27 февраля 2000 года Наверное, записи не должны начинаться так. Они должны начинаться с чего-то хорошего. С огромной яркой луны и города, который выглядит потрясающе несмотря ни на что. С меня. Но не сейчас. Сегодня я очень рад тому, что не видел, как на одной из миссий Бруно разорвал на части Пурпурного Дракона и как Раф хвалил его, обещая в следующий раз найти лакомство получше. Лео не злился, когда на задании Раф ослушался его. Не злился, когда тот оттолкнул Дона. Лео не злится и сейчас, а я...
— Точность прицела девяносто пять... Девяносто семь... Девяносто девять, — голос Донателло в наушнике прервался, и Микеланджело едва успел вовремя зацепиться тросом за парапет здания, чудом только не попав под дешёвые пули Пурпурных Драконов. — Стреляй! Звук выстрела, натянутые до предела железные верёвки, слабая отдача в плечо, и у парня в фиолетовой куртке изо лба хлынула тонкая струя крови, и тот свалился сначала на колени, потом — на живот. Боже, до чего противный звук! В одно мгновенье у Майки закралась идея: схватить нунчаки, которые достались ему на одной из тренировок, как трофей, и бить по голове, до последнего, но потом он отбросил ее как одну из самых стрёмных. Его руки и так по локоть в крови, тем более форма таким образом приобретёт кроваво-бордовый оттенок — не хочется просить новый комплект. К тому же, Микеланджело изрядно устал резать их направо и налево. Клан Фут ненавидит Пурпурных Драконов и высшую власть. Второе всё-таки чуточку больше, но разбираться со всеми принято одинаково. Резко рассечь мышечную ткань клинком, выпустить пулю в лоб, сопровождая это огромным количеством кровавых капель. Офицер полиции, член Совета города, агент ФБР — всех уничтожить. Пурпурные Драконы и прочие уличные отморозки — убить с способным цинизмом, в изощрённой форме, потому что Караи их попросту не держит за людей. А Караи никто из элитного отряда Клана Фут не смел ослушаться. Даже Рафаэль. — Снизу, за углом, ещё один. На голос Донателло по связи Микеланджело среагировал быстро. Острый конец зацепился за противоположную кирпичную стену, трос резко потянул его за собой, а пуля с грохотом разбила окно, у которого Майки стоял секундой раннее. В воздухе закрутился крик, в разные стороны разлетелись осколки битого стекла — Майки до максимума зажал курок, выстрелил в выскочившего из укрытия Дракона, невесомо оттолкнулся от стены и в тот же самый момент, что поверженный бандит рухнул на асфальт, приземлился возле груды железных балок. Оттёр пот со лба и шумно выдохнул, рассеянно осматривая кровавую лужу у тела. — Ты явно пожалел силы, — Рафаэль с шумом остановился рядом, привередливо оглядывая убитого братом. — К такому процессу надо подходить творчески. От Рафа разило кровью. Чёрная форма элиты на рукавах покрылась бордовыми подтёками, а острые клинки, что теперь сиротливо валялись на грязном асфальте, больше не блестели, казались ржавыми. Остриё затупилось ещё в самом начале их миссии, но Раф по-прежнему пользовался ими. Кажется, от нечего делать, потому что единственное оружие, в котором он бы не посмел сомневаться — это саи. Но они остались в тренировочном зале, а Микеланджело был готов спорить: когда-нибудь Рафаэль махнёт рукой и возьмёт их на миссию, с садистской улыбкой кромсая всех напролом. — Творчески? — негромко переспросил Майки, сбрасывая с себя тяжёлое оружие. — Это как? Раскладывать трупы в виде слов у здания департамента полиции? Руки и ноги им отрезать? Скармливать Бруно? — Да к чёрту. Просто сжечь, — чуть нахмурившись, перебил его Раф. — Кстати, где Бруно? — Я видел, как он напал на хилого за углом. — Мой мальчик. Микеланджело прикрыл глаза и еле слышно выдохнул, когда старший брат, бросив хищный оскал напоследок, исчез в темноте. Экипировка и вооружение жутко натёрли плечи. Сегодня он, пожалуй, рисковал, маневрируя почти у самой земли и даже не стараясь искать укрытий, прямо так, в воздухе, стреляя по всем этим гангстерам в чёрных куртках. Крыши домов он оставил на Рафаэля, хотя нельзя сказать точно, было ли решение верным. С другой стороны, Рафу, кажется, вообще было без разницы — его делом было резать всех подряд, а потом нажимать красную кнопку, пока перепуганные глаза Пурпурных Драконов пристально следили за тем, как отстреливают их товарищей. Сегодня без исключений. Бандитов было столько же. Они преградили им путь, некоторые засели на крышах с винтовками. Донателло по связи помог занять выгодную позицию для выстрела, но Микеланджело не любил действовать в одиночку, хотя в этот раз ему пришлось. Он рубил пальцы, выбивая из рук оружие, и надеялся только, что все остальные члены элитного отряда доверяют ему, чтобы оставить эту небольшую площадь между домами на него самого, а Караи... А Караи поймёт схему его действий и не пригрозит обезглавливанием прямо во время очередного заседания Клана Фут. Страшновато и мерзко, но времени на раздумья у Майки в тот момент не было, а теперь он крайне брезгливо осматривал собственное отражение, вымазанное в кровавых ошмётках. — Советую взять себя в руки. Ты на открытой местности. Отчасти Донателло был прав — ночной Нью-Йорк нельзя считать абсолютно безопасным, но Рафаэль уверял, что в радиусе километра нет ни одного Пурпурного Дракона. Правда, не так много для отдыха, но