Стеф»
Вау. Это было первой мыслью. Стефани умеет не хамить. Он перевернул листочек другой стороной и нахмурился. «Выпей таблетки, чтобы не умереть, потому что ты мне должен сто долларов за испорченный вечер» Нет, всё-таки она не умеет. Раф улыбнулся краешком губ. Он запил прохладной водой сразу две таблетки. Потом пошарил по карманам — ни мобильного, ни пачки, отлично. Хотя, на самом деле, с сигаретами он подумывал как-то завязать — жаль только, что мысль в суете событий растворилась очень быстро. Поэтому с того самого момента Раф о вреде курения и близко не думал. Даже если Донателло рядом раз в пару дней выкуривал сигарету и на полном серьёзе заявлял, что нет, всё, бросил. Даже если кашлял Рафаэль почаще брата. Не переубеждало всё это. Наверное, потому что рядом курили Кейси, Сид, Эйприл порой и всё-таки тот же Дон. Который бросает уже несколько лет. Кстати, записку Раф всё-таки не решился выкинуть. Или забыл. Неясно. Его с мыслей вновь протяжный звук автоответчика сбил. Шатену показалось, что он как будто на несколько лет назад вернулся. Земля чуть из-под ног не ушла, ему пришлось всем весом навалиться на шкаф, только каким-то неимоверным везением не стряхнуть с него половину книг. Хотя, когда Раф потёр переносицу, заметил, что вокруг как-то слишком свободно. Помимо идеально чистых стёкол на переплёте ни одной пылинки. Все вещи с кресел и диванов как будто чудным образом испарились, а из коридора по полу проникал лёгкий сквознячок. До Рафаэля доходит сразу. Стефани убралась. В этой самой квартире. Невзирая ни на что, она вычистила всё, пока он валялся в беспамятстве. На этом моменте Рафаэль с ухмылкой покачивает головой. Он бы никогда так не сделал. Не поднялся бы рано, не убрался, не пошёл бы гулять с чужой собакой, которая, например, пугала бы до дрожи в коленях. Он ведь видел. Стефани и Брюс — это смешно. Это похоже на трагикомедию, потому что вообще-то Стеф не привыкла управляться с огромным доберманом. А Брюс... Брюс просто хотел погулять. И Стефани, видимо, пришлось с этим согласиться. Привередливо проведя ладонью по полке, дабы проверить наличие пыли, Рафаэль случайно подцепляет рамку с фотографией, которую он, кажется, уже давно задвинул назад, но которая теперь в утренних пробивающихся из-под облаков лучах сверкала ярче. Под блестящим стеклом доберман с чёрными глазами-бусинами смотрел на Рафаэля так серьёзно, что тот, смачно выругавшись, резковатым движением фотографию убрал обратно, даже чуть повыше. Отвернулся потом, прикрыв глаза, и затылком прислонился к прохладной стене. Ненадолго. То ли новое сообщение с автоответчика помешало, то ли в груди неприятное чувство поднялось — Раф не сразу понял. Но когда остановился напротив аппарата, сглотнул невольно. Звук у него отвратительный — всё-таки, правда, писк, смешанный с протяжным гудком. Только вот Рафаэлю казалось, что сообщения на него давно не приходят. Год, наверное. Не должны. Он всё поменял. Даже если шутников в Нью-Йорке сейчас очень много. Поэтому монотонный звук, прорывающий собой тишину квартиры, Рафа невольно заставляет нахмуриться. Ещё ощущение появляется, странное такое, словно бы надо на шаг отступить и проигнорировать — забыть. Только вот Рафаэль просто молчит. И через мгновение, сглотнув, несильно нажимает на кнопку принятия сообщения. — Добрый вечер. Тут отрубили свет. На 24-й улице, северо-восток, — механический голос диктора мешается со звуками улицы, проникающими через открытое окно в гостиной. — Реши эту проблему. Мы уже послали туда трёх специалистов, но, похоже, они не справляются. Выдвигайся прямо сейчас. Они ждут. Последующий звук сигнала потонул в звоне капель, всё так же продолжающих биться о белую керамику. Рафаэль чуть склонил голову, скрестив руки на груди, поджал губы. Потому что от воя ветра ощущение настигло, будто ударили в живот. Будто бы сам удар постепенно распространяется на органы, сжимает их, отчего Раф буквально начинает чувствовать, как сквозняк проникает под белую рубашку, как окутывает горячую кожу. И что он сам, похоже, стоять вот так ровно больше не может, а с резким движением вокруг всё начинает темнеть. Рафаэлю захотелось, чтобы сейчас здесь был Брюс. Не Стефани. Точно не братья. Не Хамато Йоши. И даже не Кейси Джонс. Именно Брюс. Потому что Брюс бы учуял неладное и взглядом моментально вернул бы уверенность. Мог бы ткнуть в него холодным носом, чтобы вышел из ступора. Мог бы на худой конец прикусить ему ладонь осторожно, чтобы весь настрой наглый вернулся. И чтобы Рафаэль в эту секунду не чувствовал себя больным параноиком. Хотя, да, тогда ведь всё прекрасно понимал. Раф взгляд мрачный кидает на телефон, сливающийся с темнотой коридора и никак не ловящий уличного света. Сейчас он понимать точно не хочет, поэтому безжалостно выключает из сети. Даже чувствует какие-то несчастные зачатки победы. Однако, когда звук ранее затерянного мобильного, осторожно лежащего на столике в гостиной, разбавляет собой душащую тишину, Рафаэль невольно вздрагивает. Не ощущает больше той утренней разбитости, сухости, и, наконец, подойдя к разрывающемуся телефону, откашливается, чтобы голос звучал увереннее. И не так хрипло. Будто бы он, Рафаэль, не думал секунд двадцать назад о том, чтобы кулаком стукнуть по чёртовому аппарату с протяжными гудками. Поэтому, заметив на дисплее мелькающее имя самого младшего из братьев, шатен, на удивление самому себе, невольно улыбается. — Рафи-бой, проснись и пой! — звонкий голос Микеланджело вмиг озаряет собой всю квартиру. Рафаэль, на самом деле, в этот момент теряет дар речи. Впервые не может хоть что-то ответить младшему брату. Вальяжный настрой и наглость испарились ещё минут пять назад. Майки на той стороне странно молчит, кажется, на фоне Раф даже слышит вялое бурчание Уолтера и то, как Хамато Йоши встряхивает утренней газетой за столом. Идиллия. — Понравилось сообщение? Однако нотки хитрости в голосе брата распознать получается сразу, даже если сказанные им слова так легко Рафаэля заставляет расслабленно выдохнуть и прислониться к стене напротив приоткрытого окна. — Вот подонок. Так это ты был? — вопрос ему кажется риторическим. Только волнение мелкими мурашками пробегает по спине. Мобильный Раф в руке сжимает сильнее, стоит только услышать, как Микеланджело на той стороне начинает, сука, посмеиваться. — Ты вообще знаешь, как... — Как ты напугался? — продолжает тот восторженно за старшего брата и, Раф готов спорить, Майки там гордо расправляет плечи. — Ага, я слышу по голосу. — А я тебе просто в следующий раз за такие шутки с самого высокого этажа скину, — шатен прислушивается. Брат, верно, качает головой. За Микеланджело такое частенько замечалось, потому что Раф ещё ни одной своей угрозы не исполнил, а то безумное количество подзатыльников и стычек, блондин просто не считал серьёзным. Не видел смысла. — А ещё лучше отправлю в круиз на огромном лайнере, чтобы твою довольную рожу больше не видеть. Пауза после слов Рафаэля длится секунд семь. А далее Микеланджело вздыхает. Но не удручённо, как мог бы. Даже не устало. Просто даже так, по телефону, слышится, что голос подрагивает. И сейчас Раф абсолютно уверен — это близко не помехи. — Я не шутил, — Майки, похоже, отвлекается на что-то. Кажется отрешённым немного, но уже через секунду берёт себя в руки. Рафаэль слышит, как тот откашливается, словно ком в горле встал. — Возвращайся домой. Мы ведь правда ждём тебя. И за этим следует гудок.. . .
