— Здесь не на что смотреть. Проходите дальше.
Подчинённые Аманды Остин смело разгоняют любопытных прохожих, пока над городом нависает утренний туман, закрывающий собой красно-синие огни полицейских машин. Люди обеспокоенно пытаются разглядеть, что происходит на оцепленной территории, но все попытки тщетны — офицеры полиции закрывают жуткую картину своими силуэтами.
Аманда успешно подавляет желание закурить прямо сейчас и выбрасывает так и не зажженную сигарету в урну, изредка озираясь на припаркованный чёрный фургон с журналистами. Следом её взгляд ложится на спину Тьерри, который на место преступления приехал практически в одно время с самим комиссаром. Аманда ещё тогда подумала, что Смит не спал всю ночь, но, вопреки ожиданиям, спрашивать не стала — сейчас не время и не место. Да и у Тьерри, если честно, вид всегда уставший.
«Другим и не будешь, копаясь каждый день в трупах», — мрачно заметила про себя Аманда, покачивая головой. Хотя и сама не лучше. На вызовы не принято вызывать комиссара полиции, но сейчас в городе другая ситуация. Здесь не серийный убийца, здесь целая подготовленная организация. У Аманды уже просто нет выбора.
Внезапно у неё в кармане вибрирует телефон, и женщина вздрагивает, но тут же берёт себя в руки. Достаёт мобильный, однако ответить не успевает — вызов сбрасывают слишком быстро, будто ошиблись номером. Аманда выдыхает, вновь оборачиваясь к дому, где некогда находился милый антикварный магазинчик. Когда-то они часто заходили сюда с Кейт. Сейчас же дом превратился в нечто ужасное — выбитые окна, двери, поломанная вывеска. Кто-то, видимо, установил взрывчатку, и теперь часть квартала была не в лучшем состоянии. Магазин — в руинах. Хорошая новость только одна: дома на противоположной стороне по-прежнему в здоровом состоянии. Больше хороших новостей нет.
Один из полицейских своим внезапным появлением заставляет Аманду нахмуриться.
— Выглядите уставшей, комиссар.
— Тяжёлое утро, — Аманда позволяет себе отвести взгляд. — Что можешь сказать?
— Взрыв. И пара тел, — ровным тоном отвечает парень, но комиссар по глазам видит, что тот волнуется. Здесь происходят жуткие вещи, а он совсем недавно получил полицейских значок и к такой кровавой бане не успел привыкнуть. — Парни в участке мне рассказывали, что подобное уже было. Пару лет назад. Вырезали членов уличных банд. Пурпурных Драконов. Трагедия в Бруклине, слышали?
О, Аманда слышала — даже помнила, чего очень уж не хотела. В любом случае, теперь, когда она вернулась в родной город, думает, что, может быть, это даже к лучшему, беря во внимание происходящее вокруг: надписи на домах, изувеченные тела и сотни пойманных, которые клянутся, что они невиновны, что их заставили и они не хотели причинять людям боль. Как будто бы им это не нравится — Аманда хотела бы запереть каждого лично, но у неё не было времени.
Первые дни на посту комиссара между ней и подчинёнными летало полное отсутствие доверия, отравляя каждую встречу и место преступления чем-то едким, похожим по ощущениям на то, когда находят новое изуродованное тело. Аманда игнорировала по возможности — годы службы, бывшие товарищи невольно заставили по-другому смотреть на мир, более сурово, жестоко, не по-женски. Правда, она никогда не была сторонником жестокости.
Наверное, поэтому из всех приятелей по службе она общается только с Тьерри Смитом — остальных не особо любила. Если уж совсем честно, не старалась выходить на связь. Может быть, в крайних случаях — по работе, например. А Тьерри не то чтобы был полной противоположностью — лишь человечнее и, чего уж греха таить, страннее — но Аманде этого хватало, чтобы пригласить товарища выпить кофе и признаться, что она по-настоящему в шоке от того, что происходит вокруг. А Тьерри сидел и молчал, попивая крепкий напиток, потому что —
ну, да, Нью-Йорк, может быть, и пугает до чёртиков, но трупы-то сами себя не вскроют; и Аманда не паникует, она просто не оказывалась в самом эпицентре подобного. Тьерри тогда в очередной раз намекнул ей, что она — Аманда Остин, его друг, мама Кейт — хороший человек — или он сказал, что Аманда умеет сострадать и по-настоящему живая? А потом опять вздохнул, допивая свой горький кофе.
На самом деле, Аманда старается не подходить к Тьерри, когда тот работает на месте преступления — знает только, что Смит передаст все сведения в штаб, как только закончит, а там уже разберутся; и то Аманда не говорила с Тьерри насчёт обстановки в городе лично — скорее, это было подсознательно. Во взглядах и постоянных убийствах, которые перебивают любую другую тему для разговора, за которым можно было провести пару минут с давним товарищем. Аманда помнит эти разговоры ещё со службы — их трудно описать, но они наполнены смыслом и чем-то необычным; такие же незабываемые. Только сейчас вместо безмятежности вокруг люди — целые районы найденных вскрытых людей. Тогда Аманде от этого ужаса стало плохо — её вообще воротило от всех расправ, последствия каких он видела. Но в тот вечер, в пыльном Билдинге, когда она впервые за несколько лет столкнулась с врагом лицом к лицу, прикрывая своего брата и его верного добермана, её окутало уверенностью, которую она даже не знала, что жаждала.
Слева подъехала ещё одна машина полиции, и Аманда, плавно махнув рукой, оставила одного из подопечных позади в лёгком замешательстве. Тот, неловко помотав головой, живо спохватился и побежал работать, параллельно стараясь отгонять раздражающе любопытных людей от оцепленной территории. Кто-то даже осмелился подлезть под ленту, но Аманда видела, как её офицеры успешно вытолкнули дурачка обратно. То, что происходит здесь, — вообще не смешно и, уж тем более, не должно мелькать в социальных сетях каких-то придурковатых подростков. Аманда в этот момент достала пачку сигарет и зажигалку из кармана, но ненадолго остановилась — бросить она собирается уже где-то месяц, но в этом городе не получается.
— Комиссар Остин!
— Ох, чёрт, — выругалась Аманда, услышав писклявый голос паренька-репортёра позади, и сделала шаг к работающим полицейским. — Их ещё не хватало.
— Комиссар Остин!
Аманду от этого подрагивающего, но такого настойчивого «комиссар» передёрнуло, и, уже через несколько мгновений оказавших у своих офицеров, она негромко попросила:
— Уберите этого репортёра с моих глаз.
