тайное рано или поздно становится явным.
У Стефани появился оскал, даже близко не напоминающий красивую улыбку, когда Кассандра Браун с подноса остановившегося официанта взяла бокал вина ледяными пальцами и протянула племяннице. Парень, учтиво кивнув, исчез через несколько секунд в толпе чёрных костюмов, мешающихся с вечерними платьями, и Стеф сделала глоток шипучего напитка с особым наслаждением, свойственным человеку не притрагивающемся к алкоголю несколько месяцев. В отражении настенных зеркал, огромных окон красное платье на фоне темноты и освещения переходило в бордовый цвет. Стефани шикнула недовольно, когда им пришлось остановиться на мгновение — Кассандра решила немного полюбоваться рыцарскими доспехами, стоящими у самого входа. Ещё было отлично видно собственное отражение — рыжий оттенок волос Стеф постепенно превращался в лёгкий медный, ей нравилось только это. Выглядело волшебно. В бокале уже несколько минут пенилось шампанское. Кассандра повернулась к девушке и улыбнулась ободряюще, когда скрипичная партия сменилась на фортепиано. Крупные жемчужные серьги блеснули в свете огромной люстры, Касс довольно величественным жестом провела по таким же рыжим волосам, как и у родной племянницы. Стефани в это мгновение, бросив беглую улыбку в ответ, сделала последний глоток шампанского, когда мимо проходящий мужчина, любезно поздоровался с ними. Не то чтобы Стеф слишком удивилась — Кассандра Браун шестьдесят процентов своей жизни провела в Нью-Йорке. Остальные сорок — за пределами Штатов. Естественно, многих влиятельных людей этого вечера она знала в лицо. — Ричард! — на внезапный негромкий возглас Кассандры Стефани отвлеклась сразу же и, когда голос женщины потонул в шуме других голосов, встала ровнее, так смышлёно придерживая маленький клатч. — Не виделись с прошлого заседания. Таких влиятельных людей, как, например, Ричард Спенсер. Владелец Индустрии Инноваций, да. На этих машинах ездит вся Америка. Стеф взгляд перевела на только что подошедшего к ним мужчину в чёрном костюме-тройке и даже невольно смутилась, когда он, галантно улыбнувшись, мягко поцеловал тонкое запястье. Ей захотелось впервые самостоятельно остановить официанта и выпить ещё один бокал шампанского. Залпом. А потом ещё два. Не потому что Ричард Спенсер ей не нравился — однажды они уже виделись. Просто Стеф, несмотря на то, что такого рода мероприятия посещает лет с пятнадцати, всё ещё не могла привыкнуть к подобному этикету. Ей нравилось больше стоять в стороне и ловить на себе восхищённые взгляды молодых людей — она не была готова к такому шарму. Ричард был очень обаятельным, несмотря на то, что уже несколько раз успел развестись и воспитать таких же очаровательных детей. Стеф улыбнулась стоящей рядом девушке, видимо, его родной дочери. — Флоренс, — только Кассандра сама её имя называет, и та вновь переводит взгляд на своё тётю, — рада встрече, дорогуша. Это моя любимая племянница. Флоренс кивнула и улыбнулась в ответ, волшебно так — знакомы всё-таки, виделись однажды. Стефани подумала невольно, что она красавица. Очень редко встречаешь девушек с такими чёрными волнистыми волосами — это сродни магнетизму. Более того, с отцом у неё тоже было поразительное сходство — их улыбки. Так сразу и не объяснишь, но даже в мимолётных жестах было что-то прохладное, но по-странному располагающее к себе. — Стефани Браун, — да, Флоренс молчание прервала первая и, проведя ладонью по подолу тёмно-синего платья, глянула в сторону, — верно? — Верно, — Стеф чуть прищурилась, чувствуя себя немного неловко. Впервые за это время. Может быть, дело в соблазнительном британском акценте Флоренс. Стефани ровно выдохнула, беря себя в руки и вновь придавая себе уверенный вид. — Единственная и неповторимая. Флоренс выразительно изогнула бровь. — Дорогуша, вы уже знакомы? — Кассандра мягко улыбнулась племяннице и, как только Стеф едва заметно кивнула, вновь взгляд перевела на Ричарда. Ничего даже близко не произошло. То есть, Стеф вновь себя неловко почувствовала. Домой захотелось или выпить — она ещё не решила. — Ладно, Стефани, чувствуй себя спокойно, — внезапно Флоренс улыбнулась ей первая, довольно дружелюбно и очень мило, как будто они уже давно знают друг друга. Через секунду ей пришлось отвлечь отца от разговора с Кассандрой Браун и кивнуть в сторону новых появившихся гостей. — Аманда Остин с дочкой, кажется. Надо встретить. А Стефани, быстро сориентировавшись, зорким взглядом мгновенно нашла Кейт, держащуюся всё это время за ровным силуэтом мамы. Разве что, позади ещё три мужчины в костюмах стояли — Стеф, кое-как увернувшись, быстро поприветствовала Аманду и, мягко извинившись, осторожно вытащила подругу из толпы охраны. Кейт в себя пришла, когда мама, верно, просто не обратив внимания, уже общалась с Ричардом Спенсером и — здесь она пригляделась повнимательнее. Взглядом очертила тонкие плечи стоящей рядом со Спенсером девушки, гордую осанку и тёмные волнистые волосы, отчего мгновенно стало немного не по себе. Даже Стефани это заметила, до этого увлечённая разглядыванием красивого вечернего платья подруги. — Кей. Девушка не услышала. Голос Стеф слишком легко потонул в шуме разговоров и звякающих бокалов, полных вина и шампанского. Кажется, начала постепенно дрожь проявляться, и Кейт впервые по собственной воле захотелось найти среди всех этих людей Леонардо и обнять, серьёзно. Крепко, потому что вчера он даже не подпустил к себе. Он махнул рукой, он закрыл глаза, он не попрощался. Кейт показалось, что это странное желание увидеть его — полнейший идиотизм. — Кей? Она прикрыла глаза, когда поняла, что та самая девушка, врезавшая им так знатно, стоит точно перед ней. И даже если у неё были все основания разбить Рафаэлю нос, то Микеланджело и Леонардо этого не заслужили — они просто хотели остановить. — Кейт! — Что? — девушка моргнула, вмиг опомнившись. Стефани напротив покачала головой. Просто она не любила, когда её игнорируют, поэтому подругу пришлось отвести чуть подальше. Туда, где располагалась огромная стойка, верно, со всеми видами алкоголя. Правда, мужчина на двух девушек посмотрел крайне подозрительно, но Стеф лишь лёгким движением руки провела по уложенным рыжим волосам — бармен сразу понял, кто перед ним, и потянулся за дорогим алкоголем. Громкие голоса и музыку, играющую в просторном помещении, разбавил звук бьющихся друг о друга бильярдных шаров. Далее знакомый смех и победный возглас потонул в фортепианной партии. Стефани и Кейт оглянулись, и Микеланджело, заметив девчонок, помахал им рукой в знак приветствия. — Ещё не устал улыбаться? — зачем-то спросила Стефани саму себя. — Он хотя бы своей улыбкой дарит хорошее настроение, — возразила Кейт. — Но его вчера головой об стену два раза ударили. — И правильно. Я бы тоже ударила. — Стеф, ну ты чего? — Остин устало ладонью провела по серебряной цепочке на шее. — Неужели ты не знаешь всей истории? Кто это был хотя бы. — Я знаю, что до недавнего времени этим любезно занимался Раф, — Стефани благосклонно кивнула подруге и даже кулачок приложила к подбородку. — Ещё Тим, иногда Дон и даже Лео. Кейт чуть склонила голову, и через мгновение на её губах заиграла лёгкая улыбка. Стеф же в этот момент скрестила руки на груди, и когда её подруга взгляд кинула в сторону своей мамы, всё ещё разговаривающей с Ричардом и его дочерью, чуть нахмурилась. Стефани проследила за взглядом, направленным на Флоренс. — Да ладно тебе, — отмахнулась Браун. — У неё бы сил не хватило. — Поверь мне, — голос Кейт непроизвольно понизился, в нём даже заиграли слабые нотки ужаса. — Их хватило... На троих. Только этого она уже не добавила. Стефани оглянулась, в толпе кое-как различая крупный бильярдный стол, возле которого минутой ранее увидела довольного Майки. Тот отдал кий Леонардо, за спиной которого Донателло спокойно себе пил шампанское, кажется, не особо участвуя в коллективном веселье. Или же Дон просто был единственным, кто судил, — у него это всегда отлично получалось. Кейт и сама обернулась. Как раз ровно в тот момент, когда к братьям подошёл Рафаэль и прямо на её глазах из рук Микеланджело выхватил кий, даже и слова не сказав. Было отлично видно возмущение самого младшего — у Майки вообще порой эмоции зашкаливали до предела, всё мешалось с негодованием и обидой, поэтому, да, за помощью он лез и к Лео, и к