Полицейские участки города разрываются от обилия ребят в куртках с пурпурными рисунками. Узоры на чёрной потрёпанной коже шипованной линией переходят в дракона и растворяются в темноте вместе со звуком полицейской сирены, яркими огнями. Следом слышится громкий выстрел пистолета — кто-то из служителей закона борьбу явно проиграл. Пуля попадает обычно в ногу, ближе к коленной чашечке. В такой момент второй полицейский выскакивает из патрульной машины и, пока товарищ жмурится и плачет от невыносимой боли, стреляет, кажется, наугад. В самую тьму подворотни, по мусорным бакам, даже асфальту, но уже явно не в преступника. Такие сбегают быстро, напоследок в тусклом свете фар автомобиля сверкнув изображением пурпурного дракона на спине. Со всех районов города, даже с самых глухих окраин, новости и нераскрытые дела летят острыми стрелами в сторону департамента. На этой недели погибло четыре служителя закона. Троих подстрелили, четвёртому нанесли многочисленные удары тяжёлым предметом, раздробили череп, тело оставив валяться прямо так, на улице, в луже крови, освещаемой мутным светом вывески. Желтоватый цвет ложился на грязные стены, выделяя на стенах жуткие надписи.Не заставляйте меня больше этого делать! Пожалуйста, остановите их. Я не хочу больше уносить невинные жизни!
Порой Аманда Остин допускает мысль о возможности истребления всех преступников радикальным путём. Но это в голове мелькает лишь на мгновение, проносится молнией и исчезает в вихре работы, даже если кажется, что других вариантов попросту нет, когда твоих людей почти разбирают по косточкам. Но даже так, практически находясь в эпицентре безумия и безысходности, Аманда не решилась бы на убийство никогда. Она не смогла бы. И, что самое ироничное, должность и обязательства перед пропавшим (верно, уже покойным) мэром города не позволяют. Аманда была готова к должности комиссара полиции, на службу вступила смело и браво, дав правильный план операций своим подчинённым, которые, действуя согласно её словам, ловили преступников и мощнее обычных уличных отморозков. Другое дело, что Аманда не была готова к рекам крови, текущим по всем улицам города. Аманда, на самом деле, сейчас не была готова выпускать родную дочь на улицу. Но когда дверь в кабинет негромко приоткрылась, от окна она даже не отвернулась, хотя в нечётком отражении увидел одну из приближённых, которая принесла стопку бумаг. Аманда Остин поворачивается лишь на долю секунды и, как только девушка отходит от стола и выпрямляется в осанке, делает ленивый жест рукой, как бы говоря, что можно идти, но нежелательно, потому что у неё нет никаких идей. — Что можешь сказать? — Одна и та же история. Напуганы. Клянутся, что невиновны. Заставили. Я слышала это уже миллион раз, — стопка документов приземляется на стол, и так заваленный бумагами и сточенными карандашами. Звук поднимается не очень приятный, как будто бы сейчас всё разлетится вокруг. Девушка несколько мгновений даже не знает, как продолжить. Но когда комиссар поворачивается к ней, вновь берёт себя в руки. Выдыхает, стараясь избавиться от гулкого чувства страха, бьющего изнутри. — Думаете, они врут? — Мозгов на это не хватит, — отвечает ей Аманда. И даже подумывает о том, чтобы часть сил бросить на уничтожение банд и наркокартелей сразу, совершенно не разбираясь в подробностях и не тратя времени полицейских на не приносящие пользу допросы. — Эти парни, наверное, какие-то психопаты. У меня мороз по коже, — признаётся девушка внезапно и, пока Аманда не смотрит в её сторону, не упускает возможности плюхнуться в комиссарское кресло. — Однако, журналисты взвоют от радости. Но на скрип она всё-таки отвлекается. Только, вопреки ожиданиям подопечной, рукой машет равнодушно, разрешая посидеть пару минут. — В городе столько убийств происходит. Сомневаюсь, что они даже заметят. Им нужны бочки крови, чтобы хотя бы пальцем пошевелить, — замечает Аманда, вновь отвернувшись к виду на город. — А тут всё уж слишком стандартно. Вандализм, вымогательства, драки. Без кровавых подробностей. Девушка задумывается на мгновение. Слышно, как воет ветер у верхних этажей. — Помните тот пожар? Остин ладонью проводит по острому подбородку и прищуривается немного. — Мальчики бросились в огонь, — продолжает девушка, облокачиваясь о кожаную спинку кресла и руки умещая на чёрных подлокотниках. — Вывели мэра. — Мэра больше нет. — А как же множество людей? — А ещё побитые бандиты, на одного из которых обвалились камни и... — Аманда откашливается, припоминая фотографии с места преступления. На мгновение кажется, что рубашка застегнута слишком туго. — И фразы от самого старшего в стиле «Любой бы поступил так на нашем месте». — Вы на допросе были лично, — подмечает девушка, подпирая голову кулаком и внимательно смотря на Аманду. — Знаете их? — Да потому что не любой бы поступил так, — второй вопрос Остин решает проигнорировать или просто не слышать. — Большинство ребят их возраста остались бы в стороне и, более того, не уложили бы ни одного бандита с огнестрельным оружием. — Но его слова звучали крайне убедительно, — возражает девушка. — Если бы было, что скрывать, он несомненно бы нервничал. Однако тогда не было ни одного резкого жеста. Вы же сами слышали и видели. — Просто ощущение, будто этот парень отличный притворщик, — Аманда убирает руки за спину и делает шаг в сторону центра просторного кабинета. Выражение лица становится напряжённым и крайне сосредоточенным, будто она обдумывает что-то особенно важное. — Не могу поверить, что Кейт вообще общается с ним. На мгновение воцаряется полнейшая тишина, разбавляемая лишь редкими звуками на фоне. Аманда останавливается у полок с папками и, размяв затёкшую шею, достаёт оттуда синюю. — Она ведь подросток. А он всё же такой милашка, — голос подопечной отвлекает его даже слишком быстро. Заметно, как комиссар отрывается от информации в файлах и покачивает головой. — Ничего личного, босс. — Она моя дочь, — Аманда медленно оборачивается, захлопывая папку. — И это самое главное.. . .
