My beloved enemy

******** 1. За несколько часов до того, как принцесса Жасмин пришла в себя в подземелье, один летающий магический угорь по имени Ксерксес испытал сильнейший стресс в своей жизни. Если бы там, где жил этот угорь, существовали циферблаты, и он умел по ним ориентироваться, а также обладал даром предвидения, то Ксерксес, вероятно, даже смог бы отсчитать время до катастрофы, ведь его хозяина должны были похитить ровно через три минуты, а угорь знал цифры аж до одиннадцати. Но Ксерксес понятия не имел, что такое «циферблат». И уж точно ему было невдомек, что его привычный мирок скоро рухнет. Стоял поздний вечер. Солнце никогда не заглядывало в ту часть пустыни, где располагалась грозная Цитадель, но Ксерксес, то ли благодаря тому, что его забрали сюда еще угренком, то ли просто из-за своей магической природы, чувствовал любое время суток безошибочно. Прямо сейчас он находился в главном зале Цитадели вместе со своим хозяином Мозенратом. Хозяин недавно с трудом вернулся с нежеланного путешествия на воздушном шаре, который подлый Аладдин отправил далеко за пески. Хозяин был преисполнен мести и постоянно напоминал Ксерксесу о том, что сделает с Аграбой и самим Аладдином. Этот вечер не стал исключением. Мозенрат подошел к массивному столу и положил на него новый артефакт, состоящий из золота и магии. Артефакт был продолговатым, длиною с одного Ксерксеса и еще с половину второго Ксерксеса. На верхушке артефакта виднелась маленькая голова с искусно выточенными из драгоценного металла бородой, волосами и кустистыми бровями. Почему-то брови бросились в глаза угря особенно. Взгляд из-под них был недобрый, так что Ксерксес на всякий случай отлетел к хозяину за спину. Мозенрат вытянул вперед руку, проводя по артефакту кончиками того, что должно было быть пальцами. Ксерксес выглянул из-за плеча хозяина и сочувственно посмотрел на его кисть. Вместо кожи там белела кость, тянущаяся до самого локтя и исчезающая в складках рукава. Раньше хозяин прятал изуродованную руку под магической перчаткой, но Аладдин — крысеныш, вор, враг номер один — отобрал ее у хозяина. Оставил у себя! Украл! Мозенрат достал тряпочку и принялся протирать артефакт. Все это время он не стоял в Цитадели молча. Мозенрат раздраженно разговаривал сам с собой и говорил что-то сложное. Речи, не относящиеся к нему, Ксерксес не слушал так внимательно, поэтому понимал не все, но одно ему было пугающе ясно: хозяин медленно умирает. Мозенрат все чаще видел кошмары, а во время работы все реже давал себе время даже на малейший отдых. Ксерксес мог себе вообразить всю степень отчаяния хозяина, раз уж тот меньше пары месяцев назад даже пытался провести ритуал по переселению душ, лишь бы сбежать от древнего проклятия отсроченной гибели. Ксерксесу было грустно. И страшно. — Ах, Ксерксес. — Мозенрат прекратил бурчать себе под нос и обратил взгляд на угря. Его костяные пальцы замерли, тряпочка остановилась у искусственной головы с пугающими бровями. — Знаешь, что это за сокровище? Ксерксес не знал. Он покачал головой. — Это, рыбка моя, скипетр Соломона. Царь Соломон имел власть над самими джиннами, и его артефакт наконец-то сможет подчинить джинна дрянного мальчишки. Мозенрат возобновил движения тряпочкой. Артефакт засиял ярче. Мозенрат помолчал, чтобы Ксерксес обдумал полученную информацию, после чего продолжил: — Джинн вернет мне магическую силу. А вернув силу, я смогу найти способ продлить свою жизнь. И тогда… Мозенрат сделал многозначительную паузу, переводя взгляд на угря. Ксерксес почувствовал, что пришло время сказать слова. Понять, что хотел услышать хозяин, было сложно, но почти всегда угорь старательно думал перед ответом. Вот и сейчас он сильно поднапрягся, а потом как можно более уверенно просипел: — Аладдин… умрет… — Да-а-а, — жадно прошептал Мозенрат, сжимая кость в кулак. — Так и будет, ибо скоро я… Мхм-м-м-м-м! Внезапно за его спиной раскрылась сверкающая красная воронка. Время катастрофы пришло. Жуткие красные руки вылетели из портала и схватили Мозенрата. Одна стиснула туловище, другая закрыла рот. Скипетр упал на пол. Мозенрат возмущенно забился в крепкой хватке чудовища. Казалось, глаза хозяина что-то хотели сказать угрю. — Мозенрат… — Ксерксес храбро бросился всем своим маленьким тельцем на угрозу, но тут же был отброшен прочь одним ленивым движением страшного мизинца. Распластавшись по противоположной стене, угорь с ужасом смотрел на мычащего