JK:
Да.
Быстро отправляя сообщение дрожащими руками, он сглатывает. Тело пробивает мелкая дрожь то ли от предвкушения, то ли от того, что он чертовски возбуждён уже пару часов. Tae: Да? Чонгук с содроганием смотрит на новое сообщение, мысленно отвешивает себе оплеуху, падая головой на парту, и шёпотом матерится.JK:
Да, Господин.
Чон распахивает глаза, когда видит горящий экран, быстро открывает поле для ответа, но замирает — внутри всё приятно словно стягивает узлом, возбуждением, растекающимся по телу до кончиков пальцев. Он хороший, приличный парень, с одним единственным исключением — у Гука уже четыре месяца есть виртуальный доминант, Господин, если угодно, и ему это чертовски нравится. Чонгук не знает его имени, только ник в Telegram. Всё, что он видел… Нет, всё, что ему позволили увидеть — крупные вены на руках и охуительно длинные пальцы в металлических кольцах. Большего он пока не заслужил. Но хотел бы. Tae: Хорошо. Пульт с собой? О, нет. Неужели он действительно хочет… Гук окидывает взглядом класс, уделяя внимание каждому однокласснику. Никто ведь не заметит, как у него покраснеет лицо, как он будет пытаться сдержать стон, нервно перебирать карандаши в пенале и ёрзать на стуле?.. Никто ведь не… Tae: Ты уже второй раз заставляешь меня ждать… Плохо, очень плохо. Сердце замирает в груди. Такой тон — да, Чонгук уверен, что сейчас у «Tae» очень страшный и злой голос — он уже слышал его, когда они выходили на видео-связь, и, о боже, после этого он действительно пытался быть самым послушным и покладистым сабом.JK:
Простите, Господин, меня вызвали к доске.
Врать нельзя. Это одно из правил, которое они установили, когда только познакомились с этим парнем в онлайн чате для поиска людей с такими же фетишами. Tae: Почему я думаю, что ты мне лжёшь? А? Как он это делает? Чон вертит головой. Неужели поставил скрытые камеры? Или его так легко расколоть?JK:
Я бы никогда…
С одной стороны, у него кинк на унижение, и иногда он специально выводит доминанта своим поведением. Игнорирует сообщения, дерзит, но всё это часть спектакля, и он очень надеется, что Tae понимает. Чон искал себе дома несколько месяцев, но каждый раз всё заканчивалось обычной дрочкой в скайпе — они понятия не имели, что незнакомый парень из сети хочет от них. Когда Гук в первый раз попросил анонима приказать ему, тот просто кинул его в чёрный список. Чонгук совсем отчаялся найти хоть кого-то. Это может показаться безрассудством — кто в здравом уме захочет показать себя обнажённым незнакомому человеку в интернете? А если сольют? Или ещё что хуже? Но Чон никогда не светил своего лица, даже если очень просили, даже если приказывали. Объектив камеры настроен так, что собеседнику видно всё, вплоть до шеи, но не выше. Чонгуку не нужны проблемы. А Tae… Он, кажется, первый, кто ни разу не просил у него селфи или поднять камеру чуть выше, оправдывая это тем, что очень хочется посмотреть как он стонет. Tae идеален во всех планах. Tae: Включай. Коротко и ясно. Чонгук забывает, как дышать. Наощупь вытаскивает пульт из кармана клетчатых широких штанов, касается кнопки, включая среднюю скорость. Смазка, с помощью которой он ввёл игрушку внутрь, уже немного высохла, поэтому стянутые ощущения добавляют дискомфорта. Пуля где-то глубоко упирается в простату, вибрация проходит по всему телу. Чон сжимает ноги, опуская голову, розоватые пряди спадают на лоб. Кусая нижнюю губу, он еле сидит, готовый в любой момент сорваться и побежать до ближайшего туалета. Но для этого нужно спросить разрешения. Tae знает — Гук сейчас на уроке.JK:
Включил.
Сколько он так протянет, неизвестно. До звонка ещё двадцать минут, а вот член уже натягивает штаны в области паха, выглядывая головкой из-под резинки. Одним аккуратным движением под партой Чон поправляет его обратно, стараясь не дотронуться до чувствительной головки, пачкая руки в прозрачной смазке. Вибрация чувствуется всё ярче с каждой секундой, перевозбуждение гарантировано. Падая головой на учебники, Гук закусывает нижнюю губу, стараясь не привлекать внимания. Одноклассники, наверное, охренели бы, если б знали, чем занимается до тошноты правильный мальчик, как он стонет от мысли о том, каково быть во власти кого-то другого, особенно если этот кто-то знает, что делать. Tae: Хорошо. Выключишь, когда я напишу тебе. Погодите. Стоп. Он может не написать сегодня и завтра тоже. Остановите эту планету, Чонгук прямо сейчас с неё сойдёт! Так ведь нельзя, это настоящее издевательство. За что с ним так? Он ведь не провинился ни в чём. Но внутри всё ликует, потому что ему нравится чувствовать над собой незримый контроль каждую секунду своего существования.JK:
Да, Господин.
Последние минуты урока тянутся ну уж очень долго. В особенности когда внутри всё это время почти на полной мощности дребезжит игрушка. Чон то падает на парту, то поднимается обратно; ему хорошо настолько, что уже плохо. Со звонком он первый вылетает из кабинета, расталкивая одноклассников, спешит в туалет, закрываясь в кабинке, присаживается на корточки, скрючившись пополам. Желание дотронуться до себя не даёт покоя. Бесстыдно возбуждённый Гук запускает руку в брюки, поправляя член, снова пачкает пальцы в прозрачной смазке, ощущая, насколько промокла ткань боксеров, и протяжно, тихо скулит. С надеждой таращится в экран смартфона, но последнее сообщение всё ещё непрочитанное — на нём нет двух синих галочек, поэтому Чонгук со своими страданиями остаётся один на один. Перед поплывшим взглядом флешбеками образ Tae. Последний раз, когда тот включал камеру, Чон пачкал слюной его голый торс, облизывался во время непринуждённой беседы, а всё из-за того, что его дом сидел в одних плавках на балконе, совершенно этого не стыдясь. Краем уха он слышит чужие голоса, и проверив, закрыл ли кабинку, возвращается на прежнее место. Падая на холодный кафель, пялится на мерцающую лампу на потолке. Вибрация телефона заставляет подскочить, быстро нащупать его и впопыхах вынуть из кармана, открыв новое сообщение. Tae: Ты где? Чон кусает щёку изнутри. Что за тупой вопрос?.. Понятное дело, он ещё на занятиях. Иногда этот Тае так бесит, но Гук соврал бы, если б сказал, что тот не возбуждает его во всех планах.JK:
В данный момент занят тем, что имею рот своего одноклассника.
