая в отличии от её мамы. Признаться, Стефани бы никогда не подумала, что они родственники. На футбольном поле за большими окнами носятся неугомонные спортсмены под громкие свистки мужичка в чёрной форме. Раф выдыхает сквозь плотно стиснутые зубы, когда слышит их крики, смех, разговоры и, когда вновь смотрит на Стефани, решает вернуться к своему занятию — вымещению злости на комиссаре полиции. — Пять избитых баскетболистов твоих рук дело? Её твёрдый голос мурашками едва-едва ощутимыми спускается по шее, заставляя шатена чуть ли не рыкнуть. Она руки скрещивает на груди, и Рафаэль даже так, не смотря в её сторону, видит эту уверенную позу. Останавливается на мгновение, сделав ещё один удар по боксёрской груше, и оборачивается. — Так можно сказать только с большущими кавычками. Своё недовольство он засовывает подальше, вновь являя миру хамство и дерзость. Стефани перед ним в форме их школы — чёрная юбка чуть выше колена, туфли на невысоком каблуке, и медные волосы, ложащиеся на тёмную ткань пиджака. Откуда в этой девчонке вообще столько самоуверенности? — У ребят пара пурпурных татуировок, а мне этот цвет не очень-то нравится, — Рафаэль бьёт по груше сильнее. — Чего? — Вот именно, — усмехается он, ловя её мгновенно переменившийся взгляд. — Представляешь, Стеф, в нашей школе, оказывается, тоже есть Пурпурные Драконы. В твоём классе, в моём, да и… — Погоди, ты серьёзно сейчас? — девушка даже машинально касается его плеча, чтобы остановить, и Рафаэль смотрит на её руку немного скептично. Только Стефани этого не замечает. — Или это опять какая-то твоя несмешная шутка? — За шутками тебе к Майки, — поправляет её Раф. — Особенно — за несмешными. Стеф лишь закатывает глаза. — А у нас разве не благородная частная школа, где не должно быть всякого сброда? Рафаэль полностью поворачивается к ней и скрещивает руки на груди, делая шаг в её сторону. — Ты на Манхэттене живёшь? — Ну да, — отвечает Стеф, немного сбитая с толку таким вопросом. — Верхний Ист-Сайд. — А, ну тогда всё ясно, — усмехается он. — В любом обществе есть сброд, а эти обычные уличные отморозки, но наркотой явно торгуют. Ты нигде случайно не берёшь эти весёлые вещества для вечеринок? Секунды две Стефани смотрит на него так, будто не поняла, что он вообще сейчас сказал — голова наклонена вбок, чуть приоткрытый рот, прищуренные глаза. А потом до неё доходит. — Ты меня сейчас мягко наркоманкой решил назвать что ли? Опа. Рафаэль даже откашливается, и на его лице расцветает максимально не свойственное ему выражение лица. Он перестаёт хмуриться и вместо этого просто улыбается. По-настоящему улыбается. Ещё чуть-чуть и засмеётся. — Нет, рыженькая, — он качает головой, но Стефани уже это приевшееся «рыженькая» пропускает мимо ушей. — Я знаю, как проходят вечеринки на Манхэттене, я сам бывал на них. И там у половины с собой трава, таблетки всякие. Ну, для веселья. — Так я не… Я не..! — Стефани глубже вздыхает, а потом выдыхает, видимо, пытаясь успокоиться. — Ты меня с собой не ровняй. Никаких таблеток, никакой травки у меня никогда не было. Я — Браун, если ты не забыл. Нет, может быть, была та жуткая статья в газете, но… — Какая статья? — Никакая! — Стеф тут же толкает его, а потом, откашлявшись, возвращает себе былой деловой вид. Проводит рукой по волосам, топает ножкой и скрещивает руки на груди, точно как сам Раф. — Я к тому, что ты подрался с баскетбольной командой. Не с этими отребьями с улицы, а со спортсменами. У школы даже кубки есть. — Не с теми ты пацифистку из себя строишь. Выражение её лица меняется по-смешному быстро. Вместо сильного возмущения появляется странное изумление, которое в янтарных глазах чуть ли не волнами плещется. — Мне не надо никого из себя строить, — она пожимает плечами, но взгляд её серьёзности не теряет. — Ты эти свои непонятные бандитские штучки держи подальше от школы, потому что, Раф, тренер думает, что мы с тобой друзья, и постоянно бесится, что я за тобой не слежу! Боксёрская