Дону, свято веря в то, что если штурмом брать обоих, кто-то один точно согласится. В этот раз Леонардо свой кий отдал Микеланджело. Кейт улыбнулась, но тут же попыталась избавиться от этого, как только поняла, что Стефани уже несколько секунд следит за её реакцией. Внимательно так, пристально, разве что бровями многозначительно не поигрывая при этом. — О да, Кей, — соглашается Стеф, одним лёгким жестом руки останавливая официанта и снимая с его подноса два бокала шампанского. Кейт отчего-то решила, что подруга про милого паренька в чёрном фартуке. Или про бокал. — Ой, я вовсе не смотрела на… — На Лео. Когда хитрый взгляд янтарных глаз Стефани устремился в сторону Леонардо, девушка отвернулась с лёгкой досадой. Красивый. Только вот Стеф не сказала, что хороший. Верно, просто не знала его в должной степени. И Кейт — тем более, но хотелось, очень сильно. В последнее время странное желание просто по-настоящему поговорить с ним казалось чем-то недосягаемым, но таким привлекательным. — Нет, я просто… А Стефани видит её реакцию и с рассказов Эми многое понимает. — Да ладно, это же хорошо, ну? — Стеф улыбается ей и касается её плеч поддерживающе. — Мы ведь сплетничаем и всё-всё видим. Просто то, как Кейт смотрит на Леонардо, не утаивается от их зорких взглядов. — Мы? — Я и Эми, — признаётся Стеф. — Ну, и Майки иногда. Вдалеке как раз слышится звонкий смех. Кейт оборачивается следом за подругой и взгляд задерживает на всё это время стоящем к ним спиной Леонардо. На чёрной жилетке и на белых рукавах его рубашки. Кажется, даже отсюда замечательно видно его гордую осанку и широко расправленные плечи. Кейт совершенно не обращает внимание на то, как Стефани заботливо придвигает к ней не тронутый бокал шампанского. — Ладно, — Браун, заметив малость рассеянный взгляд девушки, несильно подталкивает её, как бы возвращая в реальность. — Уверяю тебя, сейчас они говорят о нас.. . .
— Спокойно, — Рафаэль лёгким движением расслабляет бордовый галстук и кием нацеливается на синий шар, находящийся почти на самой середине стола. — Я профессионал. — Профессионал в чём? — Донателло скрещивает руки на груди и подходит чуть ближе, как бы нехотя следя за тем, чтобы не было никаких нарушений. Звук столкновения бильярдных шаров заставляет склонившегося над столом впечатлительного Микеланджело чуть ли не подпрыгнуть на месте. Он, кажется, немного задремал, так и не найдя в себе желания быть здесь, среди обилия высокопоставленных лиц и классической музыки — подобное обычно ничем хорошим не заканчивается. Разве что, мэра не было. И, по правде говоря, это Майки малость радует. Им не придётся, рискуя собственными жизнями, выводить его. Потому что нет мэра, нет проблем. Всё было малость серьёзнее. Помимо того, что Донателло практически всё это время стоял в тени и того, что Микеланджело чувствовал себя, как минимум, разбито. Когда Леонардо ловко разогнал по зелёной поверхности бильярдного стола все шары, звук их соприкосновения с деревянным кием у Майки вызвал эмоции крайне неоднозначные. Он подвис на мгновение, пару раз поморгал, чтобы это отвратительное ощущение убрать и чтобы та тяжесть из головы попросту ушла, испарилась. — А я просто не пойду на этот фестиваль, — внезапная фраза Рафаэля едва ли не пролетает мимо сознания Майки. Донателло, оперевшись руками о край стола, серьёзно смотрит на шатена и через секунду взгляд переводит в самую толпу. Там люди громко переговариваются, наверняка обсуждают что-то важное. Изредка в поле зрения попадают сосредоточенные официанты, продолжающие разносить бокалы шампанского на блестящих подносах. К слову, Донателло мысленно соглашается с братом и сейчас, даже не глядя на Леонардо, понимает прекрасно, что тот тоже кивает Рафаэлю. Ещё Дону кажется, что самый старший из братьев усмехается невольно и, как только, звук вновь столкнувшихся бильярдных шаров разбавляет весь шум вокруг, Лео выдыхает и выпрямляется в осанке. Разве что, во взгляде голубых глаз получается поймать совершенно иные эмоции, несмотря на то, что девяносто процентов времени Леонардо ведёт себя так, будто его вообще ничто не касается. Ни эти благотворительные вечера. Ни школьные мероприятия. Ни какого-либо рода эмоции. Ни друзья. Как будто бы они вообще были, да? У них, у четверых? С трудом можно назвать друзьями тех, кто знаком с тобой не так давно и знает от силы только твой любимый напиток, музыку. То есть, почти ничего. Хотя, возможно, Донателло и сам многого о дружбе не знал. Может быть, друзьям и не обязательно знать имена твоих скелетов в шкафу. Может быть, им просто достаточно быть рядом и своим молчанием поддерживать, не давая упасть в пропасть. Дон интереса ради наблюдал за Рафаэлем и Брюсом — Рафу с доберманом взглядом достаточно было столкнуться, чтобы вокруг всё улучшилось и тот хрупкий мирок внутри перестал быть столь тёмным. Это правда: Рафаэль и пальцем не шевельнёт, чтобы помочь кому-то, но Брюс... Чёрт, Донателло не мог понять, как это работает. Но это остаётся интересным до сих пор, потому что у Рафа есть Брюс и, может быть, Кейси Джонс. У них есть Эйприл О’Нил и, конечно, Хамато Йоши. Вероятно, на этом расчёт окончен. — Парни, мы не можем не пойти на фестиваль, — Майки осторожно хлопает Рафаэля по плечу, становясь рядом, и сталкивается взглядом с Лео и Доном, немного неуверенно, но твёрдо, даже серьёзно. — Эми очень старалась, бегала из стороны в сторону, а мы, как хорошие друзья, обязаны хотя бы... просто поддержать её. Донателло указательным пальцем поправляет очки. Оказывается, в Микеланджело всё-таки есть зачатки нравственности. — А ещё девчонки — не дуры. Вмиг прошарят обо всём. Да и Кейт с мамой комиссаром — так себе дуэтик, — добавляет Майки с лёгкой улыбкой на лице, а потом взгляд переводит на самого старшего из братьев. — Лео, как продвигается? Дон думает, что насчёт нравственности в Микеланджело немного ошибся. — Ты о чём? — переспросил Леонардо, покручивая кий в руке. — Ну, насколько процентов ты нравишься дочке комиссара? — весело поинтересовался блондин. — Если процентов на восемьдесят, то, считай, ты победил и нас не посадят. — Не неси ерунды, Микеланджело. — Да что? Я разве не прав? — судя по голосу, Майки возмутился. По весьма активному жестикулированию можно было понять, что сейчас начнёт спорить. — Это же Кейт. — Ты кое-что путаешь, — Раф медленно разворачивается к брату и убирает руки в карманы, облокачиваясь о бильярдный стол. — Столкнись хоть раз с Амандой Остин лично. Яблоко от яблони недалеко падает. Леонардо взгляд поднимает на Микеланджело в этот момент и немного прищуривается то ли света, то ли от едва ощутимой досады. У Майки это получалось порой — редкими фразами бить навылет, иногда даже по- настоящему удивлять. Лео сейчас внезапно захотелось просто прикрыть глаза. — Не знаю даже, оптимист ты или дурак, — Дон неторопливо проходит мимо братьев, даже не глядя на самого Микеланджело, хотя тот лишь возмущённо фыркает, в глубине души, верно, понимая, что Донателло-то прав. Рафаэль просто нехотя плечами пожимает и, вновь взявшись за кий, осторожно направляет тот на яркий красный шар. Чуть наклоняется, прикрывает только один глаз, как это обычно делают опытные игроки в старых фильмах, и бьёт. На фоне брату восторженно аплодирует Майки. — Так, значит, идём? Голос Дона кажется твёрдым и уверенным на редкость, даже Раф это замечает. Лео же не обращает никакого внимания, равнодушно всматриваясь куда-то в самую даль, где всё то же обилие довольных людей. Далее он медленно обходит бильярдный стол с другой стороны, взгляда задумчивого не отрывая от зелёной поверхности — Лео даже говорил сегодня, не глядя никому в глаза. Это замечает Микеланджело. Это замечает Донателло. Это замечает и Рафаэль. Но никто из них ничего не говорит по этому поводу. — Не идём, а бежим, — голос Рафа разбавляет сильными нотками звуки играющей музыки. Он к старшему брату поворачивается медленно, и Дон в его сторону предупреждающий взгляд кидает, но как будто Рафаэля это вообще когда-то волновало. — А потом ещё все вместе будем фотографироваться напротив этой огромной надписи. А-Т-Л-А-Н-Т- И-К, — Раф ухмыляется. — Вот это будет просто ахуеть как круто. Взгляд Леонардо темнеет. Ухмылка сходит на нет. За этим следует глубокий вдох. На фоне испаряются медленно далёкие звуки классической музыки, звонкое звяканье бокалов