Усмешка проскальзывает на лице Чонгука, а внутри всё переворачивается. Слишком смело и дерзко, но он любит играть на нервах, чтобы потом получить с лихвой. У Чона небольшой кинк на наказания, и об этом его дом тоже осведомлён. Tae: Вот как. Точка в конце сообщения напрягает. Гук падает на толчок, забираясь на него вместе с ногами, и судорожно наблюдает за полем: «собеседник печатает сообщение…» Минута. Вторая. Нервы натягиваются, как струна. Кусая большой палец, Чонгук шатается из стороны в сторону. Не стоило этого писать, отсылать — тем более. Иногда мозг работает на одно только неумолимое стремление получить желаемое. Если Чон хочет вывести Tae на эмоции, у него это получается на десять из десяти. Правда, иногда тот перегибает палку, и наслаждение превращается в сущий ад. Вы когда-нибудь ходили с эрекционным кольцом и вибропулей в себе одновременно на протяжении пяти часов? Чонгук — да. Факт один — ему не понравилось. Когда ответ всё-таки приходит, Гук открывает и закрывает рот несколько раз подряд, съёжившись до минимально-возможных размеров, водит по экрану. Час расплаты настигнет его очень скоро. Tae: Значит так. Мне кажется, ты обнаглел. Сейчас встаёшь, вытаскиваешь свой член изо рта воображаемого друга, прощаешься с ним и после занятий идёшь домой. Я, кажется, разрешил вынуть пулю, когда напишу тебе. Забудь об этом. Сделаешь это при мне, по видео-связи. А пока подумай над своим поведением, иначе твою задницу ждёт хорошая порка. Финиш. Конец. Чонгук нарвался. Он уже готов падать ниц и писать сотни сообщений с извинениями, вот только те не помогут. Tae: Ты меня понял? Чон в панике роняет телефон экраном вниз, и тот со звоном бьётся о кафель. Быстро поднимая его, он проверяет целостность стекла, выравнивая сбившееся дыхание.JK:
Да, Господин.
В Чонгуке иногда борются два чувства: быть самым лучшим сабом для этого прекрасного мужчины и тешить свои кинки двадцать четыре на семь. Он не помнит, когда именно его затянуло в эту игру, когда захотелось отдать себя в руки кого-то более сильного. Может, это началось после сотни просмотров порно-видео с пометкой BDSM, или прочтения историй такого же характера? Или это зерно зародилось в его светлой голове ещё раньше?.. Единственное, в чём уверен Чонгук — он никогда не хотел попробовать себя в другой роли, ему претит брать на себя ответственность управлять другим. Но когда кто-то хриплым голосом в микрофонJK:
Господин, я дома.
Игрушка не даёт о себе забыть, поэтому Чон сидит на коленях, слегка привстав. Стягивая толстовку и брюки, Чонгук остаётся в одних трусах, неприятно жмущих по всей области паха. Опуская руку, он чуть сдавливает стоящий член, покусывая губы в предвкушении. Тае: Хорошо. Пять минут. Гук растирает ладони. Всё по установленным правилам — минимум одежды и дикое желание ублажать. Подключая наушники, Чон принимает вызов, когда на экране выскакивает чёрная рамка со знакомым ником, смотрит, не моргая, и тут же опускает голову. — Есть что сказать? — раздражённо раздаётся в наушниках. Гук прикусывает себе язык, грудная клетка часто вздымается от нервного дыхания, по лопаткам, прижатым друг к другу, стекают капли пота. Чону сказать нечего. Он знает, что провинился. Камера Тае выключена. Такое происходит очень редко. Сегодня Чонгук не заслужил видеть его. — Так и будешь молчать? Чонгук тут же вздрагивает, не поднимая лица, прикрывает глаза, впиваясь в ладони ногтями. — Г-Господин, я… — слова в предложения не складываются, язык ватный, сердце оседает камнем где-то внутри, ноги в таком положении затекают, но Чон всегда должен стоять на коленях, пока ему не прикажут иного. — А ты всё упорнее вынуждаешь меня приступить к наказанию? Хорошо. Я ожидал, конечно, другого, но ты ведь такой неугомонный, всё время напрашиваешься, — каждое слово будто пробивает дыру насквозь, Чонгуку жарко и холодно одновременно. — Раздевайся полностью, повернись ко мне спиной и… — пауза с которой Тае отдаёт приказ режет, тянет, ни разу не успокаивает, — вытащи пулю без рук. Чон долго мучается с тем, чтобы повернуться, прижимается сосками к холодной коже кресла, откидывая голову назад, сдерживая стон — это сейчас некстати. Пуля продолжает вибрировать. Удерживаясь всеми силами за спинку, прогибается в спине, выпячивая задницу вперёд, напрягая мышцы. — Хорошо, — одобрение, слышимое в наушниках, ласкает слух, но не возбуждает. Чонгук жаждет другого, однако сегодня он уже достаточно набедокурил. Пуля со звоном падает на пол, продолжая жужжать. Чон вцепляется зубами в кресло. Не чувствуя собственных ног, он поворачивается лицом к камере, продолжая сидеть на коленях, уложив ладони на них. — Всё ещё ничего не скажешь? — Тае не даёт о себе забыть, общаясь с сабом. Гук поднимает голову, глядя в камеру. Член болезненно стоит, смазка, сочащаяся из головки, пачкает его, стекая по выступающим венам прямо под мошонку. — Господин, мне стыдно за свой поступок. Я не должен был отвечать вам в таком тоне, — голос дрожит, Чон заметно заикается, вытирая слюну с губ тыльной стороной ладони, бегая взглядом из стороны в сторону. — Я рад, что ты