Мозенрата, пока того утягивала в красный портал магия. Мгновением позже все закончилось, и Ксерксес остался один. Все произошло так быстро! — Мозенрат… — повторил Ксерксес. Он беспомощно заметался по всему дворцу, снес хвостом три вазы, две картины, одну колбу с вонючей жидкостью и так много книг, что у него не получилось бы назвать столь большую цифру. Если бы хозяин сейчас был здесь, было бы плохо. Но хозяина здесь не было. И это все равно было плохо, даже еще хуже, чем если бы хозяин был здесь! Сердечко Ксерксеса испуганно колотилось. Ксерксес должен был спасти Мозенрата, но что он, маленький магический говорящий угорь, мог сделать? Ксерксес вылетел в окно и принялся метаться по округе. Это не помогло. Ксерксес начал кричать. Это тоже не помогло. Тогда он приказал мамелюкам искать хозяина, а сам изо всех сил принялся думать. Было сложно соединять в голове большое количество мыслей, но так было нужно ради спасения Мозенрата. Что произошло перед тем, как появились страшные руки? Ксерксес сказал слова. Хорошие слова. «Аладдин… умрет…» Ксерксес все понял. — Аладдин… Это Аладдин был во всем виноват, ну конечно! В этот раз он обиделся и похитил хозяина! Но руки Аладдина не летают в воздухе… Джинн! Мозенрат говорил про джинна, и тот предугадал его план. Собственная гениальность поразила Ксерксеса. Он хотел похвастаться хозяину, но вспомнил, что того похитили. Если бы Ксерксес умел плакать, то обязательно бы заплакал. Нужно было срочно лететь в Аграбу, чтобы отобрать хозяина у Аладдина и его джинна. Угорь решительно замахал плавничками в ту сторону, где предположительно находилась Аграба. Скоро Мозенрат уже будет дома. Ксерксес наивно полагал, что Аграба находится совсем рядом. ******** 2. — О-о-о… Голова снова болела. Жасмин поймала себя на мысли, что ей определенно не нравится эта возникшая тенденция. Она прислушалась к своим ощущениям и поняла, что на этот раз находится явно не в темнице. Воздух, не в пример холодным и душным стенам, был свеж и горяч. Жаркое солнце пыталось пробиться сквозь веки. Спину жег песок и кололи жесткие пучки трав… Что-то ползло ниже ее локтя. Жасмин дернула рукой и резко распахнула глаза. Ненормально большой жук отлетел от нее в воду. Неподалеку от берега, где она и пришла в себя, плескалось море. Жасмин приподнялась на локтях. Порывистый ветер с готовностью бросил выбившиеся из прически волосы ей в лицо. Жасмин села, стянула с головы ленты и принялась неспешно заплетать себе косу, потому что это занятие всегда помогало деятельной принцессе успокоиться и привести мысли в порядок. Для начала необходимо было оценить обстановку. Итак. Еще вчера днем Жасмин была у себя дома, во дворце Аграбы, сидела за столом и раскладывала купленные на базаре ткани, раздумывая, какой бы наряд заказать у слуг. Она хотела, чтобы Аладдину было комфортно. В последний раз жених принцессы жаловался на жмущий горло воротник и слишком невесомый шелк, заставляющий его ощущать себя голым. Почти до ночи Жасмин просидела за рисунками эскизов, а потом… потом… Жасмин нахмурилась, и руки ее остановились на середине косы. Она не помнила, что случилось после. Вот перо скользит по бумаге, выводя аккуратные линии. А вот — головная боль, гнетущая темница и чудик в маске. «Выходит, меня заколдовали или оглушили. Но если бы оглушили, то, наверное, я бы успела что-то заметить, к тому же Перстень Смерти не производит впечатление человека, который мог бы подобраться незаметно и собраться с духом, чтобы ударить достаточно сильно. А еще меня похитили около полуночи, а сейчас уже…» Жасмин подняла голову. Закрыв глаза козырьком левой ладони, она посмотрела на небо. Сейчас уже солнце катилось к полудню. «Так. Я исчезла прямо из дворца минимум вчера, когда за окном уже было темно. С этого момента прошло уже довольно много времени, ведь солнце снова высоко. Скорее всего, Аладдин меня уже ищет. Даже если он и помогал кому-то до этого, то после длительного отсутствия своей невесты он точно бросит все силы на мои поиски». Жасмин по-быстрому закончила с косой и разулась, чтобы высыпать забившийся в бабуши песок. «Но сразу найти меня у него не получится, ведь у нового злодея есть джинн, а я на каком-то острове, если верить словам этого Перстня Смерти». Жасмин встала, отряхнула шаровары от травинок, а затем, удовлетворенная, пристально оглядела нехитрую местность: ряд деревьев вдалеке и линии кустов чуть поближе, море почти у самых ног, ясное синее