и обилие голосов. На задний план уходит громкое «Воу!» от Микеланджело, который, судя по всему, даже и напуган не был, больше — озадачен. Мимо проносится и улетает в пустоту резкий звук столкновения бильярдных палок, который заставляет Донателло бросить очередную фразу, чтобы успокоились. Рядом Майки прожигает по-детски любопытным взглядом силуэты парней и даже не пытается как-то вмешаться, ожидая нового поворота событий — может быть, Раф увернётся с этой своей мерзкой ухмылкой и родному брату врежет как следует, может быть, Лео надавит на кий сильнее — Микеланджело эгоистично ждёт чего-то нового, пока Дон пытается хоть что-то решить. Ощущение поднимается, будто бы все смолкают в одночасье и только слышатся негромкие разговоры, шипение шампанского и разочарованный кашель Хамато Йоши за спинами молодых воспитанников. — Я просил вас вести себя мило, — мужчина осторожно разнимает сцепившихся мальчишек и кладёт ладони обоим на плечи, почти по-отцовски. — А вы даже здесь дерётесь. — Но мы же мило дерёмся, — замечает Рафаэль резонно и, что странно, Леонардо мысленно соглашается, чувствуя на себе огромное количество чужих взглядов. В них мелькает что-то очень напоминающее всеобщую заинтересованность в воспитанниках миллиардера Хамато Йоши, которых именно у него получается успокоить молча, только глянув, только кивнув слабо, как будто он так всю свою жизнь делал. Возможно, сейчас кто-то перешёптывается, утверждая, что мальчишки несносны — Лео даже что-то такое слышит, и блеклая ухмылка появляется на тонких губах. Рафаэль несильно хлопает в ладоши и молча предлагает вернуться к игре, игнорируя постороннее внимание. И, спустя несколько мгновений, продолжает игнорировать окружающую действительность вплоть до того момента, пока взгляд сам не цепляется за красное платье Стефани, за такого же цвета туфли на высоком каблуке. Она, видимо, негодует из-за их поведения, но Рафаэль решает отвернуться и не пялиться на девушку. Кейт, с другой стороны, смотрит более мягко. Но не без ноток той стальной уверенности, которая из всех братьев не касалась только Леонардо. У Кейт не получалось — он легко перебивал его своим, обычным. — Что на этот раз? — Донателло молчание прерывает первым, когда Майки ловко оказывается рядом, успев забрать кий у Рафа. Кажется, со стороны это похоже на какую-то немую оппозицию — только Лео остаётся встать с другой стороны бильярдного стола и сделать этот своей фирменный отстранённый взгляд. Кейт, мельком допустив подобную мысль, слегка косится в его сторону и невольно начинает жалеть об этом. — Вообще-то мы просто хотели сыграть с вами, — Стефани скрещивает руки на груди, красный лак на ногтях отлично контактирует с таким же оттенком у платья. Медные волосы волнистыми локонами спадают на плечи, когда девушка чуть склоняет голову. Леонардо убирает одну руку в карман, другой поправляет галстук и облокачивается о бильярдный стол. На мгновение они с Кейт сталкиваются взглядами, но он отворачивается первым. Чей-то неприятный, наполненный золотыми нотками высокомерия смех привлекает его внимание. — О, девчонки, вы очень красиво выглядите, поэтому, скорее всего, мы проиграем, — с озорным смешком произносит Микеланджело, улыбаясь больше снисходительно-неловко, девчонок да и братьев тоже заставляя чуть ли не глаза закатить. Не обращая внимание, блондин делает удар, но даже порадоваться не успевает. Кий у него забирает Леонардо. — Лучше бы молчал, неудачник. Рыжая, — Рафаэль смотрит на недовольную прозвищем девушку и с небрежной ухмылкой протягивает ей кий. — Жду красивого удара. Стефани, чуть ли не закатив глаза, берёт его и сосредоточенным взглядом буквально сверлит зелёную поверхность бильярдного стола, по которой всё ещё продолжают кататься разноцветные шары. Она плавно наклоняется, целясь кием, и через секунду звук удара заставляет рядом стоящую Кейт вздрогнуть. — Ну ничего. В другой раз обязательно получится, — подбадривает она подругу. Стефани, вежливо кивнув ей, делает небольшой шаг в сторону и случайно натыкается на подошедшего довольного Рафаэля. — Не грусти, — замечает он, забирая кий из её рук. — Это всего лишь игра, рыженькая Стеф. — Я ещё много раз отыграюсь, придурок Раф. Видно, Майки специально отходит к Донателло, оставляя опасную парочку у сторонке, чтобы не попасть под горячую руку. Стефани же резко поворачивается к блондину и, ловко поймав хитрый взгляд ясных голубых глаз, как бы изумлённо вскидывает левую бровь. Им бы сейчас Эмили сюда, которая мастерски разглаживает любого рода конфликты. Тем временем, мимо проходят несколько человек в специальной форме. Ребята стараются выглядеть так, словно бы совсем-совсем ничего не делали. — На самом деле, моя мама говорила с миссис Браун о том, какие вы молодцы, — Кейт же невинно пожимает плечами, даже заставляя Леонардо обернуться медленно. — Но, по правде говоря, я не думаю, что мама так считает. Но она, Кейт Остин, так определённо считает. — Конечно, — соглашается Лео и вновь склоняется над столом, чтобы сделать удар. Девушка чисто машинально взглядом проходится по чёрной жилетке и широким плечам. Когда брюнет поудобнее перехватывает кий, Стефани что-то заговорщицки шепчет Майки, и тот подмигивает Кейт, заставляя её сразу же отвести взгляд от спины его старшего брата. Сам Лео тут же выпрямляется в осанке и кивает самому младшему для следующего удара. — Потому что она так считает с того самого момента, как мы по счастливой случайности оказались в участке. И кивает Кейт в сторону главных дверей, где стоят парни в деловых костюмах, наверняка, с рациями на тяжёлых поясах. Видно, что Аманда Остин за безопасность взялась серьёзно, сразу после пропажи мэра — в какой-то степени, это даже радует. Если, конечно, не думать о том, что там, за стенами, на тёмных улицах разворачивается кровавая бойня. Рафаэль пожимает плечами молча, потому что ему реально сказать нечего. А если учитывать, сколько раз Раф превысил скорость на этой неделе, то за неуплату штрафов его спокойно могли бы закинуть на сутки. Не считая, конечно, пару драк. И то, как он чуть не вышиб мозг одному из Драконов. Рафаэль даже невольно усмехается, когда вспоминает, как у паренька кровь хлынула из носа почти фонтаном и как потом ворчал Сид, которому было слишком лень вызывать скорую. Сейчас внимание мужчин в чёрных костюмах, людей из департамента полиции, Рафу очень сильно не нравится. Даже если они следят исключительно за порядком. — Комиссар Остин выполняет замечательную работу, подозревая всех и каждого, — справа слышится негромкий женский голос, наполненный нотками абсолютного спокойствия и заставляющий именно Кейт вздрогнуть от чего-то, а самого Лео, следственно, отвлечься на только-только подошедшую Флоренс Спенсер. — В Нью-Йорке это необходимо. В это секунду у Донателло реакция срабатывает быстрее остальных. Резким движением руки он сразу хватает Рафаэля за плечо, потому что по мгновенно изменившемуся взгляду, по внезапно заигравшим желвакам на скулах, понял, чем подобная встреча может обернуться, даже если это обычная темноволосая девушка. Разбившая Рафу вчера нос в кровь, да, но всё-таки девушка! Ведь Рафаэль напросился сам, а дальше пошла самооборона — Донателло мог предположить, на что пойдёт разъярённая наглостью его брата девчонка. В конце концов, однажды и Стефани не удержалась. А получившие Леонардо и Микеланджело — случайность. Первый не ожидал. Второй просто не додумал. Осанка Флоренс кажется ровной, довольно расслабленной. Донателло невольно кашляет. Только Рафаэль небрежно его руку сбрасывает и уже делает шаг вперёд, но до девушки добраться не успевает — Кейт парню на свой страх и риск перегораживает дорогу, заставляя даже извечно веселящегося Микеланджело изобразить хотя бы подобие серьёзности и на всякий случай встать рядом. Стефани берёт бокал, который Донателло решил, видимо, убрать в сторону от греха подальше, и делает большой глоток шампанского. Кейт приходится посмотреть точно в глаза, и это, на удивление, даётся легко. Раз в десять, потому что глаза Рафа карие, они просто по определению кажутся теплее. В них можно заметить медленно расцветающее спокойствие, и Кейт через правое плечо взгляд кидает в сторону Флоренс. Резко. Серьёзно. Не по-своему. Так, будто сейчас же устроит здесь допрос, как опытный детектив. Позади слышится негромкий кашель