***
— Ну и что ты стоишь? Их будить надо, — ворчал тихо сверху гнусавый голос, а ему возражал второй, глубокий и очень мягкий. — Буди, если у тебя рука поднимется, — фыркнули в ответ. — Минхо спит, насмотреться не могу, не день, а праздник какой-то. Ты бы тоже порадовался, между прочим, твой дружок не лучше выглядит. — Он выглядит, а я себя так же внутри чувствую, — Чанбин утёр рукой нос и вздохнул горестно, чувствуя пульсирующую боль в висках. — Ты выжрал вчера вместе с дедом половину бутылки этой вашей настойки. Она крепче, чем водка, Со Чанбин, ты мне вчера такой концерт устроил, что не в твоих правах жаловаться! И это за неделю до моей течки, когда я и без твоих выкрутасов нервный! — ворчал Феликс, всё же опускаясь на колени перед Минхо, который удобно спал в руках Чана, привалившегося к стене. Они оба выглядели такими милыми и счастливыми, а ещё были похожи на детей. Феликс надеялся, что они оба поспали достаточно, потому что он наклонился к Минхо и мягко погладил друга по голове, ероша и без того взлохмаченные волосы. Омега вяло зашевелился, открыв глаза, а потом уставился с явным недоумением и испугом на Феликса. Тот лишь улыбнулся в ответ и мотнул головой в сторону альфы, сидящего рядом. Минхо не нужно было поворачивать голову, чтобы понять, кто был рядом. Они настолько долго и близко были рядом, что их ароматы смешались, и было ощущение, что кто-то заварил очень вкусный цветочный чай. Чанбин открыл окно. Минхо с тихим кряхтением уронил голову обратно на плечо альфы и понял, что просто не хочет отрываться и вставать. Он не чувствовал себя уставшим, потому что проспал около семи часов, но ещё он не чувствовал себя таким убитым, потому что проснулся не один. Потому что его разбудил Феликс, а рука Чана мягко придерживала за талию. — Чан, вставай, — тихо пробормотал Минхо, всё же двигаясь в чужих руках и будя альфу. — Уже утро? — айдол раскрыл глаза, но тут же зажмурился, отпуская Минхо и потирая руками лицо. — Ужас какой, нас никто не видел? — Не видел, — мрачно фыркнул Чанбин. — Но вам надо быть осторожнее, потому что Минхо может лишиться работы, если слухи поползут, — альфа сложил руки на груди. — Скажите спасибо, что это я вас тут увидел, а не директор или кто-то из крыс-сплетников визажистов или костюмеров. Это ведь именно эти суки сливают все фотки артистов! — Чанбин хлопнул со злости кулаком по столу. — Нормально всё будет, не ори с самого утра, — Чан схватился за голову и взлохматил свои волосы, а потом уставился вдруг невидящим взглядом прямо перед собой, медленно моргая. Видимо, он загружался, как подумал Минхо, потому что потом, когда мужчина «разогрелся», он подскочил, хватая с пола толстовку и быстро надевая. — Сегодня же фотосъёмка для нового альбома, я забыл! — и с паникой в глазах уставился на Со. — Ну, в чём проблема? Сходи в душевую в раздевалке около зала для танцев, голову помой, — пожал плечами друг, плюхаясь бесцеремонно в кресло Минхо. — Синяки у тебя меньше уже стали, кубики свои ты не потерял нигде, так что вперёд, на охоту за концептом! Давай, давай, шустрее, — Чанбин подгонял Чана, как шелудивого пса, а тот и не был против, только отряхнулся, махнул рукой Минхо и пообещал снова зайти. Чанбин вышел вслед за ним, а Феликс достал из кармана спрей, который носил теперь с собой всегда. — Это что? — Минхо заморгал часто, как привык это делать, когда не понимал чего-то или был очень удивлён. — Ты пахнешь Чаном, — просто сказал Феликс, обрызгивая друга с ног до головы. — А это уберёт запах. При чём не только его, но и твой, а он сейчас сходит, попу помоет и никто никем не пахнет. — Ты меня не осуждаешь? — осторожно спросил Ли, чувствуя, как прекрасный