28 февраля 2000
Здесь, на обледенелой крыше под пронизывающим ветром, я чувствовал себя ниндзя из кинофильма. Мне некого было обманывать. В лучшем случае я тянул на антигероя с большим пистолетом на поясе.
— К ним не нужно так резко подходить, ты в курсе? Иногда, в те редчайшие дни, когда удавалось получить заслуженный отдых, Микеланджело мог чувствовать себя на семьдесят процентов свободным. Тридцать процентов — лёгкая дрожь и вязкие спазмы в мышцах, каждый раз напоминающие о себе, когда он убирает форму Клана подальше. — Догадывался, — отозвался Майки и с досадой сделал весьма неосторожный шаг назад. Тарелки звякнули друг о друга, и котята, всё эти время опасливо смотревшие на парня, зашипели. Все четверо, как один, — Микеланджело даже подумал, что это как-то по-семейному что ли. Такие мысли в голову закрадывались довольно часто в последнее время, но после трёх успешно выполненных заданий в форме элиты с людьми контактировать было трудновато. Особенно напрягала Руби, поэтому от сожаления хотелось расшибиться башкой об стену. Прямо здесь, посреди безлюдного, старого квартала, по-тихому, под взглядом умиротворённый девушки. Вполне себе нормальная плата: он перебил Пурпурных Драконов, а атмосфера располагала к медленному наступлению вечера. — Солнце скоро начнёт садиться, — произнесла Руби и, обогнув парня, присела напротив любопытных котят. Осторожно протянула мисочку с молоком и слабо улыбнулась. — Вчера ты был менее молчаливым. Руби умела замечать малейшие перемены в настроении людей, и Микеланджело волей-неволей приходилось натягивать на лицу самую-самую приятную улыбку. В противном случае был риск получить множество вопросов и её взволнованный взгляд. — Поэтому сегодня я говорю даже с котятами, — Микеланджело наклонился следом за девушкой и очень медленно протянул руку самому пушистому из них. Котёнок с противным хлюпаньем гордо прыгнул в лужу, вмиг теряя свой идеально белый окрас. Всю неделю в Нью-Йорке стояли страшные погоды — асфальт превращался в скользкую, грязную дорогу; редкие деревья окрашивались в чёрный цвет и почти полностью исчезали в плотном тумане, нависшем над городом. Ливень со снегом затапливал даже канализацию, а манёвренность, действительно, снижалась. Позавчера на задании у Микеланджело соскользнул трос, и он чудом только не свалился на один из автомобилей агентов ФБР — Рафаэль так ругался на него, но чуть не помер со смеха, что замечательно передавалось по связи. В такую погоду Майки непозволительно терял свою ловкость, маска с красными линзами раздражала его, а тяжёлая экипировка мешала сосредоточиться во время очередной миссии. — Так странно, — Руби легко подлила ещё молока в миску, и котята вмиг её опустошили. Вышла из-под крыши, подняла голову, с удовольствием чувствуя холод падающих с неба снежинок. На её умиротворённом лице ни страха и недоверия к нему — Микеланджело прикрыл глаза и громко выдохнул с плохо скрываемой досадой. Руби улыбнулась ему. — Братья за такие исчезновения тебя вряд ли похвалят. — Им всё равно, что я делаю в свободное время, — отмахнулся Майки и мысленно порадовался, что его слов не слышит Леонардо. — Им не всё равно. Сказала легко и просто. Микеланджело открыл глаза, смерил девушку немного обескураженным взглядом и коротко улыбнулся. Руби отличалась этим странным отношением — Лео, Раф и Дон жестокие, но его братья, и она это прекрасно понимает. С семьёй ведь не расстаются так просто. — Откуда ты знаешь? — снова прикрывая глаза, переспросил Майки. — Ты улыбаешься весь день. — Да нет, я про то, что им не всё равно... — О-о-о, — протянула девушка, поворачиваясь к нему. — Значит, и тебе тоже не