Полицейский, бегло отдав честь, поспешил выполнять просьбу. Комиссар не обернулась, когда парня-журналиста вывели за пределы территории. Аманде плевать, что у них есть разрешение на съёмку, — она заправляет департаментом полиции в этом городе, и сейчас они расследуют дело. Пусть лучше к Спенсеру и его Индустрии Инноваций бегут, нежели мешаются под ногами здесь. На худой конец — к зданию Совета города, чтобы завалить вопросами Хамато Йоши или Кассандру Браун, как ведущих советников. Только не к Аманде. И не к Тьерри Смиту — у лучшего врача Нью-Йорка вообще странная особенность скрываться от журналистов в морге.
В этот момент Аманда нашла товарища взглядом и неспешным шагом направилась к нему.
На месте преступления, с разного рода инструментами для осмотра тела Тьерри выглядит слишком серьёзным и сосредоточенным — Аманда, оказавшаяся за его спиной, хочет поинтересоваться насчёт настроения, но что-то в мимике Смита говорит ей подождать. Тьерри что-то напевает себе под нос, и кивает кому-то из новеньких ассистентов. У того от взгляда врача инструмент неожиданно падает к самым ногам, но паренёк подхватывает его тут же и кладёт в руку Смиту с такой уверенностью, что по лёгкой ухмылке видно, что Тьерри доволен. Он что-то записывает в блокнот, пока Аманда всё ещё стоит за его спиной, а потом вежливо интересуется:
— Нашёл что-нибудь?
Тьерри выпрямляется в полный рост, покачивает головой, уставший и чуть бледный. Сведения из его рук оказываются у Аманды, и комиссар никак не может вспомнить, говорила ли ему, что очень рада его помощи в это время.
— Да, в общем, ничего особенного. Ему раскромсали горло. Судя по укусам, это была собака, — Тьерри делает паузу, указывая Аманде на тело, и та невольно отводит взгляд. — Никаких свидетелей, больше ничего. Я сообщу, если найдём что-то поинтереснее.
— Договорились, — смиренно кивает Аманда. — Потом пошлю пару парней в департамент, пусть оформляют бумаги.
В шесть утра улицы залиты светом фонарей, которые начинают подозрительно мигать одновременно с порывами ветра. На горизонте уже видны лучи солнца, но Аманда уверена: сегодня будет пасмурно. Тьерри в какой-то момент отворачивается ко второму телу, и Аманда больше не смотрит на него. Ей, должно быть, немного не по себе, потому что Смит копается в трупе с крайне спокойным видом, особенно когда он просит комиссара отойти и не загораживать свет. Только ей отчётливо кажется, что и Тьерри многое держит в себе. Но Аманда смотрит на бегающих из стороны в сторону полицейских и слушает монотонное звучание сирен — служебные автомобили в последнее время всегда находятся в состоянии готовности.
Аманде не нравится это состояние неопределённости — на рабочем месте с ним оказывается справляться куда легче, чем при Кейт дома, и с каждым днём Аманда всё сильнее понимает, что её внутренний страх не справиться с ситуацией обоснован; её просто очень пугала неизвестность и, на самом деле, она бы хотела, чтобы по щелчку пальцев весь этот мрак испарился — но только без поголовного истребления преступников. Безвыходная ситуация, потому что Аманда никогда бы не убила, но зато намного ближе к тому, чтобы поступать радикальнее: заряжать пистолет, стрелять в темноту или хотя бы по ногам, но этого некому будет увидеть, так как это фантазии, которые совсем не приносят облегчения — только оставляют внутри невыносимое желание решить всё и сразу. Поэтому, наверное, она не отходит от Тьерри. Тот как будто бы удерживает её и каждый раз, когда говорит что-то про тела, Аманде хочется разослать по несколько отрядов полиции в каждый район города — словно бы для ещё большей подстраховки. Как будто послав офицеров, Аманда избавится от этих ужасов раз и навсегда, и она, кажется, уже даже может чувствовать лёгкое спокойствие.
Аманда больше всего на свете хочет махнуть рукой на гору тел и дёрнуть Тьерри, из всех людей, чтобы поговорить вне работы; но, едва она решает откашляться, Смит поворачивается сам, а на обочине ровно в этот момент паркуется красный Феррари, и чей-то усталый голос недалеко разочарованно произносит:
— Отлично. Федералы.
Медленно и плавно открывается дверь, и Аманда сразу обращает внимание на тёмной-синюю куртку и три заветные буквы на спине — ФБР. В Нью-Йорк постепенно начинают присылать по агенту из Бюро Расследований — Аманда покачала головой, поймав взгляд Тьерри на себе. Наверняка после этого в городе появится ещё пара таких, потом будет отряд спецназа и напоследок пришлют лучшего детектива. Кажется, Смит в этот момент понял её мысль — Аманда определила это по тому, как задумчиво Тьерри перевёл взгляд на небо. Наверняка ведь тоже подумал: пусть Винсент в Англии побудет. От греха подальше. Мало ли у детектива рука дёрнется. С такой историей, как у него, это вполне возможно. У Винсента — острый зуб на Клан Фут. Как и у Аманды, собственно. А Тьерри без разницы — он просто любит работать на местах преступлений.
Полицейские парня, вышедшего из дорогого авто, пускать особым желанием не горели, но тот особого беспокойства по этому поводу не проявлял. Улыбнулся немного снисходительно — скорее даже, усмехнулся, а потом лёгким движением руки из кармана достал удостоверение и показал старшему офицеру. Мужчина долго всматривался, секунд десять точно — наверняка ведь изучал буквально всё и очень внимательно, но через мгновение все трое расступились. Аманда выдохнула облегчённо, узнав парня. Полицейские же смотрели ему в спину — фамилия в удостоверение красным сигналом заявляла о том, что вот этого агента лучше сразу и без лишних разговоров пропустить.
Под служебной курткой у него классический чёрный галстук и белая рубашка, лицо очень спокойное, довольное даже, но в глазах, в подчёркнуто прямом развороте плеч, Аманда ощущает лёгкое напряжение.
— Юный агент, — парня она приветствует крепким рукопожатием и радушной, гордой улыбкой. — А нормальных не могли прислать?
На фоне слышится негромкое хмыкание Смита. Парень же проводит ладонью по каштановым волосам, но свою ухмылку не теряет. Покачивает головой.
— Миссис Остин, ну зачем Вы так? Я, можно сказать, проделал огромный путь, а Вы даже не обнимете.
— Я бы обнял, да в трупе копаюсь, — подаёт голос Смит. — Извини, Курт.
— Да ничего страшного, Тьерри, привык уже, — отвечает тот, мельком оглядывая само место преступления.