смешанный запах исчезает. — Ну, что я… — Что ты скоро начнёшь встречаться с айдолом из своего агентства? — без всякого смущения, но очень тихо спросил Феликс, а Минхо сглотнул вязкую слюну и кивнул медленно, опуская глаза в пол. — Я рад за тебя. И не забывай о том, что я тоже состою в отношениях с сотрудником этой компании. Это опасно, но это не невозможно, так что не изводи свою бедную голову этим, ладно? То, что происходит между тобой и Чаном — совершенно нормально и прекрасно, вы молодые альфа и омега, — объяснял ему, как маленькому ребёнку, Феликс, а Минхо чувствовал, как тревожность его оставляла. — Ты имеешь право на личную жизнь и на личное счастье, и ты не должен класть свою молодость на жертвенный алтарь во имя воспитания своего гадёныша. — Надо ему позвонить, — пробормотал Минхо, пытаясь разблокировать телефон. — Тц, сел. — Ой, ну и ладно. Было бы что-то не так, он бы тебе уже на рабочий давно позвонил, — махнул рукой Феликс, подавая другу зарядное устройство для смартфона. — Пусть твой телефон отдохнёт… Ты выглядишь свежим, реально свежим, Минхо, — вдруг сменил тему Феликс и улыбнулся счастливо. — Только умойся и совсем немного под глазами замажь, и можно в модели идти. — Да ну тебя, — хихикнув, Минхо откинул волосы со лба и всё же передумал звонить Чонину. Наверняка он уже давно проснулся и теперь был уже на пути в школу. Незачем его отвлекать. Он всегда бесился, когда Минхо «звонил просто так, у меня руки заняты были и на меня налетел какой-то дед в метро». Вот он и вздохнул спокойно. Если надо будет — позвонит на рабочий, он ведь не маленький уже. Только Минхо не знал всех деталей того, что происходило сейчас с Чонином. И он совсем не знал, что в голове Чонина не задержался его рабочий номер телефона.***
— Доброе утро, солнышко, как спалось? Стоило открыть глаза, как довольно красивое лицо вчерашнего хулигана возникло прямо над его лицом. Чонин и хотел бы заорать, но он был так сильно шокирован, что передумал. Он просто моргал растерянно, пытаясь прийти в себя и осмыслить всё. Осознание пришло быстро, потому что вокруг уже шумели полицейские, а в соседней клетке орали пьяницы, задержанные ранее. — Убери свою рожу от меня, — Ян тут же скривился и попытался отвернуться. При этой попытке он и понял, что лежал головой далеко не на скамейке. Он уткнулся лицом прямо в пах Хван Хёнджина, который картинно простонал и откинул голову назад, заставляя Чонина с коротким вскриком свалиться со скамьи. — Солнышко, ну ты что ушёл, а? — надул свои и без того пухлые губы альфа и с тоской и заломленными бровями посмотрел на парня. — Я-то уж было решил, что ты надумал меня поблагодарить за предоставленную подушку, м? Что скажешь? — и на корточки опустился над Чонином. — Я сейчас позову офицера Пака, — пригрозил Чонин, пытаясь казаться уверенным. — И он даст тебе дубинкой прямо в глаз, чтобы ночью себе путь освещать мог, — но он отползал всё дальше и дальше. Хёнджин не отставал от него в этом. — Ой, да ладно тебе, расслабься, это юмор у меня такой немного неадекватный, — Хван гоготнул и просто протянул руку. — Вставай, пол грязный. Чонин руку проигнорировал, поднялся самостоятельно, а Хёнджин глаза закатил. Теперь, когда они оба стояли, разница в их физическом развитии была слишком очевидна. Хёнджину было всего шестнадцать, а он уже был метр семьдесят пять и всё ещё рос, тогда как Чонин едва дотягивал до ста шестидесяти пяти. У Хвана мышечная масса в руках и бёдрах была крутая и то, что альфа, пусть и всего на год старше, имел столько преимуществ перед ним сейчас, вызывало опасения. Если бы Хёнджин действительно захотел, то взять Чонина силой ему бы не составило