плевать, хотя сам делаешь вид, что наоборот. — Конечно, не... Эй, Руби, иди-ка семейным психологом поработай! Майки притянул её к себе за рукав куртки и ткнул ребром ладони в правый бок. — Вообще-то больно! — сквозь тихий смех выпалила она и легко оттолкнула его. — Я специально, — самодовольно заявил Микеланджело, но руку девушки не отпустил. Посмотрел в её глаза пристально, и ей стало ясно: раз уж сказала о братьях, будь добра, продолжай. Но Руби выпуталась из его захвата, неловко отшатнулась в сторону, взглядом поймав своё отражение в стекле. Вздохнула слабо: потерянный взгляд, побледневшие от холода губы, мелкие ссадины, на которые так часто обращал внимание Майки. Они знакомы всего пару месяцев, но Руби волшебным образом научилась читать эмоции с его лица. А Микеланджело их и скрывать не стремился — он такой, какой есть. — Руби. — Я просто знаю, что не всё равно, — спокойным голосом ответила она. Капли дождя поднимали рябь на лужах, и снежинки, мешающиеся с ними, напоминали о том, что холод настигнет везде. Через мгновение неподалёку послышался весёлый смех, и Микеланджело почувствовал внутри тёплую радость и робкий страх — быть здесь вдвоём только с Руби, не пересекаясь с остальными, но пихнуть смущённого парня она не успела. Смех стал ещё ближе, и несколько мгновений перед ними оказались ребята — Чак, Тед и Кайл собственной персоной. — Я знал! — тут же воскликнул самый первый и, многозначительно поиграв бровями, поднял большой палец вверх. Ещё один, рыжеволосый, лишь прикрыл рот ладонью, чтобы Микеланджело и Руби не видели его хитрой улыбки. Последний горестно простонал и, не обращая внимание на них, просто опустился к котятам, чтобы погладить. — Будешь должен, — шепнул Тед, пихая Майки в плечо. — Это ещё почему? — возмутился блондин. — Он думал, что у вас свидание, и специально отвлекал нас, чтобы мы вдруг не помешали, — сдал друга Чак и хмуро уставился в небо, будто бы своим взглядом пытаясь остановить снег. — Тед, ты как хочешь, а котят я заберу. — Они шипят на тебя. — Пурпурный дракон на твоём лбу их пугает, — Кайл ловко увернулся от захвата друга и зашёл под крышу, поближе к стене, чтобы дождь со снегом не попадали на него. — Скотина! Попрошу футовцев пошинковать тебя! — Успокойтесь, ребят, — попросила Руби, кинув умоляющий взгляд в сторону появившихся ребят, а потом — на притихшего Микеланджело. Чак, осознав глупость собственной шутки, по-товарищески положил блондину руку на плечо и даже выглядел виноватым. Руби же просто покачала головой. — Ты пойдёшь с нами, Майки? — Мне надо отрабатывать приёмы, — ответил он. — Приёмы? Тед недоумённо моргнул и обернулся через плечо. Микеланджело по-прежнему стоял позади Руби и изредка касался ладонью светлых волос. — Приёмы, — повторил Майки за ним и на секунду отвёл взгляд. Постарался выглядеть более уверенным и вовсе не потерянным, но получалось так себе. Да и это было не столь важно. Важно было лишь то, что они все обеспокоенно смотрели на Микеланджело. Дождь со снегом неожиданно перестал привлекать внимание. Откуда-то сверху слабо доносился вой холодного ветра, и Чак, решив, что на сегодня его фраз ещё недостаточно, как ни в чём не бывало вновь облокотился на Микеланджело и, задумавшись, поднял взгляд к небу. — Я тут подумал... — Лучше не надо, — привычно заметила Руби, отвернувшись от Майки. — Отвали, — отмахнулся он, и, проигнорировав смешки друзей, обращался уже целенаправленно к Микеланджело. — Так вот, может, нам покажешь пару приёмов? — Что? — Ну, чтобы если что мы могли сами сойти за элитных, — объяснил Чак. — Да тебе, чтобы за элитного сойти, для начала пора бы перестать пурпурным цветов направо