это понимаешь, — скрип чужого кресла даёт понять, что Тае откинулся назад в ожидании. — Руку на глотку. Звучало грубо, но Чон соврал бы себе, сказав, что такой приказ не возбуждает. Чонгук расторопно ведёт пальцами по втянутому животу. Дому нравится когда он играет с собой, запрокидывает голову назад, вцепляясь мёртвой хваткой в горло, давит на кадык, держа рот приоткрытым. — Сильнее, — судорожно выдохнув, вновь командует Тае. Вдох через нос не проходит, застревая в лёгких, уши закладывает так, что, кажется, ещё немного — и в них что-то лопнет, трахея хрустит то ли на самом деле, то ли в его кружащейся голове. Чон глотает через силу, в грудине приятно жжёт, а член снова вздрагивает. Такая реакция — это ненормально, но саб уже привык к яркому, запоминающемуся возбуждению. — Хорошо, отпускай, — разрешает Тае, когда замечает, что лицо парня уже приобретает малиновый оттенок, а с уголков губ стекает слюна. Чонгук делает это не сразу, постепенно лишая себя удовольствия. Это точно было не наказание — мужчина прознал про все фетиши Гука ещё на стадии знакомства. — Прищепки с силиконовой прокладкой, — начинает перечислять Тае. — Люблю смотреть, когда твои соски синеют, эрекционное кольцо и… — тянет до последнего, — и пробка с присоской, прикрепишь её к полу, камеру вниз, — усмехается. — Попрыгаешь для меня. Чон не заставляет себя ждать. Он быстро поднимается с места, вертит голой задницей перед камерой, берёт розовую пробку в форме ёлочки, аккуратно ставя её на паркет. Берёт металлические прищепки с колокольчиками — они имеют чёрную прокладку, поэтому дискомфорт от них нулевой, если не затягивать шурупы на максимум — и цепляет их за каждый сосок. Поворачиваясь лицом к ноутбуку, Чонгук опускается на колени уже по привычке, успевая захватить лубрикант в прозрачной бутылке. С разрешения выливает его себе на руку, размазывая прозрачную жидкость по каждому выступу пробки. — Долго, — неодобрительно шепчет Тае, — очень долго. Член снова вздрогнул от хриплого баса. Чон ускорился. Выпрямившись, сидя на полу, переступая коленями, подставил кончик игрушки к анусу, разрабатывая его пальцами, медленно опускаясь до первого выступа. — Джей Кей, почему я не вижу на тебе кольца? — на грани рыка сделал замечание Тае. По комнате пронёсся тихий вздох. Чон поднял глаза и вдруг улыбнулся, облизнув губы. Глаза зажглись каким-то жадным блеском. — Сейчас, одну секунду, — кивнул он, по-кошачьи выгибаясь, ныряя рукой под кровать, вытаскивает из-под неё коробочку с игрушками. Тае наблюдает, Гук почему-то это чувствует. Перебирая её содержимое в поисках нужного кольца, найдя, он не без труда натягивает его до самого конца члена, а потом опять возвращается на свое место. Пальцы Чона чертят невидимые круги по стали, смазка тягучими каплями стекает вдоль плоти, но тот тут же отдёргивает руки, когда слышит недовольное мычание. Ему не разрешали к себе притрагиваться. — Прошу прощения, Господин. — Продолжай. Руки за спину, — слышится Чонгуку, поэтому он быстро сцепляет пальцы за спиной, двигается медленно, плавясь от томного дыхания в наушниках. Соски уже набухли достаточно, чтобы реагировать на каждое изменение температур, на каждое движение. Колокольчики со звоном постукивают о распалённое тело. Чон опускается всё ниже, пока окончательно не касается пола задницей. Кончик игрушки давит на простату, заставляя саба забыть собственное имя, прикрыть глаза до жжения под веками и протяжно заскулить. Он продолжает двигаться и с замиранием сердца ждать, когда разрешат кончить, но этого не происходит. — Вставай, можешь одеваться. А как же кольцо? Неужели он останется с ним?.. — Господин, можно мне… — Чон кивает на стоящий член. — Нет, проходишь с ним до вечера. Я ещё не забыл твою дерзость, — чеканит Тае в ожидании, пока саб снимет с себя все игрушки и вытащит имитатор. Чонгук, натянув свои любимые джинсовые шорты и футболку с серым принтом, падает на стул, недовольно куксясь и вытирая мокрые дорожки с губ. — Что-то не так? — Нет, нет, всё хорошо, Господин, — Гук кивает так часто, что странно, как у него ещё не оторвалась голова. — Тебе понравилось? — мужчина всегда интересуется состоянием Чонгука. Ему важно знать, что с нижним всё в порядке. В первую очередь он хочет доверительных отношений, а уже потом — наблюдать за тем, как Чон выполняет любой его приказ без колебаний. — Да, Господин, — и Чон не врёт, это заметно по расширенным зрачкам, по учащённому пульсу и поту, из-за которого чистая майка липнет к спине. — Ты поел? — Тае всегда переживает за Чонгука, интересуется его жизнью и даже тем, ходит ли он осенью в шапке или без, напоминая взять её с собой. — Да, Господин. Я перекусил в школе сэндвичем и выпил чай, — Гук уже не сидит на коленях. Распластавшись в кресле, он откидывается на спинку. — Это не еда, — делает замечание дом. — Даю тебе двадцать минут на нормальный ужин — пришлёшь фото-отчёт. До завтра, Джей Кей. Фото-отчёт Тае просит по любому поводу: посмотреть, в чём Чонгук пойдёт сегодня на занятие, какие предметы по школьной программе он выполнил. Мать вашу, он проверяет даже дневник. Когда Чон схватил несколько неудов, его задница пострадала очень сильно, так что успеваемость подтянулась мгновенно. Мать говорит, что он наконец взялся за ум, но если бы она только знала, кого нужно благодарить за прилежное поведение сына...* * *