небо. Или уже не такое ясное? Как раз в этот момент над островом появились облака, которые тут же собрались в злую карикатурную маску. — Буду краток. Вы, жалкие отбросы, сейчас же приступаете к испытаниям. Вам нужно преодолеть их все и добраться до БАШНИ СУДЬБЫ! Докажите, что на что-то способны, и будете вознаграждены жизнью! Счастливчиков, преодолевших башню, я, так и быть, освобожу. Если таковые вообще найдутся! Джинн, добавь торжественности моменту. В золотом столбе света возникло далекое изображение башни, судя по всему, находившейся где-то в глубине острова. Прямо из воздуха соткалась странная мелодия с героическими нотками. Казалось, она раздавалась отовсюду. Маска сделала паузу, чтобы глумливо рассмеяться, а потом продолжила: — Но не думайте, что башня — ваша единственная цель! Для начала вам придется самостоятельно добыть себе еды и воды. Я же буду следить за вами своими всеобъемлющими очами. Пленника, кто не поест до того, как солнце соприкоснется с линией горизонта, ждет… мучительная… Повисла драматичная пауза. Жасмин подавила желание снова закатить глаза, как в темнице. — СМЕ-ЕРТЬ! — громыхнуло над островом, и от деревьев в сторону принцессы пронеслась стайка пестрых птичек, спугнутая страшным голосом. Облака разошлись в стороны, после чего изображение маски исчезло. Растворился и сам мираж башни. Жасмин пожала плечами и двинулась в ту сторону, где совсем недавно висела эта иллюзия. Башня наверняка находилась далеко, но девушку это не волновало. Все, что ей было нужно, — просто сделать вид, что она играет по правилам Перстня Смерти, чтобы усыпить бдительность злодея. А там уже вариантов было два: или прилетит Аладдин, и они вместе покажут, почему не стоит с ними связываться, или же она сама доберется до этого гада и лично расправится с ним. И плевать, насколько он там могущественен. Жасмин не любила долго раздумывать над препятствиями, будь то границы царства Арбатаса, ловушки земель Галафема, заклинания русалочьих вод или что-то еще. Гордая принцесса всегда шла напролом. И так было правильно! Задумавшись о том, как она будет расправляться с монстрами, Жасмин не сразу заметила, как ближайшие к ней кусты зашевелились. Кто-то явно пробирался сквозь них. С небольшим опозданием, но Жасмин все же упала на песок и затаилась. До ее слуха долетели гневные тирады: — Этот презренный старик ответит за то, что сделал со мной. Как он посмел телепортировать князя Черных Песков в лужу грязи? Никогда в жизни не сталкивался с подобного рода унижениями. Краткое мгновение тишины. — Ладно, быть может пару раз что-то такое и было. Но Аладдин, вне сомнений, расплатится за это попозжа-а-а… Судя по звуку, говоривший на чем-то раскатился. — Аладдин! — явно осенило его после падения. — Никчемная крыса. Это он уничтожил мою репутацию, и теперь каждый нищий может позволить себе подобное обращение со мной. Кусты раздвинулись, оттуда на берег почти что вывалился Мозенрат. Он хромал и в целом выглядел неважно. Его чалма помялась, узорчатая накидка съехала на бок, и — самое приятное для Жасмин — обычно элегантное одеяние князя оказалось перепачкано маслянистой жижей. Заметив принцессу, Мозенрат остановился. Его губы сразу же презрительно искривились. Жасмин с готовностью приподнялась и приосанилась, вздернув подбородок. Она была уверена, что всем своим видом выражает непокорность, смешанную с ответным пренебрежением: не зря же девушка так долго тренировала столь эффектную позу перед зеркалом. Такое предназначалось для подобных случаев. Однако ей не удалось произвести на него должного впечатления, поскольку Мозенрат насмешливо протянул: — Смотрите-ка, кто тут оказался в опасной ситуации без Аладдина. Должно быть, ты сейчас дрожишь от ужаса, принцесса. Жасмин расстроила такая реакция, и она решила не остаться в долгу. Не меняя позы, девушка процедила: — И это ты называешь опасной ситуацией? Неудивительно, что мы каждый раз побеждаем, Мозенрат. Сразу становится понятно, почему тебя посчитали всего лишь избалованным принцем и затащили сюда. Вот так-то! Вид того, как бледное лицо врага становится красным, вызвал непроизвольную улыбку на лице Жасмин. Она попала в цель. — Ах, принцесса, вижу, что тебе все так же не хватает критического мышления. Они стояли друг напротив друга посреди неизвестного острова — две благородные, высокопоставленные особы, гордые и не привыкшие уступать. Князь величественно откинул назад помятый плащ, изгвазданный жижей. Принцесса