груша получает очередной удар, и после него Рафаэль мгновенно останавливается. — Вы только посмотрите. Стефани Браун, главная любительница физической расправы, просит меня быть спокойнее, — произносит он, делая шаг в её сторону, тем самым очень сокращая расстояние. Стеф закатывает глаза, когда Раф чуть наклоняется. — Чего мне ещё ожидать сегодня? На его вопрос она лишь прищуриваются и следом отходит, отвлекаясь на гудящий мобильный в сумке. Стеф даже позволяет себе негромко выругаться, когда царапается ладонью о замок, но на входящий вызов ответить не успевает. Рафаэль же на мгновение даёт волю мыслям, смотря на девушку, роющуюся в сумке, и на губах очень медленно появляется слабая ухмылка. — Неужели тебя так эти столкновения пугают? Стефани приостанавливается. Рафаэль понял её, и это ей не понравилось. У него неплохо получается видеть в людях то, что напоминает ему его самого себя — вспыльчивость, самоуверенность, желание делать всё по-своему, а потом следующие за этим непредвиденные последствия. Такой Кейси Джонс. Теперь, кажется, такая и Стефани Браун. Вопреки ожиданиям она даже решает улыбнуться и к Рафу подходит ближе. Взгляд проходится по широким плечам, по шее и находит его глаза, отчего парень лишь на мгновение замирает. — Знаешь что, — выдаёт Стеф, в голове прокручивая все те события, которые всегда следовали после их встреч. — Нам следует держаться друг от друга подальше. Иначе мы натворим дел с тобой, парень. Рафаэль выдыхает, когда Стефани в последний раз кидает на него мрачный взгляд и, гордо развернувшись, направляется к выходу из тренажёрного зала. Стук её каблуков ещё долго отдаётся в его голове. Вплоть до того, как она на секунду приостанавливается у двери. А Рафаэль не удерживается: — Ну и где тогда здесь веселье? Стеф думает о том, что с Брюсом он намного лучше.. . .
И недели не проходит прежде, чем они придумывают название для грядущего фестиваля. «Взрыв из прошлого», — впоследствии на огромной сцене обширного актового зала академии радостно провозглашает Эмили Томсон, получая при этом громкие аплодисменты аудитории. Разве что, Кейт чувствует себя в эпицентре мрачности, сидя точно между Донателло и Леонардо, пока Эми не бросает все свои дела и не прибегает к ним. До начала её лекции остаётся не более десяти минут, но на удачу она успевает неожиданно обнять Микеланджело и растрепать его блондинистые волосы ещё сильнее. — Зачем я пришёл сюда? — вслух негромко размышляет Дон, кажется, из них всех больше обращаясь именно к Кейт. — Эй, ну, ребят, — девушка выпрямляется в осанке, наклоняется немного вперёд, чтобы видеть их с Леонардо, и прищуривается. — Разве вы не скучаете по детскому воображению? — У меня его никогда не было, — одновременно отвечают Лео и Дон и тут же переглядываются. Майки, тихо сидящий всё это время с самого края, даже позволяет себе хохотнуть. — Детства или воображения у вас не было? — уточняет блондин и тут же отвлекается на громкий хлопок двери в самом низу. Донателло и Леонардо переглядываются меланхолично, скрывая такое соблазнительное желание втащить Микеланджело, хотя тот, что странно, даже близко не походит на человека, который вообще хоть как-то настроен на смех. Эмили замечает это и, становясь ближе, пальчиками проводит по мягким волосам, блондина заставляя сначала зажмуриться, а потом всё-таки прикрыть глаза, когда её ладошки перемещаются на плечи. Вошедшей в актовый зал за несколько минут до начала презентации оказывается Стефани. Хлопок главных дверей кажется довольно громким, отчего даже Кейт невольно жмурится и слышит прекрасно, как сильный звук собой заглушает музыку, негромко играющую здесь. Места, обитые тёмно-бордовым бархатом, с лёгкостью можно сопоставить с театром. В конце концов, здесь акустические данные даже лучше, чем можно себе представить. — Двигайся, — ровный голос Стеф, направленный точно на Микеланджело, мгновенно выбивает Кейт из какой-то странной прострации. Рядом слышатся