Микеланджело впечатлительный, как тринадцатилетняя воспитанница какого-нибудь пансиона для благородных девиц. Наверное, именно по этой причине при виде весьма двусмысленно потрёпанных и ужасно запыхавшихся Стефани и Рафаэля, резко появившихся в дверях школьной столовой, он руки убирает за голову, облокачивается на спинку стула и громко провозглашает на весь зал: — Давно не виделись! Донателло, сидящему напротив, кажется, что брат начинает хихикать. — Ебанулся, — подводит итоги оказавшийся рядом Рафаэль и, скрипнув ножкой стула, вальяжно разваливается на нём, кивнув Дону весьма приветливо. — Школа для трудных подростков в другой стороне, — вместо приветствия замечает Донателло, взгляд скашивая в их со Стефани сторону. — Нет, просто у нас возникло недопонимание, — возражает Раф, тоже глянув на Стеф. Донателло отрывается от своего кофе. — Понимаешь, Дон, вчера я был в школе, занимался своими делами, но вдруг споткнулся и случайно разбил Тиму нос. Донателло, на самом деле, от ответа удерживается только из соображений собственного спокойствия. — Так это ты, Рафи-бой, за меня вступился, — Микеланджело, качнувшись на стуле и только чудом не упав назад, поправляет тёмные очки на глазах. — Мечтай дальше. И сними уже эту хрень. Ты выглядишь, как наркоман. — Зато я не пил в баре кузена Кейси всю ночь. Донателло машинально касается плеча Рафаэля, удерживая того от насильственных действий, направленных непосредственно на Микеланджело. Блондин в свою очередь руки выставляет в защитном жесте. Ему не за чем очередная драка — в больнице Тьерри ему не нравится. Микеланджело ведь под очками скрывает синяк. Конечно, заметно немного, где оправа касается переносицы. И где светлая чёлка ложится на лоб. Так что да, сейчас с Майки спорить — идея не из лучших. У такого Микеланджело на редкость отвратительное настроение. И этим он точно пошёл не в Рафаэля, потому что Стефани всё вчера видела. Раф кому-то голову пробьёт, и слова не сказав. Майки, наоборот, наговорит кучу слов, а пальцем не тронет. Интересно, эти черты характера только в них есть? Или по генам от двух других братьев плавно переходят? — Но если серьёзно, милый, — задумчиво произносит Стефани, чуть прищуриваясь. — Я общаюсь с Тимом почти каждый день и ведёт он себя вполне сносно. Что ты сделал ему? — Почему виноват я? — возмущается Микеланджело, уворачиваясь от её ладони, потому что всё ещё больно, когда касаются лица. — Никто особо не возмущается, когда Рафи-бой дерётся. А в данной ситуации вообще я жертва. — Потому что у тебя язык без костей, — монотонно замечает Донателло, и Стефани в подтверждении кивает. — Ты провоцируешь всех и врагов наживаешь себе даже быстрее, чем Раф. Без обид. — Без обид, — согласно кивает Рафаэль. — И я своим длинным списком врагов привык гордиться, кстати. — И по этой причине гоняешь на байке против Пурпурных, — говорит Дон. — Но хотя бы действуешь. Не то, что некоторые. Его взгляд плавно находит самого младшего из братьев. — Да я разберусь с ними, — резонно замечает Майки. — По-мужски. — То есть, будешь сидеть сложа руки, — подмечает Донателло. — Бинго, — Микеланджело старшему брату показывает большой палец, а потом поворачивается уже к Стефани. Хочет стянуть с себя успевшие надоесть тёмные очки, но удерживается. Никакого желания в школе перед всеми фингалами светить, последуют немедленные разбирательства. — Но ты хотя бы спросила, Стеф. Эми ко мне даже не подошла. — Ты говорил с ней? — интересуется девушка. — Немного. — Видимо, в этом как раз всё дело, — Рафаэль в это же мгновение получает ощутимый тычок под рёбра от Стеф. Но, что удивительно, даже не возмущается. Просто молча потирает ушибленный бок и следом поправляет ворот белой мятой рубашки. Микеланджело медленно прислоняет кулак к подбородку, верно, жалея о том, что Раф сейчас не видит его взгляда. Или, может быть, оно и к лучшему. По крайней мере, Майки бы не хотел получить ещё раз. Не на этой неделе хотя бы. Даже если Рафаэль сейчас такой по-странному спокойный. Ещё прекрасно заметно, как его клонит в сон — по позе, по тому, что голову он слишком часто подпирает рукой и ложится на поверхность стола. Ровно до того момента, пока Донателло не поворачивается к нему крайне красноречиво, как будто бы ждал ещё со вчерашнего вечера. — Если бы Брюс мог говорить, он бы назвал тебя кретином, Раф. Иначе никак. Довёл собаку до аморфного состояния, не кормил, оставил на холодной улице, — Дон сокрушённо качает головой, в руке покручивая свой мобильный. — Куда ты там собирался? Рафаэль краем глаза замечает, как Микеланджело, скотина, улыбается. — К Сиду. — К Сиду, — эхом повторяет Донателло. Майки рядом для большего эффекта и убедительности чуть ли по столу кулаком не бьёт. — Ну что? Заехал к Сиду? — Ладно, — выдыхает Рафаэль. — Я ненадолго потерял самообладание. — Нельзя потерять то, чего у тебя нет. За столом воцаряется мрачная тишина. Дон, скрестив руки на груди, последний раз взглядом стреляет в Рафа, далее и в Микеланджело, который к приключениям старшего брата относился не серьёзнее, чем ко всему остальному. Более того, это вполне можно называть замкнутым кругом — вечера Рафаэля не так редко заканчиваются за барной стойкой. И Майки на это мог только сказать: «Рафи-бой, ты идиот». Но кто он такой, чтобы вообще судить? В конце концов, даже Леонардо дома в редчайших случаях наливает на самое дно хрустального стакана немного виски. Вчера, к слову, как раз был такой случай. Просто к проблемам семьи Лео относился чуть ответственнее, чем его братья — это факт. — Но зато хотя бы здесь никто не пострадал, — замечает Стефани под довольно пристальным взглядом Рафаэля. Кажется ещё на мгновение, что в карих глазах быстрой вспышкой мелькает что-то, издалека напоминающее благодарность. Только вот Раф не сказал «спасибо» сегодня. Он встретил их с Брюсом и Кейси ужасным похмельем вперемешку с невнятным приветствием. Вчера каждое его нетрезвое действие, каждый мутный взгляд, каждая несчастная фраза были в десять раз приятнее сегодняшней подозрительности и глухости. — Конечно, Стеф, железная логика, — Донателло позволяет себе усмехнуться. — Он был пьян, как животное. — Ты не дослушал. Никто не пострадал, потому что он, — Стеф внезапно останавливается и, глянув вновь на Рафаэля, сразу кивает в его сторону, — был пьян, как животное. Здесь уже громко аплодирует Майки.. . .
