My beloved enemy

******** 3. Привал действительно нашелся, пусть и не так быстро, как они думали. Не очень большая, однако вполне сносная полянка. Как только было решено, что ночлег пройдет здесь, Жасмин упала как мешок фиников. Под светом рунных кремней их компания прошла еще несколько часов. За это время к девушке вернулся озноб, и все, о чем она мечтала, — это свернуться калачиком на прохладной земле. — Если что, я не сплю, — с наигранной бодростью оповестила она всех. — Просто утомилась, но я даже глаз закрывать не буду. Сейчас полежу немного и помогу с костром. На некотором отдалении разместились Вихтим и Мозенрат. Князь прислонился спиной к дереву, а принц распластался «звездочкой» прямо по земле, раскидывая руки и ноги и делая вид, что он устал больше всех. Десраджи остановилась у края поляны. — Знаете, я плохо дерусь и совершенно не умею добывать еду, зато могу помочь со сбором веток. Постараюсь управиться побыстрее, однако, если что, прошу простить за ожидание, ведь местность совершенно непривычная. За спиной подруги тенью вырос Джамиль. — Милая, тебе не стоит ходить в лес одной, — озабоченно заметил он. — Беспокоишься? — Десраджи кокетливо повела плечом. Она все равно направилась к лесу, но намекающе медленным шагом. Джамиль не стал долго колебаться и быстро догнал подругу. Один из кремней поплыл за ними, романтично освещая этих двоих. Глядя на удаляющуюся парочку, Жасмин почувствовала себя так, словно ее грудную клетку дерут изнутри невидимые тигры. Она сглотнула и отвернулась к оставшимся спутникам. Вихтим, казалось, уснул. Мозенрат, напротив, бодрствовал. Он проводил Десраджи с Джамилем нечитаемым взглядом. — Принцесса, пожалуй, тебе стоило бы взять у своей новой подруги пару уроков женственности. В любое другое время Жасмин бы обязательно придумала колкость, чтобы как-нибудь использовать слова Мозенрата против него самого, но сейчас ее занимало совсем другое. Дело в том, что стоило ей наконец-то расслабиться после тяжелого дня, как организм начал бунтовать пуще прежнего. Дикая усталость резко смела весь боевой настрой и практически уничтожила его одним движением век. Шум Аграбы тут же снова заполнил уши, придворные музыканты весело зашутили с двух сторон от принцессы, Перстень Смерти засмеялся вдалеке, а все образы, что преследовали ее в сумерках, внезапно загалдели, зафырчали и загоготали пугающе близко. Было ли хоть что-то из этого правдой? Являлось ли что-то проказами самого острова? Ко всему прочему, Жасмин вдруг поняла, что почти не чувствует свою правую ногу. Это ее не на шутку встревожило. Стараясь игнорировать подобравшиеся к ней лица, она задрала правую штанину. И еле подавила вскрик. Дикий ужас захлестнул ее с головой: словно сотни скарабеев пробежали у Жасмин под кожей, покрывая позвоночник липкими, холодными лапками. Вся нога почти что до колена оказалась покрыта странной сыпью, а при прикосновении обожгла не хуже огня. Пока никто не видел, Жасмин опустила штанину и постаралась унять дрожь в руках. «Что бы сделал Аладдин на моем месте?» Стоило девушке подумать о женихе, как она тут же пожалела об этом, так как возбуждение с готовностью принялось раскручиваться внутри тугой спиралью. Жасмин отложила в сторону палку-лук, сжала руки в кулаки и закусила внутреннюю сторону щеки. Ей нужно было успокоиться, подумать обо всем с ясной головой. Ну, ясной хотя бы настолько, насколько это возможно здесь и сейчас. Она сделала несколько глубоких вдохов, стараясь сосредоточиться исключительно на том, как двигается грудная клетка. Ничего не выходило. В голове все путалось, мысль о женихе здорово мешала. Улыбка Аладдина была такой искренней и притягательной, что здравомыслие постепенно улетучивалось. Казалось, будто Аладдин где-то рядом и вот-вот выйдет на поляну из призрачной Аграбы за деревьями. Призрачной Аграбы? Жасмин отвернулась от миража города, в который ее звали собственные подданные. При очередном вдохе она резко и раздраженно выпустила воздух через рот. Сейчас ее должно занимать абсолютно не это. Нет никаких лиц, никакой