Не пытайтесь сбежать от эмоций. Всё равно не получится. © Хамато Йоши.
Особенно ей запомнился его взгляд. Он был сродни чему-то острому, колкому, со всей своей резкостью тонкую кожу пробивающему насквозь, а потом — сердце. Это Кейт почувствовала так отчётливо, как только могла, а ведь стоило только на секунду глянуть в глаза. Уловить светлый оттенок и молнией промелькнувшие там эмоции — кажется, страх и какое-то больное изумление, Кейт не разглядела в темноте. Она тотчас метнулась к спешно теряющему сознание Микеланджело и о Тиме забыла сразу же, вплоть до полудня пятницы. Но в полдень пятницы она поступает слишком радикально. Дожидается Картера у мужского туалета на втором этаже, спрятавшись успешно за одной из колонн, а потом, стоит тому только выйти в коридор, небрежно с ладоней смахнув последние капли воды, возникает слишком неожиданно, парня хватает за рукав и затаскивает в пустой класс, громко хлопнув дверью, почти до звона в ушах. Тиму кажется на мгновение, что его чуть ли не швырнули точно в шкаф с книгами, но равновесие он всё-таки удерживает, ладонью упираясь в стену слева от себя. Даже дышать становится тяжело, воздух в кабинете спёртый и пахнет пылью со старой пожелтевшей бумагой. Контрастами неприятная боль на лицо наступает, и Тим готов голову на отсечение дать, если это белобрысый дружок Эмили Томсон, которому он обеспечил визит в госпиталь, он сейчас же развернётся и врежет смазливому блондинчику так сильно, что у того от смазливости ничего не останется. Сначала Тим ничего не говорит и лишь вдыхает душный воздух, стараясь не обращать внимание на слабоватую боль в переносице. Только не реагирует ровно до того момента, пока позади не слышит хмыкание с такой тонкой-тонкой ноткой презрения, пока мысль не настигает, что за его спиной стоит девчонка, обычная хрупкая девчонка — правда, не из группы поддержки, может быть, не любительница футболистов и не Эмили. Но это только возможно. Тим плохо знает Эми и не думает, что она бы так сразу пошла за ним. Более того, она не подошла даже к своему лучшему другу Микеланджело вчера — за ним ведь вышла... — Кейт, — обречённо выдыхает Тим. Интонация в конце имени похожа на резкое падение, и парень решает развернуться, но невольно закрывает глаза, потому что всё по-прежнему ноет, кожа порой горит от удара, стоит только немного дотронуться. Но темнота класса напротив него молчит, Картер выпрямляется в осанке и через пару мгновение чувствует тёплые объятия, которые кажутся чем-то слишком отдалённым, чем-то приятным и не происходившим с ним за всё время отсутствия. Маленькие ладошки девушки на его спине сцепляются в замок, и, как только Тим собирается обнять в ответ, Кейт тут же одёргивает его, ногтями больно ткнув в бок. Он вздрагивает, чудом только не сбивая стопку бумаг, лежащих на столе. — Почему ты бьёшь тех, кто сейчас меньше всего этого заслуживает? С такой подачи Картер даже дар речи на секунду теряет. Не то чтобы прям ожидал радости и громких возгласов, но на ласковые слова и сожаление, наверное, всё-таки рассчитывал. Именно поэтому Тим откашливается, избавляется от сухого ощущения в горле и к Кейт делает небольшой шаг, ладонями накрывает хрупкие плечи, как раньше — все прошлые годы так делал. Потом, правда, и издевался, но факт остаётся фактом — Кейт от силы человек трёх могла назвать самыми близкими. Тим в это число входил. — Если получил, Кей, значит, того заслуживал. Вся нервозность пропала слишком уж быстро, непонимание сменилось мягкостью и чувством ностальгии. У Тима та бордовая царапинка на переносице никогда не проходила — постоянно кто-то ударял именно в нос, и Кейт не удержалась, тоже дотронулась лёгким щелбаном. Светловолосого как водой окатило, он даже дёрнулся и шикнул громко, но улыбка та никуда не делась. — Микеланджело — мой друг, Тим, — Кейт осторожно поправила ворот его рубашки, но небрежности в Картере меньше не стало. — Пожалуйста, не под каким предлогом не делай... Девушка замолчала, когда Тим ладонь запустил в короткие волосы на затылке и взлохматил их неаккуратно. Зажмурил глаза так, как будто она делала ему жёсткий выговор, и Кейт поняла сразу. Нахмурилась, закусив губу. — Ты ведь уже что-то сделал, да?. . .
Хотя, на самом деле, Тиму даже не пришлось ничего делать. Рафаэль его нашёл сам. И впечатал в стену в одном из коридоров так резко, что две девчонки в миленькой форме группы поддержки поспешили поскорее убежать — возможно, за кем-то, кто назревший конфликт мог бы решить. Они, может быть, и рады были помочь Тиму — он пользовался завидной популярностью у прекрасного пола. Но один только взгляд Рафаэля это желание отбил полностью. Рафа надо бояться. Он слишком мрачен и слишком непредсказуем. Тим расплачивается за это, потому что позволял себе слишком громкие выходки, а Рафаэль очень мстительный и вообще ничего не боится. Он ударяет Тима точно в скулу. Скрежет жестяных дверей шкафчика разносится по полупустому коридору, создавая сильное эхо, и сам Тим смотрит на злобного Рафа. — У тебя проблемы с башкой, кретин. Во взгляде Рафаэля стреляют молнии, но теперь Тим замечает — он не злится. Его ухмылка заставляет Картера прикусить собственный язык и воздержаться от ответного удара. Тим не трус. Правда, он не хочет признавать, но придурка Рафаэля он побаивается. Просто Раф бьёт больно и ведёт себя так, будто человека готов выкинуть в окно. А сейчас Тим затылком чувствует холод дверцы шкафчика и то, как цепочка боли проходится от головы к шее. Рафаэль до треска натягивает ворот его футболки, и его кулак со всей дури врезается в живот, заставляя блондина сразу же согнуться. Упасть на колени и сплюнуть кровь под ужасающие крики собравшейся толпы учеников. Многие из них происходящее решили заснять на телефон, пока стоящих спереди не растолкала не пойми откуда взявшаяся Стефани. Кажется, её те девчонки позвали, боясь самой возможности вмешаться в жуткую драку. А Рафаэль её сразу заметил — понял по крайне изумлённому взгляду, что просто так этого не забудут. Тим буквально теряется перед Рафаэлем. Тим, звезда их футбольной команды, старше на год, теряется при обычном Рафе. Стеф, с другой стороны, не теряется и выходит вперёд. Она отпихивает перепуганного дрожащего Райли, который всё это время, видимо, следовал за ней и прятался за её спиной. Грозный взгляд янтарных глаз, руки упираются в бока — Рафаэлю смешно. Не собирается же она, в самом деле, упрекать его? Из них всех именно Стефани Браун. Это же смешно. Правда, её взгляд меняется в одну секунду, и Раф опускает голову, чтобы посмотреть ей в глаза. Она видит покрасневшую скулу. — Тебе не больно? — Чувствую себя лучше всех, — довольно отвечает Рафаэль, расплываясь в лёгкой ухмылке. Стефани ровно выдыхает: — Отлично. И через секунду Раф получает уже от неё, точно по щеке. Именно в этот момент собравшаяся толпа громко вскрикивает. Райли за спиной девушки вздрагивает и буквально отпрыгивает назад. Стеф трясёт запястьем. Ошарашенный Рафаэль мгновенно перестаёт выглядеть таким самодовольным и, когда несчастный Тим шатаясь проходит мимо них, парень хватает девушку за плечо, чтобы высказать всё, что сейчас он почувствовал. Например то, что она обнаглевшая, самодовольная дура. Ни одна девчонка, в принципе, так бы не сделала. Стефани поднимает взгляд на него. Все вокруг замолкают, ребята отступают на шаг назад, а девушки из группы поддержки скорее бросаются Тиму на помощь. Стеф убирает руку Рафа со своего плеча и серьёзно говорит: — Я тебя вообще не боюсь. — Значит, ты просто очень и очень глупая. В глазах у него появляется что-то мрачное. Свет в коридоре играет бликами у самого зрачка. Стефани невольно вспоминает, как при ней он хладнокровно разобрался с несколькими вооружёнными Пурпурными Драконами. Может быть, только где-то в глубине души появляется искорка сомнения, но исчезает так же быстро. Тим громким кашлем привлекает их внимание: — Вижу, у Рафаэля ни одного нормального знакомого нет. Насмешливый взгляд находит Стефани, и девушка, только-только, это услышав, разворачивается и стремительным шагом направляется в сторону Картера. Кажется, она хочет врезать этому парню, но тут же чувствует очень сильную хватку на своём запястье. Райли прячется за девчонками из группы поддержки. Тим выше Стефани, в запястье ощущается неприятная давящая боль, и Стеф тянет на себя. — Отпусти. — Тим, правда… — просит Райли. Но Тим кидает на темноволосого приятеля такой злобный взгляд, что тот мгновенно стихает. Вместо этого боль становится чуть более ощутимой. Стефани выдыхает резко, но светловолосый парень не слушает. — Я сказала... — Отпусти, — резкий голос Рафаэля давящую тишину коридора разрывает слишком бескомпромиссно. Он смотрит на Тима в упор, и на его лице даже нет ухмылки. — Я сказал: отпусти. В этот момент кожу на запястье обжигает приятной прохладой, Стефани ладонь отдёргивает слишком быстро и встряхивает, взгляд кидая сначала на блондина, а потом на Рафа — точнее, на его неспешно отдаляющийся силуэт.. . .