К слову, чрезмерно довольный собой Микеланджело продолжает сиять как ясное солнышко, по ходу очаровывая всех на милю вокруг. Отблеск его обаяния падает даже на Кейт, и ей, как «милой подружке старшего братца» достаются порывистые объятия и пара извинений от Донателло. Какие-то девчонки радуются ему в стороне. Микеланджело сверкает в их сторону рассеянной усмешкой, и они синхронно захлопнули глаза, чтобы не шлепнуться в обморок. Даже наличие чёрных очков, закрывающие собой пару ран на его лице, не портят его красоты — Кейт это всегда замечала. Боже, он — идеален. Она мотает головой, когда замечает Тима не так далеко, за толпой ребят, наводящие последние штрихи перед праздником. Ещё ленты разноцветные везде летают, а обилие синих шариков только улучшает настроение. Должно, по крайней мере. Кейт так кажется на пару секунд, но потом всё теряется. Это же из-за Тима Микеланджело в больнице Тьерри и оказался. Майки ведь можно считать другом. Но Тим ей друг тоже, и именно по этой причине Кейт машет ему рукой. Однако, вовсе не Тим её первым замечает. Райли, тот подёрганный странный парень из футбольной команды, оборачивается, как будто бы даже знал, что она подойдёт. Или, возможно, он просто сделал это, чтобы уйти, но ситуация ничего не меняет. Кейт едва ли не вздрагивает, стоит ему глянуть на неё, но Картер всё-таки привлекает внимание своим негромким кашлем. А Кейт, честно, искренне благодарна ему в данную секунду. — Так, нет, не надо этого взгляда, — и, конечно же, Тим сразу выставил ладони в примирительном жесте и сделал небольшой шаг назад. — Это тебя Курт так научил? — Это меня моя мама комиссар так научила. Тим сглотнул, убрав руки в карманы, но всё-таки решил подойти к подруге чуть ближе. Так, по-своему, как только мог. Раньше всегда так делал, потому что Кейт младше на год и вообще-то считала его авторитетом. Не то чтобы сейчас не считает так же. Просто Тим вряд ли тот самый Тим, который был несколько лет назад. — Ну, Кей, ты же сама помнишь, какую чушь он сморозил. Помимо этого, его братья, — Картер осторожно положил руки ей на плечи, и Кейт сдалась. Под чутким взглядом и той самой улыбкой, которую по-прежнему помнит. — Паренька надо было не просто о стену приложить. Его надо было разбить. Микеланджело не заслуживает. Кейт думает так. — С ума сойти, откуда в тебе столько жестокости, Тим? — только разговор незаметно на себя перетягивает Райли. Девушка взгляд перевела в его сторону и, кажется, на мгновение в мягких чертах и довольно тёмных глазах заметила лёгкий проблеск возмущения. Через секунду брюнет повернулся уже к ней и даже улыбнулся, вполне себе приятно и дружелюбно. — Я видел твоего друга сегодня. Правда, показалось, что он немного избегает Тима. Кстати, — он довольно вежливо кивнул ей, отчего-то убрав руки за спину, — меня зовут Райли. Тим, извинишься? — Отвали, Райли. Картер пихает приятеля, и тот кидает на него крайне обидчивый взгляд. Потирает ушибленное плечо и смущённо улыбается, Кейт. — Тим, — у девушки в груди негодование остро забилось волнами. Глядя на Райли, она скрестила руки на груди, однако его поведение обезоружило малость. Он такой… лёгкий и милый. — Но с Микеланджело же всё в порядке? Не особо. — В порядке, — на выдохе ответила Кейт, немного расслабившись и даже успокоившись. — Мы были в больнице Смита. — Смита? — переспросил Райли и, когда девушка кивнула медленно, на мгновение отвернулся, как будто что-то припоминая. Но потом на его лице вновь появилась улыбка. — Ты про Тьерри Смита? — Да, — согласно кивнула Кейт, слегка прищуриваясь. — А откуда ты..? Тим всё это время взгляды кидал то на неё, то на него, но впоследствии просто потерял интерес к разговору и завис в мобильном. — Думаю, весь Нью-Йорк Тьерри Смита знает, — Райли же легко пожал плечами. В выражении лица нового знакомого Кейт увидела нотки осведомлённости и чего-то другого, так сразу и не разглядеть. — Лучший врач города. — С этим не поспоришь, — и в это мгновение девушка всё-таки в ответ улыбнулась ему. На самом деле, трудно не улыбнуться, потому что этот Райли располагал к себе — смущается, отводит взгляд, мило. Кейт подобное не только в нём замечала, но даже так с ним отчего-то хотелось поболтать подольше. Может быть, дело в приятных манерах. Может быть, карие глаза. Может быть, — Кейт тут же помотала головой — всё дело всего лишь в чёрных волосах. Это показалось ненормальным сравнением. По крайней мере, Леонардо она не видела сегодня. А хотела. И очень сильно. Рядом Тим негромко хлопнул в ладоши, верно, чтобы хоть как-то привлечь внимание подруги. Правда, Кейт вздрогнула ровно в тот момент, когда Райли, осторожно коснувшись тонких плечи через мягкую ткань свитера, медленно повернул её к огромному плакату, закрывающему собой большую часть стены. — Как тебе идея? Кейт пришлось поднять взгляд, чтобы полностью рассмотреть изображение огромного лайнера. Только верхнюю надпись не получилось прочитать полностью из-за отсвета ламп, но заметить гигантский корабль вышло сразу. Ту самую планировку, величественность и даже окраску — Атлантик был точной копией и, на самом деле, тот факт, что его постигла такая же участь, был весьма ироничен. Кейт в этот момент даже близко не улыбнулась. На лице не было ничего, только жуткие мысли в голове. Эми уже говорила о количестве жертв, и статистика там на редкость ужасная. Наверное, именно это было причиной нежелания смотреть на торжественный лайнер подолгу. — Насчёт Атлантика? — Кейт от изображения отвернулась, краем глаза замечая ухмылку на лице Тима. — Мне нравится. Ты предложил? Кажется, Райли прямого вопроса не ожидал. Он даже моргнул пару раз, как будто, ну, не собирался отвечать. Девушек же напротив прохладно стало — похоже, кто-то из учеников раскрыл окно. Кейт даже ладони крепко сцепила в замок, чтобы хоть немного согреться, внимательно глядя брюнету в глаза. В них ведь обычно можно многое увидеть. — На самом деле, не только. Но я считаю, что лучше всем