труда. Хулиган, видимо, понял, о чём подумал младший, так что только фыркнул. — Да не нужен ты мне, успокойся, безвкусный, — бросил он, возвращаясь на лавку, а Чонина очень больно и неприятно резануло это его «безвкусный». Будто он и сам не знал, что его течкам пора бы уже начаться. — Вонючка, — пробурчал в ответ омега, лишь бы не оставлять последнее слово за Хёнджином. — Когда тебя заберут? — вдруг спросил Хван, болтая ногами и глядя на свои кроссовки. — Не знаю, брат не отвечает на звонки, видимо на работе завал, но в течение дня должен, — Чонин пожал плечами и мысленно взвыл. — А тебя? — А меня обычно просто через двое суток отпускают, — похвастался Хёнджин, — За мной первые раза три-четыре приходили, а потом перестали, так что меня выпускают просто так. — В чём прикол так постоянно жить? — простонал Чонин и уткнулся головой в холодную решётку. — Тебе тут так сильно нравится или дома так невыносимо? Хёнджин не ответил, только продолжил длинными ногами болтать и смотреть на свои кроссовки. И вроде бы внешне он совсем не изменился, но на дне его глаз что-то поменялось. Что-то, о чём хулиган и бродяга Чонину явно не скажет. Но омеге было не до душевных терзаний и проблем незнакомца. Он просто цеплялся за решётку и смотрел с тоской на дверь, через которую его привели сюда. — Минхо-хён, ну, пожалуйста, ну возьми трубочку…***
Минхо действительно поднял трубку, но рабочую, когда ему позвонил очень злой и расстроенный альфа из большого зала, где обычно делались концептуальные фото для групп и сольных айдолов. — Отдел технической поддержки JYP, Ли Минхо слушает, — даже очень бодро ответил омега, пребывая в прекрасном настроении. — Фотостудия, самая большая, которая на втором этаже, снимки не выводятся ни на экран ноутбука, ни на экран смартфона, — собеседник явно был раздражён и очень взволнован. — Понял, ожидайте, сейчас подойду. Минхо был на месте уже через пять минут и он не ожидал даже, что попадёт на съёмки Чана. Но вот, он зашёл, а там альфа со своей белой кожей на чёрном фоне сидел и с голым торсом. Рельефным торсом. Минхо бросил только один взгляд на альфу в целом, а потом пошёл к ноутбуку, который не хотел видеть фотоаппарат. Понадобилось всего несколько минут на отладку и Минхо уже начал потихоньку собираться, чтобы уйти, но у креативной группы возникла проблема. — Всё, чистое тело отработали, теперь с поцелуями, — хлопнул несколько раз в ладони противный альфа, который его вызвал. — Какими поцелуями? — Чан нахмурился и смотрел из-подо лба на стафф, который уже притащил красную помаду. — Об этом мне никто не говорил. — А ты против что ли? — альфа рассмеялся. — Нам нужны поцелуи у тебя на лице, шее, ключицах, груди и немного на торсе, сейчас Хонджун сделает, да? — и повернулся к своему ассистенту. Альфе. В ужасе был и бедный Хонджун, и Чан, который даже забыл, что именно хотел сказать. — А можно не я? Можно омега? — заскулил помощник фотографа, прижимая к груди профессиональную камеру и пытаясь отгородиться уже скорее от айдола. — Да, можно не он? Можно омега? — вторил ему Чан, ёрзая на высоком стуле, чувствуя себя неуютно в одних белых джинсах и с торчащей резинкой трусов. Минхо пошевелиться боялся. Стало неприятно. А кому понравится, когда при тебе будут обсуждать, кто будет целовать приятного тебе альфу не только в лицо, но и ниже, и ниже, и даже ещё ниже! Омега отвернулся, собирая свои кабели и пытаясь скрыть своё разочарование. — Давайте Ёсана попросим, — начал почти прыгать на месте Хонджун, пытаясь избежать, казалось бы, неизбежного. Хмурый омега, который занимался на месте обработкой наиболее удачных фотографий на ноутбуке был очень красив, но тут же показал Хонджуну