Леонардо, вынуждающий девушку обернуться и заметить, как тот напрягся. Как ему стало неприятно в одно мгновение, когда Флоренс вежливо улыбнулась ему. И сейчас, может быть, на самую-самую малость, Кейт показалось, что в её тёмно-карих глазах мелькнула искорка раскаяния. Это было заметно в робких жестах, в напряжённой полуулыбке и чуть опущенной голове — кажется, ей по-настоящему стыдно. Даже если до этого момента она так совершенно не выглядела. Микеланджело осторожно и вроде как ободряюще касается плеча старшего брата, взгляда не сводя с дочери Ричарда Спенсера. — Рафаэль, — Флоренс поворачивается к шатену и улыбается, отчего тот прищуривается, но Майки всё равно не решает брата отпускать. Им не нужны проблемы сегодня, — помню. У тебя ещё очень красивый пёс. Кажется, его зовут? Донателло крепко скрещивает руки на груди, когда понимает, что и Лео, и того же Микеланджело начинает постепенно съедать тягучее напряжение. — Брюс, — немного помедлив, сквозь плотно, почти до боли стиснутые зубы шипит Рафаэль. — Его зовут Брюс. Майки усиливает хватку. Слышится глухой удар позади. Кейт бесцеремонно забирает бокал у Стефани и шампанское выпивает до самого конца под крайне изумлённый взгляд подруги. — Не думаю, что здесь извинения что-то решат, но давайте просто наслаждаться вечером, без каких-либо конфликтов, — предлагает Флоренс и внезапно сталкивается взглядом с Донателло. Даже кажется, что из всех них лучше всего говорить именно с ним. Дон не получил и не выглядел так, будто собирался драться. — Это обычное недоразумение. Отчего-то у Кейт в голове появляется глупая мысль, что Леонардо подобную фразу произносит довольно часто. — У меня такое чувство, что мы уже где-то встречались, — у Донателло в серых глазах мелькает желание сгладить назревающий конфликт. Такого нет ни в Майки, ни в Кейт, ни даже в Лео и Стефани, которая, конечно, свидетелем не являлась, но была солидарна. В первую очередь — с подругой, потому что за всё время знакомства её ни разу не видела такой настороженной. А это уже могло что-то значить. — Наверное, так и есть, — Флоренс вежливо кивает Дону, верно, мысленно нарекая его самым сдержанным на данный момент, и аккуратным движением руки машинально проводит по золотой цепочки на тонкой шее. — Ведь мы все учимся в одной школе и ходим одними и теми же дорогами. Неожиданно для всех Рафаэль грубо отталкивает от себя Микеланджело, и тот чудом только не влетает в Леонардо, но вовремя успевает затормозить. И, моргнув, улыбается так невинно, ладонь запуская в светлые волосы на макушке, слегка взлохматив их. — Раф. — Отъедь, Дон, — огрызается Рафаэль, игнорируя полностью взгляд брата на себе, — убивать я никого не собираюсь. Она, — небрежно кивает в сторону Флоренс, делая большой шаг от бильярдного стола, — извинилась. А я уже большой мальчик и сам способен справиться с такой незначительной проблемой. Разве что, Рафу только на секунду кажется, что Донателло выглядит немного встревоженно. — Я хотел сказать... Рафаэль чувствует, как спиной с довольно приличной силой врезается в кого-то и как вокруг мгновенно утихают голоса людей, словно бы по команде. Ещё ему кажется, что позади кто-то здорово выплеснул на себя шампанское, так что Раф теперь ловит разочарованный взгляд Дона и тот, поджав губы, произносит: — ... чтобы ты был осторожнее. Рафаэль слышит этот блядский смешок Микеланджело и видит, как Стефани с Кейт одновременно переглядываются за спиной Леонардо. Далее Стеф просто удручённо покачивает головой, и Раф, честно, даже не хочет оборачиваться на того, в кого врезался только что. Девчонка с огненными волосами невинно хлопает длиннющими ресницами и хмурит бровки, испепеляя шатена своим этим глубоким взглядом. Даже Флоренс прикрывает глаза на мгновение. Рафаэль же в этот момент, почти в относительной тишине, слышит сухой кашель за своей спиной и всё же оборачивается. Только медленно, через левое плеча, лениво так, чисто по-своему. Когда же Раф встаёт ровно, тут же поднимает взгляд и, кажется, сглатывает, но напуганным, что странно, не выглядит. Будь на его месте Микеланджело, извиняться бы начал, ещё не обернувшись. Но Рафаэль молчит. Ричард Спенсер пустой бокал ставит на поднос только-только подбежавшему официанту и привередливо оглядывает спешно разрастающееся пятно шампанского на чёрной ткани дорогого пиджака. За спиной — лишь тихие перешёптывания и въедливые взгляды, которые можно буквально чувствовать на себе. Рафаэль убирает руки в карманы, когда понимает, что надо хотя бы попытаться выглядеть виноватым, поэтому медленно-медленно опускает взгляд вниз. Ричард же выглядит так, будто всем присутствующим делает одолжение и одним только торжественным жестом руки разрешает продолжить веселье. На Рафа он кидает лишь беглый взгляд и, кивнув своей дочери сдержанно, вновь расцветает. Наверное, в толпе людей заметил Кассандру Браун. — Честное слово, — Флоренс же подходит к расслабленно опустившему плечи Рафу и, мягко улыбнувшись уголками губ, выдыхает тоже не так напряжённо, — сейчас тебе очень-очень повезло, что Хамато Йоши твой опекун. Элегантно поправив волнистые тёмные волосы, девушка исчезает в чёрном цвете красивых костюмов. Микеланджело, всё это время держащий весьма подозрительное молчание, оглядывается и, как только замечает красивую винтажную вазу, ловко выуживает из неё одну бордовую розу под крайне изумлённые взгляды ребят. — Теперь самое время нормально поговорить, — объясняет Майки, обламывая шипованный стебель и цветок вставляя в небольшой кармашек на своём пиджаке. Он ладонью проводит по мягким волосам, убирая назад непослушную чёлку и смотрит в ту сторону, где только что исчезли Спенсеры. — Майки, — в голосе Кейт недопонимание и возмущение переливаются звонкими нотками. Блондину ничего не остаётся, кроме как обернуться к девушке и просто кивнуть, — она чуть не разбила тебе голову... — И что? Это произошло уже второй раз, — Микеланджело на пробу коснулся лба и чуть тряхнул головой, чёлкой вновь прикрывая небольшой синяк. — Однажды я в прямом смысле чуть не лишился руки! Правда, — он недоверчиво скосил взгляд в сторону Лео, — это было, когда я хотел погладить собаку Рафи-боя. Но всё же! Мне было больно. А ещё больнее от того, что ты заставляешь меня это вспоминать. По его поддельно грустной мордочке лично Рафаэлю захотелось съездить кулаком. — Кроме того, — Майки, поняв, что никто сейчас не в настроении спорить с ним, по-важному облокотился о бильярдный стол и весело глянул на Остин, — кто не рискует, Кей, тот не пьёт шампанское. Кейт на мгновение поймала взгляд Леонардо и, пожав плечами, посмотрела на Стефани — может быть, она что-то особенное скажет. Такое бывает порой. — А откуда ты знаешь, что если подойдёшь сейчас, она не разобьёт о твою голову, ну, не знаю, — Стеф задумчиво приложила указательный палец к нижней губе, — вазу, например? Но Браун ожидаемо отнеслась к этому насмешливо, и Кейт осталось лишь прикрыть глаза. — Потому что я буду готов сразу, — самоуверенно ответил Майки. Дон перехватил бильярдный кий покрепче. — Более того, я страдающий несчастный парень, который сначала бросился в огонь, а потом один из вечеров провёл в больнице из-за сотрясения. Девочки любят ужасные истории, и это она ещё не знает, что со мной год назад приключилось! Рафаэль брату показал средний палец. — И что же с тобой год назад приключилось, герой-романтик? — скептично поинтересовалась Стефани, чуть склоняя голову. — А я не рассказываю истории тем, кто не верит в меня, — Микеланджело грустно покачал головой, только в голубых глазах льдинки плескались. Кейт и Стеф переглянулись бегло и, как будто по щелчку, выдохнули одновременно. — И ещё мне не очень нравится, как на меня смотрят мои братья, поэтому я лучше пойду. Гордо расправив плечи и застегнув пиджак на одну пуговицу, Микеланджело сделал пару шагов в сторону мешающихся друг между другом людей, но, буквально почувствовав на себе взгляд самого старшего из братьев, вопреки собственному желанию, тут же остановился. Обернулся. Донателло на блондина смотрел почти так же, немного подозрительно, и только Рафаэль, скрестив руки на груди, усмехнулся, потому что обо всём знал прекрасно. — Ведёшь себя так, будто знаешь её — голос Леонардо кажется Майки каким-то отдалённым в это мгновение. Наверное, именно по этой причине он просто улыбается им с