Майки смотрит вокруг и видит лишь старые, безлюдные дома. Дон не сводит глаз с радаров, и в случае малейшей опасности каждый из элиты с лёгкостью успеет выстрелить прямо в голову. — Я буду отмываться месяц, — как-то даже обиженно проныл Микеланджело, ногой толкая сточенные, окровавленные лезвия. — Неужели так трудно выдать мне винтовку и не заставлять купаться в крови? — В прошлый раз ты чуть не подстрелил Рафа, — голос Донателло слегка смешался с помехами, но Майки услышал и, убрав мокрую чёлку со лба, усмехнулся. — Поэтому крайне нежелательно. — Это мы ещё посмотрим. — Повторяешь за самым старшим. — Всегда хотел оценить ситуацию с его стороны, — давя из себя улыбку, протянул Майки. — Лео, — он обернулся через плечо, остриё звякнуло о твёрдую подошву, в тусклом свете луны отражая его силуэт. — Что дальше? Где-то вдалеке послышался собачий лай, а следом громкий истошный вопль. Леонардо поморщился, оставил на плече своё вооружение и скрестил руки на груди, смотря словно бы сквозь Микеланджело, и блондин на мгновение почувствовал слабую тревожность. Это было не из-за жуткого крика, который даже не думал прекращаться. Дело, скорее, в самом Лео, пристально разглядывающим труп у самых ног. На чёрной форме не было ни единого пятнышка крови, хотя Майки был уверен: его брат не упустил ни одного Пурпурного и с заданием наверняка справился даже лучше, чем Рафаэль. Без кровавых сцен и язвительных высказываний. Он выполнял приказы холодно и молча — полная противоположность их темпераментному брату. Караи не ошибается в людях. Она сделала Леонардо командиром элитного отряда, и с той самой минуты он её ни разу не подвёл. — Ждём сведений, — скомандовал Лео, машинально касаясь наушника кончиками пальцев. — Как только район будет полностью отчищен от Пурпурных Драконов, двинемся обратно. Донателло? В наушниках послышался негромкий писк, и Дон ответил: — Ещё один, — сделал паузу, кажется, услышав ужасающий вопль, доносящийся до него даже сквозь наушники. — Едва живой. Леонардо, узнав Бруно по грубому лаю, выдохнул, когда крик начал перерастать в нечто похожее на жалкую мольбу. Микеланджело, устало глянув в сторону источника звука, прикрыл глаза, и Лео громко позвал: — Рафаэль! — голос не лишён стальных ноток холода. — Разберись уже! Вопль прекратился разом, и брюнет, услышав громкий выстрел, расслабленно выдохнул: — Спасибо. Микеланджело подцепил валяющееся оружие, бессознательно провёл пальцем по лезвию и так же быстро закинул на плечо. — Теперь ни одного, — немного погодя, ответил им Донателло. — Взрывчатка или... — Нахер взрывчатку, — перебил брата по связи неожиданно появившийся Рафаэль и, когда Дон слишком громко выдохнул, Раф сразу же отключил его. — Давайте просто сожжём их. Он скинул с себя труп, но больше ничего говорить не стал. Струйки крови побежали по дороге и смешались с грязными лужами на асфальте. Массивная немецкая овчарка за спиной Рафаэля скалилась, так и норовя разгрызть плотный намордник. Свирепые глаза практически светились красным в темноте, а на шерсти застыли какие-то бордовые ошмётки — Рафу потребуется несколько часов, чтобы привести Бруно в порядок, причём часть времени уйдёт на то, чтобы успокоить его. Бруно ужасный пёс. Он жестокий, несдержанный и не слушается никого, кроме Рафаэля. Даже сейчас он утробно рычал, изредка озираясь по сторонам. Раф снял чёрную маску, чуть сгорбился и провёл рукой по линзам, то ли оттирая высохшие капли крови, то ли слой пыли, то ли просто так, машинально. — Только недолго, Рафаэль, — не то попросил, не то приказал Леонардо. Микеланджело потеряно оглядел двух старших братьев, надел свою маску, в темноте активировался датчик ночного видения, и линзы загорелись красным. — Я вернусь позже. Трос со свистом рассёк воздух, зацепился за каменную стену здания. Поднялся холодный ветер, Микеланджело ловкого взмыл вверх и скрылся в темноте ночного Нью-Йорка. Они пятнадцать лет являются единственной семьёй друг для друга, два года состоят в элитном отряде Клана Фут, совершили множество успешных заданий. Как семья поддерживали друг друга, рвались вперёд, всеми силами пытаясь избавить мир от разрушающей его высшей власти. Как семья подбадривали, рубили и действовали. Как семья... Как семья? На самом деле не было никакой семьи. Потому что для Микеланджело «семья» — это не то, что должно ассоциироваться с кровью и жуткой агонией.... а я считаю, скольких смог перебить наш элитный отряд, и думаю о том, что Караи снова недоговаривала.
* * *
