Он понимает меня
Такова была последняя строчка — обведенная и дважды подчеркнутая дрожащей рукой. Форд выдохнул, прикрыв глаза на долгую секунду. Понимаю ли? — думал он. Он чувствовал на себе чуткое, пристальное внимание Диппера, которое ощущалось даже на расстоянии, даже за стенами нескольких комнат. Но в этом был смысл. Форд так же знал о Диппере все, был уверен в каждом шаге мальчика. Не совсем телепатия — уж ее бы он различил — но каждый раз местонахождение мальчика отпечатывалось в его сознании с поразительной точностью. Прямо сейчас тот раздевался, аккуратно складывая одежду прежде, чем положить ее на полку в ванной. Теперь встал под душ, теплая вода падала с кончиков его волос — сегодня он трет мочалкой чуть усерднее обычного, чтобы ни Стэн, ни Мэйбл никогда не узнали об их близости. Они никогда не почувствуют запах Форда на его коже. Форд вздохнул. Стэн. Влажные волосы слиплись на лбу, кожа холодела. Аромат Диппера был еще свеж в его воспоминаниях, он витал вокруг него даже тут, в подвальной лаборатории. Диппер приехал сюда всего день или два назад. Его запах попросту не мог успеть пропитать дом. Форд знал — все это лишь игры его собственного воображения. Однако, запах. Стэнли точно обо всем узнает. Список был написан ручкой на невзрачном листе бумаги. Чисто прагматичный список. Что и заставило Форда улыбнуться — это было не любовное письмо. Это — заметки ученого. Разумеется, слова эти были написаны под влиянием эмоций, однако каков мотив? Доказать. «Я составил всеобъемлющий список причин, почему я думаю, что мы, эмм, предназначены друг другу.» Слова снова и снова эхом звучали где-то на подкорке мозга Форда. Предназначены друг другу предназначены друг другу предназначены друг…Он спас мне жизнь
Форд читал с конца. Если знаешь, чем кончается история, значит, не нужно особенно вчитываться в ее начало. Нет нужды в экспозиции. Он прекрасно помнил, как оттолкнул Диппера с пути дроида — последнее его осознанное действие прежде, чем он чуть было не простился с жизнью. Прежде, чем он потерял сознание. Он помнил свое пробуждение в боли. Разумеется, он помнил и несчетное множество болезненных пробуждений в иные дни, в иных вселенных. Однако тогда все было по-другому. Тогда он в любое время готов был пожертвовать собой ради Диппера. Пожертвует ли он собой ради него теперь — спросил он себя. Конечно, пожертвует. Никаких сомнений. Он почувствовал вину уже за то, что в его мыслях вообще посмел возникнуть подобный вопрос. Уголок его рта едва заметно дернулся, и бумага смялась под усилившейся хваткой пальцев. Родственные души. Форд покачал головой.Я спас ему жизнь
И правда. Форд на мгновение задумался. Тринадцатилетний (тогда еще — двенадцатилетний) спас ему жизнь. Ты никогда не сможешь тридцать лет бороться за выживание в разных измерениях, полагаясь лишь на чужую добродетель. Каких-то несколько недель в родном измерении — и он, окруженный семьей, почувствовал себя слабым. Он и был слаб. Был слаб тогда, слаб и сейчас. Губы Диппера были теплыми, целовать их было так просто и естественно. Он очень, очень хотел быть слабым. Он не достоин Диппера.Он — ботаник
На этой строчке Форд невольно улыбнулся. Мальчик вовсе не издевался. Может, пятьдесят лет назад он бы и обиделся, но сейчас? Это было даже мило. И, чего уж греха таить, это было правдой. Подземелья, Подземелья, и еще раз Подземелья. Дневники — все три тома. Компульсивная потребность документировать каждую странность, аномалию или феномен, нужда, которую Диппер понимал и разделял. В конце концов, они одной крови. Форда передернуло. Разница в пятьдесят лет. Кровные родственники. Ага.Он добрый
Плечи его поникли. Ах, если бы.Он — герой
Форд оторвался от чтения. Он вздохнул, бросая лист бумаги перед собой на стол. Спохватившись, сложил его уже аккуратнее. Сделал в голове пометку — убрать обратно в ящик стола, откуда он его, так скажем, «позаимствовал». Не то чтобы это было так уж важно. Диппер сам сказал, где его найти — разумеется, он был готов. Его племянник всегда отличался предусмотрительностью. В лабораторию не проникал ни малейший звук снаружи, однако он все равно чувствовал, как Диппер, выйдя из душа, шуршал по спальне наверху, недоумевая, куда это запропастился Форд. Скоро он догадается. Спустится вниз. И вся лаборатория — в их распоряжении, так что они могли бы… Нет. Он будет держаться до последнего, насколько только хватит сил. Их поцелуй длился долго — минуты? часы? — достаточно долго для того, чтобы пересечь границу между просто «поцелуем» и «прелюдией». Форд поморщился. Как же низко, как банально звучит — прелюдия. Как будто бы секс это то, о чем нельзя упоминать. Затем он задумался — действительно, ему-то