Доном неловко и делает ещё один шаг назад, словно медленно-медленно отступает. А ещё от мысли о том, что Лео одной своей фразой выразил буквально всё, Майки, честно, хочет повеситься. — Да ладно тебе, бро, она дочь крупного бизнесмена. В глубине души я уверен, что с ней легко можно наладить контакт,— он чувствует, как по спине пробегает мелкая стайка мурашек. Взгляды всей компании устремляются в его сторону, и Микеланджело сглатывает подступивший к горлу комок. — Ну, то есть, я её совсем не знаю. И даже наедине с ней не был. Лео пожимает плечами, не сводя с него взгляда. На мгновение кажется, что свет с каждой секундой становится всё темнее и темнее, и Микеланджело, дабы избежать ещё большего количества вопросов и этого хитрого взгляда Стефани, быстро поправляет пиджак и уже через минуту пропадает где-то среди всех этих аристократов. У Донателло просто нет слов сейчас, а Стеф, оторвавшись от пропавшей фигуры Майки, наконец поворачивается к ребятам. Взглядом под напряжённое молчание встречается с Кейт, а потом уже смотрит на Рафа. Мельком. Потому что он стоит напротив, и она впервые за этот вечер решает приглядеться повнимательнее. Браун разглядывает налившийся бордовым синяк на хмуром лице Рафаэля, думая о том, что он заслуживает. Однако, сам Раф, заметив её взгляд, просто кивает и, легко оттолкнувшись от стены, направляется, скорее всего, в сторону барной стойки. Рыжеволосая девушка невольно поджимает губы и поворачивается уже к Леонардо, более воодушевлённо, чем секундой ранее. — Игру продолжать будете? — она протянула кий брюнету. В сторону Донателло покатился фиолетовый шарик. — Вам же не по пятьдесят лет, — взгляд Стефани коснулся пустого бокала, — чтобы быть такими мрачными. — Стеф права, — Кейт встала рядом с подругой, когда Лео и Дон едва заметно переглянулись. — Давайте успокоимся и просто забудем о мелких неприятностях? Всё-таки мы должны здесь отдыхать, а не держать друг друга в напряжении.. . .
Напротив большой сцены, ярко освещаемой прожекторами, было довольно тесно. То есть, пройти можно — узкая ковровая дорожка была свободна, но ощущение от этого не менялось: обилие чёрной одежды и разговоров искажало реальность. Возможно, в дело шёл лёгкий недосып, вышколенный тяжёлой работой, — Аманда Остин негромко кашлянула и подняла голову. Хамато Йоши разглядывал какую-то программку, изредка поднимая взгляд и посматривая то на неё, то на сидящих ниже сыновей. Как будто пытался отгородить от неприятностей или просто волновался. Аманда вздохнула, кивнула стоящей у главного входа охране, чтобы были чуть внимательнее, отстучала по подлокотнику кресла надоевший мотивчик из тех, что крутили на благотворительных вечерах. Они тратят долбанные четыре часа на то, чтобы следить за обществом аристократов, и Аманда смогла выделить на этом благотворительном вечере музыку, относительное спокойствие и то, что дочка, похоже, пообщительнее её самой. Аманда, как оказалось, из всех жителей Нью-Йорка хорошо относилась только к Тьерри Смиту. Да и с тем возможности встретиться не было — они слишком заняты. Тьерри спасает жизни. Аманда пытается спасти город. — Скажите, миссис Остин, — произнёс, наконец, Хамато Йоши, заставив комиссара поднять на себя взгляд, — что происходит? Каждого опять в чём-то подозревают? Наркотики? Убийства? — Нет, — ответила Аманда, кажется, слишком резко. По крайней мере, судя во взгляду Хамато, его это немного напрягло. — Нет, никого ни в чём не подозревают. Оружия ни у кого здесь нет, так что в общество выпускать можно. Йоши глянул на неё довольно понимающе, даже с мелкой дозой иронии во взгляде. — Другое дело, что люди могут без оружия, — сказала Остин с какой-то странной интонацией и посмотрела на Хамато в ответ. — Если в способности Ваших мальчи... — Сыновей, — спокойно поправил её тот и взгляд перевёл на сцену, куда только-только вышла Кассандра Браун, верно, с какой-то важной речью. — Сыновей, — немного помедлив, повторила Аманда, чуть жмурясь от неожиданной волны аплодисментов, прокатившейся по огромному залу. — Так вот, в их способностях я не сомневаюсь. Откуда такие умения? Или, — она пожала плечами, — простая юношеская смелость, граничащая с безумием? — Нет. Хамато Йоши качнул головой, выпрямляясь, и вдруг невольно поймал то похожее тягучее чувство, которое захватило его ещё в недавнем разговоре с братьями. Только теперь он представил Аманду Остин и её дочь почти на том же месте, что и себя. — Нет, — повторил Хамато. — Дело не в смелости, не в безумии. Это разные вещи, Аманда, — он остановился, будто что-то обдумывая, и Остин приметила довольно забавный акцент. — Не беспокойтесь. Они молодцы. — Этого я и боюсь, — пробормотала Аманда себе под нос и, наконец, взгляд перевела на обширную сцену, подметив, что свет прожекторов стал чуть ярче, а освещение в зале — тусклее. На лице Кассандры Браун застыла приятная, добродушная улыбка — это вполне мог отметить каждый, находящийся здесь и слушающий её внимательно. В её движениях было что-то торжественное, на зал она так и не взглянула. Сама новость об исчезновении мэра города вызывала эмоции крайне неоднозначные, но по одному взгляду янтарных глаз было видно — Кассандра Браун по-настоящему не в настроении. И сам факт того, что говорила она медленно, не глядя на людей в зале, говорил о многом. Это заметили все. Абсолютно. И всем сейчас приходилось несладко — Нью-Йорк в шатком положении. Огни освещают только центральные улицы. В переулках и на окраинах творится неизвестно что. Аманда едва ли не прослушала благодарность за то, что полиция не дремлет и пытается предотвратить весь кошмар. Если бы не Хамато Йоши со своим негромким «Аманда», Остин бы так и смотрела в одну точку и не поднялась бы под бурные аплодисменты зала. Она бы не поймала на себе взгляд дочери и не подумала невольно о том, что в школу её пускать лучше только в сопровождении конвоя. Потому что все боятся. В конце концов, и Браунам страшно за свою дочь, несмотря на те огромные возможности и высокое положение в обществе. Свет стал чуть ярче. — В заключении хотелось бы выразить огромную благодарность ребятам, которые в столь юном возрасте проявили невозможную храбрость, — Кассандра взглядом, кажется, впервые за всё своё выступление обвела зал и уже простым жестом руки попросила встать с мест. — Слов мало, чтобы описать ваш поступок, мальчики. Микеланджело последним понял, что обращаются именно к ним. Ровно в тот момент, когда его толкнул Рафаэль и глянул на Донателло, явно сомневаясь в том, что вообще стоит шевелиться. Единственное — Браун, выдержав небольшую паузу, тихо откашлялась и произнесла в разрастающуюся тишину зала: — За один вечер вы спасли ровно тридцать человек. Майки второй раз получил ощутимый тычок в рёбра, потому что даже близко не горел желанием подниматься с места. Не то чтобы и Раф хотел — просто такой ажиотаж вокруг их скромных персон напрягал слегка. А спину буквально резало острое внимание комиссара полиции, и Леонардо, мужественно взяв себя в руки, поднялся первым и кивнул братьям, как бы уверяя, что ничего не будет, если они пару минут побудут в роли героев города. Когда ещё подобный шанс предвидится? Когда он, собственно, вообще был? Громкие аплодисменты мигом наполнили обширный зал, и свет больно прошёлся по глазам — Донателло зажмурился первым. Кажется, на мгновение чуть ли в пространстве не потерялся, особенно в тот момент, когда Кассандра просто спустилась со сцены быстрым шагом и направилась к ним. Спокойно так, лавируя между изредка проносящимися мимо официантами. — Чего они все уставились? — Рафаэлю, видимо, уже не очень понравилось то, что даже люди, сидящие спереди, обернулись в их сторону. — Пусть тебя это не беспокоит. Это всё я, — Микеланджело чисто в своей манере похлопал старшего брата по плечу. — Я очень красивый. — И ты серьёзно сейчас той девушке улыбаешься или же кажется? — в разговор втянулся Донателло. — Слишком много вокруг красавиц, — заметил Майки и тут же вздрогнул, как только рядом увидел Кассандру. Взгляд у парня резко переменился, стал каким-то страдающим, может быть, несчастным, но когда Браун, элегантно поправив медные волосы, протянула блондину раскрытую ладонь, тот вновь почувствовал лёгкий прилив уверенности. — Город не забудет, — голос женщины сейчас показался тихим. А рукопожатие, как про себя отметил и