Донателло приехал ближе к вечеру. Сам. Его не уговаривали, не заставляли. Он приехал как только смог, наверное, выехав ещё полчаса назад из дома, и набрал сообщение Тьерри Смиту, когда миновал первый этаж больницы. Доктор Смит ждал его и почти никак не отреагировал, когда Дон зашёл в его кабинет в синей фланелевой рубашке, в чуть потёртых джинсах, параллельно с головы сбрасывая капюшон толстовки. Сейчас он смахивал на пытавшуюся избежать шумных папарацци супер-звезду больше, чем на Донателло, которого знал Тьерри. — Здравствуйте, — Дон даже не сел в кресло, вместо этого в руке крутил ключи от машины и смотрел на светлую поверхность стола. — Привет, — поздоровался Смит, чуть наклонился вперёд, ладонь прикладывая к подбородку и прищуренно глядя на бумагу, которую сам не так давно заполнил. — Что-то серьёзное случилось? Донателло ответить не успел. Карен вошла в кабинет слишком неожиданно. Она принесла две чашки кофе — огромные, хотя Карен так делала очень редко, почти никогда. Она, скорее, была приверженцем старых традиций, где медсёстры заняты важной работой, но Тьерри Смит — замечательный врач и выглядит он так, что ему непременно нужен крепкий американо. Донателло же просто пришёл, но менее потерянным от этого не выглядел. Поэтому в свою чашку Дон уткнулся сразу. Горьковатый аромат он почувствовал резко, но, похоже, сейчас кофе — единственная вещь, которая хоть как-то согревает его. Тьерри пил неторопливо. Медленно, но даже так было не ясно, чувствует ли он вкус на самом деле. Чувствует ли доктор Тьерри сейчас вообще хоть что-то? — Ему окончательно отбило мозг? — вслух задался вопросом Донателло, а потом, как только вспомнил, что вообще-то не один, чуть не дёрнулся. Смит смотрел на него не то чтобы понимающе, не то чтобы как-то сочувственно. В общем-то он никак не смотрел, но у Дона сложилось ощущение, словно бы зря он это произнёс. Лучше бы вышел на улицу и за сигаретой отсчитал нерадивого младшего брата основательно. Вопреки всем ожиданиям, Тьерри всё-таки кивнул ему и, чашку отодвинув к краю стола, облокотился на кожаную спинку стула. — С ним всё в порядке. Он в кабинете Карен, она ставит печать, — пояснил врач немного задумчиво. — Но сегодня утром он подрался с дверью. Я думал диагностировать второе сотрясение. — Ерунда, — отмахнулся Донателло. — Это уже его личный диагноз. А Микеланджело действительно ждал в кабинете Карен. В уголке, на мягком диванчике, где на него обращали бы меньше всего вниманиях и где его бы просто не дёргали. И, к своему же удивлению, он даже не помнит, как к нему заходила сегодня Оливия Смит, жена доктора Тьерри, которая, кажется, завезла ему футболку своего племянника. Ибо его рубашка была грязная и порванная. Майки хотел выбросить её в окно, но передумал. Сейчас Микеланджело щурился, глядя на лучи заходящего солнца за окнами кабинета медсестры, хмурил брови и сжимал ладонь в кулак. В нём на первый взгляд не было ничего необычного, если не считать того, что он изредка пытался с Карен поболтать, обменяться парой слов, потому что столько часов без общения с людьми — лично для него невыносимо. Но дверь в кабинет тихонько заскрипела. Увидев старшего брата и доктора Тьерри, Майки поднялся. Неловко. Донателло сунул руки в задние карманы, сглотнул, и шагнул навстречу, глядя себе под ноги больше, чем на Микеланджело. — Эй, Донни, что за взгляд? — первым заговорил блондин, чуть ли не начав наворачивать вокруг брата круги. Но и остановился первым, удивлённо проглядывая уже на доктора Тьерри. — Немного неожиданно увидеть тебя в таком виде, — начал Дон и осёкся. Теперь, когда взгляд полностью сфокусировался на Микеланджело, стало видно, как тот выглядит. Что на лбу алым цветёт огромный синяк. На шее вились мелкие царапинки, на щеке красовалась саднящая рана, а глаза... глаза у него были ярко-голубыми, даже при тусклом освещении кабинета Карен. От слёз их оттенок всегда становится ясным. — Конечно, я же не думал, что так получится, — Майки виновато улыбнулся, сдувая со лба светлые непослушную чёлку, глазами стрельнул в сторону своего отражения в окне и так внезапно жаль себя стало, что не удержался и ладони в карманах брюк сжал в кулак с ужасной силой, почти до хруста. — Я как бы не заслуживаю подобного. На слова младшего брата Донателло ожидаемо не отреагировал, только позади выдох доктора Тьерри услышал и понял, что не к добру. Однако, Смит ничего не сказал, лишь прошёл к столу, за которым Карен ставила последнюю печать. — Насколько у меня всё плохо? — Микеланджело сделал небольшой шаг в их сторону. Донателло ещё подумал, что неплохо бы того вообще из кабинета убрать, иначе ведь от жалости к себе расплачется. Смазливое личико испортили, теперь на него не каждая первая, а каждая вторая девушка будет обращать внимание. По кабинету лопасти вентилятора разгоняли тёплый воздух, летал аромат кофе и только-только напечатанной бумаги. Карен покачала головой, когда Майки драматично выдохнул и чуть ли не рухнул на кожаный диванчик. А последняя печать уже была поставлена главным врачом больницы, поэтому когда Тьерри подошёл к Дону, тот даже отчего-то захотел пожать ему руку, но вовремя воздержался. Лучше не надо, оно того не стоит. Не сейчас. Он всего лишь помог Микеланджело — так все делают. Каким бы Майки противным порой ни был. Хотя здесь Донателло всё сводил к тому, что это его младший брат. Ему нет смысла не помогать ему, хотя было бы в разы выгоднее. Для семьи так точно. — Всё, печати поставлены. Резких манёвров не совершать, поменьше говорить. Не забывай, что это всё-таки сотрясение, — обращался Смит, конечно же, к более разумному, к Донателло. Шатен кивал уверенно, понимающе, будто бы не замечая того, что взгляд Тьерри, полный недосыпа, малость давит на него. Листы перекачивали ему в руки, когда Микеланджело во всю рассматривал себя в отражении окна, но врачу одного лишь негромкого кашля хватило, чтобы привлечь его внимание. Поэтому, да, Майки обернулся сразу и улыбнулся Тьерри, который важно скрестил руки на груди, глядя на него. — А ты, девочка моя, кажется, пропускаешь собрание в клубе по вязанию. Микеланджело сник, и Донателло, из последних усилий стараясь удержать улыбку, брата несильно подтолкнул в спину, чтобы тот вышел из ступора.. . .