знать об этой катастрофе, — признался Райли. — У нас много всяких, которые дальше собственного носа не видят. — Ой, вы только посмотрите на него, — Тим в очередной раз пихнул приятеля, и Райли громко ойкнул. — Подошла красивая девушка, и он сразу растаял. И вновь повернулся к ней спиной. На звук открытых дверей Тим отреагировал самым первым и, по-дружески приобняв подругу за плечи, отпихнул возмущённого Райли в сторону. Кейт же, с горем пополам выпутавшись из тяжёлых объятий Картера, в толпе учеников заметила светловолосую макушку Эмили и уже захотела окликнуть её, но тут же резко остановилась. Звук бьющегося вдребезги стекла мгновенно заглушил собой негромкие разговоры и крайне озадаченное «воу» от Тима рядом. Внутри в этот момент сердце как будто с ужасающей силой ударило о грудную клетку, заставив Кейт кашлянуть. Потом — схватить Картера за рукав рубашки и потянуть на себя, отчего парень лишь негромко возмутился, но, надо отдать должное, девушку не оттолкнул. Под ногами Леонардо — огромное количество острых осколков и перевёрнутый поднос. Они ярко блестят в свете ламп, когда Кейт, оторвавшись от Тима, прорывается сквозь толпу и останавливается в самом первом ряду. Её пробивает дрожь лишь от одного его взгляда, как будто бы Лео увидел что-то по-настоящему ужасное. Что-то, в миллион раз превосходящее кровавую уличную драку, и что-то неосязаемое, прозрачное, отчего у Кейт кожа мелкими мурашками покрылась в ту же секунду, стоило тому просто развернуться. С места сойти не получилось. Не удалось, конечно, и добраться до Лео, за которым громко хлопают двери актового зала, сильным порывом сквозняка чуть ли не лопая воздушные шары. И уже через какую-то жалкую секунду сама Эми быстро подскакивает к Кейт, хватает под локоть, почти умоляя пойти за ним, потому что просто не знает, что делать. Ведь у неё, у Эмили, нет даже предположений и она понятия не имеет, что Лео может вообще сотворить в таком состоянии. Что Лео вообще может... уронить поднос с бокалами и разбить их вдребезги, словно бы у него напросто опустились руки? Кейт, с горем пополам вернув себе самообладание и аккуратно отцепив от себя Эмили, глазами в толпе ищет Тима или хотя бы Райли, но никого из знакомых больше не видит. Кто-то из ребят провозглашает, что всё отлично и можно спокойно продолжать финальную подготовку к фестивалю. Правда, Кейт этого самого спокойствия уже не чувствует. Только изображение гигантского Атлантика продолжает смотреть ей в спину.. . .
Сначала нещадно бросило в холод, как будто облили ледяной водой. Там, в зале, на стульях красная обивка была или показалось? Словно кто-то громко кричал, заглушая собой шум в водосточных трубах или, чёрт, может быть, всё- таки настоящая вода? Потоком смывает на своём пути всё, что только возникнет, и разбивает с такой силой, что потом не оправишься никогда. Многие так и не оправились. Леонардо кулаком бьёт по кирпичной стене здания, но тело сразу разряд боли прошибает. Эта боль, как толстая игла вонзается в кожу и нить проходит насквозь, мешаясь с жуткими криками и плеском воды, от которой тело попросту перестаёт слушаться и становится неповоротливым. Будто замёрз, может, связали — уже не определишь. Лео спиной прислонился к холодной поверхности здания, стараясь кое-как унять режущую боль в руке, но вообще не получилось. Наружу из костяшек начала сочиться кровь, и брюнет горько усмехнулся. Он не помнил, с какой силой ударил, но помнил отлично, что бил почти навылет. Возможно, желая пробить бетонную стену и раздробить себе кости в руке — должно ведь хоть что-то отвлечь. Только мысли у Леонардо всё равно продолжали биться друг о друга. Ощущение навязчивое, что по руке, по пальцам начинает стекать что-то тёплое, усилилось, заставляя его глянуть себе под ноги и с силой закрыть глаза. Зажмуриться до красных линий, почти до боли, и буквально вжаться в ледяную стену здания спиной, закусывая губу, чтобы не выругаться громко. Но не вышло. Какие-то три девчонки, верно, выбежавшие вслед за ним из актового зала, находят его по кашлю и останавливаются сразу же, стоит только заметить разбитую руку. У одной по лицу беглая улыбочка пробегает. Им кажется, что они смогут как-то помочь ему. Лео же сейчас кажется, что он убьёт их, и глазом не моргнув. Поэтому так, глядя на них практически в упор, он не прячет окровавленную руку за спину, чтобы хоть так доходчиво объяснить. У него даже близко нет никаких слов — они исчезли ещё там, в актовом зале, пару минут назад. Все три просто молчали. Из-за угла подул холодный ветер, и Леонардо с какой-то истиной досадой понял, что ничего не произойдёт. Девчонки так и продолжат стоять, по-глупому рассматривая его. Ему, тем более, не станет легче после их слов, кровь не остановится, тепло не настигнет. Откровенно говоря, тепла нет уже больше шести лет. Лео даже не помнил, когда в последний раз чувствовал что-то подобное — как будто бы и не было ничего. Он, верно, родился таким, раз даже смешные попытки влюблённых дурочек не заставляют его хотя бы привычно усмехнуться. — Лео. Из-за угла совершенно внезапно появилась Кейт и, застав весьма странную картину, остановилась от силы метрах в пяти, парня окинув обескураженным взглядом. Леонардо поймал себя на мысли, что это не лучшее развитие событий, он предпочёл бы сейчас быть вообще один, но, что странно, теперь руку спрятал за спину и на Кейт посмотрел исподлобья, словно спрашивая: «Неужели ты и вправду решила, что я послушаю?». — Лео, ты в порядке? — Кейт сделала шаг в его сторону, минуя девушек, которые, ну, просто понятия не имели, что сказать. Леонардо взгляд отвёл в совершенно другую сторону. Нервно, раздражённо и нехотя. Кейт этот жест не понравился. — Боже, где твоё хвалёное хладнокровие? Серьёзно, что с тобой? Она подошла ещё ближе, буквально заставляя Лео на шаг назад отступить и почувствовать холодную поверхность стены спиной. Пальцы коснулись твёрдого камня. Брюнет скрипнул зубами, но не проронил