уж точно есть что скрывать. Даже за поцелуй, нечто столь незначительное и человеческое, его могут привлечь к ответственности, осудить, заключить в тюрьму. Он не может поломать жизнь собственному племяннику. Только не так Предательский скрежет торгового автомата по полу эхом разнесся по каменной лестнице. — Дядя Форд? — раздался сверху голос Диппера, звонкий и полный доверия, — Ты здесь? Форд успокаивал себя, вслушиваясь в легкую поступь мальчика. С волос Диппера капала вода, кожа сверкала чистотой — он выглядел счастливым. Слишком уж счастливым, если учесть, что буквально несколько дней назад умерли его родители, подумалось Форду. Не будет ли кощунством лишить его этого счастья? Он постарается вернуть его с небес на землю как можно осторожнее. — Диппер, — встретил он его кивком. — Хей, — выдохнул мальчик, — Прости что так долго. — Ничего страшного, — заверил его Форд, — Диппер… — Да? — Ты знаешь, я забочусь о тебе. С губ Диппера невольно сорвался нервный смешок: — Во всяком случае, надеюсь на это. — И ты понимаешь, что я никогда не причиню тебе вреда. Так? — К чему ты клонишь? — напрямую спросил Диппер. Сразу перешел к делу. Форду всегда в нем это нравилось. — То, что произошло ранее между нами… тот поцелуй… больше никогда не может повториться вновь. Ты же знаешь это, правда? — Форд смотрел на взъерошенного, босоногого племянника тяжелым, многозначительным взглядом. — П-прости… Я думал… — Я ценю твои ко мне чувства, но обязан оставаться верным своим моральным принципам. Быть вместе — попросту неэтично, во всяком случае, в романтическом плане. Глаза Диппера влажно заблестели. Форд взмолился, чтобы тот не заплакал. — Форд… — Ты понимаешь, почему? Диппер, казалось, был скорее шокирован, нежели чем расстроен. Как будто бы он уже успел крепко-накрепко зацементировать их отношения, превратить их в надежный каменный постамент. Как будто бы он уже разыграл все свои козыри — и Форд попросту не мог больше изменить своего решения. Вот только была с Фордом одна проблема — передумывал он часто. Повисло долгое молчание, Диппер взвешивал все «за» и «против» прежде, чем дать ответ. Теперь он совершенно не выглядел старше своих лет — Нет, Форд, не понимаю. — Серьезно? — Да, конечно же я осознаю причины. Инцест, разница в возрасте, твои «моральные принципы», — перечислял он, загибая пальцы, — Но… только не твои настоящие чувства. Что случилось? Ты боишься? — Ну, да. Если говорить начистоту. Определенно, да. — Чего? Рот Форда несколько раз непроизвольно открылся и закрылся. Челюсть Диппера заметно напряглась, а руки, казалось, не могли найти себе места. Но мальчик продолжал твердо стоять на своем, и Форд не мог не восхищаться им за это. — Многого. Стэнли узнает. Мэйбл узнает. Что подумает твоя сестра? — Разве это важно? — маленькие пальчики неуверенно схватили его большую руку. — Конечно, важно! — Форд вырвал свою ладонь из хватки Диппера. Он не мог позволить себе отвлечься, — Мой мальчик, я могу быть арестован за то, что сделал. Статья о «совращении малолетних» тебе о чем-нибудь говорит? Он долго не жил в этой вселенной, но был совершенно уверен в том, что этот закон по-прежнему действителен. Стоило ему произнести это вслух, и угроза, показавшаяся вдруг совершенно реальной, повисла над ними двумя. Диппер поморщился. — Так… тебе… не понравилось? Форд вздохнул, потирая переносицу: — Конечно, понравилось. Я имел в виду другое… — Если тебе понравилось, тогда что в этом может быть плохого? — Потому что за все хорошее приходится платить! — закричал он, глаза его потемнели, лицо пугающе исказилось. Слова его полнились ядом, и он точно мог сказать, что Диппера напугал его резкий тон. Об этом он еще будет сожалеть. Но это было правильно, наверное. — Что… что случилось с тобой там, в портале? — едва слышно спросил Диппер. — Что? — Что случилось? — вцепившись в мужчину, повторял он настойчиво, — Кто-то ранил тебя? Форд не ответил. Его молчание было достойным ответом. Диппер снова осторожно взял его за руку. На этот раз Форд его не оттолкнул. — Я никогда тебя не предам, — сказал Диппер, опустив взгляд, — Если этого ты боишься. У Форда пересохло во рту. Боже, он надеялся, что сам сумеет не расплакаться. — Я знаю, мой мальчик, — казалось, за него говорил кто-то другой. — Я верю тебе, — продолжил Диппер — не столько утверждая, сколько задаваясь вопросом. — Я... Форд подумал о списке в кармане. Подумал о парных пунктах. Он спас мне жизнь. Я спас ему жизнь. — Иногда хорошие вещи — это просто хорошие вещи, — пробормотал Диппер, зацепившись указательным пальцем за лишний палец Форда, — Ты веришь мне? Форд сжал в ладони руку мальчика и зажмурился: — Я верю тебе, — прошептал он в ужасе.