— Нет, всё-таки я идиот, — тихо выдохнул Микеланджело, отшвырнул в сторону рюкзак с формой Клана и грузно упал на жёсткий диван. Он был расстроен не просто так. Пропускать заседание было страшно и крайне неразумно, но зато — приятно. Сбегать сюда, прятать экипировку и выглядеть обычным парнем безопаснее, поэтому, когда он исчез, не дождавшись слов Леонардо, он уже мысленно был готов к ссоре. Однако это не мешало ему всю дорогу тихо ругаться себе под нос и проклинать Караи, уличных бандитов и сбившиеся дыхание. Его возможности без формы были хуже, нежели в ней, но показываться на территории Пурпурных Драконов в экипировки Клана Фут в полном одиночестве — идея так себе. Всё то время, что он находился на крыше, он был лёгкой целью, и единственное, что могло бы спасти его от нападения — годы усиленных тренировок и природное умение избегать проблем. — Может, тебе алкоголь дать? — предположил рыжеволосый паренёк, держа в руке стеклянную бутылку пива. — Чего же ты такой напряжённый? Микеланджело не нашёл, что ответить. Они сидели в просторном баре на окраине города, что был значительно меньше, чем любой другой, где так часто зависали члены банды Пурпурных Драконов. Двухэтажное ветховатое здание из красного кирпича на три ночных номера, кухню, общий зал и одну уборую. Стены обшарпаны и в граффити, но никто не жаловался: они подбитые судьбой подростки, и крыша над головой — уже спасение от холодного ветра и мерзкого дождя. — От нашего бара до центра в лучшем случае полтора часа езды, — мотнул головой ещё один, осторожно глядя на странно тихого блондина. — Это значит, что твоим элитным товарищам придётся постараться найти тебя. — Их не интересуют окраины, — возразил Майки. — И они больше сосредоточены на Хане и его парнях, — подхватил довольно рыжеволосый. Изображение Пурпурного Дракона на его плече заставило Микеланджело негромко выдохнуть, но так же быстро взять себя в руки. — Заступ на эту территорию возможен только если у них совсем будет много проблем, разве нет? — Только они следят за всем и постоянно общаются между собой по связи, а на каждом из вас по фиолетовой татуировке, — заметил Майки. — В этом случае, ваша мирная жизнь с лёгкостью может быть нарушена. — Мы всегда думали об этом, — миролюбиво заметила светловолосая девушка, сидящая дальше всех. — Микеланджело, твоей вины здесь нет: они уничтожили людей Хана. Ты, — она исподлобья посмотрела на блондина, и тот, словно бы по щелчку, поднял свой взгляд на неё, — просто проводишь время с друзьями. Так бывает. Мы все не без грехов. Майки шумно выдохнул, провёл рукой по волосам и не к месту подумал о тёплой, мягкой кровати, а не о жёстком, колючем диване. Он смотрел на них, на каждого из ребят здесь и понимал — они такие же. У них нет родителей, а если даже и есть, то они наверняка наркоманы и алкоголики. Это подростки с крайне тяжёлой жизнью, как и он сам, Микеланджело. Без уютного дома, запаха свежей выпечки по утрам и стакана шоколадного молока. Они все хватаются за жизнь, но совершенно по-разному. Микеланджело вместе с братьями каждый вечер отмывает руки от крови и держит в страхе город, резко нападая из темноты. Они занимаются мелкими грабежами и тратят часть денег на корм для бездомных котят, которые сейчас уютно спят на старом обшарпанном коврике у батареи. Он тот, кто на прошлой неделе сломал руки трём офицерам полиции под довольную улыбку Рафаэля и чёткий приказ Леонардо. Ребята из ветхого бара на прошлой неделе одолжили ему чистую одежду, когда он появился на пороге в крови и с чётким желанием лечь спать. Микеланджело всецело и полностью принадлежит чёрному цвету. Светловолосая девчонка Руби и её товарищи — пурпурному. Но объединяют их изломанные жизни, и Майки чувствует это. Он уничтожает Пурпурных Драконов, а сейчас сидит с теми, на ком пламенем играют фиолетовые татуировки. Майки не хочет признавать, но ему стыдно. Не перед бандой. Не перед братьями. А именно перед этими четырьмя ребятами, которые, несмотря на род его занятий, приняли и привили хоть какое-то понятие морали. — Послушай, Микеланджело! — воскликнул радостно самый младший из них, отщипывая от чёрствого хлеба кусочек и делая музыку в старом радио чуть громче. — Это ведь та самая песня! Он обернулся, чтобы привычно подтолкнуть в плечо светловолосого приятеля, но наткнулся на пустой диван. Вода в стакане так и осталась нетронутой, но странно было именно то, что Микеланджело улизнул незамеченным. Это как раз немало встревожило всех четверых, потому что Майки они знали довольно неплохо — он по натуре громкий и неугомонный, при виде крови становится особенно брезгливым, но своей улыбки не теряет. Заметить его угрюмым и подавленным, если он того не хотел, не представлялось возможным. Так что скрывшийся ото всех Микеланджело малость встревожил, а вот так же тихо ушедшая Руби — не удивила.* * *
— Я бы тоже сбегал незаметно, будь на мне эти татуировки, — негромко признался блондин, облокачиваясь о каменную стену и следя за тем, как по луже бегает крупная рябь. Вдалеке слышался лай собак, а играющие поблизости беспризорные дети испуганно охнули и принялись колотить палками старую бочку чуть тише. Микеланджело почувствовал, как по коже пробежала стайка мелких мурашек, когда они с девушкой соприкоснулись локтями. Чак, Тед и Кайл, пользуясь возможностью, решили устроить соревнования по игре в дартс: глухие окраины Нью-Йорка не предлагали больше никаких развлечений, а для центра у них не было денег, вот и довольствовались ржавыми дротиками, что со свистом рассекали воздух и вонзались в потрёпанную поверхность. Микеланджело же, отчасти побоявшись оставаться с ними, отчасти не желающий оставлять одну Руби, вышел следом за ней. — Прости, Майки, — проговорила она. — Я просто очень сильно захотела курить. Дело не в том, что... — ... что я убиваю ваших товарищей, — негромко продолжил за ней Микеланджело. Руби замолчала. Капюшон тёмной толстовки закрывал её волосы, но в глазах серого оттенка проскользнуло что-то похожее на искреннее недоумение. Она обернулась и неожиданно