Тяжёлая ладонь ложится на плечо, но Кейт не оборачивается. Это даже не вырывает из мыслей, нет, это не чувствуется совершенно. Ей нужно слушать. Шум улицы, голоса прохожих, ветер — хоть что-то. Они должны отвлечь, Кейт так считает. И в этот момент думает про Тима: ощущал ли он то же самое, хотел ли извиниться за драку? Ладонь спускается ниже, температура падает, но Кейт помнит, что это ловушка. Она никогда ещё не прикрывала так Тима — обычно он сам выпутывался из теней. Поэтому сейчас такая беспомощная, такая потерянная, как будто и не понимает, что это. Кейт хочется вперёд, не идти рядом и не смотреть себе под ноги. У неё должна быть смышлёная улыбка и ямочки на щеках, она была такой почти все семнадцать лет. Но по спине пробегают мурашки, и Кейт боится обернуться — холод ползёт по ней. Леонардо сжимает её локоть. Дёргает резко, и машина проносится мимо, горит красный свет. Кейт как будто мгновенно приходит в себя, ещё один шаг назад делает и спиной утыкается в парня. Искрой в голове зажигается желание закрыть обзор руками, не смотреть ему в лицо, в его глаза. Впервые всё время Кейт понимает, что боится. Не того, что бурно отреагирует — Лео не умеет так. Не того, что выругается — ниже его достоинства. Она боится знать, насколько ему всё равно. Но уже в который раз Кейт кажется, что при взгляде на Леонардо что-то тёплое царапает лёгкие. Чуть-чуть. — Не отходи, — неожиданно срывается с её губ, когда она чувствует его позади. — Мне холодно. И тревожно. Светофор как будто специально сменяет цвет на зелёный, и им приходится сделать шаг вперёд. Лео не отпускает её руку, и Кейт не знает, о чём он думает, но понимает, что о чём-то другом. Ни одного слова, ровная осанка, взгляд направлен в совершенно другую сторону, спокойное дыхание. Её зрение будто специально настроено на него, ей видно почти всё, Кейт словно бы чувствует кожей — одной своей ухмылкой выбивает воздух из лёгких. Кейт глаза сильно зажмуривает, и мимо проносятся три полицейских автомобиля, улицу и дома освещая ярким сине-красным светом. — Волнуешься? У Кейт чувство, что его голос проникает глубоко. Сердце стучит, и в отражении одной из витрин она снова видит себя и его: как их пальцы переплетаются, как Леонардо одним только взглядом заставляет вздрогнуть. Ведь он отлично может, и Кейт ощущает это сейчас. Лео же не специально? Не за то, что ещё там, в коридоре школы, верно, понял всё сразу? Не за то, что она прикрыла Тима, давнего друга, глядя в глаза новому... ... другу? — Мама опять задержится на работе, — Кейт выдыхает, чтобы голос звучал более уверенно. Кажется, Леонардо скашивает взгляд в её сторону, даже шаг немного сбавляет, но не отпускает ладонь. — Что я могу сделать, чтобы она перестала так напрягаться? — Ничего, — брюнет качает головой. — Ты живёшь в Нью-Йорке. Ты тоже живёшь в Нью-Йорке, Лео, но ведь тебе она верит. Ты хороший. Кажется. Приятная картинка ломается от его взгляда, когда Кейт поворачивается. И видит, насколько он спокоен. Тревога исчезает безропотно, а в движениях девушки больше нет резкости, и она вдруг понимает — они почти дошли до её дома. Ещё перейти дорогу, пройти несколько домов по правой стороне. А перед ней сейчас он. Осторожно кладёт ладони на плечи, отчего Кейт теперь разницу в росте ощущает в полной мере. Но продолжает смотреть на него: у Лео ничего сочувствующего, кроме глаз. — Полиция с любой бандой в городе разберётся в два счёта. Им стоит только две патрульные машины привезти, и все сами разбегутся, — он осторожно надавливает на её плечи и чуть склоняет голову, как будто она маленькая девочка. — Поэтому не думаю, что ты вообще должна как-то волноваться. Обычные уличные отморозки того не стоят. Понимаешь? Даже кажется на мгновение, что вот-вот закружится голова. Но Кейт понимает: глаза у Леонардо потрясающие. И, верно, именно это заставляет сейчас вот так по-глупому стараться не смотреть в них и избегать хоть какого-то контакта. Дело даже не в приятной внешности, ровной осанке и крепкой фигуре — здесь, действительно, именно глаза. И даже когда Лео, немного поражённый затянувшимся молчанием, слегка левую бровь изгибает, свет от ярко-синей вывески круглосуточного магазинчика освещает радужку ещё больше. Только он ожидаемо смотрит сверху вниз, когда ты как будто не просто по росту ниже. Ты выше, Кейт, понимаешь? Эй, не теряйся. Эй! Но только Тим Картер сидит в голове, не давая нормально и слова произнести. А Микеланджело в школу вернётся и будет продолжать коридоры и полупустые кабинеты своей красивой улыбкой освещать. — Знаешь, а ты прав, — уже поднимаясь по ступенькам на крыльцо, подсвечиваемое фонарём, говорит Кейт задумчиво и оборачивается к Лео, становясь теперь выше него почти на голову. — Они всегда могут просто на вызов взять пару собак. — Желательно доберманов. Кейт скрещивает руки на груди, немного склоняя голову на бок, и следя зачем- то, как слабый-слабый ветерок ерошит тёмные волосы Леонардо. У парня ощущение, будто она что-то настойчиво вспоминает — это заметно по тому, как лёгкая полуулыбка исчезает с её лица. — Что? — спрашивает он, поднимаясь чуть выше и проходя мимо, слегка цепляя плечико девушки. Потом оборачивается уже около двери в дом и чисто зеркально скрещивает руки на груди сам. — У нас дома доберман. Кейт аккуратно нажимает на стальную ручку. — Тоже чёрный? — задумчиво произносит она. Резкий щелчок говорит о том, что мама не спит. Об этом ещё напоминает тусклый свет из окна на кухне. — Почему «тоже»? У Кейт пропадают какие-либо силы отвечать ему, да вообще заговорить, когда она оборачивается резко. Её ладони прячутся в карманы пальто, расстояние между ними — половина вытянутой руки. И она знает, что смотреть в глаза — это исчезать-исчезать-исчезать. Прохладный ветерок, кое-как залетающий на просторное крыльцо, немного помогает ощутить запах его парфюма. Ворот его рубашки застёгнут полностью, но галстук чуть-чуть расслаблен, отчего Кейт так и тянет поправить, но она удерживается, ведь это Леонардо. Если он здесь, значит, Тиму, скорее всего, не поздоровится. Но Кейт вздрагивает, когда Лео внезапно отвлекается на мобильный, а потом мгновенно меняется в лице — со спокойствия на полнейшее отчаяние. Только мысли у девушки продолжают разбиваться друг о друга, когда она на это по-странному поспешное «до встречи» дотрагивается до его ладони и, не давая развернуться и просто уйти, приподнимается на носочки и бегло целует в уголок губ. Но уже через секунду чуть ли не отпрыгивает в сторону, как будто бы боится, что Лео сейчас просто по-своему победно улыбнётся. Однако, на деле, он просто ладонью проводит по волосам, взгляда со спешно краснеющей девушки не сводя и здорово этим смущая её. Кейт словно бы даже перестаёт чувствовать то волнение, которое так нещадно било по ней всю дорогу домой. Леонардо улыбается блекло, кивая ей: — Теперь понимаешь? О да, Кейт понимает.. . .