Солнечные лучи медленно ползут по медовой щеке спящего Чона. Тот недовольно ворчит себе под нос, накрываясь одеялом с головой. Сегодня выходной, поэтому ему не обязательно подниматься ни свет ни заря. На просьбу отца — мужчины сорока лет, у которого уже пробивается седина в тёмных волосах, с грубыми чертами лица и острым подбородком — Чонгук отвечает недовольным бормотанием, поэтому его оставляют в покое. Гуку нужен отдых. Он удачно сдал последние два экзамена. Так сказать, заслужил. Но, кажется, кто-то совсем не думает об этом, и уже через пару минут он нехотя разлепляет глаза. Входящий звонок. Чон поднимает телефон над лицом, принимая вызов. — Доброе утро, Господин, — неразборчиво шепчет Чонгук, приподнимаясь, прислоняется к стенке, настраивая камеру так, чтобы полностью попадать в кадр. — Раньше ты боялся показывать мне своё лицо, — замечает Тае. — Что-то изменилось? Чонгук молчит. Думает. — Я доверяю вам, Господин, — звучит так невинно, что любой другой уже захотел бы расцеловать этого заспанного ребёнка в щёки, но не его дом. — Хорошо. Рад это слышать. Кольцо на тебе? Хочу увидеть. Чон кивает, опуская камеру ниже, откидывая одеяло в сторону. Головка члена уже бордовая, ему неприятно, но он не просит и не умоляет, чтобы Тае облегчил его бремя. Приятно же, пиздец как. — Можешь снять. Чонгук не медлит ни секунды — опускает руку на член, с трудом освобождая набухший орган от оков, сипло выдыхая. Судорога проходит разрядами по позвоночнику, обжигающими, невообразимо приятными поцелуями. — Умница, — хвалит Тае, зная, Чон это любит. — Закончи. — Спасибо, Господин, — с облегчением произносит Гук, обхватывая головку, сжимая член в ладони. — Такой крохотный, в моей руке он растворится, — комментирует дом. Унизительно, конечно, но Чонгук привык, и ловит от этого чистый кайф. — Ещё, пожалуйста… — не просит — умоляет сдавленным растерянным голосом. — Ты такой извращенец. Дрочишь тут перед незнакомцем, пока твои родители на работе, ходишь с пробкой в заднице… Разве так ведут себя прилежные мальчики? Нет, Джей Кей, — смех Тае напоминает злорадный хохот гиены. Член вздрагивает в ответ на каждое слово. Чон не может продержаться долго, поэтому уже спустя пару секунд кончает в ладонь. — Оближешь? Чонгук поднимает камеру выше, ровно так, чтобы были видны только его губы, и погружает пальцы в рот, смакуя солоновато-горький привкус на языке, громко сглатывает. — Хороший мальчик, хорошие мальчики должны… Тае останавливается. — Получать конфетки? — В твоём случае угощение ты уже получил, чем сегодня займёшься? Гук задумчиво наматывает прядку волос на палец, облизывая влажные губы. — Думал прогуляться в парке, встретиться с друзьями, — Чон покачивается из стороны в сторону, продолжая держать телефон на уровне лица. Мужчина кашляет. — Снова своевольничаешь, — недовольно озвучивает Тае, ожидая реакции, и, конечно, мгновенно получает её. Чонгук опускает взгляд вниз, прикрывая веки, кусает щёку изнутри. — Джей-Кей. — Д-да, Господин, — встряхнув головой, Гук поднимает голову, глядя в камеру. Внутри всё скручивает, когда дом обращается к нему по имени. Он всегда чем-то недоволен. Такие перепады в поведении Тае — привычное дело. Он может мило вести беседу, но если Чон начинает забывать своё место, быстро приводит его в чувство. Тае не садист и никогда не сделает того, что Чонгуку не понравится, но если он выбрал его в качестве своего дома, должен осознавать положение вещей и не переходить границ, думать, что говорит и кому. — Пожалуйста, Господин, можно мне сегодня сходить на прогулку? — сжимая покрывало, шепчет Чон на грани слышимости. — Покажешь, в чём пойдёшь? Чонгук быстро соскальзывает с кровати, включая ноутбук, и созванивается с домом уже через него. Долго вертится перед монитором в поисках вещей, пока тот присвистывает от вида голого парня: его загорелой кожи, прекрасно блестящей на солнце, аккуратных подтянутых ног и спины. — Если ты так продолжишь, придётся задержаться, — слышится в колонках, и Чон хлопает себя ладонью по лбу — какой же он идиот — и быстро выводит звук на наушники. Сегодня его выбор пал на свободные синие джинсы и белую рубашку с сердечком на единственном правом кармане. Он поворачивается из стороны в сторону, красуясь перед камерой. — Хороший выбор. Раньше Чонгуку нравились шорты и прозрачные блузки, но с появлением Тае в его жизни все демонстрации тела оказались под запретом. Но Чон, вроде бы, не против — этот мужчина заслуживает, чтобы ему подчинялись. — Я могу идти, Господин? — Гук замирает перед камерой с руками за спиной, опустив голову вниз. — Секунду, — шепчет Тае, словно чего-то выжидал всё это время. О, нет. Он ведь сейчас не хочет.. Затаив дыхание Чонгук наблюдает за тем, как подгружается картинка в мониторе. Тае снова позволяет увидеть только всё, что находится ниже шеи, но сабу и этого