встретилась взглядом с парнем из профессионального отряда убийц. Тот смотрел прямо, на губах не было ни намёка на улыбку, но в словах слышалась необычная для Микеланджело серьёзность, словно бы он жалел об этом с того самого момента, как убил первого Пурпурного. Стоило ударить его из-за небывалой глупости, но в пронзительных, голубых глазах было столько непоколебимой уверенности в своей правоте, что оставалось лишь удивляться его проницательности и настораживающей чувствительности. Руби не впервые видела его так близко — Микеланджело всегда охотно шёл на контакт, и так взглядами они сталкивались каждый раз, когда он совершал что-то жестокое и не мог ослушаться приказа, потому что Леонардо. И точно за его спиной Караи. Руби говорила, что в элите Клана Фут быть удивительно — это необычайное право быть выше остальных и строить своё собственное правосудие. Они уничтожают коррупционных чиновников, наглых офицеров полиции, и в этом очень схожи с Пурпурными Драконами, которые тоже ненавидят высшую власть. Но мрачная организация с красным символом посреди чёрного фона на голову выше уличных бандитов — их люди везде и наблюдают отовсюду. Именно они те, кого стоит бояться. Руби была чуть ли не единственной, с кем Микеланджело мог говорить о Клане и иногда о старших братьях, но желания узнать о трёх парнях из элитного отряда, которые по жестокости превосходили самого Майки, у неё попросту не было. Оставалось вспоминать лишь некоторые его фразы, но в том, что Микеланджело не такой, как они, она не сомневалась ни секунды. — Ты не убиваешь наших товарищей. Ты убиваешь тех, кто, действительно, поступает плохо, — пояснила Руби. — А у нас просто очень тяжёлая судьба, и эти татуировки каждый раз напоминают о нашей глупости. Она подняла левый рукав чёрной кожаной куртки, и Микеланджело невольно передёрнуло от вида царапин на фиолетовом цвете изображения, словно бы Руби, эта самая девушка, буквально дралась за собственную жизнь и выбивала право на мирное существование. Достаточно было на неё посмотреть и аура, так разительно отличавшая её от всех прочих членов банды Пурпурных Драконов, бросалась в глаза. Дело было даже не в светлых сияющих локонах и котятах, за которыми она присматривала. Дело было в желании жить справедливо и тревожном ощущении собственного бедственного положения. Он хотел прикоснуться, дотронуться пальцами до её руки, чтобы ей не было больно. — Ты... — начал было Майки, но Руби покачала головой и, когда его ладонь прошлась по холодной изрезанной кожи вверх, отдёрнула руку, будто бы обожглась. Отвернулась, чтобы Микеланджело не видел её взгляда. — Я не пытаюсь оправдывать, — на выдохе произнесла она. — На тебя распространяется приказ. У Пурпурных Драконов то же самое. Единственное отличие — в Клане вы не можете ослушаться и сбежать. Это делает из вас профессиональных, опытных убийц с чувством собственной важности в то время, как мы всегда бежим от проблем. Вы знаете, на что идёте. Так что отчасти я, наверное, даже восхищаюсь тобой. Руби отряхнула куртку и, прежде,чем уйти в тёплое помещение, добавила: — Но лучше бы ты покинул Клан Фут, Микеланджело. Потому что вместе с чувством важности всегда идёт равнодушие. Она исчезла за тяжёлой дверью, стоило Майки отвлечься на громкий звук скрипа, доносящийся откуда-то издалека. На обратном пути Микеланджело ни разу не поднял взгляд к небу. По коже бегали холодные мурашки, в груди неприятно жгло, болела голова, а мысли отчаянно метались, пытаясь воссоздать картину того, что страшного было в словах Руби. И только оказавшись на крыше здания, Микеланджело понял. Последнее сказанное ей слово когда-то превратится в реальность. Равнодушие. * * * Зал заседаний Клана Фут встретил Донателло чинным спокойствием элитного отряда и огромным скоплением других футовцев. Чёрная форма мелькала перед глазами тут и там, они мешались между собой, обменивались крепкими рукопожатиями, делились тем, кто и как кого прикончил; тихо перешёптывались и изредка поглядывали на тяжёлую толстую дверь. Командиры подразделений к суете не присоединялись. Держались поодаль, словно бы абстрагируя на себе весь мрак зала, и не говорили ничего, будто каждый из них пытался обдумать план следующих действий. Серьёзным заданием был занят только элитный отряд. Отсутствие Микеланджело в данный момент избавляло Дона от громких, слишком неуместных смешков, но не могло не напрягать. Однако, всё не могло быть слишком замечательно и гладко. Донателло сдержанно кивнул поодаль стаявшему Леонардо, тот перевёл взгляд на опасно молчаливого Рафаэля, перед которым выступил один из футовцев. Парень, чья клокочущая злость ощущалась на расстоянии десяти метров и который, казалось, вот-вот схватит Рафа за грудки, но единственное, что удерживало его от необдуманного глупого поступка — присутствие самого командира элитного отряда и временное отсутствие Караи, которая могла появиться слишком внезапно. Рафаэль буравил взглядом шумного придурка в форме обычного футовца, не давая тому и рта раскрыть, а Донателло невольно поймал себя на мысли, что подобное его скорее заставляет снисходительно качать головой, нежели раздражает. Неумение Джейсона сдерживать свою резкую глупость было, пожалуй, единственным, что отделяло его от элитного отряда. Ходили