Аграбы, никакой пляски теней и никаких зомби-лисиц. И никакого Аладдина-соберись-принцесса-давай-это-обман. Жасмин снова посмотрела на ногу и задумалась, что ей со всем этим делать. Скрывать дальше уже не стоило, нужно было с кем-то поделиться, ведь вдвоем не так страшно. Стараясь не поддаться панике окончательно, она перебрала в голове всех участников своей команды. Вихтим, Мозенрат, Джамиль… последний вроде не давал поводов сомневаться в себе. Но с другой стороны, это значит обнажить хотя бы лодыжку перед фактически посторонним мужчиной, а это недопустимо. Остается Десраджи. Хоть они и не близко знакомы, но делиться подобным с девушкой гораздо правильнее. «Вот только поймет ли Десраджи, что нужно делать? Она ведь просто принцесса и наверняка в экстремальных ситуациях не имеет такого опыта, какой есть у нас с Аладдином». Ее снова бросило в жар от этого имени. К шуму Аграбы и бормотанию лиц добавились успокаивающие слова возлюбленного. Его присутствие усилилось. Жасмин помассировала виски и поморгала. Она должна была понимать, что все это — просто часть бреда. Но сосредоточиться при игре придворных музыкантов никак не получалось. Жасмин видела любимого и в то же время не видела. Его образ мелькал с той стороны век, но он должен был находиться где-то здесь, иначе бы она не чувствовала такой двойственности. — Ты устала, Жасмин, — она правда почти услышала его успокаивающий голос. Хотелось сдаться и отдаться ситуации. — Да, любимый, — безропотно согласилась девушка. — Мне определенно стоит отдохнуть. В кольце твоих рук. Все, с этим пора завязывать. Если она пройдется, то свежий воздух выкинет всю эту дурь из головы, а потом вернется Десраджи, и они что-нибудь придумают. Точно. Жасмин открыла глаза, медленно встала и направилась к лесу, но внезапно остановилась. Аладдина здесь не должно было быть, но он был. Он нашел ее. Она встала и направилась к своему жениху, пригладила одежду, поймала его (недоуменный?) взгляд и соблазнительно провела руками от бедер до груди. Потом Жасмин закусила нижнюю губу и томно посмотрела на любимого. Аладдину всегда очень нравился такой взгляд. О, как она скучала по нему! Наконец-то Аладдин заберет ее отсюда. И защитит. И приласкает. Кажется, ее что-то беспокоило, но Жасмин никак не могла вспомнить, что. Приблизившись к любимому, она положила ладони на его плечи. Каким-то еще не угасшим краешком сознания Жасмин поймала себя на мысли, что есть в этом некоторая странность — ощущать под пальцами ткань вместо привычных голых плеч… плеч… Аладди-и-и-ина… — Поцелуй меня, — с трудом прошептала Жасмин. Не дождавшись ответа, она сама прильнула к желанному рту. Губы ее жениха, тонкие и всегда немного обветренные, сейчас ощущались по-другому, а еще имели необычный, но очень приятный вкус. Только почему же Аладдин не отвечал ей? Неужели она что-то делала не так? Стоило ли ей быть чуть более решительной? Огонь в голове растекся по жилам с невысказанным «Да. Конечно, да». Тогда тело Жасмин метнуло из жаркого танца прелюдии в морозную яркую песнь желания. Она должна была согреться. Прямо сейчас. Жасмин прижалась к теплому телу возлюбленного, скользнула ладонью вниз, развязала кушак юноши и забралась пальцами под одежду, принимаясь оглаживать его тут же напрягшийся живот. Левую руку она, наоборот, убрала с плеча выше, оглаживая изгиб шеи. Еще выше. Она аккуратно стянула с него чалму и запустила пальцы в мягкие волосы. С каких пор они стали такими вьющимися и длинными? «Неважно», — отмахнулась от ненужных сейчас рассуждений Жасмин. Ей нравились новые волосы Аладдина. Хотелось пропускать пряди между пальцами, хотелось вдыхать их странный запах — не отголоски дивных улиц Аграбы, но манящие своими тайнами опасные дюны. Жасмин зарылась носом в черную шевелюру и промурлыкала: — Ты так вкусно пахнешь. Немного странным представлялось то, что Аладдин как будто пытался вырваться из ее объятий. Правда, довольно-таки вяло и может даже растерянно. «Ах, он всегда был таким скромным!» Жасмин обдала его ухо теплым дыханием и спустилась ниже, не прекращая гладить