Полуразрушенное здание, упавшая вывеска, разбитые окна, осколки повсюду, тела, запах крови и гари. Курт успешно закончил академию ФБР, ему двадцать четыре года, но, на самом деле, пока ещё не особо привык к виду окровавленных, обожженных тел. Дело даже не в том, что не видел, — как раз наоборот, видел достаточно. Но очень уж не хотел смотреть.
— Итак, Курт, — цепочку мыслей внезапно прервал голос Аманды. Тьерри не отвлёкся, но, кажется, слушал, а сам Курт выпрямился в осанке, не вынимая ладоней из карманов чёрных, идеально выглаженных брюк, — почему именно ты здесь?
— Звучит не очень дружелюбно, Аманда, — монотонно произнёс Смит и хмыкнул, когда комиссар махнула рукой на него. Аманда, правда, ничего подобного не имела в виду, ей правда было интересно. Последние годы жизни Курта совершенно выпали из её головы. Она только и слышала от Кейт, Тьерри, Оливии Смит, что парень очень перспективный. Юный агент с обострёнными чувствами справедливости и храбрости — Бюро таких ребят очень ценит. И только родной отец Курта в единственном телефонном звонке Аманде мельком обмолвился о том, что Курту иногда стоило бы увидеть настоящую жесть собственными глазами.
— Видимо, потому что я отличный агент, — выдержав небольшую паузу, ответил парень и невольно хмыкнул. Аманда скрестила руки на груди. На заднем плане негромко выругался Тьерри. — Да и Вы знаете моего отца, миссис Остин. Он всегда занят.
— Настолько занят, что посылает родного сына в мясорубку.
Курт отвёл взгляд на мгновение и пожал плечами немного даже легкомысленно — не то чтобы он не верил словам Аманды. Просто для начала хотелось бы убедиться самому.
— Не иначе как опять с Винсентом в шахматы играет, — прервал молчание Тьерри, тыкая инструментом в обгоревшее тело одного из бандитов. — Да что же это такое? Мне срочно нужна Карен.
Аманда, кажется, хотела было что-то сказать ему, но воздержалась. Курт взглядом прошёлся по полуразрушенному зданию — полицейские обследовали его где-то десять минут. Под ботинками хрустнул осколок, парень прикрыл глаза — неприятно осознавать, что близкий сердцу город постепенно становится таким. Курт выдохнул ровно, потёр шею и исподлобья глянул на Аманду.
— Кстати, Тьерри ведь прав.
— В смысле? — переспросила комиссар.
— Когда я был занят делами, они, действительно, играли в шахматы.
Кажется, Курт произнёс это так, словно бы считает нечто подобное чем-то очень неодобрительным и неправильным. Аманда молча покосилась на него, и тот пожал плечами, видимо, собираясь уже задать вопрос касательно самого места преступления, но Тьерри внезапно решил разбавить паузу первым:
— И кто выиграл?
Аманда улыбнулась краешком губ.
— Винсент, — ответил Курт без особых колебаний. По-другому, на самом деле, и быть не могло. — Его орденом Британской Империи наградили, слышали об этом? Лучше него детектива теперь нет.
— Конечно, я слышал. Сью мне первым делом позвонила. Я взял трубку и первое, что я услышал: «Винсент!», — на секунду Тьерри прервался на то, чтобы достать из своей кожаной сумки ещё пару инструментов для работы. — Поэтому я сразу сбросил.
— Всегда замечала, что Сьюзан с энтузиазмом говорит о Винсенте, — сделав небольшую паузу, Аманда отчего-то подумала о том, что это совершенно неподходящая тема для обсуждения на рабочем месте, но всё-таки решила не отступать. Нет смысла, надо немного расслабиться. Хотя бы этим утром, когда всё сравнительно спокойно. — Давным-давно ещё подбегала ко мне со словами: «Хочу быть детективом!».
Лет одиннадцать назад, наверное. Сью плохо выговаривала слово «детектив», а Аманда плохо помнила те времена. Они, если честно, казались такими светлыми, что уже были похожи на плод воображения, красивую картинку из книги.
— Как у неё дела? — между делом поинтересовался Курт. — Я не успел вчера позвонить, дорога из Вашингтона долгая. Ещё и буря была сильная. Все мосты перекрыли.
— Ты меня спрашиваешь?
— Так ты её отец.
— Проблема, — протянул Тьерри, что-то задумчиво записывая у себя в блокноте. — Но всё в порядке. В любой день можешь заехать к нам. Оливия будет только рада, а Сью — тем более.
— Конечно, я заеду. Вы вообще-то тоже моя семья.
— Проблема, — монотонно повторил Тьерри, убирая ручку в карман и следом протягивая Аманде синюю папку.
В воздухе вокруг уже не чувствовались запахи гари и пыли.
Конечно, трудно было заставить себя отвлечься от звука полицейских сирен и мельтешащих служащих, когда совсем недавно на этом месте произошёл взрыв. Аманда, стоящая рядом, крепко сжимала одну ладонь в кармане чёрного пальто, а Курт, анализируя ситуацию, неотрывно смотрел на тело, над которым работал Тьерри. Уверенность во взгляде парня-агента никуда не исчезла. Она была такой же, как в те дни, когда он приезжал на вызовы в чёрном костюме, показывал удостоверение и мог спокойно организовать группу таких же агентов. Сейчас разница была лишь в том, что отец лично сказал, что рассчитывает на него, потому что в Нью-Йорке преступность очень проворная — настоящий эпицентр заразы.
Курт — специалист.
Единственное отличие в том, что с Нью-Йорком его связывает нечто большее, чем просто опасная работа.
— А что Кейт, миссис Остин?
Тёмные облака лениво плывут по светлеющему небу, закрывая собой шпили небоскребов. Солнце выглядывает из-за горизонта, рассеивается тусклым светом, отражаясь от разбитых стёкол. Аманда вытаскивает из кармана пачку сигарет, но, бросая взгляд на Курта, медлит. В карих глазах парня играет некое отчуждение и, если бы Аманда не знала его, то подумала бы, что Курт интересуется чисто из вежливости.
Но через секунду Курт правда пожимает плечами, бросая тему, и вновь смотрит на тело. Внимательный взгляд цепляется за изображение пурпурного дракона на чёрной кожаной куртке.
— А это..?
— Банда, которая предпочитают оставаться на восточной стороне города, — поясняет Аманда. — И слава Богу, потому что они опасны. Наркоманы и мелкие воры.