Микеланджело опирался как-то отчаянно виском о холод окна, и сквозь полуприкрытые глаза, видя мигающие огни ночного Нью-Йорка, он выдохнул, точно бы вчерашняя картина повторилась сегодня — скаля зубы, пытаясь не чувствовать чуть ноющую головную боль. Донателло немного притормозил, пропуская молодую парочку пешеходов, мило улыбающихся друг другу, а потом музыку сделал чуть потише, из-за чего стало слышно, как редкие капельки барабанят по крыше автомобиля. Свободной рукой устало потёр переносицу, даже потянулся к карману за сигаретами, но остановился вовремя. Табачный дым на людей с недавним сотрясением действует так себе — Майки позволил себе улыбнуться через силу, потому что Дону не всё равно. Рафаэлю, возможно, было бы, но не Дону. — Это была случайность, — произнёс Микеланджело немного даже беззаботно, как будто бы просто отмахнулся. Когда Донателло посмотрел на него, блондин заметил синяки под глазами и то, как его брат хмурится. — Ты о чём? — Я про драку, — Майки повернул голову, демонстрируя жалкую улыбку. Но Дон лишь зажмурился от света ярких фонарей по обеим сторонам улицы, и сам Микеланджело решил отвернуться к окну, чтобы лишний раз не терять себя и не выглядеть таким жалким. А Донателло всё-таки продолжал вести машину, изредка пальцами постукивая по рулю в такт негромкой музыки. Но через секунду Майки дёрнуло несильно и он виском прошёлся по холодному стеклу, чудом только не задев внушительный синяк на коже. Стало совершенно не по себе, особенно в тот момент, когда с правой стороны возникла яркая вывеска аптеки. Тускловатый свет попадал ему на лицо, ложился на светлые волосы, и хотелось закрыть глаза, что Микеланджело, собственно, и сделал. На какое-то жалкое мгновение, потому что Дон пихнул его в плечо. Как будто Майки строит из себя извечно больного. Как будто он при смерти. Хотя всё-таки больно и порой даже очень. — Эй, — на рваном выдохе произнёс блондин и, облокотившись о дверь автомобиля, скосил взгляд в сторону старшего брата неодобрительно и немного даже оскорблённо. — Твоих рук дело? — смешка в голосе Донателло заметно не было, наверное, оттого, что многие сказанные Доном фразы кажутся безэмоциональными. Микеланджело в руке шатена кое-как разглядел белую визитку Индустрии Инноваций и чуть ли не подавился воздухом, вспомнив невольно, каким удивительным образом она оказалась у него. — Как только происходит что-то не то, ты винишь именно меня, — в противовес голосу Дона, в каждое слово Микеланджело вкладывал жалость, обиду и почти лошадиную дозу иронии. — Где вообще твоё доверие после стольких лет? Только вот Донателло подобное никак не трогало. В сторону младшего брата он посмотрел крайне внимательно, скептично — как только мог. У Микеланджело внезапно заболела голова, и он с жалостливым стоном вновь прислонился к холодному стеклу и закрыл глаза. — Да, это был я, — сдался он через мгновение. — Тебе Рафи-бой сказал. — Нет, — Донателло покачал головой, что-то пытаясь отыскать в кармане. — Я сам понял. — И куда ты? — За лекарствами для тебя, придурок, — мягко отозвался шатен, когда в салоне погас свет и стало совершенно темно, не считая тусклого зеленоватого света вывески. — А ещё я забираю ключи. — Ты серьёзно думаешь, что я с больной головой куда-то поеду? — Я страхую тебя от необдуманных безрассудных действий. — Типа потому что Рафи-бой мой брат? — Именно по этой причине. Дон хлопнув негромко дверцей автомобиля, поднялся по крутым ступенькам на крыльцо и скрылся за дверьми небольшой аптеки. Микеланджело вышел следом. Глянул на вывеску над головой, слева приметил какого-то бездомного на лавочке и, кажется, собаку рядом с ним. Они вместе мокли под дождём, вглядываясь в уличную темноту. А Майки в этот момент показалось, что капли стали бить сильнее, холодом начали ощущаться под одеждой, как будто жестоко прошибали насквозь. Отойдя от машины, блондин даже слегка поёжился — до того было неприятное ощущение от грязноватых стен снаружи и от тусклого зелёного света вывески в темноте. Самые верхние этажи небоскрёбов погрязли в плотном тумане из городских выхлопов, и что-то слева издало протяжный скрип — Микеланджело ожидаемо поморщился. Было какое-то странное, неприятно ощущение — скорее всего, из-за всё ещё тяжёлой головы. Майки даже с трудом мог вверх глянуть. До того его приложили, что при воспоминаниях об этом, казалось, будто его череп на две части расколется. Но несмотря на эти ощущения, Майки всё равно поднял взгляд. Туда, где свет аптеки постепенно начинал таять в темноте и единственным источником освещения была пара огней в небе. Даже не звёзд, нет. Над Нью-Йорком часто появляются гигантские дирижабли, эдакие воздушные корабли, создавая городу по истине незабываемый, индустриальный облик. Они нравились Микеланджело не меньше самих звёзд — висели над небоскрёбами в ночном тумане неподвижно, только изредка исчезая из вида. Майки пришлось раз десять моргнуть перед тем, как разглядеть ещё один — поменьше, немного западнее. Видимо, плывущий со стороны той части города, где цветёт вся промышленность. Микеланджело попытался абстрагироваться от шума кондиционера, выступающего из аптеки сюда, на тёмную улицу. Жужжание разносилось по воздуху, привнося ощущение чего-то нереального. Майки даже выпал из реальности на пару секунд. Только когда слева что-то упало неожиданно, а потом захлопнулось, он дёрнулся и чуть ли не подавился воздухом, но, вовремя взяв себя в руки, принял боевую позицию. Чёрт знает зачем, на самом деле. Потому что прямо перед ним, из-за угла выскользнул рыженький котёнок, и Микеланджело мгновенно отступил. Выдохнул расслабленно, радуясь тому, что это не крыса — их он как раз-таки терпеть не мог. Но котёнок... Майки медленно опустился на одну колено и протянул руку — видимо, подумал, что так будет лучше. Малыш подбежит к нему и сразу замурлычет, как будто бы уже свой. Его можно будет забрать домой, устроить собственноручно Уолтеру инфаркт и выслушать поощрения от Хамато Йоши на тему заботы и отвественности. Микеланджело кивнул котёнку, который спрятался в темноте и совсем неожиданно начал шипеть — чёрт, прямо как Брюс когда-то рычал на Рафаэля и грозился всем в доме головы отгрызть. Шипение стало более отчётливым, и Майки так же медленно убрал руку, решив пойти на отчаянные меры. Лёгким движением из кармана выудил свои наушники и, на пробу покрутив тонкий проводок, другой конец бросил котёнку. Слабенько потянул на себя, и тот, как-то неясно пискнув-мяукнув, сделал маленький прыжок точно в сторону Майки. А на лице блондина появилась лёгкая ухмылочка — грозный взгляд котёнка и его последующая расправа с белым проводом того стоили, по крайней мере. В противовес игривому и довольно строптивому характеру его шёрстка оказалась очень мягкой. Совершенно чистой и рыжей. Микеланджело шикнул, когда котёнок тонкими коготочками вцепился в его запястье и потянул на себя, чтобы укусить. Пусть и безболезненно почти, зато очень уж упрямо, отчаянно попискивая, словно бы пытаясь позвать кого-то на помощь. Майки аккуратно прислонил малыша к себе, чтобы хоть немного согреть, и котёнок даже немного успокоился. Перестал его царапать всячески и просто лежал на его руках, немного подрагивая. Зато в этот момент темноту вокруг разбавил слабенький огонёк зажигалки, и Микеланджело понял — Донателло. Кстати, наблюдавший за братом всё это время — Майки ведь не слышал, как хлопнула дверь аптеки. Дон затянулся и выдохнул умиротворённо. Так бы ждал этого ещё со вчерашнего вечера. Как только узнал, что его младший брат в больнице доктора Тьерри. Как только Рафаэль пообещал вломить тому, кто это сделал. Правда, единственная проблема заключалась в том, что Рафаэль магическим образом испарился. Донателло же вернулся в реальность сразу, когда заметил Микеланджело, стоящего под дождём у машины. Наполовину выкуренную сигарету бросил куда-то в сторону, даже не позаботившись об урне, и смелым шагом направился к брату, пытаясь унять внезапно нахлынувшую волну негодования. И, остановившись напротив, смахнул со лба прохладные капли, громко кашлянув, чем сразу же привлёк внимание Майки. Тот было дёрнулся, Дон даже заметил, как глаза забегали из стороны в сторону, а потом услышал приглушённый писк, словно бы кто-то рядом кричал — может, плакал — от досады и несправедливости. Майки под уставшим взглядом брата сдался сразу. — Это Кланк, — выпалил сразу и из-за пазухи осторожно попытался вытащить что-то маленькое, пушистое и явно трясущееся от страха. — И мы его оставляем. — Ты серьёзно? — Донни скрестил руки на груди. — Брюс будет счастлив. Микеланджело покачал головой и вздрогнул, пытаясь рыжий комочек оторвать от футболки. Тонкие коготочки вцепились в ткань, задевая и кожу, отчего блондин даже зажмурился, и Донателло осторожно подставил ладони, чтобы котёнок случайно не упал на грязный мокрый асфальт. Когда же он почувствовал тёплую шёрстку, на мгновение внутри всё как будто бы потеплело. Котёнок пискнул ещё громче и, кажется, подумывал уже о том, чтобы парня укусить, но не сделал этого. Просто вцепился в широкую ладонь и замер, отчего Донателло пришлось самому спрятать его под куртку и младшему брату кивнуть, чтобы перестал мокнуть под дождём и садился в машину. — Боже, Донни, я так люблю тебя, — разулыбался радостно Микеланджело, открытая дверь и вымокшую чёлку пряча под капюшон. — Ты ведь мне как родной брат. — Не очень хочу тебя расстраивать, Майки, — Донателло скептично глянул на него, однако тот менее довольным не стал. — Но вообще-то я и есть твой родной брат.. . .