Леонардо, довольно крепкое. Даже на теряющего интерес ко всему происходящему Донателло произвело лёгкое впечатление, но когда Кассандра остановилась напротив Рафаэля, все трое напряглись. Раф себя чувствовал спокойно. Разве что, руку протягивать не торопился. Благо, Дон подтолкнул, так что Браун пожала ладонь в ответ и добавила, уже менее громко: — Я не забуду. Рафаэль выпрямился гордо, поднял голову выше — оставалось только ухмыльнуться дерзко, но Кассандра просто громко хлопнула в ладоши, и под обильные аплодисменты зрителей в зале включился яркий свет. Довольно неожиданно, если учитывать то, что все сейчас смотрели на них с нескрываемым восторгом в глазах. Донателло почувствовал холодок, бегущий по спине. То есть, нет, он не боялся. В некотором смысле это означало что-то новое. Дон поправил кожаный ремешок часов и на секунду прикрыл глаза, привычно пытаясь абстрагироваться: люди вокруг продолжают обсуждать новости, полиция держит всё под контролем, у Рафаэля в глазах мелькает свет, Леонардо прячет ладони в карманах брюк. Всё в порядке. Начинается что-то новое, может быть, идёт обратный отсчёт. Смех. Спокойствие. Неловкие переглядывания. И умиротворение. За дверями огромного зала Донателло остановился потерянным и изумительно опустошенным. Да, к вниманию он привыкал — без труда выходил в свет, хоть и держался обособленно; без труда выполнял свою часть программы. Для него, для Лео, Рафа, Майки не было ничего сложного в том, чтобы отгородить себя от сгущающегося тучей мрака и просто не думать, что за стенами особняка, школы, уютного кафе осталось нечто иное. В конце концов, они выросли в другой среде. Такие вечера и бесконечные коридоры особняка Хамато Йоши должны быть в миллион раз приятнее этой самой другой среды. Восторг со стороны множества людей. В этом было что-то иррациональное, что- то странное, что-то неправильное. Дон подумал невольно: они сейчас не могут ничего, что выходит за рамки закона. Ничего одновременно безрассудного и прекрасного. Ничего сжигающего и опасного — прямо в этом городе, над белыми огнями, улицами. Ничего, что могло бы по-настоящему запомниться. В какой-то степени, сейчас это устраивало. Раньше — не хватало. — Может быть, если бы мы и не остались в Нью-Йорке, всё было бы по-другому, — появившийся рядом Микеланджело похлопал брата по спине. «Дело не в Нью-Йорке», — подумал Донателло, среди всех этих аристократов замечая Флоренс Спенсер с отцом. Руки у него заметно подрагивали. — Смотрите, — раздался голос Стефани за спиной, — видимо, тайная поклонница. Рафаэль, остановившись рядом с девушкой, скрестил руки на груди и облокотился о стену. Лео проследил взглядом же тем, как та самая тайная поклонница в красивом изумрудном платье и с изумительной улыбкой на милом личике легонько коснулась плеча блондина и, многозначительно поиграв бровями, напоследок дотронулась до его ладони перед тем, как исчезнуть. — Ну, — среди негромко играющей классики голос Майки показался даже низковатым, совсем не таким, как обычно. Стефани была первой и, возможно, единственной, кто на блондина глянул с плохо скрываемым негодованием во взгляде, — сегодня кто-то определённо хорошо проведёт время. Ловко увернувшись от пробегающего мимо официанта, Майки широко улыбнулся и последовал за незнакомкой, позабыв решительно обо всём на свете. — Я сейчас не понимаю. Это какая-то особенная мужская магия? — Стеф повернулась к Рафаэлю. — Ему что ли всё можно? Шатен невольно поморщился — от боли в переносице, от собственных мыслей, — и мрачно произнёс: — Конечно, ему всё можно. Я ведь его брат. А потом хмыкнул, дёрнул плечом, взгляда не отводя от Стефани и демонстративно медленно растягивая губы в ухмылке. Рыжеволосая девушка цыкнула на него, прижимаясь плечом к одной из колонн. — Вы не видели Кейт? — да, она всё-таки отвлеклась, и Раф отвернулся от неё. — Мне надо попрощаться. Водитель уже устал ждать. Леонардо помотал головой. — А почему, милый? Лео в этот момент скользнул по девушке взглядом и нахмурился. Особенно, когда Стефани чуть склонила голову набок, а Рафаэль расправил плечи и посмотрел на него так же. Вау. От них двоих идёт мощная энергия. Неудивительно, что полиция частенько поглядывает в их сторону весь вечер. Донателло, поймав на себе взгляд брюнета, кивнул в сторону Хамато Йоши, мирно говорящего с Амандой Остин. Только Кейт рядом с мамой выглядела взволнованной, грустной и тихой — по крайней мере, когда Леонардо видел её в последний раз, она улыбалась. Сейчас же улыбка на лице девушки задержалась лишь на какую-то жалкую секунду — Хамато и Аманда с уважением пожали друг другу руки. Это заставило Лео буквально встать столбом, и женщина вновь отвлеклась на разрывающийся мобильный, а потом кивнула паре служащих. Это могло значить только одно. Если срочно вызывают уже комиссара, значит, дело не просто серьёзное. Не просто какая-то пьяная драка, не какое-то одно убийство — скорее, массовая резня, выполненная оперативно и с захватом заложников, где на полном серьёзе требуются переговоры. Где в любой момент может начаться стрельба. — Кейт, — Аманда опустила взгляд, чтобы посмотреть дочери в глаза, и ей это показалось чем-то по-настоящему ужасным. Чем-то ненормальным, когда здесь, внутри стен, всё слишком хорошо. Она подняла голову, когда мама кашлянула. Едва заметная усталость в глазах, серый плащ, грустный взгляд. Аманда — Кейт заметила — машинально касалась пояса, как будто пыталась отвлечься. Она хотела пожелать удачи — на большее сейчас просто не хватало — но не смогла и слова вымолвить, даже просто пошевелиться. — Кейт, — повторила мама, как будто настойчивее и мягче одновременно. — Ты понимаешь? — Да. — Прости. Кейт сначала не поняла, почему она вообще извиняется. Взгляд сам зацепился за её глаза, за грустную сухую улыбку. И тут внутри что-то грохнуло, треснуло, случилось землетрясение: волнение и беспомощность накрыли девушку с головой, а мысли — страшные мысли врезались друг в друга с беспощадным грохотом. Леонардо стоял на месте и смотрел, как все положительные эмоции Кейт рушились с отчаянной, неумолимой силой и как она внешне оставалась спокойна. Пока Хамато Йоши, взяв ситуацию в свои руки, не подошёл к Аманде и не произнёс: — Вы можете оставить Кейт у нас, если, конечно, не против, — его голос был лишён ноток беспокойства, он имел успокаивающее воздействие и, несмотря на свою мягкость, казался сильным. — Я понимаю, что сейчас оставаться одному, даже если ты сотрудник ФБР, опасно. Аманда, — Хамато перевёл взгляд с Кейт на её маму и вежливо кивнул, — я просто хочу помочь. Хотя бы потому что когда его сыновья находились в ужасной ситуации, полиция всегда оказывалась рядом. Этого Хамато не сказал. Но по взгляду Аманды понял, что та думает. Очень сосредоточенно, как будто образы Леонардо, Донателло, Рафаэля и Микеланджело прокручивая в голове миллион раз. Может быть, Кейт делала то же самое. Может быть, у неё появилось множество предрассудков, прямо сейчас, в эту секунду — Лео решил так, потому что она тщательно избегала его взгляда. — Это хорошая идея, — но Кейт согласно кивает, Аманда даже не успела ничего сказать. Голос у неё был очень-очень сдержанный. Чёрт, они все это нередко замечали: когда Стефани громко возмущалась, а у Эми играли нотки дрожи, Кейт оставалась ровной, почти миролюбивой. Она глубоко вздохнула, прикрыла зелёные глаза на мгновение, и в этот момент Лео успел только подумать: что это значит, познакомить Кейт со своим домом? Не придётся же знакомить с самим собой? Донателло был первым, кто локтем толкнул его в бок, чтобы проявил хоть каплю человеческих эмоций. Леонардо же моргнул и посмотрел на Аманду Остин — всего на какое-то несчастное мгновение, только чтобы увидеть, как с её лица медленно сползает улыбка и как она, ловя на себе взгляд синих глаз, нехотя соглашается. Кейт же зажмурилась. Это всё ещё не было похоже на правду.. . .