и налево светить. — Завали, Кайл. Ну, а что если... Чего? На него смотрело четыре одинаково удивлённых пары глаз. Чак глянул под ноги на мгновение, отступил на шаг назад и машинально нахмурился. — Хорош уже пялиться! Грузные, тёмные тучи лениво плыли по небу, мутное полотно тумана заволакивало собою тёплое освещение фонарей, а на чёрной небесной мгле поблёскивали огоньки — дирижабли, застывшие в воздухе над Нью-Йорком. Постепенно начинал ощущаться холодный ветер, неся с собой запах дыма, бензина и мокрого дерева. Где-то вдалеке нескончаемым потоком неслись машины, шумели промышленные предприятия и гудели водосточные трубы. Чак пытался удерживать всех котят под тёплой тканью куртки. А Микеланджело улыбался искренне.* * *
Сначала — нам брать оружие? Потом чёткое и уверенное — да, брат. До штаба они молчали, очищая сточившиеся лезвия от крови и полируя практически до блеска. Позже поступило сообщение от Микеланджело, и Рафаэль всю оставшуюся дорогу не сводил взгляда с молчаливого Леонардо. Позднее к отряду вызвался присоединиться и Джейсон, но этого так и не произошло — его и ещё пару ребят бросили на полицию у одного из важных складов, поэтому присутствие Рафаэля, пожалуй, было лучшим из всех возможных вариантов. Бакстер Стокман прибыл в штаб прямо перед приездом Караи, однако к элитному отряду он присоединиться так и не смог — поспешил в лабораторию поскорее, радуясь собственному новому изобретению и ловя на пути Донателло, ещё не успевшего отдохнуть от кровавой бойни, которую они с братьями устроили примерно час назад. Стокман на ходу посоветовал не мешать и держаться всем от кабинета подальше. Предупреждающе покачал головой, когда усмехнувшийся под взглядом сначала Лео, а потом и самой Караи Рафаэль стянул с лица чёрную маску и позволил забрать её. Той явно требовалось инженерное обслуживание. — Вы наделали шума, Леонардо, — заговорила Караи. Выглядеть суровой и пугающей она не старалась, но голос был до того ровным и уверенным, что даже с самых опасных и самоуверенных только так сбивалась спесь. — Я бы сказал, что сделали необходимое. Такая формулировка мне нравится больше. Она слабо улыбнулась и, поймав взгляд Лео, скрестила руки на груди. — Полиция и ФБР будут считать по-другому. — Они боятся, — ответил тот. — Что вполне логично, учитывая то, как именно работает элитный отряд. Рафаэль, — Леонардо посмотрел на прикрывшего глаза брата, — безукоризненно избавляется от всех, до ужаса пугая каждого, кто мешает нам. Донателло работает над теми "мышеловами" вместе со Стокманом. Микеланджело же... просто немного другой. Караи сделала пару шагов в сторону, остановилась, давая себе время подумать, и, коротко вздохнув, вновь повернулась к смотрящему на неё Лео. — Когда мне было столько же, сколько вам, мы образовали первый элитный отряд. Влияние Клана Фут в те времена было не так велико, как сейчас, но присоединялись к нему именно те, кто в вышей власти видел только яд. У нас была сильнейшая мотивация, и уже за год вся верхушка была переделана: весь этот мусор был сожжён до тла. За нашей спиной всегда был Шреддер, чья тяга к единству смогла захватить внимание огромного количества людей. И именно это видение ситуации помогло нам осуществить весь план, — Караи пожал плечами и медленно обернулась. — Так что Микеланджело, скорее, не другой. Он не понимает наших мотивов, считая всё это обычным кровавым разрушением. Но я могу понять его. — Разве? — не сразу поверив, флегматично спросил Леонардо. — Вы с раннего возраста боретесь, — объяснила Караи. — В Клане Фут нет никого, кто мог бы рассказать, какого это каждый день проводить с друзьями и смеяться. Те люди, кто