Когда ты получаешь то, чего хочешь

В городе царил форменный бардак. Лучи электрических фонарей мешались с мерцанием пламени факелов, создавая на узких улочках Дераа ту атмосферу, которая бывает в голове проснувшегося от резкого звука человека: тело движется, но мозг не работает. Здание комендатуры так и не загорелось, так что ясного ориентира у турецких солдат не было и жидкие рваные ручейки грязно-зеленых мундиров стекались в ту сторону, где, по их мнению, прогремел взрыв. Некоторое время беглецам удавалось избегать встречи с ними, и ближе к окраине стало уже казаться, что получится проскочить без проблем. Маленький джинн бежал впереди, уверенно ставя ноги даже в полной темноте, старший не отставал от него. Лоуренс, видимо, подсвечивал себе дорогу собственной бледной кожей, а вот Али приходилось внимательно смотреть под ноги, чтобы не растянуться в грязи. Именно поэтому он не сразу понял, почему его товарищи замерли, свернув за угол. Ухватившись за костлявое плечо друга, чтобы хоть немного отдышаться, шериф оглядел двойную шеренгу турецких солдат, перегородивших улицу с ружьями наизготовку, и признал, что их путешествие здесь и окончится. Кого в таком виде ждали турки на солидном расстоянии от эпицентра событий, было непонятно. Вероятно, их командир здраво рассудил, что от беготни толку все одно не будет, а так его подразделение вроде как при деле, а там, глядишь, поступит и какой-то внятный приказ. В любом случае, затея удалась, потому что беглецы налетели на эту импровизированную засаду и попытка сбежать неминуемо повлекла бы за собой расстрел на месте. - Господа! - Начал по-английски старший из джиннов, делая шаг вперед, но осекся. Все еще залитый кровью, он явно не внушал доверия, потому что строй солдат разом дернулся, удобнее перехватывая ружья. Инстинктивно, Али начал отступать назад, когда младший джинн сделал нечто невероятное. Легко разорвав на груди ткань, он сбросил рубаху. Точнее, она. Буквально открыв рот и утратив дар речи и способность мыслить, шериф Али смотрел, как девушка, ничуть не стесняясь своей наготы, приближается к солдатам. К счастью, Лоуренса это зрелище, казалось, ничуть не удивило, потому что он ухватил товарища за руку и успел затащить ошеломленного араба в подворотню за секунду до того, как турки все же опомнились и грянул залп. Видимо, стрельбы прошли не совсем удачно. На улице тут же начался переполох с криками и беготней. Пара солдат, выпучив от ужаса глаза, влетели под арку, где затаились Лоуренс и Али. Не разбирая дороги, они ударились о стену тупика и заметались, ища выход. Исключительно из милосердия, хариш двумя ударами сабли закончил их страдания, заодно обеспечив англичанина одеждой и винтовкой. Высовываться из тупика друзья, по молчаливому согласию, не спешили. Лоуренс как раз пытался привести мешковатый турецкий китель в некое подобие порядка, когда шум снаружи окончательно стих и старший из их кровожадных спутников помахал им подобранным факелом. Ожидаемо, улица была ярко и щедро украшена останками турецкого заградительного отряда, но Али уже был не так сильно впечатлен. Во-первых, он не раз видел тела, разорванные взрывом и внешних отличий было мало, а во-вторых, на этот раз джинны никого не ели и из-за этого ситуация выглядела вполне обыденно. Даже девушка-гуль успела обмотаться красной тряпкой и выглядела не сказать, чтобы совсем прилично, но приемлемо. В конце концов, кто его знает, как у джиннов принято… Следующие полчаса они снова петляли по переулкам, дважды сталкивались с солдатами, но тех было слишком мало, чтобы хотя бы замедлить беглецов. Вскоре Али начал узнавать улицы: они двигались к южной окраине города. Утром с насыпи железной дороги они уже видели аэродром и казармы, и тогда они были заполнены солдатами. Аэродромом, правда, это можно было назвать с большой натяжкой, так как посреди утоптанной площадки стоял всего один потрепанный биплан и Лоуренс даже выразил сомнение в том, что машина вообще способна взлететь. В утреннем свете это место представляло весьма жалкое, хотя и шумное место, и тем разительнее был контраст с нынешней обстановкой. Биплан по-прежнему стоял на своем месте, но теперь он был окружен тремя рядами масляных фонарей, расставленных прямо на земле. Еще несколько фонарей украшали саму машину, придавая ей даже некоторый торжественный вид. На одном из крыльев растянулась во весь рост худая фигура и шериф ни на секунду не усомнился, что перед ним очередной джинн. В нем была уже легко узнаваемая арабом вальяжность сытого хищника, развалившегося на возвышении после сытного ужина. В руке у монстра была книга. Скажи: «Он - Аллах Единый, Аллах Самодостаточный. Он не родил и не был рожден, и нет никого равного Ему». Продекламировал джинн и, свесив руку с крыла, постучал по плечу еще одного мужчины, сидевшего прямо на земле. - Как вам это, Руневский? Его голос был мелодичным и по-арабски джинн говорил совершенно чисто, но Али поежился. Он знал, что среди джиннов встречаются правоверные, но что-то в том, как это существо читало Коран было неправильным. - Боюсь, мне не хватает толкователя. - С тяжелым акцентом ответил Руневский и легко встал, подхватив с земли молот на длинной рукояти. - Душа моя, вы прихватили с собой попутчиков? Он вышел из тени и стало видно, что британский мундир, несколько потрепанный, но совершенно чистый, обтягивает стройную жилистую фигуру. Шериф вспомнил, как смотрелся в таком же точно наряде Лоуренс. Его костлявое тело все время сутулилось и как-то перекашивалось, от чего жесткая ткань шла складками и казалось, что мундир ему тесен. Руневский же, легко оперевшись на свое страшное оружие, неведомым образом сохранял военную выправку при этом повадкой напоминая опытного гепарда. Девушка независимо пожала плечами и сказала что-то на языке, которого Али не понимал. Мужчина рассмеялся и ответил, махнув рукой в сторону темной казармы. - Думаю, - уже по-английски заговорил первый джинн, бережно заворачивая книгу в цветной платок, - вам всем не повредит привести себя в порядок и переодеться. Едва ли нас здесь скоро обнаружат. Турецкая армия - такая армия… Не советую заглядывать в третью казарму, но в двух ближайших есть вода, еда и чистая одежда.