достаточно, чтобы запищать. Подтянутое тело, татуировка в форме колючих веток вдоль шеи… Тае ведёт длинными пальцами по своему торсу, усмехаясь. — Нравится? Он ещё спрашивает?! Да Чон сейчас откажется от прогулки — всё ради того, чтобы растянуть этот момент. Уже прошла пара недель с того дня, когда дом последний раз включал вебку, и каждый момент запоминающийся, бьющий ровно в цель, и не только в плане фееричного возбуждения. Чонгука тянет к этому мужчине, что скрывать. Гук тихо сглатывает, облизывая губы, толкает язык за щеку, впиваясь в колени до судороги рук. — Вижу, что нравится, — язык тела никогда не подводит. — Теперь можешь идти, — предательски смеётся дом. — Спасибо, Господин, — Чонгук кланяется и ждёт, когда Тае отключится сам. Он первым никогда этого не делает — не посмеет. — Будем на связи, — Тае облизывает губы как-то двусмысленно, от чего бабочки в животе Чона начинают трепетать. Кажется, без приказов сегодня не оставят, но ему ведь только это и нужно. Мужчина скидывает вызов, и Чон хватает сумку, выбегая из комнаты, спускается по ступенькам, сталкиваясь с отцом нос к носу. Ли всегда был понимающим отцом. Когда сын стал часто закрываться в своей комнате, он не придал этому значения — мало ли чем парень там занимается, не хотелось бы застукать ребёнка за непристойными занятиями и смутить его этим. На Ли приталенная чёрная рубашка и брюки, затянутые кожаным ремнём. Он громко выдыхает, пропуская Чона, одобрительно кивая. — Не задерживайся! — улыбается отец. — Нужно будет вечером помочь маме на кухне. — Хорошо, па! — Чонгук закрывает за собой дверь, обувшись в жёлтые кеды. У него уже назначена встреча с единственным другом в кафе недалеко отсюда. Погода благосклонна — весна в самом разгаре, солнце приятно греет кожу, так и хочется раскинуть руки в стороны, встать под его лучи и никуда не спешить. Но вот Хосок — парень из параллельного класса — его уже ждёт. Хорошо, что у Чона нет запрета на общение с мужским полом, иначе ему стало бы совсем тяжко. Тае никогда не посягает на что-то столь личное — каждому нужны друзья, неважно парень это или девушка, и своему сабу дом доверяет, ведь именно на этом строятся их отношения.* * *
— Ну и вот, — Хосок подливает чай в кружку Гука, продолжая свой увлекательный рассказ, — я уже не знаю что мне делать: со столькими девушками встречался, и всё без толку. Может, со мной что-то не так? Как только дело доходит до поцелуев, внутри меня словно всё противится. Чон двусмысленно улыбается, размешивая сахар на дне. — Может ты это, ну… — Чонгук облизывает ложку, укладывая её на салфетку. — Гей? — заканчивает за него Хосок. — В точку, — Чон поглядывает на экран телефона, чтобы успеть ответить Тае, если у того будут для него новые поручения. В их отношениях это норма. — Видел нашего новенького? Он, правда, на два года нас старше, но я всё ещё не могу забыть, как он опрокинул на тебя поднос с едой в столовой, а потом так застенчиво извинялся. Хосок опустил взгляд, краснея. Он уже хочет ударить своего друга — тот при каждом удобном случае напоминает об этой ситуации. — Он проводил меня до дома, рассказывал очень нудные лекции о мировых достояниях ЮНЕСКО. Такой зубрила, — можно подумать, что Чон жалуется, но это определённо не так. Он восхищён Намджуном — хоть чьи-то интересы выходят за рамки новых трендов в Тик-Токе. — Бери быка за рога! Чего ещё ждать? — смеётся Чонгук, отпивая чай. — Не знаю… Вдруг это просто мои фантазии... — Звучит печально. Чонгук долго ещё слушает задушевные истории своего друга о Намджуне и прогулке в парке аттракционов, о Намджуне и его любви к книгам, о Намджуне и его сексуальном голосе. Хосок влюбился — это видно невооружённым взглядом. — Извини, я сейчас, — Чон аккуратно выходит из-за стола, забегая в туалет, защёлкивает дверь изнутри, открывая сообщение. Tae: Ты сейчас где?JK:
С Хосоком в кофейне.
Tae: О чём разговариваете?JK:
Про его отрицание своей ориентации.
Tae: Он положил на тебя глаз? ???JK:
На нашего новенького.
Tae: Вот как. Хочет завалить его в постель, или чтобы его завалили? Чонгук давно должен был привыкнуть, но всё не получается. Иногда кажется, что они с Тае одного возраста. Тот разбирается в последних трендах, не капает на мозги и всегда может поддержать беседу на любую тему.JK:
Господин, у меня ведь есть право на один вопрос в неделю?
Tae: На один вопрос обо мне. Ты это имеешь в виду?JK:
Да.
Tae: Спрашивай.JK:
Сколько Вам лет?
Tae: Боюсь, после моего ответа ты сбежишь. Ему что, сорок? Он старик, который дрочит на малолеток? Очень сексуальный старик, если точнее.JK:
Не сбегу.
Господин?
Tae: Мне двадцать два. Подхожу? Чонгук долго перечитывает сообщение. Он не особо старше, но если брать в расчёт то, что Чону шестнадцать, это очень ощутимо.JK:
Вы работаете или учитесь?
Желание узнать своего дома получше — постоянный спутник жизни Чонгука. Он всё ещё надеется, что их общение продлится как можно дольше, возможно, они даже смогут увидеться вживую, ну а пока... Tae: Учусь и подрабатываю.JK:
Вау.
Tae: Надеюсь, что в хорошем смысле.JK:
Конечно, Господин.
Вы что-то хотели?