важно скрестила на груди грязные руки, исцарапанные кандалами. — Забавно это слышать от того, кто не сумел довести до конца ни один из своих гениальных планов, Мозенрат. Сдается мне, если бы ты критически подумал хотя бы над одним из них, то сам бы от него отказался. Они прищурились, буравя друг друга презрительными, надменными взглядами. — Увы, слабоумие и отвага не поддаются законам логики. Особенно, если мы говорим о такой тупой помойной крысе, как Аладдин. Это было уже слишком. Жасмин хотела бы колко ответить и на это, но запылавший внутри нее гнев обдал ее жаром, и напускное величие красными пятнами растворилось перед глазами. С оскорбленным криком она кинулась на Мозенрата и сшибла того с ног. Усевшись на его живот, Жасмин вознамерилась придушить отвратительного некроманта. В ответ она почувствовала, как лишенная перчатки костяная рука вцепилась ей в собственное горло. ******** 3. Ксерксес устал. Привыкший к мгновенным телепортациям хозяина-мага, он и не подозревал, что Цитадель находится так далеко от дворца Султана. Между ними лежали черные пески и трущобы простых горожан. За весь тяжкий путь угорь несколько раз останавливался передохнуть и спрятаться от палящего солнца. Пусть он и старался делать перерывы не слишком долгими, но, как и всякое живое существо, не мог двигаться куда-то совсем без остановок. К тому же, пару раз он плутал и сворачивал не туда. Пески были такими одинаковыми и их было так много… Когда путь до Аграбы был преодолен, солнце уже успело встать и почти успело лечь обратно. Ксерксес был зол на солнце. Он бы тоже хотел лечь, но не мог. К тому же, этот подлый шар изжарил ему все спину и плавники. Маленькое тельце болело. Добравшись, наконец, до дворца, угорь прилег на балкон принцессы и заскулил. Путешествовать в плаще хозяина было хорошо и правильно, а без него тяжело. Все, чего Ксерксес сейчас хотел, это свернуться и притулиться к шее Мозенрата, как он часто делал, когда ему было плохо. Или когда было плохо хозяину. Или когда плохо было им обоим. Изможденное тельце трепетало от странной пустоты внутри. Угорь снова заскулил. Во всем был виноват Аладдин. — Аладдин… умрет… — Ксерксес не знал, как сделает это без плана хозяина, но высказанные слова придали ему сил. Позабыв о боли, он шевельнул плавничками, вновь поднялся в воздух и проскользнул во дворец. Там было много беспокойных людей, поэтому Ксерксес взвился под потолок. Он спрятался в самом темном углу, чтобы понаблюдать. Стражники бегали туда-сюда. Султан стоял в стороне и плакал, на его плече сидел попугай и кричал, а рядом стоял тот самый Аладдин — подлый крысеныш — и хлопал Султана по плечу. Между их ног носилась верещащая мартышка. — Все будет хорошо, Султан, — говорил крысеныш. — Ох, но мы искали ее целый день, прежде чем встретиться снова, и все безрезультатно! — восклицал Султан. — Мы все равно отыщем ее. Все будет хорошо, Султан. Такая беседа продолжалась еще некоторое время, прежде чем в тронный зал не залетел синий бумажный журавль и не обернулся джинном. Ксерксес на всякий случай вжался в угол еще сильнее. Его хвост мелко задрожал. — У Аль-грязинов ее тоже нет. Но не отчаиваемся. — Джинн приложил к губам большой палец, а потом надул сам себя так, что его голова уперлась в потолок. При этом голос джинна, наоборот, стал пронзительным и тоненьким. Он пропищал: — Грозный джинн найдет прекрасную принцессу и покарает ее обидчиков, вот увидите! Ксерксес сглотнул. Он почувствовал, как внутри него разливается холодок — от головы до кончика хвоста. Синий джинн теперь стал большим, весь его вид заставил крохотное сердечко угря забиться сильнее. Но если это надо было сделать ради Мозенрата, то Ксерксес был готов пересилить свое чувство страха. Угорь часто-часто задышал. Он зажмурился и ринулся из укрытия в бой, чтобы спасти хозяина, либо умереть за него. Со всей только силы, на которую был способен, он врезался в тело синего джинна и отскочил от неожиданно упругого бока, как от пружины. Неконтролируемый полет закончился твердой поверхностью стены. У Ксерксеса даже закружилась голова, но не от удара — это было привычно, — а от волнения. — Оп-па! — торжествующе воскликнул джинн. — Смотри-ка, кто к нам пожаловал, Ал! Тут же два хлопка испугали угря. Хлоп — и вкруг его шеи возник металлический ошейник. Хлоп — и от ошейника протянулась тяжелая цепь. Своим весом она буквально пригвоздила маленькое тельце к полу дворца. Ксерксес попался.