присоединяется к Клану, не имеют личных привязанностей и вперёд идут намного смелее, не зная, с чем столкнутся, едва их вышлют на очередное задание. А вы здесь с самого детства и дерётесь осознанно, потому что тут ваша семья. Вы понимаете, что нет никого ближе родного брата, и готовы уничтожить каждого, кто встанет на пути. Вас научили этому здесь. — Однако, Майки слишком часто прогуливал, — не удержался Рафаэль, всё это время, видимо, слушавший разговор. — Что ты, Рафаэль. Микеланджело неумело лжёт, но даже он понимает, что если отступит от миссии, его голова сразу же полетит с плеч, — Караи снисходительно глянула на шатена и убрала руки за спину. — Но если один начинает лгать, что мешает всем остальным делать то же самое? Леонардо первым отвёл взгляд, и Рафаэль, усмехнувшийся реакции брата, снова откинулся на спинку жёсткого кресла, исподлобья глядя на Караи. — Так легко делаете выводы. — Потому что я отлично знаю людей. Вскоре негромкий скрип оповестил о том, что Караи покинула зал. Через несколько минут за ней следом вышли и другие футовцы. Леонардо поднялся со своего места, позволил себе расслабленно выдохнуть, и ещё примерно минуту думал о том, что это — к лучшему. Ему порядком надоели игры Микеланджело. Остановившись на мгновение, он коснулся рукояти катаны за спиной, а потом, услышав негромкий смешок, принялся ждать. Рафаэль лениво убрал руки за голову, удобно облокотившись на спинку кресла. — Может, возьмёшь оружие поудобнее? — Нет, — отказался Лео, не поворачиваясь к нему. — Я привык к ним. То, как Раф неодобрительно покачал головой, Леонардо не заметил, но был готов спорить, что по губам брата пробежала слабая улыбка. А потом тот, судя по всему, закинул ноги на большой стол. — А ты не боишься, что когда-нибудь все Пурпурные соберутся и дружно решат отомстить? — протянул довольный Рафаэль. — Я уверен, они часто думают о тебе. Здесь Лео уже ничего не ответил, но дерзкий взгляд Рафа сопровождал его ещё очень долго.* * *
Стук ветра о стёкла домов и звуки шагов в ночном городе казались особенно громкими. Свет уличных фонарей рябящей полосой ложился на мокрый асфальт, а отсутствие людей на улицах в это время говорило о страхе, поселившемся в них и никак не желающим уходить. Небо, неспешно окрасившееся в тёмно-красный цвет, медленно переходило в абсолютно чёрный. Где-то далеко позади раздался громкий скрип, кто-то очень громко выругался. Руби не оглянулась, но фрагменты мыслей, что обычно складывались в единую картину, теперь стали чуть более хаотичными. Под тяжёлой подошвой скрипнула жестяная крышка бака. Капля, упавшая с крыши, разбилась об асфальт, и Руби выдохнула. Пар потонул в темноте, небо над головой давило бордовой грузной тучей. Она дёрнулась было, когда кто-то громко закричал о помощи вдалеке. Через пару кварталов, скорее всего, не более, и Руби подумала, что это очередная драка. В этой части Бруклина нет никого — только ребята в татуировках, которые предпочитают держаться подальше от проблем. Здесь раз в день проезжает полицейский автомобиль, и иногда Руби кажется, что это Богом забытая часть Нью-Йорка. Они — Богом забытые люди. Но она краем уха слышит нескончаемые крики о помощи, и волей-неволей становится жутко. Вопли стихают, когда Руби быстрым шагом доходит до небольшой пустой площади — прямо до их маленького бара, откуда сразу же выбегает обеспокоенный Тед, потому что Чака где-то черти носят, а он всего лишь вышел покурить. За другом выбегает такой же взъерошенный, взволнованный Кайл и взглядом тут же стреляет в молчаливую девушку. А Руби ему ничего не может сказать. Она внезапно понимает, что крик, который она слышала, принадлежал