даже слухи, что он мог бы с лёгкостью заменить кого-то из них, но вот здесь Донателло был категорически не согласен. Да, в одном они с Джейсоном действительно были похожи: физическая форма, жестокость, невозможная скорость и ловкость, но на этом сходство и заканчивалось. Там, где элитный отряд действовал слаженно, нанося удары по противнику с разницей в долю секунды (с некоторыми отступлениями Рафаэля, хорошо), Джей плевать на задание хотел и просто мечтал выделиться. Он был шумным по определению и безо всякого на то повода. Парни из элитного отряда, пусть даже Раф, без определённой для себя выгоды голоса не повышали. Караи делала ставку на то, что они семья и это у них в крови, анализируя характер каждого в отдельности и поступки вместе. Их понимание было на подсознательном уровне, движения были плавными, а убийства — жестокими. Чёрная элита Клана Фут — мало кто подозревал в четырёх симпатичных мальчишках подвох, и именно из-за этого потом сильно страдал. Джейсон хитрости и аналитичности был лишён и, в отличие даже от такого же взрывоопасного Рафаэля, не видел никакого смысла в нападении из тени. — Эй, Джейсон, — стараясь добавить в голос самых дружелюбных ноток, позвал наспех забежавший в зал Микеланджело и коротко улыбнулся в ответ на мелькнувшую в карих глазах Рафаэля глухую ярость. — Ты в порядке? Джей громко хмыкнул, вероятно, выражая таким образом своё пренебрежение к попытке светловолосого вечно улыбающегося парня сделать из ситуации шутку, и повернулся, наконец, к нему лицом, смотря сверху вниз. — Ну, а почему мне не быть в порядке? Я убил пару офицеров полиции, сцепился с каким-то уродом в пурпурных наколках, а потом отрубил ему руку ножом для мяса, — отвернулся, исподлобья глянув на вошедшую Караи. — Моё обычное воскресенье. Майки тихо вздохнул, чувствуя неприятный укол раздражения и вместе с тем какое-то по истине мощное облегчение: хорошо, что Джейсон, находясь среди обычных футовцев, не получает более детальных сведений от Донателло о точном местоположении какого-либо собрания Пурпурных Драконов. Чего, конечно же, нельзя было сказать о занявшем своё место Рафаэле. Тот пока не считал нужным соваться на окраины города, спрашивать Микеланджело о его странных друзьях, однако с недавних пор за внезапными исчезновениями младшего брата следил с повышенным интересом. Стоящий в зале тихий гул испарился, и добрая половина Клана Фут одним только взглядом Караи была отправлена на задание — в Нью-Йорке начинают активизироваться агенты Федерального Бюро Расследований, а полиция высылает на улицы всё больше патрульных машин. Вдобавок, в центральных районах города замечены организованные группы Пурпурных Драконов и мафии. Командиры подразделений, откланявшись, поспешили удалиться. За ними следом, не теряя времени, исчезла основная сила Клана — как один, по щелчку или короткому приказу надевали чёрные маски, вооружались и отправлялись за транспортом. Когда справа скрипнула дверь и на дубовый круглый стол легла катана в дорогом позолоченном чехле, к Караи друг за другом прошли Леонардо, Рафаэль, Донателло и Микеланджело. Последний был единственным, кто смотрел не на спину самого старшего из братьев, а себе под ноги или на гладкую поверхность стола. Не улыбался обыденно и не выглядел гордым, несмотря на форму элиты и благосклонность Караи, которая его, кстати, очень часто напрягала. — Я внимательно слушаю, Леонардо. Лео склонился, оперевшись ладонями о стол, и занял место справа от неё, спокойно, без особых эмоций проговорив: — На улицах очень много полиции, но мы, в любом случае, выйдем, — он ненадолго прикрыл глаза. — Мафия сама себя не вырежет. Рафаэль сидел привычно по левую руку от Караи и бездумно сверлил угрюмым взглядом символ, красующийся красным цветом на чёрных плакатах. — Они думают, вы подорвали Драконов, — задумчивый голос Караи охватывает собой полупустой зал, эхом разносясь по самым дальним, тёмным углам. Микеланджело вздрогнул и повёл плечом едва заметно, когда Леонардо, поймав его взгляд, чуть усмехнувшись, произнёс: — Они не ошибаются. Караи довольно улыбнулась. Рука коснулась золотой рукояти катаны, лежащей на столе, и в этот момент Майки показалось, что главный лидер Клана Фут смотрит прямо на него — Караи отлично умела смотреть так, что не получалось пошевелить даже пальцем на руке. В те редкие моменты, когда на тонких губах появлялась слабо выраженная улыбка, выявленная удачно проведённой операцией и полным уничтожением соперника, Караи напоминала сурового командира непобедимой армии. Эта самая улыбка совершенно не делала из неё доброжелательного человека. Караи не имела привычки сглаживать острые углы, и, когда кто-то из футовцев позорно проваливал задание, элитные находили его прямо так — порубленного, пущенного на корм собакам. Она знала, что умереть ей придётся в любом случае, но она желала умереть, будучи обвинённой в убийстве людей, потому что создание нового невозможно без разрушения старого. Если бы с этим никто не согласился, Караи вскрыла бы себе живот прямо здесь. Когда-то элитный отряд Клана Фут и прочие, поставленные в безвыходное положение, согласились. Впоследствии ещё ни разу не пожалели. — Нью-Йорк постепенно избавляется от грязи. Это прямой приказ Шреддера, поэтому я рассчитываю