Леонардо взгляд поднимает медленно и долго так, пристально смотрит на Стефани, терпеливо ждущую реакции. Только тщательно вышколенная маска и привычка невозмутимо взирать на вселенский идиотизм, творящийся вокруг, не позволили ему просто подняться с места и уйти отсюда, игнорируя девушку. — За эти месяцы знакомства я поняла, что у твоего брата Рафаэля нулевое уважение к власти, странное поведение, необъяснимые исчезновения и сто процентов есть скрытая враждебность. — Скрытая? — уточнил скептично Лео, и, как только Стефани резко решила уже начать действовать, бесцеремонно схватил девушку за запястье и дёрнул обратно прямо на глазах у официантки, жест этот сопровождая холодным невозмутимым взглядом. Девчонка в чёрном фартуке и с блокнотиком в руках, чуть ли не поклонившись, быстро убежала, кинув вскользь, что подойдёт позже. Стеф мрачно глядела на него, потирая ушибленный локоть и по возможности пытаясь игнорировать негромкую музыку внутри заведения. Леонардо подался чуть вперёд, свет от красной вывески за окном упал на его волосы и попал в глаза, делая их уже не голубыми, а каким-то совершенно тусклыми. — У тебя начинается бред от недосыпа, Стефани, — он придвинул к ней стеклянный стакан холодной воды, чтобы прислонила к ушибу. — Великим лидерам сон вообще не требуется, — Стеф крайне красноречиво взглянула на него, но предмет всё-таки забрала. Когда холод коснулся локтя, девушка вздрогнула, больше не смотря на Лео. — Я знаю, что много раз говорила, что терпеть не могу тот бар, но Кейси сказал, что всё совсем плохо. Леонардо подпёр голову рукой. Моргнул разочек, а потом в создании сложилась единственная картинка, которую он, честно, лучше бы проигнорировал. То есть Лео неплохо знал Кейси, и сейчас, выдохнув обречённо, облокотился о спинку диванчика, скрестил руки на груди, искренне надеясь, что Стефани имеет в виду какого-нибудь другого Кейси. Ведь в Нью-Йорке ребят с такими именами полно. — Раф в ужасном состоянии, — продолжила Стеф. — Случай с Тимом просто так не прошёл. Лео слегка прищурился. Всё-таки насчёт Тима он был прав. — М-м-м-м, — протянул он задумчиво и подался вперёд, ближе к Стефани, чтобы смотреть прямо в глаза. — Нигде не могу это найти. — Что именно? — недоверчиво поинтересовалась Стеф, во взгляде парня, верно, пытаясь отыскать хоть одну положительную эмоцию. Но не получилось — то ли дело в том, что освещение в кафе просто не давало даже цвета радужки различить, то ли в том, что Лео по этому поводу ничего особенного не испытывал. — Желание разбираться с этим. — Но ты ведь приехал сюда! — Вот именно. Я приехал сюда выпить кофе, — последнее слово Леонардо произнёс громче. — А не выслушивать про пьяные похождения Рафаэля. — Это не значит, что ты должен вот так забить на него, — буркнула Стефани и тут же замолчала, глянув на парня. — Тебя что, совсем не беспокоит, что он может конкретно влипнуть? Тебя нисколько не смущает, что сейчас происходит на улицах? — Меня смущает, что я сейчас выслушиваю всё это, — Стеф на его ответ как-то неопределённо хмыкнула. — Что? — Я рассчитывала на более бурную реакцию. — С чего бы? — Не знаю. Сам факт того, что Рафа заберут в участок и допрашивать будут до самого утра. С пытками, — под конец фразы голос Стефани непроизвольно понизился. — Наручники. — Ты не те фильмы про полицейских смотришь, — невольно заметил Лео, отчего девушка напротив чуть ли не подавилась воздухом и, крайне обидчиво фыркнув, отвернулась к окошку, явно не желая смотреть на него. Леонардо рукой подпёр щёку, не сводя взгляда с того, как красный свет играет на медных волосах Стефани. — Если это пойдёт Рафаэлю на пользу, я лично спровоцирую полицию. — У тебя дурацкие воспитательные меры, Лео, — кажется, она сдалась и всё-таки решила повернуться. Леонардо бровь удивлённо изогнул. Но Стефани, похоже, решила несильно треснуть его по лбу. — И вообще, как можно говорить такое? Брюнет, не раскрывая глаз, тут же перехватил ее запястье, лишив манёвренности. Стеф ойкнула удивлённо, но уже через секунду обрадовалась, что запястье после сегодняшнего происшествия в раздевалке больше не болело. Почувствовала ещё, что у Леонардо хватка не такая жёсткая. Хотя, может быть, дело просто в том, что это Стефани, — она же не случайная девчонка. — Такое? — Лео усмехнулся. — Помнишь, как вы познакомились? — Я стараюсь это забыть с того самого момента, как мы весь вечер просидели в департаменте полиции, а потом нас забрал мистер Йоши, — нехотя припомнила Стеф. По окну неспешно стекали капельки дождя. — А это здесь причём? — Сколько раз он влезал в подобные истории. Когда они впервые встретились с Кейси, у того была бейсбольная бита. Так они драку устроили прямо посреди Центрального Парка. Считаю ли я ужасным то, что Рафаэля закинут в полицейский участок? Да. Но боюсь ли я этого? — Леонардо выдержал паузу и, глядя в глаза Стефани, нахмурился. — Нет. Стеф, покачав головой, взяла стакан воды и выпила залпом. Выдохнула громко и, скрестив руки на груди, так же возмущённо-презрительно глянула на Леонардо. На улице поднялся ветер, и было слышно, как раскачивается вывеска кафе. Тускло-красный свет проникал в заведение сквозь стекло и по-прежнему ложился на столики и самих посетителей, которых в связи с довольно поздним часом было не так много. Леонардо опустил взгляд, и Стефани чисто для себя отметила победу. — Я уже чувствую, что жалею об этом, — заговорил он, когда она торжественно подняла кулачок вверх. — Но всё же: с чего бы тебе так волноваться? Девушка немного задумчиво посмотрела на него и слегка прикусила нижнюю губу. Леонардо терпеливо подпёр подбородок кулаком, не отводя от неё взгляда. — Можешь считать, что я должна твоему брату. Леонардо покачал головой. — Ты любишь впутываться в неприятности, — в голосе слышались нотки неодобрения. — Это плохое качество. — Так ты поможешь? Леонардо посмотрел на неё так мрачно, что девушка даже на мгновение затаила дыхание и как-то глупенько улыбнулась, хлопнув длинными ресницами. Лео на секунду прикрыл глаза, прислонился к мягкой спинке и, выдохнув, твёрдо произнёс, не отводя взгляда от её глаз. — Я помогу. При одном условии. — Ну? — Тебе заказать что-нибудь? Стефани непонятливо посмотрела на него. Официантка, подрагивающей рукой держа карандаш и маленький блокнотик, смотрела то на Стеф, то на Леонардо. В тот момент, когда Стеф прекратила прожигать его крайне недоумевающим взглядом и просто отвернулась, сделала шаг чуть ближе к парню, как бы напоминая о своём присутствии. Стефани ещё услышала краем уха, как он что-то говорил про кофе. Девушка-официантка, быстро кивнув, поспешила исчезнуть. Лео, глянув ей вслед, вновь перевёл серьёзный взгляд на рыжеволосую. — Никаких интриг, никакого вмешательства и никаких манипуляций. Никакой Стефани Браун. Девушка посмотрела на Леонардо с какой-то обречённостью. А музыку в кафе заглушали проезжающие автомобили. По стёклам и крыше по- прежнему барабанили мелкие капельки дождя.. . .