его живот. Нос защекотал дымно-сладковатый аромат трав. Жасмин поцеловала быстро бьющуюся жилку на шее: — Тихо-тихо, тебе понравится. Аладдин замер. Ободренная маленькой победой, Жасмин прошлась губами по дернувшемуся кадыку, а свободную руку опустила с волос до напряженной линии челюсти. Ей нужно было дать юноше расслабиться. Жасмин снова поднялась выше и прикусила мочку его уха. Юноша нерешительно положил ладонь ей на спину. — Правильно, — подбодрила она его. Ладонь медленно прошлась вдоль позвоночника, и это было приятно. Жасмин прикрыла глаза. Почему раньше они с Аладдином не заходили так далеко? Ощущения оказались столь упоительными, что Жасмин почти превозносила лед и пламя внутри себя, толкающие ее на верные вещи, показывающие, в чем она нуждается больше всего. Жасмин вернула обе руки ему на плечи и подалась еще ближе. Она перекинула правую ногу через юношу и уселась ему на бедра, чувствуя, как его ответное желание прямо сейчас упирается в нее сквозь одежду. Жасмин чуть поерзала на нем и улыбнулась, когда юноша невольно шумно вздохнул. Его свободная от поглаживаний рука осторожно прошлась по ее щеке, слегка царапая чувствительную кожу принцессы чем-то странным. Жасмин почти с восторгом почувствовала, насколько эта диковинная на ощупь штука ее заводит. — Проведи еще раз… Он, кажется, хмыкнул, повторил движение царапающей рукой, потом завел эту самую руку ей за шею и заграбастал пышные пряди пятью цепкими, острыми пальцами. Ух! Это… Было… Она снова заерзала и опять замерла на его бедрах. Она боролась с новыми ощущениями и страхом перед неизведанностью. Он мазнул по ее губам своими, отстранился, будто привыкая, и снова коснулся ее рта. Жасмин перехватила инициативу. Она тут же отвлеклась на привычные поцелуи и стала показывать, как надо. Глупенький, неужели следовало практиковаться заново? Жасмин раскрыла рот и позволила своему любимому углубить поцелуй, но он тут же стукнулся зубами о ее зубы. Жасмин мысленно хихикнула. Она почувствовала, как от этой неуклюжей и вместе с тем искренней попытки у нее щиплет в уголках глаз, а за спиной словно бы подрагивают невидимые крылья. Возбуждение на миг спало, уступив место нежности. Как будто принцесса вернулась в их первый раз, только теперь они поменялись ролями. В ее помутненном рассудке даже не возникло мысли, что происходит что-то странное, Жасмин просто наслаждалась перевернувшейся с ног на голову ситуацией. Он уже увереннее погладил ее той рукой, что лежала на спине, но она все равно чувствовала, как он напряжен. — Расслабься. Расслабься… — Вместо того, чтобы остановиться и задуматься, Жасмин ласково прошлась языком по его зубам. Она всего лишь желала чуть подбодрить юношу, показать, что ей нравится, дать понять, что он все делает правильно. Но это внезапно завело ее саму. Жасмин окончательно забылась. Отринув девичий трепет, она инстинктивно принялась тереться о возлюбленного уже без пауз. Поза была неудобной, колени девушки бились о землю при каждом движении, однако все это казалось такой мелочью. Весь прочий мир воспринимался ею сейчас нереальным и незначимым. Он сместил обе руки ей на спину. Ошалевшая от эмоций и ощущений, Жасмин отстранилась от губ и вытянулась, ловя его влажные поцелуи на своей коже. Шумное, прерывистое дыхание юноши щекотало ее подбородок, шею, ключицы, распаляло до головокружения, до дрожи по телу, до подгибающихся пальцев ног, которые Жасмин бездумно поджимала внутри бабуш, подставляясь под желанные ласки. Это было потрясающе! И можно было еще лучше! Можно было… Жасмин снова зашарила по телу юноши в бесконтрольной тяге к обострению удовольствия. Она схватилась обеими ладошками за его правую руку. — Царапай меня… Царапай… — забормотала она, прикрывая глаза и одновременно с этим дергаясь на его бедрах уже совсем яростно. Она чувствовала, как предвкушающе-взволнованно колотится ее собственное сердце и как постепенно сладко немеет там. Воздуха не хватало, а под ребрами даже немного болело. Жасмин никогда такого не позволяла себе. Жасмин никогда такого не позволяла Аладдину. До