Курт чуть зажмурился — четыре часа сна постепенно давали о себе знать. На заднем плане кто-то громко выругался, перекричав звуки полицейских сирен. Служащие продолжали обыскивать бывший антикварный магазин и разрушенные квартиры этажами выше. Под ногами хрустели осколки, и где-то внутри поднималось стойкое ощущение того, что его здесь ждёт огромное количество работы. Отец говорил, что в Нью-Йорке ситуация сейчас нестабильна — здесь устраивают благотворительные вечера, когда улицы захлёстывает чья-то кровь. Курт подумал, что сейчас неплохо бы закурить, чтобы привести мысли в порядок и спокойно наметить план действий, поэтому самым разумным вариантом было начать говорить уже по делу. Разговоры, касающиеся прошлого, стоит отложить на потом. Когда это кончится.
Курт убрал руки в карманы — ладоням стало прохладно. В этот момент Аманда отошла в сторону, чуть дальше от людей, и поманила парня за собой, чтобы чисто случайно никто лишний не услышал их разговор.
— Я слышал о ситуации, но отдалённо, — припомнил Курт, вдыхая прохладный воздух и неторопливо следуя за комиссаром. — По рапорту было сказано, что очень много жертв, среди которых подавляющее большинство связаны с властью.
— Да, это не простые гражданские. Как правило: полицейские, чиновники и мелкие члены Совета города, — Аманда глянула на парня, умалчивая о том факте, что в списках погибших достаточно и специальных агентов. — Все подозреваемые утверждают, что их заставляли совершать убийства путём сообщений на автоответчике.
— Ваши люди проверили эти заявления?
— Да.
— А что они ещё обнаружили?
— Автоответчики пусты. Плёнки отсутствуют.
— Нашли улики, подкрепляющие заявления о звонках с угрозами?
— Нет, Курт, — мрачно ответила Аманда. — Не нашли.
Наступила давящая, очень неприятная пауза. В шагах двадцати Тьерри Смит что-то важное объяснял прибывшей паре офицеров, держа в руке свой неизменный портфель с инструментами для работы. Курт, напряжённо раздумывая над ситуацией, машинально зарылся рукой в свои волосы — этот мальчишеский жест водился за ним очень давно, почти с самого детства. Он слегка нахмурился, а Аманда всё-таки медленно достала сигарету. Из полуразрушенного здания вытащили ещё пару тел.
— Ясно. Здесь вопросов больше нет. Одного не понимаю, — Курт приостановился на мгновение, пытаясь правильно сформулировать вопрос. Он, на самом деле, даже не знал, с чего начать, но всё же взял себя в руки довольно быстро. — Вы говорите, что не нашли физических улик в поддержку заявлений. А как насчёт архивов оператора связи? Полиции ведь нетрудно получить доступ к такой информации?
Комиссар согласно кивнула, выпуская в воздух табачный дым.
— Да, все записи были изучены. Подозреваемым действительно звонили. Даже получилось отследить источник этих звонков, но после этого они начинали утверждать, что совершать преступления их заставляла мафия, — Аманда медленным движением стряхнула пепел с сигареты и ровно выдохнула. — Клянутся, что невиновны. Ага, так я и поверила. Это совсем не мафия.
Аманда иногда ловит себя на мысли, что неплохо было бы сделать коротенький звонок Винсенту. У детектива за спиной миллиарды раскрытых дел — не зря его наградили орденом. Проблема была лишь в том, что хоть Аманда и думает о звонке, делать она этого не хочет. Не из гордости, нет. Просто Винсент сам по себе человек своеобразный. Выгоревший после потери сына и любимой жены от рук того же Клана Фут. Здесь все пострадали от них. Несколько лет назад элитный отряд убил мать Курта. А после этого они убили Рафаэля Ливингстона. Человека, который был близок и Тьерри, и Сьюзан, и Курту, и даже Винсенту в какой-то степени. Как смерть сержанта затронула самих Аманду и Кейт, вспоминать не хочется — слишком больно думать о том, что вместе с погибшим братом, дядей они лишились и верного Брюса, который пропал в тот день. Все думали, что умер.
От мыслей о Рафаэле Ливингстоне Аманде всегда хочется закурить.
Она даёт себе негласное обещание разобраться с чёртовыми подпольными убийцами как можно скорее и как можно жёстче, пока Курт мысленно пытается наметить дальнейший план действий. Он думает о том, чтобы поехать в офис и начать работать, а если вдруг появится хоть немного свободного времени, можно будет немного поспать и заехать к Смитам.
На заднем фоне полицейские почти заканчивают расследование, поставляя странно-довольному Тьерри новые тела для осмотра. Курт мельком заметил их — пятеро в одинаковых куртках с изображением драконов. Поморщился было, когда вновь глянул на тело с раскромсанной шеей, но потом перевёл взгляд на задумавшуюся Аманду и понял, что за прошедший год та изменилась. Она оправилась после потери, но не смирилась — Аманда не успокоится, пока все преступники не окажутся за решёткой. Она не будет играть в шахматы, как некоторые, пока в переулках вырезают полицейских. Курт понимает, что за всё это время Аманда многое в себе переборола. Это дань уважения покойному сержанту Ливингстону. Кроме того, здесь Кейт, а Аманда пойдёт на что угодно, чтобы защитить родную дочь.
Курт не стал спрашивать о ней повторно — у него есть дела важнее.
Вокруг продолжало мелькать обилие полицейской формы, и на какое-то мгновение парень подумал, что подъехала кинологическая служба, потому что на фоне громких звуков сирен и голосов неугомонных репортёров раздался глухой лай, переходящий на гулкое, опасное рычание. Вместе с этим кто-то из служащих подкинул идею отыскать намордник поскорее, пока пёс не перекусил им шеи, и Курт всё-таки решил обернуться на шум. Он даже сделал небольшой шаг в сторону развернувшейся сцену, мельком позвал и Аманду, но комиссар молчала. И глазом не моргнула, но по тому, как дёрнулись узкие плечи под толстым чёрным пальто, Курт понял, что сейчас ему лучше отойти в сторону и просто закурить самому.
Аманда продолжала хранить молчание.
Вдалеке полицейские успокаивали чёрного добермана с тем самым шрамом на морде и верными, умными глазами. Кажется, его вызволили из этого дома силой, и на мгновение Курт отвлёкся на брошенную кому-то фразу Тьерри Смита:
— Теперь мы знаем, кто так потрепал этих бандитов.
От тона врача Курт вздрагивает, но, дернув плечами, молча переводит взгляд всё того же добермана.
— Брюс, — вырывается у него прежде, чем он успевает что-либо сообразить. — Чёрт, это ведь Брюс.
Курт готов спорить, что рядом должен возникнуть кто-то со словами:
«нет, приятель, Брюс погиб давно. Вместе с Ливингстоном. Ты ведь помнишь тот день».
Тот самый Брюс, которого отдирали от тела погибшего хозяина в Билдинге.
