Возвращаясь в Версаль

Мальчик с глазами цвета Леса. Слепой увидит его в чужом сне совершенно случайно. Почти закончив бродить среди иллюзорных фантазий состайников, он вдруг заметит призрачный силуэт мальчишки с глазами цвета первого весеннего букета (одного из тех, что дарят капризным апрельским девушкам, из одуванчиков и ромашек), летнего поцелуя в знойный день, испачканных о траву коленок, полуночных прогулок по Лесу, вздрагивающих под каплями дождя листьев орхидеи, солнечных полуулыбок и прикосновений на лестницах и чердаках, чудотворной прохладной мази на паутине царапин и ссадин. Слепой на мгновение замрёт, боясь, что мальчик исчезнет, безвозвратно растворится в дымке этого сна, и он больше никогда не сможет ощутить подобный энергетический толчок, щекотку под рёбрами и непривычный колючий трепет, застрявший в горле тугим комом. Он не сможет вспомнить, смеялся ли мальчик или плакал, кто находился рядом и что его окружало. Слепой вообще ничего вспомнит из чужих снов той ночи, единственной яркой картинкой будут два изумрудных хрусталика, поглотивших всё внимание случайного свидетеля. Среди остальных сновидений, запечатлённых на страницах тетради, будет зиять дыра: Слепой не станет записывать то, что навсегда отпечатается в памяти.

***

— Хорошо, что я всё-таки не вижу тебя, — Слепой сидит в ногах у Сфинкса и обнимает кружку с остывшим чаем. Он как всегда звучит спокойно и безмятежно, его голос убаюкивает даже птиц за окном, и Сфинксу нужно какое-то время, чтобы окончательно проснуться и прийти в себя. — Это почему ещё? — Боюсь, тогда мне пришлось бы стать твоим ручным питомцем. Ползал бы за тобой на четвереньках и тёрся о ноги. Возможно даже разрешил бы привязать ленточку на шею. Сфинкса передёргивает от такой картины, на что Слепой тихо посмеивается. Слепой не видит его, но чувствует. И это Чувство намного выше Знания, потому что оно не требует объяснения и причинно-следственных связей. Чувству достаточно просто быть, и Слепой прекрасно осведомлён об этом. И он чувствует его изучающий взгляд, чувствует, что Сфинкс всегда смотрит так, будто его собеседник зрячий, и чувствует, как от его янтарных глаз начинает плавиться Дом, стены комнаты и сам Слепой. — Преклоняться перед тем, кто «ниже» тебя — моветон. Какой же из тебя тогда вожак? — и оба приглушённо хихикают. Их диалоги — не больше, чем игра. С подозрением на серьёзность и потенциальной вероятностью закончиться недоумевающими переглядками окружающих. Слепой откладывает кружку и касается ног Сфинкса. Тот поджимает озябшие пальцы и жмурится от тёплых рук. — Замёрз, — констатирует Слепой, — закройте окно. Рядом прошмыгнёт тень Македонского, туда-обратно: закрывает форточку и тут же возвращается к Толстому, норовящему в отсутсвие надзирателя засунуть в розетку всё, что попадётся на глаза. Слепой проводит указательным пальцем по стопе Сфинкса: он вздрагивает под его прикосновениями и прячет лицо в складках одеяла. Им едва ли есть дело до того, как они выглядят, но все и так тактично отвернулись и занимаются своими делами. Курильщик заинтересованно разглядывает потолок, Лорд курит на подоконнике с видом обиженной девы, а Табаки перебирает безделушки, которым на вид чуть меньше двухсот лет; Лэри звенит сапогами во дворе, Чёрный ищет достойный контингент в посетителях Кофейника, Горбач, скрывшись от людских глаз на верхней койке, отдирает с обоев стихи собственного сочинения. Всё так, как должно быть, и ничего не нарушает привычный порядок жизни в Четвёртой. Только эти двое говорят на своём языке взглядов и касаний, что особенно иронично, учитывая, что один слеп, а второй лишён рук. Но им, кажется, достаточно одной пары глаз и ладоней на двоих. Чай Слепого возвращается к нему в руки, губы полушёпотом роняют «Не смущайся так». Он делает глоток, разгрызает дольку лимона и кривит лицо. — Фу. Не люблю с сахаром. Сфинкс чуть пинает его ногой. Ну что за привереда. Так ведь и отхватить можно от того же Шакала, который крайне трепетно эту бурду с лимоном наводил. Слепой вытягивается поперёк Сфинксовых ног и зевает; Сфинкс не в первый раз отметит в вожаке кошачьи повадки, закатит глаза и кинет в его сторону плед.