Правдой было то, что поместье Хамато Йоши она видела впервые в жизни. А сам Хамато Йоши необычный. Он не хмурится, не ругается и не уподобляется тем аристократам с личными самолётами и яхтами. Его фразы живые, а мысли наполнены мудростью. У Йоши могли бы быть родные сыновья — кто из братьев только не думал об этом. Кейт замечает, как Хамато протирает фотографию, где стоит в компании экипажа какого-то судна, но спросить не решается. — Карпати, — Йоши, глядя на неё, тянет руку к позолоченной рамке, — золотое было время. Кейт кажется на мгновение, что Леонардо, Рафаэль и Донателло ведут себя слишком тихо, слишком не так, как обычно. Они стоят за её спиной, самый старший — позади всех, на лестнице. За всё то время Лео единственный, кто и слова не сказал. Не потому что был против, совсем нет. Просто казалось, что, в конечном счёте, Кейт однажды сядет напротив него и спросит, что с ним не так — уже по-серьёзному, без права отступлений. Леонардо, честно, выглядит прозрачным на фоне мраморной лестницы, ведущей на второй этаж. Хамато же много улыбается, и от его узких глаз во все стороны разбегаются неглубокие морщины. Почти такие же, как у Уолтера, которые совершенно не старят лицо, а делают как будто добрее. Хамато Йоши уже давно за сорок, но умение располагать к себе людей он никак не растратил. — Кейт, ты была на корабле? Хамато часто смотрит на эту фотографию. Рама вычищена до блеска, стекло блестит, как новое, — дворецкий заботится о важных вещах. Кейт понимает это и думает отчего-то, что им повезло с Уолтером. Именно благодаря Уолтеру, не кому-то другому, особняк Хамато не растерял своё величие. — Не была, мистер Йоши, — вежливо отвечает Кейт и на бесконечных стенах не видит ни одной фотографии с мальчиками, ни одного упоминания. Она поворачивается к Леонардо, потом вновь смотрит на мужчину. — А как вы встретились? — Он взял и раскидал нас. Хамато хлопает Рафаэля по плечу, и тот почти ойкает от боли — у отца на редкость тяжёлая рука. — Это, — Донателло робко улыбается, — очень-очень долгая история. Кейт делает шаг в сторону обычных старых часов и замирает на мгновение — братья следуют за девушкой почти тенью, и ей это не очень нравится. Не хочется думать, что её обычное присутствие превращается для них в какой-то кошмар, но Хамато Йоши ситуацию берёт в свои руки. Он часто улыбается сыновьям, часто рассказывает об интересующих Кейт вещах, пока Лео, Дон и Раф хранят нагнетающее молчание. Разве что, Рафаэль изредка позволяет себе осторожно поддержать девушку за локоть, если та из-за лёгкого напряжение немного оступается на скользкой лестнице, спускаясь вниз. В Рафаэле есть что-то, что по-настоящему цепляет Кейт. И это что-то сопоставимо с глазами Леонардо. В просторном коридоре хрустальная люстра освещает буквально каждый уголок, и Уолтер, учтиво кивнув головой, важно проходит мимо, сохраняя привычно безэмоциональное выражение лица. В руках у него вечерний выпуск газеты и чашечка чая, а в воздухе витает приятный запах готовящегося шоколадного печенья. Кейт кажется, что здесь ужасно не хватает Микеланджело — он бы, вероятно, добавил чуть больше комфорта. Их путь заканчивается у огромных закрытых дверей в гостиную. Красивых, из тёмного отполированного дерева и с искусно сделанной железной ручкой. Хамато Йоши осторожно толкает дверь, пропуская Кейт и братьев вперёд, когда где-то в глубине коридора слышится, как Уолтер негромко напевает какую-то знакомую мелодию. Нотки рассеиваются вместе с прохладным воздухом, неспешно проникающим в приоткрытое окно, и со слабым скрипом двери, заставляющим Кейт чуть поёжиться, но всё-таки пройти дальше. Заметить высокий потолок и то, как в камине тихо потрескивает огонёк, мешаясь с воющим у крыши особняка ветром. Девушка по паркету ступает дальше. Выдыхает, отмахиваясь от полусонного состояния, чуть расправляет плечи и вдруг запинается на середине движения, напоровшись на прямой, пронзительный взгляд тёмных глаз, только-только резко уставившихся на неё. Чёрная шерсть благородно блестит в тусклом свете камина. Массивные лапы лежат одна на другой, и Кейт на мгновение кажется, что она перестаёт дышать, слыша фоном только мирное потрескивание пламени и собственное усиливающееся биение сердца. Это же простой доберман, ну? Огонь ложится на длинную спину, освещает вытянутую морду, и пёс резко выпрямляется, всматривается в черты лица девушки, демонстрируя не затянувшийся шрам у самого носа. У Кейт желание спать притупляется мгновенно, оседая ужасающей тяжестью где-то в затылке. Он не может быть здесь. Не с этими глазами. Не с этой глубокой царапиной. Не в этом особняке, когда всё вокруг разрушилось и он разрушился сам. Когда хрупкий мирок, построенный вокруг одного единственного человека, рухнул ещё год назад, после медной пули. Потому что — Кейт кажется, что она постепенно начинает терять сознание, — тот человек мёртв. Его настоящего хозяина больше нет — ей должно всё мерещиться, ей ясно дали понять, что доберман пропал. Его никто не мог найти, Кейт на протяжении года думала, что всё — это конец истории. Что ничего не вернёшь. Только внутри всё слишком болезненно сжимается, и она резко закрывает глаза, быстро стараясь досчитать до пяти — может быть, даже не про себя. Может быть, слишком громко, в попытках подавить спешно появляющиеся слёзы и не слететь с катушек, как это обычно бывает, когда ты видишь то, чего видеть просто по определению не должен. Внезапный порыв ветра с силой распахивает окно, и грохот мурашками проходится по спине Кейт, которая едва-едва сдерживает рыдания, больно закусив губу, пробуждая первые признаки волнения — это заметно по изменившемуся взгляду Леонардо и чувствуется по тому, как широкая ладонь Донателло ложится ей на плечо и бескомпромиссно тянет на себя, как только доберман срывается с места. — Рафаэль, — голос Лео в окружающей тишине кажется громким выстрелом, — убери его! Рафаэль. На отчаянно-долгую секунду в голове исчезает абсолютно всё, и в этой оглушительной пустоте Кейт слышит один сильный, неожиданный удар. Удар, как имя. Имя, которое она всегда помнила, несмотря ни на что. — Брюс! Рафаэль, услышав, как Кейт выкрикивает знакомое имя, замирает на месте. На глазах у перепуганного Донателло доберман буквально сбивает девушку с ног и валит на тёплый паркет, скуля так пронзительно, так взволнованно, что любой посторонний звук меркнет на заднем плане. Для Брюса всё вокруг исчезает, превращается в размытый фон, когда Кейт впервые за это время даёт настоящей улыбке вырваться наружу. Он врезается мокрым носом в лицо девушки, слизывает шершавым языком слёзы радости с её щёк, из-за хаотичности движений не давая ей погладить, даже просто дотронуться до себя. У Леонардо что-то разбивается, когда Кейт... Чёрт. Когда Кейт начинает рыдать. Когда образ девочки с грустными зелёными глазами испаряется при виде короткой шёрстки Брюса, его острых ушей и, конечно, глаз. Тех самых карих глаз, полных воспоминаний, тонкими нитями передающихся ей самой, заставляя секунду за секундой обнимать любимого Брюса сильнее, не выпускать, как это было ещё давным-давно, в самом детстве. Когда у добермана ещё не было той пустоты внутри и жуткого шрама. Когда всё было хорошо и когда это мягкое, смешливое «принцесса Кей» сопровождало её каждый солнечный день. Слёзы Кейт сменяются улыбкой, на щеках вновь расцветают ямочки, и Брюс, прекрасно видя знакомое выражение её лица, едва ли не заходится в звонком лае, от которого вздрагивает Донателло. Доберман же становится на задние лапы, и Кейт обнимает ещё крепче. Жаль только, что девушка не видит, как маски равнодушия и холодного пофигизма с лиц Леонардо и Рафаэля испаряются до невозможности быстро.. . .