Тот самый, с которым гуляла маленькая Кейт.
Девочка и огромная, верная собака.
Брюс, защищающий близких людей.
Курт ведь, действительно, уже несколько минут хотел списать всё на то, что мало спал, ведь всё — доберман исчез после смерти Ливингстона. Они все думали, что он мёртв, но сейчас Курт видит этот чёрный окрас; шрам, полученный на одном из заданий и не может не позвать Аманду громко, пока Тьерри стоит в стороне и не предпринимает решительно ничего.
Курт зовёт ещё раз, но, когда оборачивается, понимает, что Аманда уже совсем не рядом с ним. Он только через несколько мгновений успевает поймать громкий голос комиссара и видит, как Аманда буквально расталкивает своих же подопечных, чтобы подобраться к почти обессилевшему доберману, вызволенного из-под обломков здания.
Она не говорила ничего. Не обращала внимания на просьбы полицейских быть осторожнее с разозлённым псом. Аманда просто кивает. Она вдруг чувствует, как её будто молнией прошибает заряд энергии — тот самый, который пробирал всякий раз, когда Брюс ловил её взгляд и смотрел преданно несколько лет назад.
Аманда не может произнести ни слова, глядя на добермана и постепенно начиная ощущать подступающую горечь к горлу. У неё начинают болеть глаза, но она не может позволить себе проявление бурных эмоций на рабочем месте. Брюс внезапно переводит взгляд за спину женщины, точно на только-только подошедшего Курта. И тот теряется окончательно, потому что невозможно сохранять ледяное спокойствие при виде того, кто пропал бесследно. Пусть Курт и не был так близок Ливингстону, он всё равно очень переживал, когда Рафаэля не стало. Он не хотел возвращаться в Нью-Йорк после этой трагедии, потому что город давил неимоверно. Приехав на место происшествия, Курт подумал даже, что всё могло измениться. И только сейчас, глядя на то, как Брюс становится спокойным рядом с Амандой, ошарашенно произносит:
— История повторяется, миссис Остин.
Аманда пальцами ведёт по чёрной короткой шерсти, касается толстого ошейника и, отпуская его, выпрямляется. Убирает руку в карман, чтобы достать сигарету. Где-то на заднем плане Тьерри просит позвонить его жене Оливии, чтобы провести ветеринарный осмотр. А Курт поддерживающе касается плеча комиссара, как вдруг слышит её чуть вздрогнувший голос:
— Порой я ненавижу этот город.
.
.
.
Эмили Томсон подходит к перекрестку и останавливается, когда светофор начинает гореть красным цветом. В её руке — полупустой стаканчик из-под ванильного коктейля с покусанной розовой трубочкой, на плече — чёрная маленькая сумочка со всеми необходимыми вещами. Она осторожно перешагивает небольшую лужу, каждый секунду отвлекаясь на экран мобильного в ожидании сообщений от Стефани, Кейт или хотя бы Микеланджело. Но даже увлечённая собственными мыслями девушка слышит приятный голос идущего рядом Тима Картера, который сейчас кажется неким подобием спасательного круга.
— Да ладно тебе, — парень осторожно касается её плеча и тянет на себя, когда Эми из-за своей задумчивости едва ли не вписывается в одного из прохожих. — Всё ведь в порядке.
— Всё в порядке? Как может быть всё в порядке, если твои друзья наглым образом игнорируют тебя? — в расстроенных чувствах Эмили взмахивает рукой, чудом только не роняя пластиковый стаканчик и не задевая проходящую мимо женщину. Тим осторожно направляет её дальше, бегло улыбнувшись даме. — Если они не хотят общаться со мной, могли бы уже давно сказать об этом. Даже Стеф не отвечает, понимаешь?
— Эми, милая, — негромко произносит Тим, пока не решаясь останавливать её. — Может быть, стоило позвонить кому-то помимо любимой Стеф?
В этот момент Эмили останавливается сама, и Картер неожиданно врезается в неё.
— Я позвонила Кейт. Я набирала Майки и Донни, — признаётся она. — Я даже один раз позвонила Лео. Он обычно всегда отвечает, но в этот раз полная тишина... Что мне ещё думать?
— Что ваш Лео, как обычно, забил на всех? — предлагает Тим, тут же получая крайне огорчённый взгляд девушки. Эми закусывает нижнюю губу, и парню начинает казаться, что подобной фразой он расстроил её ещё больше. Хочется лишь покачать головой. — Послушай, вчера был очень трудный день. Они могли устать.
Эмили сильнее сжимает стаканчик в руке, а ладонь слегка начинает подрагивать. В этот момент, когда на телефон вновь приходит уведомление, девушка быстро включает его, но на экране не замечает ни одного сообщения от друзей. Ей ведь правда очень обидно, и она бы так не переживала, если бы Стефани не обещала зайти сегодня утром на чашечку чая. После этого они должны были подхватить Кейт и отдохнуть чисто женской компании, без мрачных ребят из поместья Хамато Йоши. Но Стеф не зашла, а Эми ждала её целые два часа. В итоге чай был полностью выпит, а настроение — хуже некуда. Наверняка они с Кейт сейчас гуляют по парку. Может быть, уже встретили Рафаэля, гуляющего с Брюсом, и Стефани пытается вести себя бесстрашно, потому что огромные доберманы её совсем-совсем не пугают. Раф обязательно скажет ей что-то колкое, и у них начнётся перепалка. А потом к ним внезапно присоединится Донателло, покупающий кофе в одном из ларьков. Потом они будут слушать болтовню Микеланджело, а Кейт будет неимоверно краснеть при мимолётном взгляде на Леонардо.
И всё это без неё. Без Эмили, которая всегда хочет помочь и хоть как-то подбодрить.
В этот момент ей даже начинает казаться, что она сама виновата, ведь была порой слишком настойчива в попытках помощи. Рафаэль не особо ценит её оптимизм, а Донателло предпочитает тишину и спокойствие. Леонардо ни на кого не обращает внимания, а у Микеланджело и так слишком много подруг. Стефани порой бывает очень иронична с ней, а с Кейт они просто напросто мало знакомы.
Подумав о подобном, Эмили расстроенно выдыхает, но всё-таки решает улыбнуться, пусть и через силу. Пусть Рафа и бесит её оптимизм, она его всё равно не растеряет, потому что не хочет заражать плохим настроением других людей. В конце концов, рядом с ней Тим — капитан их футбольной команды, по которому массово сохнут все девчонки в школе. У него светлые короткие волосы, карие глаза и очень красивая улыбка. Иногда Эми даже ловит себя на мысли, что не понимает, почему из всех девушек он проводит время именно с ней. Тим всегда улыбается ей, и он в пять раз светлее тех же Лео, Рафа, Дона и Майки.