неприличный жест. — Нужны другие губы, чем там целовать-то… Минхо оскорбился за вышеупомянутого Ёсана, потому что он был красивым, и никакому омеге не было бы приятно услышать такое, да ещё и прилюдно. Желание исчезнуть из фотостудии достигло своего пика, и Ли почти добрался тихонько до желанной двери, но его тут же окликнули. — Эй, омега из техподдержки, погодите-ка… — фотограф развернул его к себе лицом за плечи, а Чан дёрнулся на своём стуле, хмурясь ещё сильнее. Альфа придирчиво осмотрел губы Минхо и остался очень доволен. — Вот, вот это губы, очень красивые и прекрасные, он и расцелует. Дайте помаду. — Если он не хочет, то не заставляйте! — Чан всё же соскочил со своего стула и босиком побежал к гримёрам, которые уже толстым слоем нанесли помаду на Минхо, не успевшего пока осмыслить масштаб катастрофы. — Если… — Мне позвонить директору или что? Хотите сорвать съёмку, Чан-щи? Задержать выход альбома? Это всё в Ваших силах теперь? — альфа откровенно издевался, указывая на невольное положение Чана и на то, что в его руках было слишком мало власти, чтобы решать такие вопросы. — Омега, Вы согласны нам помочь или искать кого-то ещё? Чан смотрел на Минхо с сожалением и со скрытой надеждой одновременно. По нему было видно, что он хотел, чтобы Минхо это сделал, а ещё он смотрел на губы Минхо как-то очень странно. Чан залип, и он был готов в этом признаться, потому что красная помада на этих очень милых губах… Это было слишком. Альфа даже почувствовал, что его член может встать, и это будет проблемой. — Я помогу, — Минхо честно пытался сохранять спокойствие, и держать лицо, но он чувствовал себя просто ужасно неловко, хотя, он был бы лжецом, если бы сказал, что не хотел сделать это. Чан был очень привлекательным. — Выйдите на свет оба, надо посмотреть, где лучше, — велел альфа, успокоившийся после того, как напал на Чана. — Так… Сначала с лицом разберёмся, — велел он. — Чан, сядьте, а Вы поцелуйте сначала в щёку. Минхо дождался, пока Чан снова усядется на стул и окажется ниже, чем уровень глаз омеги. И тогда он склонился к левой щеке мужчины. — Ты не против? — прошептал Минхо, пока не прижимаясь губами к белой мягкой коже. — Я мечтал о том, чтобы это был ты, — таким же едва слышным шёпотом признался Чан и сильнее повернул голову, подставляя щёку. Минхо улыбнулся, а потом смело прижался поцелуем, оставляя красный красивый след. Получалось красиво. — Очень хорошо, — гундел над ними альфа. — А теперь в глаз. Чан, закройте глаза, а Вы поцелуйте в левый глаз, вертикально. Минхо слушался, он очень осторожно поцеловал Чана в трепещущее веко, потом, внимая инструкциям, оставил поцелуй на шее. Подождал, пока ему снова подкрасят губы, а затем поцеловал выпирающую ключицу дважды. От Чана пахло вкусно, а целовать Чана… Это были неземные ощущения, потому что альфа был милым и горячим одновременно. Проблемы начались у обоих, когда Минхо после очередного обновления помады перешёл к груди. Он повёл дорожку из ярких поцелуев ниже, и Чан начал дышать чаще. Под губами Минхо кожа вздымалась всё выше, а когда альфе пришлось встать, чтобы было удобнее оставлять следы на кубиках пресса. Плохо стало и Минхо. — Ну так на колени уж опуститесь, в чём проблема? — дёрнул носом фотограф, сверяясь с часами. — Наше время дорого стоит! Тяжело вздохнув, омега опустился на колени перед Чаном, быстро оставляя необходимое количество поцелуев и поднимаясь на ноги. И очень зря он посмотрел альфе в лицо, пока стоял на коленях и целовал его обнажённый торс. У Чана стоял крепко. Так, что не заметить это было невозможно. Альфа опустил голову и очень смутился, а его руки напряглись так сильно, что даже вены проступили. — А