на вас, — произнесено с ударением на каждое слово. — Кроме того, кому, как ни вам знать, что власть рождает паразитов. Караи коротко кивнула, как и сотни раз до этого, когда принимала у себя элитный отряд и когда они, в пыли и крови врагов возвращались с успешно выполненного задания, уже заранее зная следующую цель, и, развернувшись, медленным, плавным шагом покинула зал. Сквозняк прошёлся по флагам Клана, свет огромных люстр показался необычно ярким в эту секунду и лёг на поверхность большого стола с лежащей на нём катаной. Помещение опустело полностью — футовцы умели исчезать так, что напрягали даже самых бдительных. Уже через час в городе станет на двадцать чиновников меньше. Караи всегда получает то, что ей нужно. Микеланджело недоверчиво покосился на красные символы Клана, и его взгляд тут же наполнился досадой. Он порывисто поднялся с места и, бегло кивнув старшим, поспешил уйти — не на задание и даже не на ночную улицу. Просто побыть в одиночестве. С какого момента его так сильно стало тяготить присутствие родных братьев, Микеланджело понятия не имел, но сбегал он очень часто. Рафаэль молча проследил за таким манёвром. Провёл рукой по коротким каштановым волосам, медленно переводя взгляд на смотрящего на него Леонардо. — Ты думаешь об этом, — как бы между прочим заметил брюнет. — Тебе необязательно сидеть здесь, когда он сбегает. — Мешаю? — Ты мой брат, — негромко проговорил Лео. — Ты не можешь мне мешать. Плохо скрываемое изумление в глазах Рафа заметил и Донателло, сидящий напротив. Глянул на темпераментного брата мельком и снова растерянно уставился на поверхность перед собой. — Дон, — позвал Раф, поднимаясь со своего места, — передай своему Стокману, что мне нужен ещё один комплект лезвий. Донателло нехотя кивнул, усилием воли давя так не вовремя всколыхнувшееся раздражение, и отвернулся, когда за Рафаэлем плотно закрылись двери. Леонардо скрестил руки на груди, откидываясь на бархатную спинку стула и замечая, как в серых глазах Дона пляшут искорки отчаянного желания изменить хоть что-то. — Он станет неуправляем. — Если не пойдёшь с ним, — возразил Лео. — Рафаэль подчиняется только если хочет подчиниться, а приятели Микеланджело слишком бесят его, чтобы слушать даже Караи. Не угомоним его, и он устроит мощный взрыв, едва она отдаст приказ. Это только моё мнение, но других вариантов нет. — Караи не будет против, ты ведь знаешь. — Да, — согласился брюнет. — Это беспроигрышный вариант, но... — ... кидать Рафа на слабаков без оружия — пустая трата сил и ресурсов. Он привлечёт слишком много внимания, — закончил Дон и, чуть сощурившись, задумчиво коснулся подбородка. — Ты всё продумал. — Как обычно. Донателло прошёл к выходу из зала, решая не оборачиваться на старшего брата. Сквозняк здесь стал чуть ощутимее, и Леонардо поравнялся с ним у одного из больших окон в просторном коридоре. Полумесяц висел над сияющим в темноте городом, и ветер на улице зашумел громче. Следующий порыв пронёс ворох листьев, и когда в подсвечниках слабо колыхнулся огонёк пламени, Донателло неуютно повёл плечом и покосился на Лео. — Для него это ничем хорошим не кончится. — Для Рафа? — Нет, — негромко, но тяжело ответил Леонардо. — Для Микеланджело.* * *
Впрочем, для Донателло здесь тоже не было ничего хорошего и приятного. Он устал быть не при делах. Когда Рафаэль, до этого пообещавший не проявлять излишней жестокости и быть более терпеливым к тому, кого им надо опросить, наплевал на собственные обещания, брошенные в Дона, тот поморщился от фонтана крови, хлынувшего из живота Пурпурного. Когда Раф выпустил Бруно из железной хватки, первой мыслью было остановить брата за плечо и держать его так крепко, как только можно. А лучше — ударить чем-нибудь тяжёлым по затылку и разобраться со всем этим самому. — Не волнуйся, Дон, без руки можно жить. — Что-то мне подсказывает, что это не гипотетически. На дне карих глаз мелькнуло что-то язвительное, тёмное — Донателло сразу почувствовал это и глубоко вдохнул холодный уличный воздух. — Да нет, — почти шёпотом проговорил Рафаэль, изредка удерживая Бруно от резких порывов. — Например, на этой неделе я пару Пурпурных вывесил из окна. Одному вогнал в живот охотничий нож. И последнего утопил в бассейне, — Раф отвёл взгляд и пожал плечами. — Он ещё очень сильно сопротивлялся, а я ведь его напоследок оставил. Этот мелкий, неблагодарный... Ну, ты понял. Он выбесил меня. Да, это «выбесил меня» Донателло было хорошо знакомо. Взрывной характер Рафаэля был схож с дорожкой бензина, на которую бросили подожжённую спичку. Часто — непозволительно часто — он пропадал во мгле; уходил то на несколько часов, то больше, чем на пару дней. Уходил и возвращался, пропадал и возникал, будто бы ничего не случилось, будто бы не он блуждал по городу теней десятки, сотни часов. В один из таких моментов Рафаэль встретил парня, которого за наличие клюшки и сметающей всё на своём пути злости на улицах прозвали психом в хоккейной маске, и, чёрт возьми, как же с ним было трудно. Этот урод порезал ему лицо ножом и уже было хотел замахнуться битой, но Раф оказался проворнее. В конечном итоге, он всегда оказывается проворнее. И в словах, и в действиях. Донателло поймал его взгляд, и понял, что этого делать не стоило. — Ты