этого дня. Но все было так правильно-правильно-правильно… Она чувствовала себя так хорошо-хорошо-хорошо… Жасмин потянула диковинную руку на себя, ластясь об нее щекой. Об этом нельзя молчать, она должна была сказать ему, как сильно хочет его и как сильно ему доверяет. Одежду надо снять. Правила надо убрать. И плевать уже на все. Срывающимся голосом Жасмин прошептала: — Я твоя, Аладдин… Почему-то Аладдин опять замер, но теперь в этом было что-то не так. Он дернул диковинной кистью, сбрасывая ее руки, оборвал поцелуи в шею, убрал теплую ладонь с ее спины. Жасмин протестующе засопела, но он схватил ее за плечи, а потом чуть встряхнул. Жасмин остановилась и недовольно открыла глаза. Губы Аладдина шевелились и что-то пытались донести до нее. Как жаль, что она забыла все слова, какие только существовали на свете. Внизу горело… Не внизу живота. Горела нога. Жасмин нахмурилась, но упрямо завозилась на юноше, стремясь возобновить движения, а когда не получила ответа, то подалась вперед и попыталась снова поцеловать Аладдина. Ей было хорошо, и она не хотела останавливаться. Тогда Аладдин разозлился и просто скинул ее с себя. — Почему?! Аладдин, что я сделала не так? Жасмин ударилась боком о землю и сжалась в комочек. Боль прошила тело, мешаясь с обидой, страхом, гневом, любовью, страстью, жалостью и недоумением. Последнее было настолько сильным, что Жасмин даже не попыталась подняться, все, на что ее хватило, это таращиться на своего возлюбленного. Чтобы как-то справиться с тем водоворотом эмоций, в который она сейчас попала, Жасмин стала неосознанно чесать ногу. Подсознание говорило ей, что это могло отвлечь. Стоп. Нога. Жасмин перекатилась, села, задрала штанину. Это мушки перед ее глазами или множество точек на коже? Ее руки задрожали, и почему-то стало страшно. У Жасмин появилось смутное, интуитивное чувство, будто случилось непоправимое. Будто она перешла некую границу, разделяющую что-то на «до» и «после». Будто… Ее кто-то подхватил. Ее куда-то понесли. Ей что-то втирали в кожу. Чесалось. Щипало. Придворные музыканты возмущенно переругивались. Десятки лиц то шипели, то выли. Аладдин бил ее по щекам и приказывал не засыпать. Но почему? Зачем? Сон сейчас мог бы помочь очнуться, всплыть на поверхность разума, найти ответы, за которые она пыталась цепляться, пока вереница вопросов проносилась над ней песчаными завихрениями. Или то был просто воздух, который она загребала пальцами? Красные разводы расходились от рук масляными красками. Лихорадило. Какая-то девушка проводила по горячему лбу прохладной мокрой тряпкой. Смазанную ногу холодило. Под голову Жасмин подложили что-то мягкое. Ее все еще просили не засыпать, и на этот раз просивших было много. Придворные музыканты возражали, они наоборот склоняли к миру сновидений, но их голоса постепенно становились все тише. ******** 4. Жасмин не знала, сколько так пролежала, прежде чем небо над головой, уже светлеющее, перестало переворачивать все внутри одним своим видом, а маячащая в тенях деревьев Аграба не рассеялась пыльным видением. Предутренняя прохлада лизала ноги облегчающей истомой, Жасмин все еще была слаба, но при этом чувствовала себя намного лучше. — Ох, — простонала она и приподнялась на локтях. Четыре пары внимательных глаз тут же уставились на нее. Аладдина среди них не было. Горечь подкатила к горлу. Десраджи подбежала к Жасмин и приобняла, покачивая. — Чш-ш-ш, тебе надо поспать, милая. Теперь можно. Нет, спать было нельзя. Сначала следовало найти… он же был здесь, верно? В голове Жасмин все еще ощущались отголоски краткого счастливого безумия, которое переплеталось с расслабленной пустотой. — Где Аладдин? — спросила она неуверенно, чувствуя себя безумно глупо. Мозенрат резко встал. — Так, отлично. Она пришла в себя. Думаю, дальше разберетесь без меня, а я лучше пойду и прогуляюсь, заодно принесу нам еды. Он направился к лесу. Принцы и принцессы проводили его удивленными взглядами. Больше всех удивилась сама Жасмин. Она разлепила чуть припухшие губы и невинно поинтересовалась: — Что-то случилось?