мы тут фотосет снимаем или порно? Я видел одно, которое начиналось точно так же, — вставил вдруг Хонджун, чем, к счастью, разрядил обстановку. Все засмеялись, а Минхо, стирая тыльной стороной ладони помаду с губ, сорвался с места и убежал, слыша краем уха того самого фотографа. — Снимаем по пояс, чтобы только кромку трусов было видно!.. Ха, понравился Вам омега, Чан-щи?.. Минхо влетел в свою каморку после посещения туалета и был на грани сердечного приступа. Он довольно давно ни с кем не спал, а потому завёлся довольно легко, но был счастлив, что не успел развоняться при всех. Его лицо теперь было чистым от помады. Только румянец на щеках и частое сердцебиение выдавало его волнение. С возбуждением Минхо легко и быстро справился. Стоило просто включить телефон, получить звонок из полицейского участка и почти поседеть от ужаса. Сразу же забылся Чан и всякие душевные колыхания. Он побежал, сломя голову, по адресу, который ему сообщили.***
Чонин почти сошёл с ума от счастья, когда в участок влетел бледный и очень взволнованный Минхо. Стоило старшему увидеть брата, здорового и целого, он вздохнул с облегчением и подошёл к столу офицера, который задержал Чонина. Минхо выслушал офицера Пака, подписал бумаги и даже сразу небольшой штраф оплатил. А потом к камере подошли и начали её открывать. — Эх, солнышко забирают, — криво ухмыльнулся Хёнджин, наблюдая за тем, как Чонин уже приплясывал от нетерпения у выхода. — Надеюсь, мы с тобой ещё увидимся. — Не надейся, вонючка, — фыркнул Чонин, но всё же не сдержался и послал ему воздушный поцелуй, покидая камеру. — В следующий раз, когда мы увидимся, — Хёнджин сделал акцент на слова «когда» и уже орал, чтобы Чонин его услышал. — Я хочу узнать, какой ты вкусный! Чонин обернулся, широко и удивлённо раскрыв глаза, а потом Хёнджин сделал это. Он облизнулся, а в его языке сверкнуло украшение. У него был проколот язык. Внутри у омеги всё перевернулось то ли от ужаса, то ли от какого-то предвкушения, но его явно это взволновало. — Боже, это кто? Ты его знаешь? — Минхо начал что-то щебетать, но резко замолчал. Потому что Чонин, испугавшийся и побывавший в настоящем заточении, вдруг сорвался и влетел в руки хёна, который мгновенно его подхватил и прижал к себе. Старший омега поглаживал младшего по спине, а одна слеза всё же скатилась по его щеке. Впервые за почти год их совместной жизни Чонин проявил такую теплоту, хотя не очень тактильным был. Теперь он стоял и крепко стискивал руками талию хёна. — Ты в порядке, Чонин-а? — совсем тихо позвал его Минхо, стоя посреди полицейского участка и слегка покачивая в своих объятиях человечка, за которого он взял ответственность. — Я испугался, хён. Спасибо, что приехал. Минхо просто продолжал держать этого абсолютного ребёнка, который нуждался в его теплоте и заботе, но постоянно отталкивал его. Пока была возможность, старший обнимал его, потому что и ему самому это было нужно. Теперь он понимал, что у них может быть по-другому, и что смысл бороться дальше есть. За Чонина или даже с Чонином, но он будет идти дальше. И никто из них не видел, как хулиган, оставшийся один в клетке, пристально наблюдал за картиной, которая разворачивалась перед ним. Никто не видел, каким взглядом смотрел на обнимавшихся омег совсем молодой парнишка. И никто не знал, как сильно он завидовал и хотел того же.***