как? — поинтересовался Рафаэль с некими забавляющимися нотками едкости в низком голосе. — Ещё не устал? — Я в порядке, — отрезал Дон, таща на себе тело парня, который оказался на пути его темпераментного старшего брата. Ухмылку Рафа он не видел, но был уверен, что на лице того она сияет во всей своей красе. — Ты в этом уверен? Мы ведь уже давно идём, — он остановился на мгновение, давая возможность Донателло поравняться с ним. — Если тебе тяжело и ты хочешь немного отдохнуть, то... — Но ты ведь всё равно останешься сволочью. — Такой угрюмый, — протянул Рафаэль, убирая обе руки за спину и останавливаясь. — Твоя депрессивность скоро совсем задушит тебя, братец. Он обернулся, и Донателло оставалось только порадоваться тому, что хотя бы в росте он заносчивого брата превзошёл — давить у Рафа порой получалось ничуть не хуже, чем у Леонардо или, того хуже, Караи. — Может, я просто немного устал отлавливать Пурпурных Драконов? — невозмутимо поинтересовался Дон. — Мы уже третий месяц этим занимаемся. — Зато благодаря моему новому психованному приятелю в хоккейной маске мы знаем, где они появляются чаще всего. — И благодаря Бруно, который после каждой встречи с ними оставляет реки крови. Донателло поморщился, припомнив последнюю сцену, устроенную жестокой немецкой овчаркой, но отворачиваться не торопился. — Ты бы следил, чтобы он не бросился ни на кого из своих. — Мам, — широко ухмыльнувшись, Раф потянул поводок на себя. — Бруно взрослый мальчик. Отъебись от него. На грубое слово Дон даже не обратил внимания, так как к хамству брата уже был давно приучен. Рафаэль часто воевал с миром демонстративным скотством, каждой фразой беря своего противника на «слабо». В данной ситуации трусить было очень глупо и необдуманно — Раф мог нависнуть грузной тучей и вести себя, как самая настоящая мразь. Отважишься ответить ему — следующая встреча обещала что-то более изощрённое. С моделью поведения Дон был прекрасно знаком, но вот стирать с лица нахального брата ухмылку не умел совсем. То было уделом самого Бруно и Караи. Пёс каким-то чудом умудрялся приводить Рафа в чувства, а сама Караи была единственной, кто пользовался у главного психопата элитного отряда авторитетом. Дон же считал, что пытаться подчинить задиристого Рафаэля — пустая трата сил и времени. Единственным вариантом оставалось давить на здравый смысл. Не самая выгодная стратегия с аморальным Рафом, но у Донателло практически никогда не было выбора. — Он был бы менее агрессивен, не будь ты таким же. Рафаэль, малость удивлённый тем, что Дон не проигнорировал, тихонько хмыкнул и глянул на тёмное небо. — Дам ему что-нибудь вкусное и очень вежливо попрошу не нападать на тебя. Кретин. Раф своего довольного вида не скрывал, каждый раз с лёгкостью цепляясь за возможность ужалить словами вместо простого удара. Да и, в принципе, в любого рода словесной перепалке противником являлся самым нежелательным, поэтому Донателло, раздражённо цыкнувший и мгновенно скинувший с себя бессознательное тело, показался ему даже каким-то забавным. Донателло, считающий Бруно по истине ужасным, кровожадным псом — какой ещё питомец может быть у Рафаэля? И если вспомнить: Караи сама подарила ему пушистого тёмного приятеля на день вступления в элитный отряд. Правда, никто не думал, что из мелкого неуклюжего щенка Бруно превратится в адскую овчарку. Рафаэль заражал его своим характером или, может, Бруно изначально был таким, но плюс здесь был только в одном. Бруно всегда был готов вытащить подбитого Рафа с поля боя. Он мог тянуть его за рукав формы, кисть, но никогда бы не бросил. Странно для пса, что обыкновенно смотрел на всех с почти не скрываемым рычанием, что холодным ужасом отдавалось в памяти ещё несколько часов. Но Рафаэля он, кажется, любил. Смотрел тому в глаза, мог даже вильнуть хвостом пару раз и позволял коснуться жёсткой шерсти на загривке. — Дело не во мне, — отозвался Дон и тут же резко выдохнул — прозвучало так, словно он тявкнул в ответ, а сводить всё к глупой словесной перепалке не хотелось. — Дело в том, что наш младший брат забрёл в зону конфликта, а Лео не хочет, чтобы ты действовал без приказа. — В таком случае лучше бы Лео сам пошёл, а не подсылал тебя, — проворчал Рафаэль. Ладони неловко мазнули по воздуху и, коснувшись рукоятей орудия, крепко сжались на них. — Командир чёртов. Дон отвлёкся на вызов по гарнитуре, прищурился и, смерив беглым взглядом Рафа, обогнул тело Дракона. Рафаэль неуютно повёл плечами, пропуская младшего брата, и повернулся к нему спиной. Лицом — к небольшому бару с граффити на нём. Окраина, глухой район. Ни одного опасного Пурпурного — только притоны и сотни бездомных вперемешку с уличным хулиганьём. Клану Фут нет дела до этого места, но Рафаэль почти физически чувствовал их крепкие руки на плечах, и это очень злило его всю дорогу сюда. Дурацкое, до ноющей боли отвратительное чувство, лишающее его полной свободы. Когда он не в форме элитного отряда, на автоответчик приходят странные сообщения — Раф, кажется, даже не удивляется. Как будто занимается этим всю жизнь. Он никогда не пробовал уклониться от заданий по убийству, потому что подсознательно чувствовал — оставишь Пурпурных на завтра, дашь полицейским расслабиться, позволишь чиновникам уснуть с чистой душой, а на