ни слова. Смотрел в совершенно другую сторону, словно Кейт сейчас здесь нет, — её это заметно покоробило. Показалось на мгновение, что он ударил, особенно в тот момент, когда всё-таки глянул на неё из-под тёмной чёлки. Кейт даже мысль допустила, что зря она так. Что не надо было слушать Эми, потому что у него в глазах тусклые молнии летают. Хотя, кого она тут обмануть пытается? Даже если не Эмили с просьбами, Кейт всё равно рано или поздно пошла бы за ним. И, может быть, ей показалось, но в синих глазах мелькнуло что-то, отдалённо напоминающее ту лёгкую степени отчаяния, на которое Лео вряд ли вообще способен. Он ведь привык, что всё поддаётся, но сейчас стоит совершенно потерянный. Кейт в эту секунду словно током ударило. Леонардо отошёл от стены, минуя девушку, жестом дав понять тем девчонкам, что они здесь вообще не нужны. — Ничего серьёзного, Кейт. Ты можешь идти. Хотел было просто уйти, но Кейт, быстро сориентировавшись, успела схватить за рукав пиджака и дёрнуть на себя, чтобы хотя бы посмотрел в глаза. — Ты так постоянно говоришь, — только девушка сама не смогла поднять взгляда. Вместо этого просто продолжала держаться за тёмную ткань и хмуриться, глядя на галстук. Лео хмыкнул, заставляя её сжать рукав сильнее. — Но тебе уже должно быть стыдно, потому что ты отталкиваешь от себя людей. Мы знакомы больше месяца, поэтому ты мог бы сказать хоть что-то, а не просто уходить каждый раз! Что-то похожее на молчаливую угрозу плещется в синей глубине его глаз. Или на уязвленность её странным волнением, может. Поэтому когда Кейт хочет сказать ещё что-то, Леонардо просто одним своим мрачным взглядом обрывает её, как нечего делать. — Чёрт, тебе не надо постоянно беспокоиться обо мне, чтобы знать меня лучше, — сказано было резко, не в его манере совершенно. Лео вдохнул холодный воздух, как только понял, что от её слов впервые не хочется уходить. Что её слова хочется слушать внимательно, и ему очень не понравилось. — Это разные вещи. Кейт отпустила его рукав и сделала маленький шаг назад, потому что ощутимо повеяло прохладой. Леонардо обе ладони убрал в карманы брюк и выпрямился в осанке, но девушка взгляда от него не отвела, вообще никак. А это, что странно, лишь малость успокоило его, потому что, каким бы мрачным и отдалённым Лео ни был, он всё равно любил, когда люди смотрели прямо в глаза. — Кстати, о себе ты тоже ничего не рассказываешь. Ни о семье, ни о прошлой жизни, — на фоне уличного шума голос показался немного хрипловатым. Лео расслабленно пожал плечами. — Так почему я должен? Боль в руке он проигнорировал и сделал небольшой шаг в сторону Кейт, заставляя ту отступить назад. Взгляда она так и не отвела. Лео даже подавил желание усмехнуться впервые за эти отвратительные десять минут и прищурился, когда она нахмурилась. — Хорошо, — но в выражении лица девушки больше ничего не изменилось. Ямочек на щеках не было, Кейт даже близко не была готова улыбнуться. Лео показалось на мгновение, что зря он так. Ведь надо было потактичнее, несмотря на то, что у самого настроение ужасное. — Хорошо, если тебе правда интересно. Потому что в моей жизни почти каждый год происходил какой-то инцидент. Мой отец ушёл от нас, когда мне было семь лет. После этого мама стала плотно заниматься карьерой, в которую воспитание маленькой дочки вписывалось с трудом. Большую часть времени я проводила со своими друзьями, одним из которых был Тим, кстати, — Кейт вдохнула глубже, и Лео показалось, что ещё чуть-чуть, и из её глаз будут капать слезинки. Но он и с места не двинулся. Даже в тот момент, когда девушка вздрогнула. — Был ещё один человек, родной брат моей мамы. Мой любимый дядя. Большая часть моих воспоминаний связана именно с ним. У него был красивый пёс, — Лео оказался прав. Слеза скатилась по её щеке, и Кейт, шмыгнув носом, смахнула её, как будто и не заметила. — Потом маму перевели в Нью-Йорк, она стала комиссаром полиции. Мэр взял с неё обязательство, что в городе всё будет чисто. И, по правде говоря, всё было хорошо. Пока её брата не застрелили на её же глазах. Она закусила губу, кажется, чтобы не дать себе возможности заплакать. Лео заметил: скатилась вторая слезинка. Захотелось отвернуться, потому что стало немного неловко, неприятно. — Твоя очередь, — голос Кейт дрогнул ощутимо, но даже сквозь прохладный ветер не был лишён сильных ноток. Леонардо посмотрел ей за спину. Потом выше — на небо. И глядел на него секунд пять, пытаясь в голове зацепиться хотя бы за одну правильную мысль. Девушка же напротив ждала терпеливо, и Лео, наконец опустив взгляд, заметил чуть покрасневшие зелёные глаза. — Я не верю в это, — он подошёл ближе, на расстояние половины вытянутой руки, и Кейт подняла голову, смахивая последние слезинки. — Я не верю в то, что в твоей жизни может быть всё настолько плохо, если ты помогаешь людям. Это невозможно. На секунду ей показалось, что грудную клетку как будто насквозь чем-то острым прошибло, стоило Лео ещё немного сократить дистанцию и осторожно взять за руку. От этого Кейт невольно вздрогнула, и желание расплакаться нахлынуло с новой силой, поэтому пришлось отвернуться от брюнета. Потому что каждый раз он обезоруживает, и с этим ничего не поделаешь. — Кейт, — позвал Леонардо негромко, — посмотри на меня. И она посмотрела. Сначала на галстук, белый ровный ворот рубашки. Потом — точно в глаза, на длинные ресницы. В чертах лица Леонардо даже близко никакой надменности не было, взгляд был понимающим. Кажется, впервые. За столько времени знакомства. — Я прекрасно понимаю, что мы играем на публику, но ведь это не мешает быть друзьями. А друзья не манипулируют, — и Кейт в этот момент осторожно потянулась к его второй руке, которую Лео всё это время прятал, и, взяв ладонь в свою, проведя осторожно по свежим царапинкам, вновь посмотрела на него. — Они помогают друг другу. Леонардо улыбнулся. Но, несмотря на его хладнокровие, ей показалось, она увидела печать неуверенности на его лице.. . .