Темнота в его комнате изворотливо распускается на стенах, тянется к горячей коже и тут же безвольно распадается на кусочки под светом луны, тихо пробирающимся сквозь тонкие шторы. Неохотно даётся возможность потянуться под тёплым одеялом и измученным взглядом коснуться стеллажа с книгами напротив кровати. Кейт чувствует себя победителем по жизни. Кейт чувствует себя разбитой. Спустя полчаса ожидаемо на место бесконечной радости приходит неожиданная грусть. Спустя полчаса она ощущает, как сон из-за недавних рыданий попросту уходит, вылетает в окно, напоследок сладко пожелав спокойной ночи. В темноте и редких проблесках луны комната Леонардо кажется ей самым уютным местом, где по-странному тепло и где нет никого рядом. Ночной осенний ветерок колышет занавеску, и бахрома рисует изумительные картины на противоположной стене. На этаже тишина расползается волшебным туманом, и Кейт кажется, что если она сейчас глянет в окно, то даже увидит звёзды. Или миллионы вертолётов и дирижаблей — в городе нет никакой разницы. Лишь бы была хотя бы видимость чуда — большего и не надо. Новый порыв ветра тонет в шуме водосточных труб, и девушка только собирается прикрыть глаза, как в комнату, не получив ответа на стук, заходит Леонардо. — Всё в... — отвечает с запинкой Кейт на немой вопрос, читающийся в его глазах, таких пронзительных, что становится не по себе, — порядке. Лео стоит у двери. Почему-то девушке не кажется он расслабленным — это заметно по тому, как нахмурены его брови, будто думает о чём-то и это что-то не может его никак отпустить. Шторы при очередном дуновение ветра начинают колыхаться сильнее. Луна освещает Леонардо, чётко обрисовывая черты его лица. Нос, идеально прямой, особенно хорошо выглядит в этом освещении, так же как и губы, чуть приоткрытые, втягивающие воздух для каждого нового вдоха. Кейт не знает, почему так разглядывает его. Может быть, это из-за того, что все эмоции из неё сегодня буквально выпотрошили, или потому что мир поменялся в одно мгновение, стоило только увидеть Брюса. — Не нервничай, — говорит Леонардо и тихо проходит к шкафу. На скрип дверцы Кейт никак не реагирует. — Я не нервничаю, — она качает головой, сильнее кутаясь в одеяло. — Я просто устала. — Угу. С ещё более сосредоточенным видом Леонардо роется на полках шкафа в поисках домашней синей футболки, и Кейт невольно следит за его плавными движениями. Свет луны ложится на силуэт парня, когда с плеч Лео спадает белая рубашка, и Кейт, перемещая взгляд на рельефно очерченные мышцы спины, закрывает глаза. Он медленно заходит за ширму. Слышится его негромкий вдох в темноте, девушка резко глотает воздух, ведёт плечом, улавливая терпкий запах одеколона. — Это был странный день, — признаётся Лео. Кейт кусает губу и встряхивает головой. Леонардо. Заставляет. Отвлечься. Это уже происходит не в первый раз. Ох, девочка, просто держись. Лео наконец выходит к Кейт. На его лице появляется не свойственная ему, в какой-то степени, ободряющая улыбка, предназначенная сейчас только ей. Кейт вымученно улыбается в ответ, ощущая, как множатся, учащаются удары сердца. Сегодня впервые никаких долгих взглядов, направленных друг на друга. Сегодня что-то изменилось. Сегодня Кейт как будто обрела почву под ногами. Кожа кажется горящей под одеялом и расслабленным взглядом Лео. По небу летают вертолёты, пронзают ночные облака — это слышится в звуках с улицы. Тень покачивающихся деревьев ложится на стены, и становится темнее, как будто на мгновение кто-то выключил луну. Леонардо обходит кровать, становится у окна и, глядя на белый диск, скрывающийся за мрачной дымкой, небрежным жестом проводит по своим волосам. На секунду он оборачивается, и, заметив, что Кейт закрыла глаза, осторожно прикрывает окно, не создавая лишнего шума. — Подожди, — сквозь вой уличного ветра голос девушки похож на шелест давно опавших листьев, и Лео нехотя оборачивается. — Открой, пожалуйста. Не отрывая взгляда от Кейт, парень одним движением руки возвращает всё в исходное положение и, заметив благодарственную, уже, кажется, полусонную улыбку на её лице, мысленно желает спокойной ночи и ступает в сторону приоткрытой двери. Слабый скрип дверцы шкафа заставляет брюнета недовольно прикрыть глаза, и когда он уже касается железной ручки, кое-что заставляет его остановиться. Кое-кто. — Лео, — тихо зовёт Кейт, чувствуя, как что-то защемляет в грудной клетке, и он, конечно же, оборачивается, — обними меня. Сначала Леонардо не понимает. Фраза звучит не как приказ, она звучит как самая обычная, человеческая просьба. Парень, который привык распоряжаться лично, вопреки ожиданиям подходит к кровати медленно и встаёт рядом, сталкиваясь взглядом с зелёными глазами Кейт, в темноте кажущимися совершенно тёмными. У неё зрачки расширены, дыхание неглубокое, и неожиданным движением Кейт заставляет Лео вернуться в реальность, сжав его запястье и дёрнув парня на себя. Она молчит, ибо знает, что сейчас не совладает с голосом. Он отлично делает вид, что не участвует в том, что происходит. Единственная проблема: Лео ощущает тепло — светлое, сладкое, пропахшее пристальным, усталым вниманием. — Когда ты рядом, я чувствую что-то знакомое. Леонардо неоднозначно хмыкает, пальцами осторожно накрывая плечо девушки. В этот момент она смотрит вверх, встречаясь с его чуть изумлённым и чуть менее уверенным взглядом: — У тебя невероятные глаза, Лео, — тёплое дыхание касается его шеи, тонкие пальчики сжимают ткань футболки на груди. — И, смотря в них, тебе очень хочется довериться. Леонардо сцепляет ладони, губами почти невесомо касаясь её виска, позволяя щекотно прижиматься лицом к шее — ночной мир замирает на какую-то долю секунды, позволяя тишине заполнить пространство вокруг. — Доверься, — его голос кажется хрипловатым, и Лео как будто блекло улыбается. — Но не слишком сильно. Ты плохо меня знаешь. Кейт зажмуривается, чувствуя биения своего сердца и сердца Леонардо одновременно. Это походит на волшебство — он был до боли прав, назвав день странным. Чудом выглядит абсолютно всё. Брюс, шум улицы за окном, умиротворение, крепкие объятия в темноте и тонкими переливами мелькающее в голове «принцесса Кей», раннее причиняющее только невозможное отчаяние. Леонардо хочет что-то сказать, но отвлекается на неясное шевеление в дверях его комнаты. Брюс как будто виновато просовывает мордочку в тонкую щель, смотрит на Лео и Кейт, протянутую подрагивающую руку девушки и неторопливо проходит к ним. Касается холодным носом нежной кожи и притягивает Кейт знакомую до последнего изгиба лапу. Принцесса Кей. В очередной раз. Только сейчас, рядом с Леонардо и Брюсом эта фраза становится другой, приобретает иной окрас, от которого впервые не хочется плакать. — Почему ты не спросишь у меня? — голос Лео непроизвольно понижается в конце фразы. Ладонь аккуратно ложится на тонкую талию, сквозь ткань касается тёплой кожи, и Кейт кладёт голову ему на плечо. — Потому что ты всё равно не скажешь, — шепчет она, не без удовольствия отмечая его затаившееся дыхание. — Зато я скажу. Дверь неожиданно распахивается — они чуть ли не отпрыгивают друг от друга. Кейт убирает со лба непослушные прядки. Леонардо, сглотнув, откидывается на спинку кровати. — Девчонке продался? Предатель, — Рафаэль улыбается, потирая шею немного неловко. Каштановые волосы поблёскивают в белом свете луны и только что включённом свете из коридора. Старший брат немного раздражённо прикрывает глаза. — Если что, Лео, я про Брюса. Кейт ладонью скрывает смешок. Только когда Леонардо поднимается с кровати, становится немного прохладнее, но терпимо. — Наверное, мне стоило взять с собой фотографии из семейного архива, — с усмешкой говорит Раф, мельком глянув на Лео. Через секунду его взгляд находит и саму Кейт. — Но предупреждаю. Он у нас не всегда был таким красавчиком. Леонардо устало проводит ладонью по лбу. Брюс же ловко оказывается рядом, на его месте, и девушка негромко смеётся, когда доберман шершавым языком касается её ладони. Лео, напоследок проведя пальцами по короткой шёрстке, кивает Кейт, потом — брату и, пожелав спокойной ночи, уходит из комнаты, прихватив с полки книгу в зелёном переплёте. Когда дверь за спиной брата закрывается, Рафаэль кладёт руки на пояс и через секунду поворачивается к Кейт: — Видимо, у нас больше общего, чем я думал, да? У него улыбка совсем не такая, как у Лео, и, действительно, очень сложно сказать, что в Рафе такого особенного. Помимо имени — это другое. Но у него карие глаза, короткие каштановые волосы и выражение лица, будто он всем делает одно большое одолжение, просто существуя в этом мире. Кроме Брюса. Кейт это понимает, когда Рафаэль присаживается на кровать рядом, и доберман кладёт ему на колени голову. Даже в темноте видно, что от той дерзкой ухмылки и следа не остаётся — Стеф уже как-то вскользь говорила об этих взаимоотношениях. Что Раф всем головы поотрывает, будет неуправляем и безумен, если кто-то причинит Брюсу хоть самое маленькое увечье. Кейт случайно касается его руки, когда пёс мягко переворачивается на другой бок, и Рафаэль резко поднимает взгляд, но ничего не говорит. Вместо этого бегло улыбается ей. Особенно в тот момент, когда Брюс дотрагивается до неё лапой и широко зевает, слабо поскуливая. — Раф, — тянет девушка его имя немного неловко, как будто чего-то боится, — ты расскажешь? Рафаэль гладит Брюса по чёрной шёрстке и, глядя на Кейт, мечтает о том, чтобы закурить. — Расскажу.