невнятные жалобы Майки и смех Эмили, поэтому Кейт лишь придвигается к Донателло — так всё же спокойнее. Просто от Леонардо даже здесь, внутри главного корпуса, веет прохладой. Но Кейт хочется думать, что это ненадолго и она привыкнет, ведь всё, по идее, зыбко. Лео, он же хороший, он же помогает — по-другому и быть не может. Помнится ведь, как мама говорила, что только бездушные убийцы — плохие. — Стеф, — зовёт Эми, осторожно касаясь плеча подруги, — ты, похоже, раздражена. — Почему все вдруг посчитали своим долгом сказать мне об этом? — Потому что спокойные люди так громко не хлопают дверьми. — Ой, Дон, вот тебя не хватало, — отмахивается Стефани. Только она отвлекается на вновь раздавшийся скрип двери и, когда Рафаэль садится на следующий ряд, точно перед ней, и не забывает многозначительно поиграть бровями, Стеф отчётливо слышит от Донателло его коронное «я же говорил». В этот момент Эмили, услышав оповещение о начале, убегает вниз слишком быстро, чтобы Микеланджело успел хотя бы пожелать ей удачи. Ещё один промах вынуждает его сильнее вжаться в спинку кресла, почти до боли в плечах. Светлая чёлка ложится на лоб, но сцену видно по-прежнему отлично. И ещё Майки быстро реагирует на тихий скрип двери в актовый зал, замечает только-только вошедшего Тима Картера и то, как Эми бегло машет ему ручкой приветливо. Микеланджело решает прикрыть глаза, но тут же дёргается невольно, как только рука Кейт заботливо ложится на его плечо, чтобы не смел даже думать о грусти. Чтобы слушал внимательно, потому что Эмили, так, на секундочку, готовилась к этому несколько дней и ночей. Потому что, чёрт, здесь даже Рафаэль. Донателло и Леонардо переглядываются незаметно для всех, когда Майки выдыхает слишком уж громко и устало, аккуратно накрывая ладонь Кейт своей, как бы говоря, что всё, спокоен, можно и послушать. Сейчас кто-то любезно выключает яркий свет в актовом зале, и вокруг резко становится так темно, что ничего не различить. Даже ощущение странное поднимается, будто ты тут совершенно один, несмотря на слабые перешёптывания, но со временем всё проясняется. Плотные жалюзи начинают постепенно пропускать сквозь себя уличный свет, и уже получается разглядеть ребят вокруг себя. Вдобавок, на огромном экране появляется яркая картинка, привлекающая внимание всех в актовом зале. Как будто бы по щелчку становится тихо, и Майки кажется, что он словно бы даже слышит робкий вдох Эмили. — Я думаю, все уже поняли, что фестиваль посвящён культурному прошлому нашей страны, — её голос звучит особенно громко, лишь лёгкая дрожь различается в самом начале. — В этом году хотелось бы сделать его красочнее, но сейчас я лишь думаю о том, что хоть мы и живём в двадцать первом веке, а все эти современные технологии ничего не значат. Человечеству должно быть весело, но оно не застраховано. Когда Микеланджело слышит тихий голос Рафаэля позади, оборачивается даже и грозит брату кулаком, отчего спустя несколько мгновений получает подзатыльник и ядовитое «заступник» впридачу. Похоже, Стефани лишь выдыхает там, стараясь на них больше внимания не обращать, а Леонардо, Донателло и Кейт слушают внимательно, да. По крайней мере, с их стороны ни единого шороха не доносится. Разве что, Дон иногда заглядывает в мобильный. — Сейчас тот самый момент, когда надо прочувствовать атмосферу прошлого, — первый слайд сменяется почти незаметно, но Леонардо слегка жмурится от яркого синего света, что стелется по потолку, стенам, окнам. Кейт вздрагивает чуть-чуть, когда локтем касается его, и тут же вновь взгляд устремляет в экран. Рядом Донателло что-то печатает в мобильном и тут же убирает в карман пиджака, как только очередной слайд переключается. — А я всегда хотела, чтоб мой муж был капитаном крупного лайнера. По актовому залу проносится лёгкий смех. — Эми, шалунишка ты наша, — позади глухо усмехается Стефани. — А почему бы не сразу агента ФБР? — Чего с них взять вообще? — хмыкает Донателло, оборачиваясь