Микеланджело в сторону отскочил внезапно, чудом только не задев кого-то из проходивших мимо ребят. Самого передёрнуло от пойманого ругательства и огромного стенда с Атлантиком, но он всё равно примиряюще встал между Рафаэлем, Донателло и красочным изображением, чтобы отвлечь хоть как-то. И, тем более, чтобы самому не поворачиваться, потому что волной холода накроет несомненно. Микеланджело в этот момент очень неожиданно почувствовал чью-то ладонь на своём плече. Обернулся. Леонардо. — Всё в порядке? — старший брат кивнул ему поддерживающе. Майки стушевался как-то неловко. У Лео в глазах уверенность искрами поблёскивала, он выглядел мрачно и был сосредоточен. Не раздражён, а спокоен и с разбитым кулаком, с которого, видно, совсем недавно смыл кровь. Блондин заметил случайно, но всё же выпрямился, когда тот повернулся к Донателло, Рафаэлю и серьёзно кивнул обоим. — Не смотрите. Подумайте о чём-то другом. За его спиной Кейт подрагивающей рукой поправила прядь волос. Леонардо взгляд кинул в её сторону, загораживая собой стенд с изображением лайнера и мысленно благодаря девушку за её молчаливость сейчас. Правда, сам прекрасно понимал, что это совершенно не значит отсутствия многих вопросов. Кейт просто молча поддерживала — большего не требовалось. — Лучше бы нам Альпы покорить, семейный поход устроить и в том же духе, — Микеланджело от стенда отвернулся первым. — А не вот это всё. — Если я там окажусь с вами, то, скорее всего, первым спрыгну, — Донателло же просто скрестил руки на груди. Чисто по-своему, важно так и непробиваемо. Кейт улыбнулась ему, шатен сдержанно и едва-едва заметно ответил. — Не надо прыгать, — только улыбка с его лица исчезла сразу, стоило только Рафаэлю резко брата хлопнуть по спине. — Я сам тебя столкну. Учеников в коридоре у раскрытых дверей актового зала стало в разы больше. Кейт ещё кое-как пыталась отыскать в толпе Эмили, но не получилось. Должно быть, она где-то с Тимом. Возможно, она вышла сразу после Леонардо и больше не желала появляться здесь. Кейт могла её понять, на самом деле. Она ведь одна из ответственных за фестиваль, а с её друзьями происходит неладное — это грустно. Это больно. Кто-то, проходя мимо, случайно задел Кейт плечом. — Извини. Она отреагировала не сразу, но почувствовала несильный толчок и, глянув в спину удаляющийся темноволосой девушки, даже произнесла негромко, одними губами: — Ничего..? Правда, из всех людей услышал это только Микеланджело. Молча встал точно перед Кейт, помахал рукой, щёлкнул пару раз пальцами на пробу и, пожав плечами, развернулся точно в ту сторону, куда так долго смотрела подруга. Пригляделся повнимательнее, стараясь не обращать внимание на толпу учеников и, как только Кейт пришла в себя, аж дёрнулся. Только они не поняли друг друга вообще. Микеланджело молча кивнул в сторону ушедшей девчонки. Кейт же... взгляд перевела на Лео, и в этот момент Майки окончательно понял, что надо действовать. — Парни, — от странно тихого голоса младшего брата даже Рафаэль малость напрягся. — Это та самая... из Индустрии Инноваций. Леонардо взгляд скосил в сторону Микеланджело непонятливо, тот кивнул на темноволосую девушку среди учеников и сделал шаг назад, как бы говоря: «Лео, иди, поговори, ты старший, ты ответственнее». Но этого не понадобилось. Раф первым ожидаемо махнул рукой на всё, оставляя братьев прямо так, рядом с изображением Атлантика. Донателло лишь ладонь приложил ко лбу разочарованно — им пришлось всем двинуться за Рафаэлем, потому что идиот. Потому что так не делается. Даже если они в коридоре, полном учеников, и в их сторону почти никто не смотрит. — Эй, — почти рявкнул Раф ей в спину, громким голосом заставив учеников буквально расступиться перед собой. Девушка, к слову, ожидаемо не обернулась, ему пришлось ускорить шаг, и, когда расстояние было меньше каких-то жалких пятнадцати сантиметров, Раф резко дёрнул её за плечо, почти до боли. Сжал сильнее, через ткань джемпера, и она остановилась. Но ничего не ответила. Вместо этого развернулась и со всей дури парня ударила в нос. Несколько раз, быстро и неожиданно, пока переносица не покрылась ярко-красным вперемешку с фиолетовым, когда при каждом вдохе красных капель становилось больше. Выведенный из строя Рафаэль повалился на пол, прикрывая ладонью лицо, сжимая до боли переносицу, чтобы кровь хотя бы не попадала в рот. На место полной наглости пришёл неизбежный шок, Раф даже близко не выругался, девчонка смотрела на него сверху вниз, и он прищурился невольно. В свете коридора показалось, что у неё карие глаза. В сознании внезапно мелькнуло что- то знакомое, будто они уже виделись. И Рафаэль бы определённо спросил, но стремительно разрастающееся внутри раздражение и льющаяся кровь просто не позволили этого сделать. Рядом быстро оказался Микеланджело. Но просчитал. Девчонка оказалась проворнее. Увернувшись от захвата, она со всей силы ударила блондина под рёбра. А потом головой об стену, придурка, головой об стену! С треском, глухими ударами, Микеланджело дезориентируя полностью. Из-под ног ушёл пол, Майки от пульсирующей боли едва ли слезу не пустил — до того было обидно. Второй раз за неделю, тем же приёмом — Леонардо он уже не увидел. Но она увидела. И теперь последний штрих, завершающий аккорд в этой сцене. Со всей силы ударила парня в скулу, заставляя приложиться к жестяным шкафчикам и кое-как не пропасть в красном фоне, вспышками мелькающем перед глазами. Кажется, где-то справа громко вскрикнула Кейт, и спустя несколько секунд Леонардо просто привалился к стене, чувствуя жгучую боль. Синяк начинал цвести бордовым цветом, девчонка явно не пожалела сил — Лео не смог заставить себя даже посмотреть на неё. До того свет казался вокруг ярким. До того перед глазами от обычного удара всё плыло. Вышедший вперёд Донателло живо кивнул Кейт, чтобы даже не подходила. Она глазами тщетно пыталась отыскать кого-то в толпе. Возможно, окликнуть Тима или хотя бы Райли, потому что они вполне могли помочь сейчас, хотя бы остановить всё это. Но Дон загородил ей обзор собой. Лучше бы Кейт вообще быть снаружи, как и всем в коридоре. Половина учеников просто стояли молча, другие, кретины, снимали на видео. Донателло же взгляд обеспокоенный бросил на братьев, потом — на саму девушку и, чёрт, драться точно не собирался. Не с той, что только что с ног сбила — ладно Микеланджело — Леонардо и Рафаэля. Потому что у Рафа вообще дело было плохо. Он улыбнулся, кровь стекала с его лица, и капля добралась до губ. Он кашлянул громко и сплюнул прямо тут, на пол. Хотел было что-то сказать, но залился новой порцией, и Донателло сморщился от вида бордовой жидкости, выдохнул, руки медленно поднимая в примирительном жесте. Кейт за спиной шатена сглотнула невольно, взгляд кидая то на девушку, то на сильно жмурящегося Лео. Ей показалось, тот сейчас просто без чувств повалится, но Дон ожидаемо не дал и шагу ступить. Вместо этого схватил за ладонь и дёрнул на себя. Она ни слова не проронила. Просто случилось с Донателло взглядами столкнуться на мгновение, не более. Правда, захотелось остановить её, резко, не церемонясь — его бы она не ударила. Он ведь не Рафаэль, хотя стало немного не по себе, когда тот выругался сдавленно. Но спустя несколько минут темноволосая девушка просто исчезла в толпе негромко перешёптывающихся учеников. Рафаэль, видимо, решил вздремнуть. Кое-как Донателло смог в себя привести Микеланджело и кивнул Кейт в сторону Леонардо. Но тот выставил руку вперёд, останавливая её сразу же.. . .