Дождь усиливался стремительно и мягко, и точно перед самим зданием сомнительного заведения Леонардо впал в странное состояние полудрёмы: перед глазами помутнело, каждое движение казалось настолько ленивым, что отдавалось в голове странным тянущим ощущением, но сознание упорно продолжало работать. Формально, конечно, ведь Стефани то и дело почти трясла его, и ему следовало бы хоть как-то реагировать, но через пару мгновений она убежала куда-то в сторону, и Лео отошёл от тяжёлой двери к припаркованным мотоциклам. Девушка подозвала его, махнув рукой. Леонардо помотал головой, как будто пытаясь отогнать от себя ту темноту, что сгущалась напротив бара и разбавлялась лишь самую малость слабым светом от вывески. Отсюда даже было слышно музыку, не заглушаемую ни шумом дождя, ни редкими автомобилями. Когда Леонардо к Стефани подошёл чуть ближе, едва ли не выругался. Брюс устало поднял голову, девушку всё-таки заставляя встать за спину брюнета. Лео оглянулся на неё, но Стеф просто отмахнулась от него. Рядом с доберманом стоял знакомый байк, и тот измученно проскулил, когда Лео ладонью коснулся почти насквозь мокрой шерсти. Брюс ткнулся носом в тёплую кожу и издал звук, отдалённо напоминающий очень ленивое хриплое рычание. Ведь прекрасно заметно, что продрог, лёжа здесь, под ледяными каплями дождя и на холодном грязном асфальте. — Чёрт, — бросила Стефани, когда Леонардо встал в полный рост и рукой убрал промокшую чёлку со лба. — Разве так можно? Лео, вновь бросив взгляд на задремавшего Брюса, совершенно внезапно брату захотел врезать, но эта мысль показалась ему настолько отдалённой, что никакого торжества или подъёма сил он так и не испытал. Даже думая о том, как отреагирует Хамато Йоши. Вполне обрадуется их оперативной работе и будет гордиться тем, что Леонардо позаботился о младшем брате. Ни за что не скажет, конечно — но за проведённое время Лео привык замечать эту гордость в коротких жестах и скупых улыбках. Ему хватало. — По шкале от одного до десяти насколько твой план мне не понравится? — вздохнул Лео, пытаясь понять, как так получилось, что он сейчас всерьёз стоит напротив входа в бар. — На все одиннадцать, потому что мы идём туда, — Стефани рядом покачала головой, кажется, больше внимания не обращая на дождь. — Я понимаю, что это место выглядит, как настоящая дыра... Девушка прервала речь, недоверчиво скосив взгляд в сторону Леонардо, любезно протягивающего ей свою куртку. Верно, из соображений безопасности, потому что не всегда визиты видных девушек в подобные заведения оказываются благополучными. — Но, поверь, внутри ещё хуже. — Тогда меньше слов, — Леонардо ей улыбнулся немного надменно, уже начиная чувствовать, как спешно намокшая ткань белой рубашки липнет к телу. — Больше дела. Он рывком дёрнул на себя тяжёлую дверь, девушку пропуская вперёд. Звук столкновения бильярдных шаров и чей-то громкий крик радости на фоне громкой музыки заставили Стефани зажмуриться. Леонардо едва ли не вздрогнул, когда проходящая мимо девчонка чуть ли не схватила его за руку — пришлось кое-как увернуться. Зато через несколько мгновений он взглядом отыскал барную стойку и, наконец, заметил Рафаэля, по-грубому пихающегося бармена. Стефани за его плечом едва слышно хмыкнула, и Лео почти почувствовал на своих губах лёгкую ухмылку — точно как у Кейт сегодня около её дома. Он провёл рукой по спутавшимся волосам, собираясь с мыслями. Дёрнул Стеф за запястье, чтобы встала ближе к нему и не смела отходить, на что она лишь фыркнула за его спиной, но послушно последовала, уворачиваясь параллельно от тех людей, которых Лео отпихивал от себя. Но, надо отдать должное, своего холодного настроя не терял, а вот Стефани... А Стефани холодным настроем не обладала, поэтому, оказавшись напротив кузена Кейси, чуть ли сама не полезла встряхивать буйного Рафаэля, но Лео вовремя схватил её. Стеф выдохнула. Раф же, судя по всему, собирался перелезть через стойку и выпить ещё больше, но — Лео глянул на бейджик бармена — Сид мужественно уворачивался от парня, забирал все стаканы, чтобы не пострадали. — Эй, ты, трудный подросток, — он ловко из руки Рафа выхватил последний стакан и указал в сторону Стефани с Леонардо. — Тебе пора домой, — далее через барную стойку чуть приблизился к Лео. — Чувак, я бы и сам его выпроводил, но мне слишком лень. Рафаэль едва ли не нахохлился, когда у него отобрали последний стакан, и, рявкнув на пытающегося его хоть как-то угомонить Сида, схватил бутылка скотча с подноса. Кузен Кейси закатывает глаза, когда сантиметрах в пяти от его лица пролетает бутылка и вдребезги разбивается о стену позади, расплёскивая щедрое количество алкоголя. — Я его убью, — рыжеволосая девушка, крайне неприятно удивлённым взглядом проследив за тем, как Раф хватает стакан, подходит ближе, но сделать ничего не успевает. — Подожди, — ладонь Леонардо ложится на её плечо, заставляя от его темпераментного брата отступить на шаг назад. — Я сам. И когда Рафаэль берёт новую бутылку, Лео в совершенно не свойственной себе резкой манере грубым рывком брата стаскивает за ворот рубашки со стула и спиной больно прижимает к барной стойке, порываясь эту самую бутыль вырвать из его руки и разбить о голову. Разве что, вскрик Стефани и обязательства перед доктором Смитом останавливают. Но музыка продолжает ровный такт отбивать в голове. — О, Лео? — Рафаэлю секунда потребовалась, чтобы узнать своего старшего брата. — Какой сюрприз. Вали отсюда. Прозвучало настолько жалко и невнятно, что Леонардо пришлось чуть ли не прислушиваться, а потом, когда брат начал падать, схватил его, кое-как пытаясь вообще поставить на ноги. Стефани у скрученного намертво Рафа успевает отобрать бутылку и вернуть Сиду. Только потом отвлеклась на то, что к шатену силы быстро вернулись, и он, заехав Лео в живот, быстро выпутался, хоть и ненадолго. Леонардо ловит вновь, хмурясь от хруста осколков под подошвой ботинок и не давая брату упасть на острое разбитое стекло. — Стефани? — позвал Леонардо. — Стефани, чёрт возьми! От возгласа Лео девчонка убирает мобильный в карман, искреннее радуясь тому, что успела сделать фотографию. Но она всё равно спешит помочь, хоть и едва от смеха сдерживается — с горем пополам от кипящего Лео отлепляет Рафаэля. С неприятным чувством отчаяния она признаёт, что Леонардо, зараза, всё-таки прав: вернуть должок. Ограничить Рафа от идиотских действий и не дать ему наткнуться на кого-то, кто будет в численном превосходстве. Рафаэль перестаёт буянить только через несколько минут, и Стефани помогает Леонардо нормально поставить того и даже довести до выхода из бара, кажущегося уже душным. По крайней мере, когда они выходят на улицу, Стеф выдыхает разом и видит только-только подъехавшую такси, заманивающую ребят своим ярко-жёлтым светом. Лео громко позвал всё ещё лежащего в стороне Брюса, и пёс, вильнув хвостиком, с новой порцией энтузиазма подбежал к ним. Мотоцикл же оставили на Сида — он присмотрит. А Стефани опережает Леонардо и первая подбегает к такси, довольно улыбаясь под дождём промокшему до нитки брюнету. — Нет, милый, — качает она головой, указывая на заднее сидение. — Сейчас он весь твой. Лео же просто отмахивается, потому что ему совершенно резко становится плевать. Совершенно резко начинает болеть плечо и становится холодно почти до костей, как будто его окатили холодной водой. Поэтому Рафаэля, едва ли пытающегося вообще сказать что-то, он чудом только не закидывает в машину. И ловит себя на мысли, что если в таком состоянии Раф окажется дома, то с весьма большой вероятностью на следующее утро из этого самого дома он вылетит крупнокалиберной пулей. Поэтому просто придётся идти по другому сценарию — возвращаться в квартиру, где безопасно. — Вам куда? — спокойно интересуется таксист, поворачиваясь к заднему сиденью. — В Лас-Вегас... детка! — Заткнись, придурок, — грубо отвечает Леонардо. — В Бронкс нас. Шины заскрипели из-за мокрой дороги, огни ночного города опускались в салон, освещая лица. Стефани три раза обернулась прежде, чем убедиться, что Лео не порывается Рафа выкинуть из автомобиля на ходу. Здесь музыка играла спокойная, даже хотелось прикрыть глаза, но на светофоре таксист затормозил слишком резко — к счастью на пассажирах это не ощутилось. Стефани не пристёгивалась, а водитель не настаивал. Но, кажется, всё-таки остановка была довольно жёстко — Рафаэль издал непонятный звук и сразу раскрыл глаза. Леонардо попытался сделать вид будто его здесь нет. Скрестил руки на груди, отодвинулся к окну и даже затаил дыхание, чтобы не выдавать себя. — Лео, ты, конечно, можешь