— Знаешь что, — его наполненный нотками энтузиазма голос мгновенно останавливает её. Тим осторожно разворачивает Эмили к себе и с лёгкой ухмылкой заглядывает в её яркие, но наполненные грустью глаза. — Готов спорить, что через час тебе Кей позвонит сама.
— Почему?
— Сейчас только полдень, — Тим сверяется со временем на часах, и его ухмылка плавно перерастает в улыбку, на которою Эми, если честно, готова смотреть часами. — А она обычно спит до часа. Что-то совсем не меняется с возрастом.
Он как-то даже ностальгически выдыхает. А Эмили постепенно начинает чувствовать лёгкое облегчение где-то внутри при взгляде на Тима. Он кажется ей настолько близким и поддерживающим в этот момент, что отчего-то его хочется взять за руку.
— Спасибо, — она смотрит на него. Что-что, а улыбка на её лице расцветает быстро, сменяя собой грусть и отчаяние. Одна из удивительных способностей Эмили.
— За это не благодарят, — Тим всё так же не торопясь касается её волос.
Кончиком большого пальца ведёт по светлым локонам, заставляя Эми смущённо отвести взгляд.
— Расскажешь, откуда вы знаете друг друга?
Сейчас она смотрит на Тима с надеждой. И только спустя секунду девушка понимает, что ещё ни разу не спрашивала его об этом. На мгновение Эмили показалось, что он слегка нахмурился, чуть закусил губу, и у неё как будто земля начала уходить из-под ног. Девушка уже приготовилась к чему-то нехорошему, успела представить, как Тим легко отказывает. Но вместо этого парень лишь улыбнулся ей так же спокойно, как и обычно. Как всякий раз, когда Эми смотрела на него, слегка стесняясь. У него улыбка красивая и лёгкая. Тим лишь тяжко вздохнул, но это просто для вида. Нравилось ему это смущение на лице Эмили. Очень мало в Нью-Йорке таких открытых, искренних и доверчивых людей, правда.
Тим начал с того, что у него нет друзей. Точнее, их нет в школе — только пара приятелей и ещё несколько за её пределами. На самом деле, очень трудно доверять кому-то, когда ты большую часть жизни живёшь без родителей. В этот момент Эмили очень захотелось обнять его, но, услышав имя Кейт, девушка взяла себя в руки и продолжила внимательно слушать.
Кейт.
Сьюзан.
И Курт.
Мама Кейт хороший друг Тьерри Смита, а семью Курта Аманда Остин больше знает по службе. Карен, верная ассистентка Смита, уже на протяжении многих лет заменяет Тиму родителей — можно вполне утверждать, что они дружили семьями. Только связь эта не прекратилась и со временем. Случалось такое, что Тим очень часто попадал в плохие компании, и здесь уже появлялась Сьюзан с навязчивой идеей его перевоспитать; за ней стояла Кейт, утверждающая, что Тимми запутался и вообще не такой; и, конечно, за их спинами был Курт, который за Тима был готов разбить нос, — они в шутку называли друг друга братьями, а Кейт и Сью называли их ласково дурачками. И вплоть до той ужасной трагедии они, четверо юных ребят, до позднего времени засиживались в уютных кафе Нью-Йорка и громко смеялись.
Потом был выстрел и громкий дай Брюса — Тим слышал об этом от Аманды после похорон Рафаэля Ливингстона.
—Ты знаешь. Он погиб, и все уехали. Только я остался здесь, — произнёс парень, вынимая руки из карманов куртки. — Но общаться мы от этого не перестали. Старых друзей так просто не забывают.
Они останавливаются на очередном светофоре, и Тим невольно замечает пару полицейских автомобилей, спешащих на вызов. Поддавшись секундному порыву, Эмили совершенно внезапно касается его широкой ладони своей и бегло отворачивается, когда парень устремляет свой взгляд на неё. Редкие солнечные лучи ложатся на её светлые волосы, за которыми Эми тщетно пытается спрятать лёгкий румянец. Тим специально делает вид, что не замечает. Эмили считает знакомые дома и решает отвлечь его новым разговором.
— Видишь то дерево? Чуть дальше ларька с газетами, — уточняет она, указывая с улыбкой на противоположную сторону улицы. — Когда мы с моей сестрой были совсем маленькими, устраивали соревнования, кто первым допрыгнет до самой низкой ветки.
Тим смотрит на высокий клён, лишившийся почти всей листвы. У него широкий ствол и массивные ветви, уходящие в самую высь, — кажется, он даже перерос парочку жилых домов, но парень не успевает этого заметить. Эмили поворачивается к нему, и на её щеках появляются милые ямочки.
— Я всегда выигрывала.
Будь Тим менее задумчивым, несомненно улыбнулся бы ещё шире, но Эми всё равно чувствует тепло его ладони. В холодные дни оно греет получше вкусного кофе, и сейчас девушка молча решает отдаться положительным мыслям, немного отбросив ребят на задний план. Может, Тим действительно прав — они ведь все устали после вчерашнего. Эмили сама вернулась домой к половине десятого и просто упала на кровать — до того устала носиться на каблуках и сглаживать конфликты, которые, кстати, очень неожиданно прекратились, стоило только Рафаэлю покинуть вечер.
Эми поджала губы, тщетно пытаясь отбросить мысли о них. В десяти минутах ходьбы располагался магазинчик Эйприл, и блондинка вспомнила, что вчера они все были там. Стефани звала её, но Тим оказался настойчивее и соблазнительнее. Вдобавок, видеть Микеланджело Эмили не горела желанием. Особенно после того, как окатила его водой на глазах его же подружек. Раф и Лео были мрачнее тучи, так что положительные эмоции на данный момент вызывал только Дон, и, честно, сейчас у Эйприл Эми и ожидала увидеть именно его.
Тим почувствовал, как девушка ускорила шаг, тем самым утягивая его за собой, а когда уже кашлянул, Эмили с яркой улыбкой повернулась к нему и со смешком объяснила:
— Последняя попытка, правда. Я просто хочу зайти к своей знакомой.
А Тим и не успел ничего ответить — Эми так весело дёрнула его на себя, что парень даже толком не понял, как они вообще успели перебежать дорогу на красный сигнал светофора. Он хотел было потянуть девушку назад ввиду большого скопления людей, но Эмили не поддалась, продолжая упорно следовать дальше — ровно в ту сторону, где по стенам домов бегали сине-красные огни полицейских автомобилей. Ещё можно было разглядеть один из фургонов скорой помощи, и когда Эми заметила его, не секунду сбавила шаг. Тим больше не собирался её останавливать и даже не произнёс ни слова при виде оцепленной территории антикварного магазинчика. Разбитая вывеска лежала на сером асфальте.