— Взял бы, — фырчал живой Раф, сидя на диване в гостиной и жмурясь от обилия льда на разбитой переносице, — да уебал. — Рафаэль, — устало произнёс Хамато Йоши. — Сучке надо было шею ещё в тот вечер свернуть, — но тот проигнорировал внаглую, и когда Брюс осторожно вошёл в комнату, впервые по-доброму улыбнулся за этот день. Или даже неделю. — Индустрия Инноваций, блять. Индустрия больных на голову баб. — Конечно, ты злишься, Рафи-бой, — неожиданно подал голос полусонный Микеланджело. — Тебя же уложила девчонка, чувак. — Тебя вообще-то тоже, чувак, — Рафаэль подавил такое соблазнительное желание кинуть в сторону младшего брата что-то тяжёлое, когда вновь стрельнуло в переносице. — А, главное, приёмы такие, видели? Прочувствовали это дерьмо? — Я вообще не понял, в какой момент всё пошло не так... — Когда ты родился, Майки, — рявкнул Раф, и блондин кинул в его сторону злой взгляд. — Нет, я обожаю девчонок, которые дерутся, но мне не нравятся девчонки, которые могут уложить меня и Лео одновременно. — Рафаэль, — вновь произнёс Хамато Йоши, мирно листающий вечернюю газету. — Что «Рафаэль»? — раздражённо спросил тот и решил резко встать, но тут же пожалел об этом. Перед глазами мгновенно потемнело, и Раф плюхнулся обратно. Брюс настороженно замер, глядя на хозяина. — Я этого так просто не оставлю. Я лично направлюсь в здание Индустрии Инноваций. Или буду ждать её у самого бара. Так даже лучше. — Ты пил? — Это единственное, что волнует тебя? — не понял Раф, поворачиваясь к Хамато. — Мы сейчас реально будем заниматься этим? Ты спросил «пил ли я», я отвечу, что бухал как не в себя, потому что врать даже не вижу смысла. Я имею в виду, разве мы не переросли этот этап отношений? — Но ты же понимаешь, что я волновался за тебя, Рафаэль. — Волновался? — Но ты не слушал. — Нет. — Ты когда-нибудь слушаешь? — Нет. — А сейчас ты меня слушаешь? — Не особо, — Рафаэль запрокинул голову назад и попытался вдохнуть, но ничего не вышло. Доберман сел напротив него и серьёзно так, долго смотрел на парня. Раф не выдержал. Похлопал по поверхности дивана, чтобы пёс подошёл. — И вообще- то вчера я был достаточно трезв, чтобы довести нас до дома. Было слышно, как у окна громко выдохнул Донателло. — Мы ехали на такси, — Леонардо ленивым движением руки убрал холодное полотенце с лица и прикрыл глаза. — Ты был на пассажирском сидении, приставал к Брюсу и рулил мобильным. Рафаэль брату показал средний палец, но тот не заметил. Хотя, если бы и заметил, то наверняка не обратил бы никакого внимания. Поэтому Раф, следом махнув в его сторону рукой, сдвинулся правее, позволяя Брюсу запрыгнуть на диван рядом. Хамато Йоши лишь перевернул страницу монотонно. Ещё лампа в огромной хрустальной люстре мигнула или, может быть, так показалось на мгновение. По крайней мере, Рафаэль уже на протяжении часа ловил себя на непонятных помехах. И на том, что вместе с ноющим носом неприятно болит голова, совсем не так, как обычно. Протяжно и гулко — не избавиться. Именно поэтому Раф осторожно прикладывается к тёплому Брюсу. Микеланджело же до этого лежал на полу, но Уолтер заставил парня подняться на диван, так как срочно надо было подмести. Так что Майки просто закрыл глаза и даже немного посапывал, а на нём мирно спал рыженький Кланк, изредка тонкими коготочками цепляя футболку. Правда, это недолго длилось. Майки медленно раскрыл глаза и когда попытался приподняться на локтях, котёнок по-серьёзному запустил когти в ткань, и блондину пришлось осторожно- осторожно Кланка отдёрнуть от себя и переложить на свободное место рядом. У рыжего котёнка за столь малое время знакомства странная привычка выработалась — постоянно ложиться именно на Микеланджело. К слову, Майки уверял, что он самый лучший в семьи, а коты чувствуют. Донателло утверждал, что Майки просто был единственным, кто Кланка взял на руки под проливным дождём. — Но меня радует, что вы не бросаете друг друга, — Хамато Йоши медленно отложил газету в сторону. — Я всегда говорю, что нет ничего важнее... — Хорошего завтрака? — Семьи, Микеланджело, — мужчина скосил взгляд в сторону парня. — Нет ничего важнее семьи. Уолтер, напевая какую-то чудную песенку, прошёл мимо гостиной, убрав руки за спину. Майки рухнул обратно, стараясь не задеть Кланка, и глянул бегло на Леонардо, который, закрыв глаза, просто абстрагировался от реальности. Единственное отличие от обычного Лео — цветущий фиолетовым синяк на скуле и не спасающий от этого холод. — Конечно, я полностью согласен, — Микеланджело кивнул отцу довольно. — Но это не меняет того, что в семье любимчик именно Лео. Тот, верно, услышав своё имя, глянул в сторону брата и, выдохнув как-то рвано, усмехнулся. — А я так не думаю, — возразил брюнет, запрокидывая голову на спинку кресла, потому что так легче. — Любимчик — Донателло. У него единственного доступ ко всему в особняке. — Ерунда, — Дон, всё ещё стоящий у окна, тут же махнул рукой в сторону Лео. — Скорее всего, любимчик именно Майки. На него уходит больше всего средств. — Заметьте, Рафи-боя никто не назвал, — Микеланджело подавил смешок, так как после него несомненно бы закружилась голова. Хотя, очередное столкновение со стеной он пережил не так болезненно, здесь стоило и порадоваться. Глянул на Хамато Йоши, ожидающего окончание дискуссии. — Так кто, в итоге, любимчик? Тёмные глаза медленно прошлись по каждому из воспитанников и лишь на мгновение задержались на Рафаэле. Мужчина выдохнул устало и спокойной так ответил: — Брюс. Лео усмехнулся и, когда заметил чуть задержавшегося в дверях Уолтера, невольно даже напрягся. Не то чтобы вид дворецкого как-то пугал — Уолтер, кивнув Хамато Йоши, прошёл в гостиную и на журнальный столик положил небольшой конверт. По красивой бумаге и по возмущённому «ой» от Микеланджело Леонардо понял сразу — приглашения на благотворительный вечер. — Я с таким лицом никуда не пойду, — сразу же заявил блондин и скрестил руки на груди, полностью обиженный на весь белый свет. — Я очень плохо выгляжу. Лео медленно поднял голову в его сторону. Донателло вышел из полутьмы к свету, мрачный, напряжно думающий о чём-то. Рафаэль же просто глядел в потолок, затылком чувствуя, как бьётся сердце Брюса. Хамато Йоши, вежливо кивком поблагодарив Уолтера, поднялся с места и, не обращая внимание на жалобы самого младшего, просто пожал плечами. — В таком случае придётся прикупить машину с тонированными стёклами. Поправив пиджак, Хамато вытащил билеты из аккуратного белого конверта, положил на самое видное место на столике, и, пожелав парням удачи, вышел из гостиной следом за дворецким. — Он как Тони Старк, — воодушевлённо заметил Микеланджело в тишине. — Только без железного костюма. А потом ещё на протяжении получаса было слышно, как в коридорах особняка блондин что-то снова рьяно доказывал Донателло.