на подругу, и сидящей рядом с ним Кейт кажется, что он даже презрительно морщится. — В ФБР собачки красивые, — всё же замечает она негромко, но взгляда от яркого экрана и Эмили не отводит. — Есть такое, — задумчиво соглашается с ней Рафаэль, и его низкий голос затихает в шуршащих перешёптываниях других учеников, волнами разносящихся по залу. Микеланджело поудобнее устраивается в кресле, даже ногу на ногу закидывает и ладонью лицо подпирает, взгляд голубых глаз снова переводя на экран, где чёрным по белому дата — 14-15 апреля, 1912. И внизу старая, ещё даже не цветная фотография самого известного лайнера — «Титаник». Кейт вглядывается повнимательнее, даже чуть наклоняется вперёд, чтобы лучше было видно. Но отвлекается на то, как и сам Рафаэль закидывает ноги на свободные сиденья спереди, слегка щурится от столь яркого света, но ни слова больше не произносит. Нет даже той вальяжной позы — только видно, как мышцы спины напрягаются под тканью белой рубашки, а кулак подпирает голову. Раф впервые выглядит сосредоточенным, и Кейт мысли не допускает о том, чтобы хоть как-то отвлечь его или, того лучше, просто спросить, а не смотрел ли он часом «Титаник», раз реагирует так серьёзно? Рафаэль ведёт плечом, всё вокруг игнорируя полностью. Впрочем, именно это Кейт как раз не особо удивляет. Девушка качает головой немного разочарованно и откидывается обратно на мягкую спинку сиденья, когда слайд меняется на новый, а голос Эмили в это мгновение делается тише, а дрожи и горечи в нём внезапно становится больше. 14-15 апреля, 2001. Цветная фотография под цифрами. — Все слышали про ужасную трагедию, произошедшую сравнительно недавно, — Эмили прикрывает серо-голубые глаза на долю секунды, когда слайд переключается. — «Атлантик» должен был пройти через Атлантический океан и остановиться на месте крушения «Титаника». Но повторяет историю великого лайнера. А жертв в этой катастрофе намного... Блондинка прерывается слишком резко и делает шаг назад, стоит только в тусклом свете проектора заметить силуэт Микеланджело, быстро спускающийся по ступенькам между рядами. Пальцы сильнее сжимают пульт управления, когда Майки, глядя совершенно в другую сторону, проносится мимо и хлопает дверью так сильно, что, кажется, стены актового зала постепенно начинают ходить ходуном. Пролетает холодный сквозняк, буквально въедается в кожу, и следующее слово исчезает на первом же выдохе, стоит теперь Донателло актовый зал покинуть следующим, но хотя бы кивнуть ей более уверенно. Двери у парня за спиной захлопываются так же громко. Донателло у деревянной поверхности задерживается на мгновение и закрывает глаза так сильно, что перед ними едва ли не красные линии рисуются. Изнутри все органы в тугой узел стягивает, особенно — грудную клетку. — Эта херня не исчезнет. Пора уже привыкнуть, — Микеланджело незаметно подходит к брату, и Дон замечает повреждённую поверхность одного из шкафчиков. — Каждая деталь напоминает. Даже этот чёртов пёс. — Не говори так, идиот, — Дон взгляд поднимает на блондина и видит, как тот покрасневший пулах сжимает через силу. — Он уж точно не виноват, что это случилось. И сам затылком к холодной стене прислоняется сильнее, потому что вокруг всё как будто горит. Или, может, через пару мгновений станет холодно и воздух из лёгких попросту выбьют? Донателло руки крепко скрещивает на груди, думая уже о том, чтобы закурить прямо тут, в коридоре у третьего актового зала. И он уже тянется к пачке в кармане брюк, но останавливается быстро, стоит только дверям вновь раскрыться. Рафаэль становится рядом с ним и протягивает свою пачку, но Дон через силу отказывается. Только щёлкает колёсиком зажигалки ловко, и Раф затягивается так глубоко, что чуть ли не кашляет от избытка табачного дыма в организме. — Вы совсем с ума посходили? — произносит почти по слогам Стефани, жмурясь от едкого запаха, и хочет уже дёрнуть рядом стоящего Леонардо, но тут же останавливает себя, потому что он