Чаку. Ребята, оказавшиеся вместе с ними на улице непонимающе озираются по сторонам. Свет внутри бара начинает слабо мигать, когда на другой стороне площади появляется силуэт. Они все не могут даже пошевельнуться, только у одного паренька выпадает сигарета из рук, потому что он видит чёрную форму. Элитный отряд Клана Фут стоит бояться. Они — чёртов ночной кошмар, парящий над городом. Вдобавок не надо забывать, кому они служат. Руби почувствовала, как телом постепенно овладевает дрожь. На плечо легла похолодевшая рука Теда, когда парень в чёрной форма Клана остановился и опустил лезвие катаны. Свежая кровь на ней и линзы маски совпадали с цветов неба. — Надо поговорить. Это не психованный Рафаэль. Голос совершенно другой. В нём нет того дерзкого, звонкого напора. Он ровный и приглушённый — самый жуткий из всех тембров, которые только могут существовать. Изорванная куртка с изображением пурпурного дракона упала под ноги стоящим. Его лица видно не было, но Лео улыбнулся, когда они все, как один, отступили на шаг назад. Руби в это мгновение охватил подлинный ужас, с места сдвинуться не получилось, но всё, начиная от ледяного страха в глазах, заканчивая хаотичными, неловкими движениями, выдавало её состояние. И, может, Лео просмотрел этот момент, но ей страшно было не за себя — она боялась за своих друзей, бросившихся в рассыпную. Одному из них Леонардо отрубил запястье. В голове голос Караи ровными нотками отбивает чёртову мантру. Почувствуй кровь на металле, Леонардо. Привыкни к ней. Посмотри по сторонам сквозь красные линзы маски и ответь на один вопрос: тебе нравится, когда они боятся тебя? Один из парней споткнулся в попытке сбежать. Леонардо сначала взвесил в руке оружие, поудобнее перехватывая чёрную рукоять, а потом рубанул по сухожилию, чтобы тот больше не смог двигаться. Чем больше крови, тем лучше — проткнуть насквозь, отрезать пальцы и сломать все до единой кости. Это довольно легко на первый — продавить тонкую ключицу или лучевую кость, но затем приходится катаной рубить на куски, ведь кости потолще так просто не сломаешь. Бордовое небо убивает остатки надежды Руби. Её друзья кричат, корчатся от боли, потому что холодный парень из элитного отряда не пощадил никого — через пару минут они истекут кровью, и Руби останется здесь одна. Напротив старшего брата Микеланджело, который перехватывает катаны поудобнее о добавляет последний штрих. Блестящее лезвие разрывает мышцы на правой руке почти бессознательного Кайла — пурпурный дракон на коже превращается в месиво. Ещё одного, Теда, Лео заметил, когда тот, почти захлёбываясь собственной кровью, пытался дать понять Руби, что ей пора бежать. Но Леонардо не дал ему закончить. Он бил долго, вплоть до звука ломающихся костей. Парень уже не дышал. На нём живого места не осталось. Потом прямо на глазах девчонки получил ещё один, и даже показалось на мгновение, что брызги кровь долетят до неё, но Лео немного ошибся. Бить надо было сильнее, а ещё лучше — сразу свернуть шею, как это любит делать Рафаэль. Однако, Леонардо — не Раф от слова совсем. Он равнодушно расправляется со всеми, и насилие ему не приносит никакого удовольствия. Двигается быстро, без резких манёвров, мастерски владея острым лезвием катаны. Лео слышал, как кричала от бессилия подружка Микеланджело. Расправившись со всеми, он улыбнулся уголками губ. Десятерым уже точно ничего не поможет. Остальные — в отключке. Кто-то слабо завывает на заднем плане, и напротив стоит одна единственная. Уцелевшая. — Прости за вторжение, — Леонардо ступает осторожно по скользкому месиву крови с грязью. — Надеюсь, мы закончили. Через маску ничего не видно, и