Один из полицейских бросил предупреждающий взгляд на подоспевшую пару. Тим хотел было отмахнуться, но вскользь подумал о том, что сейчас ему точно не нужны проблемы. Ровно по этой причине он очень медленно и крайне осторожно накрывает хрупкое плечо Эмили своей ладонью, стараясь особо не смотреть на служащих в форме. Он даже как-то слишком резко отворачивается в тот момент, когда один из офицеров цепляется за него взглядом на мгновение. Они продолжают отгонять народ, и Тим видит, что на месте преступления не так уж и много машин скорой помощи — верно, всех пострадавших уже увезли, и сейчас полиция просто следит за порядком. Не подпускает никого.
Тиму внезапно показалось, что ещё чуть-чуть, и девушка бросится на оцепленную территорию.
— Эми, — зовёт он, чуть склоняясь к ней. — Нам лучше уйти.
А Эми не отвечает ему, и Тим вновь поднимает голову, осматривается вокруг осторожно. Весь фасад здания разрушен. Он видит оконные рамы и сотню осколков под ногами мельтешащих там людей. На пробитой кирпичной стене, уходящей в самый переулок, рисуется изображение пурпурного дракона, и Эмили при его виде сильнее сжимает руку Тима. Парень же произносит ещё тише:
— Полицейские смотрят на нас. Пойдём уже, ну?
Но Эми вновь молчит. На ум приходит тот злосчастный вечер, когда она и Рафаэль столкнулись с ними и когда Раф чудом только не разбился. Те парни в пурпурных татуировках были пьяными, растерявшими свою адекватность. Один из них чуть не задушил Эми, а двое других заразительно смеялись. Ещё один стоял поодаль, но даже сейчас от подобного не легче.
Тим поджимает губы без возможности произнести что-либо ещё.
Кажется, Эми плачет. Почти беззвучно. Только хрупкие плечи малость подрагивают. Парень гладит её по спине медленно, аккуратно, успокаивающе, пока её воображение рисует самые ужасные вещи, и самым страшным среди этих вещей становится то, что в эту ночь её друзья были у Эйприл. Они все были у Эйприл и ждали её — Эми помнит сообщения О’Нил. На ужин было мясо по-веллингтонски, а на десерт — какой-то незамысловатый пирог.
Когда одна из полицейских машин медленно отъезжает от места происшествия, Эмили ловит себя на мысли, что впервые за несколько недель ей действительно неспокойно. Страшно, словно на плечи лёг тяжелейший груз. На душе невыносимо, и сердце начинало бить с такой силой, что едва не перехватывало дыхание. Она дрожащей рукой коснулась ладони Тима и прикрыла глаза на мгновение, но легче совсем не стало. Жуткие, мрачные мысли не испарились, сомнения не улетучились, но удалось сделать глубокий, пусть и судорожный вдох.
Медленно убрав руку парня, Эмили попыталась собрать остатки самообладания, чтобы не дать волю тому обильному количеству слёз и чтобы Тим не видел её в таком состоянии, потому что привыкла улыбаться ему. Она не хочет расстраивать и как-то напрягать его, хотя, надо думать, у него уже приличное количество вопросов. На которые Эмили обязательно ответит ему позже.
Сейчас она порывисто и слишком неловко обнимает его и, кинув на прощание лишь один короткий, неуверенный взгляд, устремляется к только-только остановившемуся через пару кварталов жёлтому такси.
Тим же недолгое время смотрит спешно удаляющейся блондинке вслед. Через секунду его взгляд находит того самого пурпурного дракона, изображённого на полуразрушенной стене.
А потом один из полицейских в вежливой форме просит парня не задерживаться и проходить дальше, как будто бы некоторыми часами ранее отсюда не вывозили трупы.
.
.
.
— Может, оставить больницу на Карен и сбежать? — внезапный вопрос от Тьерри разбавляет тишину кабинета Хамато Йоши и кажется сухим, точно бы это не его голос. Какой-то разочарованный, не уставший, как это обычно бывает у Смита.
Врач глядел в окно перед собой, медленно потирая руку о руку, разминая пальцы. Синяки под глазами, сегодня особо заметные в нечёткое отражение, уж больно напоминали о том, что он не спал всю ночь, стараясь вернуть в адекватное состояние Леонардо, остановить кровь Рафаэлю, пока Сьюзан успешно присматривала за Донателло. Взгляд Тьерри казался откровенно расфокусированным, пускай он и привык не спать подолгу.
— В смысле, взять отпуск? — Хамато Йоши проводит ладонью по дубовому столу, изредка барабаня пальцами по гладкой поверхности, а Тьерри в ответ пожимает плечами. Меланхолично и самую малость — неуверенно.
Они находились в кабинете, где на одной из книжных полок стояла начатая бутылка виски, дорогой одеколон и старая трубка. Дверь не была заперта на замок — в резиденции Хамато не от чего скрываться.
— Суть не меняется, — Тьерри ведёт плечом, касаясь указательным пальцем своего обручального кольца. Того, чего никогда не было у Хамато. — Аманда.
Тот глядел на врача поддерживающе, на самом деле. Не то чтобы Йоши был целиком посвящён в проблему — Тьерри хоть и казался слегка причудливым, но он совсем не многословен. Смит часто молчит и не стремится посвящать людей в свои тайны. Говорит, что они ненадёжны. Слишком громкие, слишком нетерпеливые,
слишком уж живые. У Хамато во взгляде на секунду проскользнуло непонимание — Тьерри как будто спиной почувствовал. Это ему не нравилось, и, глянув на Йоши вполоборота, он парировал:
— Представь, что кто-то бы узнал твой самый сокровенный секрет, — голос даже не дрогнул, и Смит перебирал в голове эмоции, которые Аманда могла испытывать в тот момент при виде, как ей казалось, покойного Брюса. Врач хмыкнул, оглядывая кабинет. — Ты бы рассказал ему об этом?
— Ты меня знаешь, Тьерри, — взгляд у Хамато не острый, не колкий и не презрительный. Он был серьёзным, спокойным, и многих это приводило в чувство. — Мне нечего скрывать.
Смит флегматично покачал головой, не оборачиваясь:
— Но мне есть.