бы уже давно сделал обоим замечание. Но Лео молчит, лишь смотрит как будто бы сквозь них всех, в пустынную даль коридора. И выглядит даже не отрешённым, не потерянным, ни капли. Кейт трудно понять, даже когда они совершенно случайно взглядами сталкиваются, стоит только остальным отойти чуть в сторону. В звенящей тишине ни слышится ничего, только приглушённые голоса в актовом зале. — Лео, — еле слышно зовёт Кейт, ладонь сжимая на его предплечье, именно там, где закатаны рукава и где кожа необычно прохладная. Он оборачивается резковато, девушка даже замечает, как на ровных скулах желваки поигрывают, а взгляд становится совсем другим. Но Леонардо лишь синие глаза прикрывает, выдыхает рвано, вынуждая Кейт тут же отпустить его, словно бы обожглась. — Ничего, — всё тем же ровным голосом отвечает брюнет, взгляд кидая в сторону братьев. — Ерунда. И ничего более. Глухо и холодно, когда Кейт смотрит на его спину. И теперь становится по-настоящему обидно. Это чувство не исчезает, даже когда Стефани приобнимает её. А во взгляде подруги Кейт впервые замечает не ту обыденную уверенность, а полнейшую безысходность.. . .
Зато Стефани дома появляется феерично — под громкие звуки джаза, перемешанные с резким сладко-табачным запахом. Только даже улыбнуться нормально не получается, потому что день безумно выматывающий. Стеф пальто с себя буквально скидывает и по просторному коридору проходит дальше, точно к обширной гостиной, потому что любимая тётя Касс приехала. — У меня для тебя замечательные новости. Стефани вздрагивает сразу и даже чуть не вскрикивает, как только силуэт родственницы оказывается перед ней. — Хочу устроить вечер по случаю возвращения в родной город. Там будет лучшее шампанское, дорогая, целый фонтан. Кассандра Браун тонкую длинную сигарету тушит о поверхность красивой хрустальной пепельницы и тут же меняется во взгляде. — Дорогая, что случилось? Стефани с горем пополам успевает увернуться от длинных рук тёти, решая данный вопрос просто проигнорировать, потому что сложно. Впервые за два с лишним месяца учёбы становится сложно. И не от количества сна, занятий, а от друзей. Табачный дым, рассеянный по всей богато обставленной квартире, смутно напоминает о сцене в коридоре академии, поэтому Стефани попросту находит пульт и выключает Рэя Чарльза. Квартира наполняется грубыми звуками ночного Нью-Йорка. Кассандра застывает на пороге гостиной, и Стеф поворачивается к ней, смотрит очень уж мрачно. Не так, как должна смотреть семнадцатилетняя девочка. — Предлагаю выпить по чашечки горячего какао. — Но ты не пьёшь какао. — Я потерплю ради любимой племянницы, — женщина отмахивается и присаживается на кожаное кресло напротив. А Стеф почему-то думает, что Кассандра Браун из тех людей, которых спокойно можно называть интеллигенцией. В высших кругах они курят через мундштук, потягивая дорогие коктейли и слушая нотки блюза, перемешанные с тонким звучанием джаза. Но у Кассандры сейчас очень заботливый взгляд зелёно-карих глаз, поэтому Стеф позволяет себе расслабиться и наконец-то почувствовать себя дома, а не где-то на краю обрыва. — Это вообще нормально, когда при упоминании лайнера кто-то убегает в панике? Кассандра в немом изумлении изгибает брови и ладонью проводит по густым волнистым рыжим волосам. Их оттенок, может быть, малость темнее, чем у Стефани, но выглядит очень благородно. — Не думаю, дорогая, — после недолгой паузы отвечает Кассандра и качает головой, взгляд слегка отрешённый отводя в сторону. — Но, возможно, у кого-то есть на то свои причины. О ком мы говорим, кстати? — Да так, просто, — Стефани смотрит на тёмное небо за окном и пожимает плечами невольно. — Просто. Кассандра на секундочку задумывается, но чуть позже понимающе кивает племяннице, поднимается с кресла и направляется на кухню, напевая тихо очень знакомую мелодию. Может быть, это старый добрый Рэй Чарльз. Или, возможно, тётя Касс просто вспомнила ту волшебную музыку из фильма «Титаник».