Tae: Я не всегда пишу тебе, чтобы дать задание. Иногда просто хочется узнать, как ты себя чувствуешь, чем занимаешься. Расслабься. Да уж. Расслабишься тут. Особенно после случая с защитой проекта. Тае почему-то решил, что будет хорошей идеей, если Чонгук в этот день наденет под джинсы кружевные стринги, а его задницу займёт силиконовая пробка. Чон весь день был, как на иголках.JK:
Мне приятно знать это, Господин
Спасибо Вам.
Tae: Как пойдёшь домой, напиши.JK:
Да, Господин.
Чонгук старается спрятать дурацкую улыбку со своего лица, но когда он возвращается к другу, светится как идиот. Что этот Тае с ним делает? На Хосоке нет лица. Так, что произошло за эти две минуты? — Ты в норме? — обеспокоенно интересуется Чон. — Намджун, он… — Хосок сминает салфетку, — пригласил меня на свидание. Вот тебе и раз. Какой шустрый. — Это же отлично! Предлагаю выпить за это! — с этими словами Чонгук стукает их кружки и выпивает остывший чай залпом. — Может это розыгрыш, Гук… — не веря в происходящее, предполагает Чон. — Дурак ты. Нам бы не стал так делать. Всё, беги к своему принцу! — смеётся Чон, расплачиваясь за счёт в кафе. — Потом всё расскажу, — Хосок уж очень быстро собирается, обнимает друга на прощание и вылетает из заведения, окрылённый самыми чистыми чувствами. Чонгук рад за него, как никогда. Чонгук тратит ещё немного времени на то, чтобы собраться, убирает со стола крошки и пыль, вытирает салфеткой капли чая. Да, это должны делать официанты, но Чона это успокаивает. Выходя на улицу, он смеётся, прикрывая рот рукой, над сообщением Хосока. hobi: Он приехал за мной на тачке! Откуда у него деньги на новую машину?! Чонгук...........JK:
Повезло-повезло
Не трать время!
Дуралей.
Хоть у кого-то в отношениях всё складывается нормально. Нет, он рад знакомству с Тае и не ждёт ничего сверх, не строит воздушных замков и не пытается стать чем-то большим для незнакомого по сути парня. Дорога до дома занимает около часа, а всё потому, что Чонгук отказался от метро и автобуса, решив прогуляться — после экзаменов голова гудит, а времени на развлечения просто не было. Родители из кожи вон лезут, чтобы дать сыну лучшее будущее, и он не хочет их подводить, поэтому корпит над учебниками целые сутки. Под пристальным наблюдением дома. «Не отвлекайся». «Пересказывай вслух». «Нужно подучить». И ещё множество замечаний. Да был бы Тае его преподавателем, у него бы не было времени на сон, и не из-за жаркого секса, а из-за подготовки к очередной контрольной. В этом Чон уверен на двести процентов. Чонгук тихой мышкой крадется в свою комнату по возвращении, снова отказывается от еды за семейным столом и утягивает с собой пару пачек чипсов, открывая одну на ходу. Тае в сети, поэтому ему стоит написать прямо сейчас.JK:
Я дома, Господин.
— А ты опять ешь всякую дрянь, — выплёвывает Тае, когда в камере замечает блестящую упаковку. Чон прячет её под стол, улыбаясь во все тридцать два. — Они очень вкусные, Господин, — с набитым ртом отвечает Чон. — Знаю, но желудок тебе спасибо не скажет, — продолжает бурчать дом. — Загремишь в больницу с язвой — припомнишь мои слова. Как там дела у твоего друга? Он запомнил. — Намджун пригласил его на свидание, — засмеялся Гук, не веря собственным словам. — Ты бы хотел? Что? — Что, Господин? — приподнимая бровь, не понимает Чон. — Сходить со мной на свидание. Вот это п-о-в-о-р-о-т. А можно ещё раз и помедленней? Может быть, Чонгуку показалось? — Господин, в-вы серьёзно? — Чонгук даже пачку откладывает в сторону, пододвигает кресло поближе к столику. Может быть, ему показалось, слух подводит — мало ли. — В будущем, — смеётся Тае. Разумеется — да. Как можно отказать такому человеку? — Конечно, Господин! — подпрыгнув от радости, восклицает Чон. — Я подумаю над этим. — Но по правилам… — Я твой доминант, и могу менять правила, если ты на это согласишься, — перебивают Чонгука. — А пока станцуй для меня, разденься, хочу посмотреть. Чон вытирает руки влажными салфетками, всегда стоящими сверху на полке, что закреплена над столом, и отходит подальше, медленно стягивая с себя футболку, двигая бёдрами, напевая под нос выдуманную мелодию. — Хорошо, — томно выдыхают в наушниках, — продолжай. Чонгук бросает вещь на кровать, переходя к штанам. Выпрыгнуть из них достаточно грациозно не получается, но он пытается. — Красивый… Садись на место, — Тае, кажется, выравнивает сбитое дыхание. Чон правда его настолько завёл? Приятно. Чон не знает этого, но чувствует, как на него смотрят: неотрывно, разглядывая каждую часть тела. Он не сковывается — расслаблен полностью, но, видимо, продолжения не будет. Хорошо это или плохо, ещё не ясно. — Джей Кей, когда мы встретимся, — никаких «если», Тае словно уверен, что это произойдёт, — ты же понимаешь: я и мои потребности — они никуда не денутся. Ты уверен, что готов? Чонгуку хочется ответить «тысячу раз да!», но стоит хорошо подумать. — Вы имеете в виду, что хотите попробовать со мной всё остальное? — Ты смотрел те видео, которые я тебе отправлял? О, да. Чонгук тогда не мог справиться с возбуждением больше часа, прислонившись к стенке душевой, дрочил без остановки. Парень на экране сидел на настиле из чёрной кожи, смотрел вверх, пока второй мужчина, застёгивая ремень на тонкой шее, руками изучал его тело. Дальше картина набирала обороты: саб захлёбывался в собственных стонах, криках, слёзы горошинами стекали по его щекам, когда плётка опускалась на тело, оставляя красные отметины. Чон хотел так же. — Да, Господин, — потирая руки о колени, прошептал Гук. — Хорошо. Не хочу, чтобы ты боялся, делал что-то против своей воли. Мне чуждо заставлять кого-то, поэтому, если вдруг твоё отношение ко всему происходящему изменится, скажи, ладно? — в голосе Тае сплошная забота. Если не знать, что ему двадцать два, можно подумать, что он в этой теме уже очень давно, — чересчур опытный и желанный для каждого, кто хоть раз увидит его в экране монитора. — Конечно, Господин, — Чонгук проводит пальцем по шершавой губе. Стоит лишь прикрыть глаза — фантазии так и бьют в голову.* * *