— Ну, Чонин, здравствуй, — доктор Ким как всегда улыбался и выглядел очень мягким и милым, хотя мог бы казаться угрожающе большим на первый взгляд. — Слышал, у тебя были насыщенные деньки недавно? — Эм, да, но можно я не буду о них рассказывать? — Чонину стало неловко. А ещё стыдно, потому что перед глазами только чужая ширинка была, в которую он случайно ткнулся, да проколотый язык, мелькнувший между пухлыми губами. — Конечно. Намджун никогда не давил. Он знал, что Чонина было легко спугнуть, а теперь чувствовал, что юный омега был готов поделиться своими мыслями. Теперь ему нужно было только слушать и помогать по возможности очень уж милому Господину Ли. Когда он заплакал во время звонка… Ох, альфа внутри Намджуна буквально рвался к одинокому омеге, которому было грустно, но профессионализм пересилил, хотя он и ляпнул кое-что ненужное к концу звонка, за что себя и корил. Теперь ему даже казалось, что Минхо мог рассказать Чонину об этом эпизоде и тот мог подумывать об этом. — Просто скажу, что Минхо сорвался с работы среди дня и получил выговор, но он приехал сразу, как только узнал о том, что я в беде, — Чонин говорил тихо, будто самому себе боялся в этом признаться. — Он очень ответственный, но он даже не думал о том, что может случиться с его местом в компании, просто взял и сорвался, бросив всё. Это… — Тебя это тронуло, да? — подсказал Намджун, а Чонин кивнул согласно. Его это правда тронуло. — Тронуло. — Ты разобрался с тем, что такое любовь? Сформулировал? — спросил доктор мягко. — Я всё ещё не могу чётко это для себя определить и как-то красиво выдать, — омега глубоко вздохнул, ёрзая в кресле и думая о Минхо. — Хорошо, я могу помочь тебе, если позволишь, — Ким выгнул мягко одну бровь и чуть склонился, сидя напротив пациента и заставляя его посмотреть себе в глаза. — Пожалуйста, — Чонин кивнул. — Любить. Любить — это ведь глагол, верно? — спросил Намджун, а Чонин кивнул с готовностью. Конечно, это был глагол. — Любить — это действенное слово, и проявляется оно тоже в действиях. Минхо не говорил тебе, что он любит тебя, потому что он знает, что ты фыркнешь ему в лицо и сделаешь больно. Вместо этого он каждый день готовит тебе обед и собирает бенто, потому что тебе папа такое же собирал. Минхо стирает твои вещи, гладит их, каким бы уставшим он ни был, потому что ты должен быть красивым и ухоженным. Твой брат начал брать ночные смены, чтобы днём ты ездил в конный клуб и занимался тем, что приносит тебе радость. Он не сказал, что любит тебя и не пообещал тебе лучшую жизнь, когда забирал из Японии, но он молча оформил бумаги на опекунство. Минхо делает. Он делает, он просто молча делает, каждый день, вот уже почти целый год. Просто ты заметил это только на днях, когда произошёл случай из ряда вон выходящий. Любовь ведь не всегда торжественна и тошнотворно сладка, правда? Любить — значит быть бесстрашным. Думаешь, Минхо не страшно? Быть опекуном ребёнка, формально его родителем, очень сложно и страшно. Не думаю, что смог бы так же бесстрашно, как и он, взять и сделать то, что сделал он. Минхо любит тебя, Чонин. Он действительно тебя любит. Любить — это брать ответственность и делать, порой молча. Это и есть любовь, такое вот самоотверженное чувство, когда другой человек вдруг становится важнее всего. Намджун замолчал. Он говорил мягко, ни в чём не упрекая, но просто донося такую простую истину до подростка, который заплутал в жизни и в своей собственной голове. Конечно, он не примет эту любовь сразу и не станет идеальным ребёнком. Возможно, он просто станет мягче относиться к Минхо и перестанет ранить его. Пока Намджун только допускал, допускал и допускал, он не был уверен, когда дело касалось Чонина и Минхо. Но он продолжал надеяться, что Минхо однажды позвонит ему, поблагодарит, скажет, что Чонину больше не нужны его консультации и примет какое-нибудь маленькое приглашение на маленькое свидание. Минхо был омегой сильным. И он умел любить. По-настоящему. Допустим, допустим, допустим…***