следующее утро — роешь себе же могилу за уклонение от обязательств. Наверное, эта мрачная фигура, Шреддер, дающий задания, всегда улыбается, из темноты следя за слабовольностью своих подопечных. В отдалении послышался звук столкновения острого наконечника троса с каменным балконом здания, и Рафаэль расслабленно выдохнул — делать вид, что разговор с Донателло пошёл на пользу, смысла не было, но сейчас, когда Дона вызвали обратно в штаб, Раф с досадой осознал, что брат его сострадание и слабое волнение за нерадивого дурачка Микеланджело всё же заметил. Лезвия ножей лязгнули друг о друга и увязли в грязной луже. Тучи, затянувшие небо, грузно висели над ночным городом. Морось, стоящая в воздухе, застилала собой всю видимость, а сквозь плотный туман прорывался тёплый свет уличных фонарей. Рафаэль отвернулся от Бруно, слишком оживлённо обнюхивающего тело, и уже собирался было в ход пустить канистру бензина с зажигалкой, как вдруг чуть поодаль приметил тёмный силуэт. Бруно рядом мгновенно навострил уши, стоило только человеку вдалеке шаркнуть об асфальт и выйти из-под крыши, и Раф, прислонившись к фонарному столбу и крепко зафиксировав в руке поводок, с едва скрываемым энтузиазмом, исподлобья смотрел на то, как к ним медленно приближаются. Надо отдать должное, крайне осторожно, без резких движений. Видимо, она, наслушавшись о вспыльчивой, жестокой натуре Рафаэля, открыто проявлять ненависть не собиралась Раф довольно усмехнулся — не все Пурпурные Драконы тупые. — Какой неожиданный сюрприз, Руби. — Неожиданный сюрприз? — переспросила девушка, остановившись напротив него. — Ты сам оказался здесь, хотя футовцы обычно не лезут на окраины. — Должен сказать тебе, что этот чахлый бар — не самое удачное место для твоих друзей, — Раф покачал головой и, когда девушка опустила взгляд на тело под его ногами, слабо улыбнулся. — Полчаса назад нам пришлось преподать твоему приятелю небольшой урок. — Мы ничего не делаем, Рафаэль. Оставьте нас в покое. Он приложил ладонь ко лбу, словно бы делая вид, что старательно обдумывает её слова. Руби не сделала шаг назад, когда Раф, мельком глянув на неё, ступил ближе. В карих, тёмных глазах не было никаких ярких эмоций, но девушка терпеливо смотрела на него. — Нет, не могу, — раздосадованно покачал головой Рафаэль. — Я не разрешал тебе общаться с моим наивным младшим братом. Вообще-то он в элите Клана Фут не просто так, а в качестве профессионально обученного убийцы. Руби мысленно заставила себя стоять ровно и смотреть парня точно в глаза, практически не моргая. Но дрожь, пробежавшая по коже, так и говорила о том, что лучше бы она не вступала с ним в диалог. Исчезла бы ещё до того, как он обратил внимание на неё, а ещё лучше — не выходила бы сегодня вечером на улицу одна. Элитный отряд Клана Фут пугал не только в полном составе, но и по отдельности. И сейчас Рафаэль наглядно демонстрировал это. — По крайней мере, в Микеланджело есть человечность, — заметила девушка, и Раф театрально сморщился. — И вот почему ты так груба с его семьёй? — А ты сам себя видел? — переспросила она. — Ты плохой человек. Выражение лица Рафаэля походило на нечто среднее между искренним непониманием и снисхождением по отношению к словам Руби. Он смотрел на неё так, словно она сказала что-то совершенно глупое, но через мгновение всё-таки расслабленно выдохнул, и взгляд превратился в менее острый. Рафаэль легко пожал плечами: — Ну, потому что я из Клана Фут. — Нет, — негромко, но твёрдо ответила Руби. — В тебе есть только плохие качества. Рафаэль глубоко вздохнул и коснулся поводка, что удерживал Бруно. От Руби его отделяло расстояние не более, чем пять шагов. Пёс то и дело позволял себе угрожающе рыкнуть при виде татуировки дракона на её руке, но как бы ни хотелось выпустить его, делать этого Раф не собирался. Просто провёл ладонью по затылку, прищурившись, оглядел пустующие дома вокруг и, неприятно улыбнувшись, чуть сократил расстояние. — Тогда, может, попробуешь убрать их. Но ещё одного шага сделать не удалось. Руби среагировала быстро. В звуках ночного Нью-Йорка послышался щелчок, и через мгновение дуло было направлено точно на Рафаэля. На грудную клетку, что заставило его остановиться и резко потянуть Бруно на себя. Пёс буквально начал слетать с катушек, громко залаял, и глаза налились красным от чёткой злости. Поводок натянулся, больно дёрнул за кожу и в следующее мгновение с оглушительным треском был зафиксирован сильнее. Руби не дёрнулась, но ей было страшно. — У меня пистолет, и стрелять я умею, — чётко выделяя каждое слово, произнесла она. — Не порть жизнь своему брату только потому что тебе нравится причинять людям боль. Рафаэлю страшно не было — девчонка не выстрелит. Микеланджело не простит её за это. Но Руби умеет блефовать, как все Пурпурные Драконы. Именно поэтому в ту секунду, когда на него наставили оружие, он решил, что всё-таки он увидит собственную кровь. — Ладно-ладно. Рафаэль медленно кивнул, поднимая ладони в примирительном жесте. В глазах Руби не мелькнуло ни капли страха, когда Бруно, оскалив острые клыки, не моргая, следил за тем, как она уходит. Звучащее колокольчиками рычание сопровождало парня ещё десять минут. Но Рафаэль хищно улыбнулся и кивком дал овчарке понять, что у них ещё достаточно времени.