— Выгни спину получше, — не просит, а приказывает Тае. Чонгук стоит на полу, опираясь руками на край кровати. Обнажённое тело хорошо освещается искусственным белым светом. Новая пуля, с ушами кролика, нещадно вибрирует внутри него. Это уже невозможно терпеть. Ошейник, который он сделал себе из ремня, затянут на предпоследнюю петлю, приятно сдавливает горло. В ушах шум, который разбавляет только голос дома, который сейчас наблюдает за ним. — Тебе приятно? — Д-да, Господин, — из последних сил отвечает Чон в микрофон. Он стоит так уже двадцать минут. Тае тренирует его выдержку — кончить пока не разрешили, тело может сдаться в любой момент. Дому нравится наблюдать, как Чонгук дрожит, не знает куда себя деть, гадает, сколько ещё продержится, как его ноги подкашиваются, а руки трясутся от напряжения. Такой покладистый. Чон мысленно считает про себя, чтобы отвлечься. — Можешь опускаться, — звучит, как благословение. Чонгук сползает на пол, раздвигает ноги, откидывая голову. — Пиздец, ты меня с ума сводишь своей привлекательностью. — Спасибо, Господин, — Чонгук перекатывается на колени, медленно подползает к столу и не без труда садится в кресло. Обхватывает рукой кончик игрушки, двигая ею внутри себя, другой сдавливает сосок, выкручивая его пальцем. — Решил закончить? — усмехается Тае, делая глоток чего-то. — Мне ведь можно? — резко останавливаясь, переспрашивает Чон. — Конечно, сегодня ты заслужил. — Хотелось бы почувствовать вас вместо этого, — вздыхает Чон, указывая на игрушку. — Куда бы тебе ещё меня хотелось? — Тае быстро включается в беседу. — Сюда, — рука Чонгука скользит по губам. — Хорошо, я запомню, — подмечает дом. Кадык Чона вздрагивает, когда тот сглатывает, обхватывая головку пальцами… — Нет, без рук, — останавливает его чужой голос. Вот чёрт. — Да, Господин, — Гук погружает игрушку глубже, давя на неё подушечками пальцев, жмётся к горячей коже кресла, цепляется за ручку, боясь соскользнуть, сгибает ноги в коленях. Вибрация сотрясает тело. Круговыми движениями Чон задевает чувствительную стенку, подливая смазки. — Господин, почему именно эта? — Холодные смазки оттягивают оргазм. Да он издевается. Чонгук и так уже тут на грани. Но ничего не поделаешь. Ещё пара толчков по простате, после которых член пульсирует, наконец пачкая живот Чона в белых подтёках. — Славно. А теперь ты себя отшлёпаешь, — Тае очень сдерживается, чтобы не засмеяться, глядя на распахнутые глаза Чона, но тот послушно поднимается, поворачивается спиной к монитору, не вытаскивая пулю, просто выключая вибрацию. Нагибается, занося первый удар. — Под счёт. Чон протяжно мычит, протестуя, но вслух ничего не говорит. — Раз. Звук от шлепка разносится эхом по комнате. Ягодица начинает гореть. Несмотря на то, что чисто физически человек не может ударить себя в полную силу, Чонгук очень старается. Кожу приятно жжёт. Чон тоже ненормальный, иначе как объяснить это удовольствие? — Два. Второй удар, но уже с другой стороны. Гук опытен в этом деле, поэтому делает это снова, и снова, и снова раз без какого-либо труда. — Шесть. Болезненный шлепок приходится уже по разогретой коже. Чон стискивает зубы, чтобы не вскрикнуть, но повторяет это ещё несколько раз. — Десять, — тянет Тае, — закончили. Чонгук усаживается на пол так, чтобы его лицо не попадало в камеру, и глубоко дышит. — Эй? Ты в порядке? — обеспокоенный голос не даёт забыть о человеке по ту сторону монитора. — Д-да, Господин, — Чон находит в себе силы подняться, — в полном. — Вот бы хоть раз самому приложиться к твоей заднице, — мечтательно размышляет Тае, заставляя Чонгука ойкнуть и сесть на место. — Ну, это я так. Ладно, до завтра. Детям пора спать. — Я не… — Не спорь, — перебивают его, не давая договорить, и вызов обрывается. Уже двадцатый на этой неделе. Чонгук общается с Тае всё свободное время. Кажется, это уже больше чем привязанность. Что-то как бы щёлкает в сердце каждую секунду, но Чон до последнего отрицает, списывает это на подростковую чувствительность. Влюбиться в дома — это что-то на нереальном.* * *
Чонгук перекатывает во рту сладкую конфету, отправляя фото своего языка с леденцом на нём в чат с Тае. — Что там у тебя? — Хосок поворачивается к нему. Они сидят на стадионе, где обычно в баскетбол играют школьные команды. Чон никогда не хотел быть спортсменом, хотя родители говорили, что это даст хорошие баллы при поступлении, что грамоты и медали могут сыграть ключевую роль. Но желание сына для них всегда стояло выше, поэтому, когда Чонгук отказался, никто из них не настаивал. — Да так, — Чон прячет телефон в карман брюк. Наблюдая за тренировкой парней из старшего класса, ловит дикий смех своего друга, который, как загипнотизированный, наблюдает за Джуном, прямо сейчас разыгрывающим мяч у чужого кольца. — Как у вас? Хосок утром подбежал к Гуку в столовой и, пища от восторга, сообщил об их с Намджуном отношениях. Ну, наконец-то, а то ещё немного — и Чонгук бы не выдержал этих взглядов в сторону Джуна. — Сегодня снова идём на свидание. Ты бы тоже нашёл себе кого-то, — пожимает плечами Хосок, отпивая сладкой газировки из банки. Да. «Кое-кого» Чонгук давно себе нашёл. Только рассказать о своих наклонностях лучшему другу не так-то просто. — Обязательно подумаю об этом, — фыркает Чон. Ему не нравятся разговоры о личной жизни — боится не выдержать и проболтаться. Они ещё немного наблюдают за игрой. Занятия давно закончились, но Чонгук не спешит домой, решив составить компанию Хосоку. Иногда стоит проветриться, занять себя хоть чем-то помимо каждодневной рутины. Tae: Ты где?JK:
В школе ещё.