быть мудаком. После фразы Рафаэля Стеф чуть ли не подавилась воздухом. — Не понял? — переспросил брюнет, а потом отвлёкся на негромкое хихиканье со стороны переднего сидения. — Это вообще не смешно, Стефани. — Но я так люблю тебя, брат, — умиленно произнёс Раф и в порыве обнять Лео чуть ли не завалился на него из-за резкого поворота налево. — От тебя такого вообще не услышишь, — Леонардо откинул его от себя с ухмылкой, и Рафаэль поднял обе руки в защитном жесте. — Довольствуйся, чем есть, — ответил ему. — Не нравится, выходи из моей машины. Из такси, в котором тебя, Раф, сейчас стошнит. Таксист что-то сказал Стеф спереди и чуть притормозил, тихо посмеиваясь вместе с ней. Леонардо прикрыл глаза и облокотился на тёплого добермана, о чём тут же пожалел. Особенно в тот момент, когда пёс предупреждающе рыкнул, глянув на Рафаэля, который потянулся к нему. — Как... Брюс вообще живёт с таким коротким хвостом? И той самой лапой получил по носу, чтобы больше не лез. И не трогал его хвост, тем более. Поэтому после того, как автомобиль остановился посреди пустынной улицы, напротив одной из многоэтажек, Леонардо даже не удивился, что таксист внезапно решил сделать им скидку. А потом машина, напоследок яркими фарами развеяв ночную темноту, остановилась на противоположной стороне улицы по просьбе Леонардо, чтобы их подождали. — Луна сегодня такая удивительная... Ну вы просто гляньте! — Это фонарь, Раф, — обречённо выдохнула Стефани, перед Лео открывая дверь в мрачный подъезд. В том же самом мраке дождались лифт. Брюс ещё крайне презрительно поглядывал на Рафаэля, который, облокотившись на плечо старшего брата, невнятно напевал какую-то песню. Далее, забрав ключи из кармана Рафа, они все вместе ввалились в квартиру, чудом только не споткнувшись о что-то на полу. Стефани на ощупь отыскала включатель, свет резанул по глазам, и, она, повесив осторожно куртку Леонардо, направилась в ванную, чтобы помыть руки — было стойкое ощущение дискомфорта. И нещадно холодно. Знобило. Прикосновение к тёплой воде так вообще вызвало сотни мурашек, а когда Стефани отвлеклась на острые уши Брюса, на долю секунды мелькнувшие в зеркале за её спиной, так вообще вздрогнула и сразу провернулась к нему. Хотела было что-то сказать, но не решилась. Доберман прошёл мимо, к только-только вышедшему из комнаты Леонардо. Стефани сразу же появилась перед ним. Лео со скрипом прикрыл дверь. Встал ровно. Потёр глаза. Поднял голову и посмотрел на девушку перед собой — сухо так, спокойно и очень устало, и Стеф скрестила руки на груди. Она хотела похлопать его по плечу, но это казалось другим, неправильным, неестественным. Стефани порой видела его вымотанным, раздражённым, но никогда — выгоревшим. И, честно, надеется, что не увидит вообще. Ведь даже сейчас Лео стоит перед ней, уставший, мрачный, мокрый, и Стефани не знает даже, что ему сказать: может быть, промолчать сейчас; может быть, намекнуть на то, что всё-таки у Рафаэля хороший старший брат? И в то же время другая её часть, острая, яркая, упрямая настаивала: спроси, узнай, как он, ты же знаешь, что ответит. — Стефани, — позвал Лео, и это снова была та странная часть, невыносимо резкая и неожиданная, когда она подняла голову и посмотрел ему в глаза. Покрасневшая щека — Рафаэль заехал сейчас, не иначе; плотно сжатые губы и серьёзный взгляд. — Эй, — чуть громче произнёс Лео, как будто по кусочкам собирая её внимание и фокусируя на себе. — Ты едешь? — Не еду, — ответила девушка, потупив взгляд. — Я знаю, что ты скажешь. Что он твой брат и это очень благородно, что я остаюсь с ним. — Нет, — вопреки всем ожиданиям, произнёс Леонардо, накидывая куртку на плечи. — Он бухающий гадёныш, которому иногда надо врезать. — Только не смотри так на меня, — покачала она головой, слегка улыбаясь. — Ты ведь знаешь, какое веселье Рафа ждёт, если Майки будет думать, что он напился из-за него. Леонардо огляделся. — Я это устрою. И, дав Стефани возможность несильно похлопать себя по плечу, исчез в темноте подъезда, осторожно прикрыв за собой дверь. Девушка же, выдохнув ровно, повернулась обратно и прищурилась подозрительно, стоило только Брюсу так замысловато глянуть на неё. Чуть сузив чёрные умные глаза и переставив лапы, доберман невольно склонил голову, и Стефани отчего-то в своей голове начала разрабатывать план на случай, если пёс на неё вдруг зарычит. Мало ли? Эти доберманы непредсказуемые, а родители вообще никогда не держали собак дома. Брюс чуть склонил голову, девушка сделала шаг назад. Он поднялся — Стеф мысленно представила самое кровавое развитие событий. Но Брюс, видимо, поняв, что она его, мягко говоря, побаивается, ушёл в комнату, где мирно посапывал Рафаэль. Стефани же, прикрывая за доберманом дверь, заметила, как тот к парню запрыгнул на кровать — Раф ему так позволяет? Ей всегда казалось, что парень достаточно суров. Довольно крут, хотя однажды при ней он уже кормил Брюса мороженым, и это было что-то другое. Что-то вообще не похожее на того Рафаэля, который каждый день возникал перед ней. Стефани это показалось довольно интересным. Ей внезапно захотелось осмотреть квартиру — вдруг о Рафе выяснится что-то, чего она вообще не знала? И тогда она сможет его перебить — это же отличный план. Получится сбить с него эту спесь, даже без ссор и криков. Стеф через тонкую щель проследила за тем, как Брюс поудобнее устроился у спящего хозяина и прикрыл глаза. Тишина комнаты разбавлялась звуками, успевшими перерасти в тихий храп. Только за окном дождь не переставал идти, барабанил по крыше дома, и капли на стекле рисовали волшебные узоры. В небольшой гостиной Стеф чудом только не задела откуда-то взявшийся баскетбольный мяч. Тот отскочил от её ноги и ударил о стену — девушка замерла на месте, готовая спорить, что Брюс в соседней комнате навострил уши. А потом, где-то через секунду, ей показалось, что что-то как будто взорвалось поблизости. Громкий шум заставил Стефани сначала принять боевую позицию, а потом, поняв, что ничего ужасного произойти не может, — сразу выбежать в коридор. Остановившись у двери, она покачала головой. Рафаэль почти прополз мимо, спиной подпирая стену, и, как только добрался до туалета, быстро, с ужасающим грохотом захлопнул за собой дверь. От его громкого кашля Стефани поморщилась. Дверь Раф, к слову, даже на щеколду не закрыл, поэтому, как только девушка увидела его на полу, мягко и заботливо обнимающего унитаз, ладонью от разочарования в жизни прикрыла глаза. Решила даже подойти ближе, но зря. Рафаэля рвотный порыв чуть ли не сломал на две части. Стефани буквально вывалилась обратно к явно обеспокоенному доберману. — Нет, женщина, не подходи, — Раф выставил руку вперёд. — Закрой дверь с той стороны и забери Бэтмена. Я здесь умираю. Голос его показался надломленным, каким-то неестественно хриплым и почти сорванным. Стефани совершенно внезапно захотелось запереть его прямо там, чтобы мучился от собственной глупости. Так что, да, дверь она всё-таки прикрыла, Брюса оставив напротив парня — пусть сторожит. Доберман подошёл чуть ближе — Стеф заметила краем глаза. И вновь покачала головой, отгоняя от себя мрачные мысли и исчезнув благополучно в гостиной. Кое-как она отыскала включатель и от яркого света зажмурилась, тот по глазам резанул слишком больно. Настолько больно, что девушка выругалась сдавленно и сразу же заметила стеллажи с пыльными книгами, к которым явно никто не прикасался. Когда она сделала небольшой шаг, под ногой заскрежетала пустая банка из-под газировки. Стефани скривилась повторно, заметив на журнальном столике небрежную стопку журналов и пепельницу, почти утопающую в окурках. Это казалось чем-то отвратительным — только старый собачий поводок лежал осторожно на спинке дивана. Как будто бы это было единственной важной вещью для хозяина. Потому что сегодня она поймала себя на мысли, что ему плевать уже просто на всех. Абсолютно. Она ведь помнит тот взгляд Брюса на холодной улице, и это, признаться, жалость в ней пробудило очень сильную. Не такую, как к Рафаэлю. Его, на самом деле, вообще жаль не было. Ему всегда всё равно — он даже бросил Брюса на улице, мудак. Поступил хуже, чем вообще кто-либо мог поступить. Стеф, правда, никогда любителем животных не была, а Брюса — в особенности. Кому вообще может нравиться гигантский доберман, чьи клыки острее ножа, которым ты режешь еду? Да если Брюс на задние лапы встанет, он выше будет, а Стеф это особо не нравилось. Она, конечно, говорила, что не боится и что ей вообще без разницы, но, кажется, из них всех Стефани была единственной, кто при виде Брюса