Руби не может понять, что вообще сейчас произошло. Ноги подкашиваются сами в тот момент, когда она осознаёт, что вокруг неё тела её друзей — единственных близких людей, которые были с ней от начала и до самого конца. У неё не получается разозлиться, внутри грудная клетка сжимается до жутких спазмов, которые вот-вот грозят перерасти в рвотные позывы. Глаза хаотично пытаются уцепиться хоть за что-то, что сможет вернуть в реальность — дать со всей дури по лицу, чтобы Руби пришла в себя наконец и перестала пустым взглядом смотреть на спину медленно уходящего Леонардо. Тело бросает в дрожь. Невозможно бьёт изнутри, и девушка ледяной рукой касается ткани своей кофты и от наступившего бессилия сжимает её, почти ломая тонкие ногти. До побеления костяшек на кулаках и громкого крика, что наружу вырывается лишь рваными всхлипами. Леонардо, кажется, слышит их ещё очень долго, и ему нравится проделанная работа. Единственное, рубить Пурпурных Драконов налево и направо — дело не из лёгких. Наушник, по которому они обычно связываются друг с другом издаёт невнятное шипение, словно Донателло пытается донести что-то важное. Под тёплым светом фонаря в парке Леонардо замечает, как с катаны падают капли крови на чёрные ботинки. Он сбавляет шаг от подступившей к мышцам боли и устало выдыхает — надо было пустить на них тех роботов Стокмана, правда. Было бы легче и вполовину не так затратно. Лео ладонью берётся за тяжёлые ремни, плотно прилегающие к плечам, и сбрасывает их с себя одним резким движением. Окровавленное оружие падает ему под ноги, и в голове мелькает мысль, что надо бы почистить, наклониться. Леонардо вместо этого прислоняется к холодной стене. Нет, тело ослабло, но в случае необходимости он всё равно успеет скрыться в темноте. Лео стягивает с себя маску и думает о том, что, возможно, это последние мгновения адекватного существования, одновременно зная, что они все ещё достаточно сильны, чтобы выжить. — Ну и видок у тебя, парень. У мужчины, стоящего метрах в десяти от него, слишком спокойное лицо для того, кто увидел человека — подростка — в таком состоянии. Леонардо взглянул на него исподлобья, и тот, сделав небольшой шаг назад, слабо улыбнулся. Лео почувствовал, что не особо удивлён — наверняка сейчас производит впечатление одного из тех подростков, у которых нет дома и которые слоняются по улицам, набивая на себе фиолетовые татуировки. — Плохой день, да? — на выдохе произнёс мужчина, но, заметив мрачный взгляд синих глаз, просто пожал плечами и, проходя мимо, добавил: — Если тебе что-то надо, я работаю в кафе, недалеко отсюда. Валяющиеся в чужой крови катаны его не особо удивили. Словно подобное каждый день видит в этой части города. Вместо того, чтобы вызвать полицию, он просто закурил и, насвистывая какую-то мелодию, пошёл дальше, пока Леонардо смотрел ему вслед. У него обычный день. Не плохой и не хороший — просто день, в котором он уничтожил поставленную проблему и хладнокровно разрубил семейные узы. Микеланджело не поймёт его поступка, но ему и не надо. Майки слишком наивен даже сейчас, будучи в элитном отряде, и именно это качество мешает ему проявить всю свою коварность и лукавость. Бордовое небо постепенно окрашивается в непроглядный чёрный. Леонардо легко отталкивается от стены. Склоняется вниз до хруста суставов во всем теле. Из кармана достаёт платок и проводит им по лезвию катаны. Белая ткань впитывает в себя красный. Невольно Лео думает о том, что Клан Фут стирает их родственную связь, как крупное наждачное полотно. И как голос Караи, повторяющийся в голове. Это не то, над чем надо размышлять, Леонардо. Над Нью-Йорком поднимается ночной туман.