Tae: Разве твои занятия не закончились час назад? М? Вот же — и расписание чонгуково выучил.JK:
Да, но мы с Хосоком решили посмотреть игру.
Баскетбол.
Tae: Не буду отвлекать.JK:
Вы не отвлекаете, Господин.
От следующего сообщения Чон едва падает с места, благо его ловят руки Хосока. Он быстро отворачивает телефон в сторону, открывая загрузившийся снимок, и немо раскрывает рот от изумления. Нет, конечно, голос Тае позволял Чонгуку фантазировать о том, как выглядит его дом, но… Парень в зеркале, с завитыми светлыми волосами, в расстёгнутой чёрной рубашке, зажимающий в зубах галстук, наматывая его на палец — это сильно превосходит все ожидания Гука. Вызовите скорую, у Чона сейчас будет сердечный приступ. Он ещё долго рассматривает подтянутое тело, острые скулы и притягательные глаза. Этот Тае — ходячий кинк. Чего только стоят руки с виднеющимися на них переплетениями крепких вен. Чонгук тянется ладонью к своему горлу, мысленно представляя вместо неё пальцы Тае, длинные, аккуратные, обязательно с кольцами. Он с ними никогда не расстаётся. Tae: Понравился?JK:
Но
Господин, а как же правила?
Tae: Опять ты начинаешь. Да вертел я твои правила. Как ты понять не можешь, Джей Кей.JK:
Но я для вас просто саб.
Разве нет?
Tae: Дурак. Слепой. Мой.JK:
Ваш…
Tae: Хочу ужин, с тобой.JK:
При свечах?
Tae: А ты романтик… Чонгук раз за разом возвращается к фото, и не может налюбоваться. Кажется, у него появилась новая заставка на телефон.JK:
Вы хотите встретиться?
Пусть он сейчас на улице, Гуку душно. Он не отрывается от телефона, прижав его к коленям, не моргая, смотрит, как Тае печатает. Всё тело сжалось в одной точке, чувства, эмоции, обрывки воспоминаний — они концентрируются где-то в сердце и не отпускают. Tae: Не сегодня. Я сейчас не в Сеуле. Но ужин будет, я позвоню вечером.JK:
Буду ждать.
Tae: Кхм.JK:
Буду ждать, Господин.
Это, наверное, сон. Чонгук ладонями растирает глаза, но сообщения никуда не исчезают. Он прощается с Хосоком крепким рукопожатием и словно на невидимых парусах мчится домой, не дожидаясь автобуса, пешком, бегом. Туда, где его ждёт человек, с которым он никогда не виделся вживую, но который знает его любимый фильм, переживает и поддерживает, всегда находясь рядом с Гуком незримой тенью. Пальцы Чонгука уже вросли в телефон, он не расстаётся с ним ни на секунду. Всё ради крохотного сообщения, смайлика, дурацкой истории и звонка. Возможно, в недалеком будущем они смогут преодолеть расстояние, разделяющее их, если только Тае не передумает связывать свою жизнь со школьником, пусть и выпускником. Чон радостно целует мать, успевая урвать блинчик со стола, когда возвращается домой, просит его не беспокоить, накладывает в тарелку салат, кусок мяса и хватает пакет с соком, унося всё в спальню, игнорируя крики — мол, в комнате есть нельзя. Сегодня можно. Чонгук скидывает с себя пропотевшую школьную форму, меняет рубашку на бледно-голубую и даже достаёт отглаженные брюки, поудобнее обустраиваясь за рабочим местом. Как только он высвечивается онлайн, на экране появляется иконка с входящим. Камера собеседника включена. Чонгук забывает, как дышать, в растерянности пару раз роняет со стола мышку, жмёт на зелёную кнопку, с открытым ртом глядя на собеседника. — Здравствуй. Вижу, ты подготовился, — Тае укладывает руки на стол, поправляя спавшую на глаза чёлку. Ту-дум. Чон лишается дара речи. Ту-дум. Не успокаивается подростковое сердце. Ту-дум. Чонгук влюблён, и это никак не скрыть, а он ещё Хосока называл дураком. — Господин… — Тэхён, — перебивают его, и, о, боже, нет, он назвал ему своё имя. Они говорят. Долго. Увлеченно. Без приказов и замечаний. Чонгук открыт перед Тэ полностью, смеётся и совершенно не сдерживается в выражениях. Чону хочется узнать, как Ким пришёл к тому, что стал доминантом, что происходит в его жизни, кем он работает, есть ли у него собака или другое домашнее животное. Всё это время подобным делился только он сам. Спрашивать что-то у Тае было не по правилам. Но тот каждым своим действием нарушал договор, словно с самого начала хотел стать для Чона чем-то большим. — Таким ты мне нравишься больше, — поедая виноград, шепчет Тэхён. — Мы правда встретимся? — словно боясь остаться обманутым, в сотый раз переспрашивает Чон. — Конечно. Через неделю я вернусь в Сеул, — Ким поправляет серебряные кольца, постукивая ими друг о друга. — Я лю… — И я тебя, Джей-кей.