Хамато откидывается на спинку кожаного кресла. Он не всегда понимает Тьерри, хотя за годы связи мог бы выучить его и получше. Он, конечно, знает или опознает только несколько взглядов и жестов. Например, когда Тьерри вместо кофе пьёт виски. Это Хамато почему-то запомнил ещё с того вечера, как усыновил четырёх мальчишек. Наверное, потому что ситуация была максимально ужасная. Ещё дом, построенный из карт, — это когда Тьерри то ли хорошо, то ли плохо. Очень странный человек и одновременно очень интересный. Его фраза «буду в морге, помочь не смогу» — что-то вроде дружеского вежливого напоминания. Терри поступает так, когда устаёт общаться с людьми. Хамато Йоши, на самом деле, уверен, как правильно понимать подобные поступки. Но, наверное, это всё та же научная ерунда. Люди, занимающиеся наукой, творческие вообще странные — Хамато лично знаком с такими. Иногда ему кажется, что они — опасность для всей страны, потом — для мира. Бакстер Стокман ведь находился под судебным процессом.
— Можно, конечно, Брюса выкрасть у моей жены из клиники и тихо отвезти его твоим ребятам, пока Аманда не решила зайти и проведать его лично.
Тьерри потёр ладонь о ладонь. Здесь у Хамато очень много вопросов, но все они почти одинаковые. В этом витающим посреди небоскребов Нью-Йорка ветре удивительно много неуверенности и страха. Это довольно загадочно, но иногда даже получается уловить что-то светлое. А вот мрачности в разы больше. И Смит сейчас это слово олицетворяет собой.
— Тьерри, просто сядь и успокойся.
— Я сегодня пять трупов осмотрел, — напомнил врач. — Я точно спокоен, чего нельзя сказать о тебе.
Мысленно Хамато отметил действительно умиротворенный тон врача. Даже слишком умиротворенный для того, кто работал всю ночь и не сомкнул ни на секунду глаза. Надо думать, Тьерри бы и продолжил копаться на месте преступления, потом — у себя в больнице, если бы не внезапный звонок Йоши и срочная просьба заехать к нему.
— Я продумываю план действий, — объяснил Хамато, постукивая пальцами по своему столу.
Тьерри, даже не оборачиваясь, ощущал эту лёгкую тревожность.
Только вот Йоши совсем нельзя было упрекнуть — на его сыновей напали этой ночью, и теперь ему самому надо скорее на ферму Джонсов, где бы она не находилась.
— Ты так сломаешь свой красивый стол, — монотонно проговорил Тьерри, чётко реагируя на то, как постукивание по поверхности постепенно усиливается. Хамато тут же прекратил, и Смит обернулся с задумчивым видом. — Надо напомнить Карен потом приобрести такой же в мой кабинет.
Ответа фраза не требовала. Йоши скосил в сторону Тьерри взгляд и глубоко вдохнул. Он лично учил Рафаэля сдерживать порывы бешенства и гнева, поэтому сейчас проявлять волнение — не ко времени и не к месту. Хамато Йоши самый рассудительный и мудрый из всех людей, которых Смит знал, поэтому сейчас состояние давнего друга вызывало лишь лёгкое недоумение.
— Лив сказала, что с Брюсом всё в порядке, — между делом заметил Тьерри, и в это мгновение Хамато поднялся из-за стола, по-важному поправляя свой серый пиджак.
Только замер на мгновение, как будто прислушиваясь к чему-то, а потом, покачивая головой, позвал:
— Уолтер, проходи.
Смит сразу же отвёл взгляд от бутылки виски на верхней полке, когда дверь в кабинет Хамато Йоши приоткрылась с едва-едва слышимым скрипом.
Педантичный дворецкий в чёрном фраке, с пустым серебряным подносом в руке вежливо кивнул мужчинам и, остановившись справа от блестящих рыцарских доспехов, ровным голосом оповестил:
— К Вам Эмили, сэр.
На мгновение показалось, что над дверью должна повиснуть жёлтая табличка, миганием предупреждающая о растущей опасности.
— Мистер Йоши, случилось что-то ужасное!
Желтый сектор был пройден, пошёл оранжевый.
На пороге кабинета стояла запыхавшаяся Эмили, кутаясь в своё любимое пальто. Уолтер рядом протянул девушке не пойми откуда взявшийся стакан воды, но та вежливо отказалась. Покачала головой отрицательно, бегло глянула на доктора Смита, на самого Хамато и слишком внезапно заплакала, полностью теряя самообладание. Должно быть, думала, что Хамато Йоши совершенно не знал, что произошло этой ночью, поэтому хоть как-то старалась подобрать слова на пути сюда, но ничего не вышло. Она даже Уолтеру с трудом объяснила, почему ей вдруг так срочно понадобился мистер Йоши, но дворецкий пустил сразу же, без каких-либо вопросов.
Хамато приценился к ситуации. Стараться успокоить девушку добрыми, ободряющими словами было очевидно бесполезным, последствия начинались с отрицания и заканчивались ещё большими слезами — не получилось бы успокоить её, раз уж она была в курсе ситуации. Никого бы не получилось. Йоши втянул воздух носом и полностью принял ответственность за ситуацию, в которой оказался по собственной глупости.
— Уолтер, проводи Эмили до машины, — спокойно попросил он, ровным жестом протягивая девушке носовой платок. — Мы едем на ферму Джонсов.
Эми покорно кивнула, кое-как утирая обильные слёзы, и, когда Хамато всё-таки накрыл её плечо своей ладонью, сделалось легче. Ненамного, конечно, но безграничная тряска стала чуть менее ощутимой. Её ладони больше не дрожали так сильно, но сердце продолжало гулко стучать внутри, явно намереваясь пробить грудную клетку насквозь. Эмили ровно вдохнула, на секунду прикрывая глаза, чтобы хоть ненадолго остановить слёзы. Уолтер учтиво пропустил её вперёд и прикрыл за собой дверь. Однако, даже так было слышно негромкие всхлипывания, на которые Хамато старался не обращать внимания. Эмили замечательная, светлая, безумно добрая девочка. И сейчас Йоши очень жалел о том, что из всех ребят она стала близкой подругой именно его мальчишкам. Как бы странно это ни звучало.
Тем временем Тьерри чуть склонил голову, глядя на друга. Хамато закинул в кожаный портфель лишь пару важных документов, мысленно надеясь, что из-за его внезапного отъезда назойливые журналисты не поднимут переполох.
Йоши бегло глянул на себя в отражение стеклянной двери стеллажа, и, когда они со Смитом вышли в просторный коридор, произнёс:
— По пути мы заедем за Брюсом к Оливии.
Осторожно он прокрутил ключ в замочной скважине и убрал в карман своего пиджака, когда Тьерри посмотрел на него как-то немного неоднозначно. Неопределённо. Может быть, конечно, так казалось в полумраке длинного коридора особняка, но Хамато всё равно покачал головой со слабой улыбкой:
— Нет. Я всё ещё не жалею, что являюсь их опекуном.