дёргался и был готов убираться из Нью-Йорка прямо так, бегом. Но Рафаэль всё равно идиот и своего пса на улице оставлять не должен был. Стефани, по пути подняв какую-то мятую чёрную толстовку и кинув её на диван, подошла к полкам с книгами, на мутных обложках хоть как-то стараясь прочитать названия и авторов. Толстый слой пыли осел на деревянной поверхности и, казалось, уже въелся так, что ничем его не убрать. Стефани на пробу провела ладонью по мягким переплётам — буквы сложились в слова, стало видно, получилось даже различить цветовую гамму. Рафаэль умеет читать. Это уже что-то. Ей пришлось включить настольную лампу, сдерживая себя от лёгкого приступа смеха. Главное только, чтобы Рафаэль не ввалился сюда — его ведь придётся к кровати тащить, хотя, наверное, так бы сделала Эмили. Она умеет волноваться. Стефани бы оставила его прямо так, на полу, и ещё бы пару раз перешагнула через него. Она как раз никогда не волнуется. И не боится, да. Стефани чуть не вскрикнула, когда в коридоре неожиданно раздался приглушённый грохот. Рафаэль кое-как добрался до комнаты, и она поняла: буквально упал на кровать. Или мимо. Стефани подумала о том, что ему стоило бы извиниться. Не перед ней, нет. Перед Брюсом и Леонардо. Она-то ведь понимала, на что шла, — Рафаэль пару раз всё-таки помог ей, а он это делает далеко не для всех. Но Брюс из-за него продрог и по-прежнему преданно лежит рядом. А Леонардо, как самый старший, всегда отдувается больше остальных. Немного постояв в тишине, Стефани зевнула и вновь перевела взгляд на полки с книгами. На самой верхней заметила пару зажигалок, сотни каких-то мятых листочков — было похоже, словно бы здесь некоторое время жил Донателло. Если не учитывать пустые банки, валяющиеся по всему периметру квартиры. Книги захотелось разглядеть повнимательнее. «Как будто бы это что-то даст», — подумала Стефани совершенно внезапно, рукой проведя по верхушкам книг и цепляясь за что-то грузное, твёрдое. Оказалось, что фотография в бордовой рамке, только за пыльным стеклом практически ничего не было видно. Девушка осторожно сдула пылинки, огляделась бегло и протёрла рукавом валяющейся на диване толстовке. Свет от настольной лампы упал на немного выцветшую бумагу, и Стефани пригляделась. Сглотнула. Убедилась молча, что за ней никто не следит и следом присела на подлокотник дивана. Доберман с фотографии смотрел на неё так серьёзно и жутко, что Стеф сначала помотала головой — показалось на секунду, что взгляд Брюса порой бывает точно таким же. На старой фотографии военный бронежилет плотно слился с чёрной шерстью. Девушка присмотрелась повнимательнее — это же и есть Брюс, разве нет? Тот же взгляд, те же страшные лапы. Только рядом мужчина стоял, осторожно касаясь головы пса, и форма спецназа — это особенно бросилось в глаза. А следом как будто привиделось, что у мужчины глаза яркие такие, голубые-голубые. Стефани, на самом деле, не сразу поняла, почему ей так показалось — освещение ужасное, не разглядеть как следует. Но девушка вздрогнула. На улице что-то противно лязгнуло, как будто ветер решил поиграть именно в этот вечер. Стеф перевернула фотографию, но с обратной стороны было пусто, и она разочарованно хлопнула себя по колену. И тут же оглянулась — сейчас окажется, что Брюс за спиной, в дверях стоит. И что ей тогда делать? Делать вид, что она совсем не замечает его или же лучше будет к доберману приглядеться повнимательнее? Без каких-либо предрассудков. Из чистого интереса рассмотреть вблизи, подметить острые уши и то, как внушительно он умеет выглядеть, мысленно его образ сравнивая с таким же доберманом на фотографии. Стефани этого делать совсем не хотелось, на самом деле. Но идея была довольно разумной, вполне интересной. Даже если Брюс порой бывает жутким. Тут Стефани резко помотала головой и кашлянула. Не пугает он её. Она никого не боится. Ещё раз глянув на фотографию, она быстро убрала её в рамку и вернула на место, на полном серьёзе решив, что на Брюса пялиться сейчас самое время, потому что у Рафаэля лично спрашивать — идея так себе. Во-первых, никто не знает, как он отреагирует на то, что пока он помирал, Стеф полазила по всем его комнатам. Во-вторых, Рафаэль пусть идёт в задницу — она сама прекрасно справится. Брюс не какой-то там пёс-убийца, чтобы его избегать и игнорировать. В этот момент Стеф вновь мысленно огрела себя по лбу — Брюса она не боится. Сейчас ещё её обычный пёс будет пугать, чьи клыки наверняка могут отгрызть целую руку. Вдохнув поглубже, Стефани остановилась напротив двери в комнату, предварительно решив не стучаться. Брюс прилёг у кровати и поднял голову, когда она тихо зашла. Посмотрел так, по-своему важно, но устало. Ни капли не обеспокоенно. Без резких движений она подошла чуть ближе. Брюс не сводил с неё взгляда, и Стеф зачем-то решила ему махнуть рукой — видимо, ничего лучше не придумала. Доберман же чуть склонил голову, когда она встала точно напротив. Посмотрела на него. На мордочку, уши, глаза — только жилета не было. И мужчины рядом — тоже. Просто был другой. Стефани опустила взгляд. Рафаэль медленно перевернулся на спину, правой рукой прикрывая лицо, и она почувствовала что-то другое. Не то пылающее раздражение и желание наподдать парню — Стефани как будто сжалилась и представила себя на его месте. Поэтому ей неожиданно пришла мысль сходить за таблетками в ближайший магазин, может быть, удалось бы найти хоть один зоомагазин в такой поздний час. На Брюса она глянула больше сочувственно ввиду такого недохозяина, нежели осторожно — тот вновь задремал. Вместе с новым порывом ветра пришёл и негромкий кашель, из Стефани выбив весь её благодушный настрой. — Лежать, — сухо отозвалась она, и Раф что-то хмыкнул в ответ. — Мне уже пора, но я быстро сбегаю за лекарствами, чтобы ты утром не умер. — Я уже, — рвано выдохнул Рафаэль прежде, чем вообще успел хоть что-то понять. Чёрт, Леонардо ведь не просто так говорил, что его брату надо получить по заслугам. Дело даже не в морали. Теперь в голове Стефани как будто собирался сложный пазл: сейчас ей слишком захотелось, чтобы у Рафаэля появились проблемы. Чтобы он расплатился. Но это ведь глупо и чертовски эгоистично — думать о таком. Лео в какой-то степени прав: спасение утопающих — дело рук самих утопающих. Жаль только, что Стефани, даже пылая своим недовольством и гордостью, согласна не была. Рафаэль болезненно глянул на неё, и она успела заметить: тонкая красная полоска вдоль виска, на кулаке сбиты костяшки. Тим достал его, он получил от Лео, от неё самой. И ещё — это было больше догадкой, чем пониманием, — Раф сцепился с кем-то другим. И посерьёзнее. Может быть, под футболкой у него ушибы, которых она просто не видит. Наверное. Вполне. Стефани решила не спрашивать. — Не уходи, — сказал он вместо того, чтобы произнести прошлую фразы ещё раз. — То есть… тебе необязательно, ну… Стефани сначала не удержалась — от такого пьяного сбивчивого лепета появилось желание посмеяться. Но то, как он отвёл взгляд, заставило её всё же немного остыть. Может быть, ему действительно было жаль. За испорченный вечер, за мокрую одежду, за то, что она должна быть с ним, отводить взгляд, чтобы не вспоминать. — Не уходи, — зачем-то эхом устало повторила Стефани. — Дорогой, уже очень поздно и мне пора. — Вот-вот, уже поздно, — Рафаэль кивает ей и качает головой, чуть приподнимаясь на локтях. — Пурпурные, все дела. Я же тебя не защищу от них. Меня максимум на них стошни… — Фу, Раф, — поморщилась Стеф и машинально хлопнула его по плечу. — Спасибо за подробности, теперь я ещё больше хочу уйти. Теперь она смотрела на него насмешливо, точно в глаза, а он смотрел в ответ, не стараясь даже отвернуться презрительно, послать подальше, и смотреть на него было интересно. Интереснее стало, когда он поднялся, схватил её за руку и потянул на себя — впервые, совсем не как обычно, не как в тот вечер во время их знакомства. Рыжие пряди коснулись разгоряченной кожи, янтарь в глазах, мягкая и такая непонятливая улыбка, — и Рафаэль коснулся холодными руками её спины. — Спасибо, — хриплый шёпот с его стороны, сбивчивое дыхание. — Нет, серьёзно. За мной должок. Стефани хотела спросить: за что? Но, когда Рафаэль чуть ли не замурчал, расслабилась по-странному, начиная чувствовать невыносимую усталость. А потом он опять провёл минут двадцать в ванной под её крайне презрительный взгляд. Кажется, уже где-то через полчаса он беззаботно заснул, как и она. В разных комнатах. И примерно до двух часов ночи было слышно, как сладко посыпает Брюс и как редкие капли дождя продолжают стучать по окнам.