Когда зажигается Искра

      В кабинете снова стало тихо. За те несколько дней, что Шаст провёл вместе с Арсением, он привык улавливать обрывки разговора Попова с самим собой или кусочки каких-то мелодий. Он даже начал сравнивать это с переливами голоса канарейки. Пронзительные, но можно привыкнуть и сделать частью своей обыденности. А теперь этот звук резко исчез, и Антон снова оказался в тянущем звуковом вакууме, от которого только успел отвыкнуть.       В какой-то момент он даже поймал себя на мысли, что та бумажно-процессуальная жизнь, которую он вёл до появления напарника, с авралами в виде не поставленной оперативниками подписи или просверленного CD-диска (да, сука, в их отделе были и такие индивиды), была совсем ему не по душе. Может она его выматывала, заставляя проживать изнуряющие «дни сурка». Антон ловил себя на странно привлекательной идее снова поймать какой-нибудь Объект, прыгая по заброшкам. Арсений, однозначно, плохо на него влияет, возвращая в максималистский подростковый период. Для полного комплекта Шасту оставалось только влюбиться.       Если первый день без Попова парень отсидел ещё более-менее, то на второй день спокойно-размеренная работа, недавно бывшая его зоной комфорта, выворачивала ему руки и сжимала голову в тиски. Даже Ляся не заходила к нему со срочными вызовами, будто Объекты тоже затаились, пока Арсений был в отпуске. Антон даже думал, что Утяшева таким образом объявила ему бойкот за ту головомойку, что обязательно спустят, если уже не спустили, на неё с прокуратуры за жалобы на шум. Но потом прикинул, что в последние дни в Отделе было удивительно многолюдно, значит фиксацию «не терпящих отлагательства» Объектов просто скинули на Следственный комитет или другой орган, чтобы Смотрящие могли нормально подготовиться к проверке. На пятничном Совещании скажут точно.       Но до пятницы был ещё целый день, который тянулся бесконечно медленно. Пару раз Шаст останавливал себя за мгновение до того, как отправить Арсению сообщение с вопросом о том, не хочет ли тот отработать дежурство сегодня. Теперь даже самая занудная часть работы, назначенная в качестве наказания за его невнимательность при использовании оборудования, казалась не такой уж скучной. Главное не сидеть в этой молчаливом кабинете.       Антон бросил взгляд на часы. По ощущениям прошло сто часов, а если верить циферблату — всего половина рабочего четверга.        — Арс, сука, чё не отвечаешь.       Шаст повернул голову на звук открывающейся двери и увидел на пороге одного из оперов, имени которого не помнил. Может он и перебрасывался с ним парой слов за перекуром, но имени для этого знать не обязательно.       Мужчина, тем временем, уткнулся взглядом в пустое рабочее место Попова и озадаченно почесал небольшую бородку:        — А где этот? — озадаченно спросил он, обращаясь к парню.        — В отпуске, — просто кинул Антон, продолжая рассматривать мужчину. У него на затылке был собран аккуратный пучок, а волосы по бокам выбриты почти под ноль. В ухе болталась серёжка. Забавно.        — М-да, — озадаченно протянул он. — Дурак, блин. Сорри, не тебе, — теперь уже оперативник внимательно рассматривал Шаста. — А ты типа его новый напарник, да?       Антон внутренне возмутился: это кто ещё чей напарник, но озвучивать не стал и кивнул.        — Понятно, — мужчина потряс папкой в руке. — Арс материалы просил, оставлю тогда тебе. Я Серёжа, кстати, — уточнил он. — Матвиенко.        — Антон, — кинул парень, не уверенный в том, что оперативник помнит его.        — Ага, — тот рассматривал фигурки на столе Шаста. — У Арсюхи тоже такие есть, — зачем-то заметил он.       Парень рассеянно кивнул — этот разговор начинал его тяготить. Как и любые разговоры «ни о чём» больше трёх минут.        — Кхм, ладно, — прокашлялся он. — Арсу передашь, — ещё раз кивнул он на бумаги и положил на стол. — И передай ещё, что он редкостная задница.       Шаст хмыкнул:        — Это обязательно передам.       Серёжа, уже открывший дверь, обернулся и тоже ухмыльнулся:        — По рукам.       Антон с интересом покрутил в руках папку, предназначавшуюся Арсению. Ну, видимо, и ему тоже.       Внутри в беспорядочную стопку была утрамбована кипа листов, и парень удивился, как она не развалилась, пока оперативник нёс её до кабинета. С ловкостью Шаста это бы обязательно случилось. Несколько раз он уже был источником совершенно-непраздничных салютов из разных рапортов и Резюме прямо посреди коридора. И ему бы не хотелось повторять опыт собирания бумажек под снисходительными взглядами коллег. Он помотал головой, пытаясь прогнать навязчивое воспоминание, и снова погрузился в изучение документов.       На большинстве из них схематично изображались карты местности, где были замечены признаки аномальных активностей в течение определённых промежутков времени. Некоторые карты были нарисованы аккуратнее — с цветными выделениями и структурированными пометками, а часть была начеркана будто в спешке и на коленке. Такие схематичные изображения были не новы для Шаста, но он обычно использовал их для отражения непосредственно места происшествия, а не таких массивных участков как улица, район или город. Может при масштабировании можно увидеть какие-то объективные или, чем чёрт не шутит, субъективные признаки, объясняющие какие-то закономерности появления (менее вероятно) или побегов (более вероятно) Объектов?       Одна из карт заинтересовала его больше всего. На ней были отмечены дела, по которым более пяти лет фиксировалась аномальная активность, но источник так и не был обнаружен. Объекты, так называемого, неопределённого радиуса пребывания, к одному из которых они и поедут. Точками, отмечающими их место нахождения, был утыкан весь город. И Шаст тяжко выдохнул, представив, сколько на самом деле Объектов находится рядом с ним прямо в этот момент. Он фыркнул и постарался снова сосредоточиться на карте.       Некоторые точки были зачёркнуты с датой-припиской, когда перестали отслеживаться аномальные сигналы. И Шаст с удивлением обнаружил, что за последние полгода были зачёркнуты пять точек, хотя до этого в течение четырёх лет, ни одна не зачёркивалось. Объекты самоликвидировались? Перемещались? Или, может, кто-то их перемещал?        Изучение схем и карт увлекло его намного больше, чем переписывания пятисот бумажек подряд, хотя и не было таким же полезным, как бумажная работа, которая содействует успешному прохождения проверки. Проверки ещё эти дурацкие, неужели с прошлого квартала у них могло что-то измениться? С каким бы результатом они не проходили всевозможные контроли, в Структуре всё равно так и не появлялись новые Контейнеры, нормальные компы или хотя бы необходимые объёмы белой бумаги.       Шаст ещё некоторое время рассматривал схемы города, но больше ничего интересного для себя не отметил. Хотя Арсений наверняка бы что-нибудь нашёл.       Антон кинул быстрый взгляд на цветок, который укоризненно смотрел на него из глубины шкафа — пока без изменений. Или, может, у цветка произошли какие-то внутренние изменения — в мотивации и целях?       Антон хмыкнул и поднялся из-за стола. На металлических решётках играли солнечные блики послеобеденного солнца, а на стекле были хорошо видны грязевые разводы. Надо бы помыть эти дурацкие окна.       Но мыть окна Шасту хотелось примерно в той же степени, как и продолжать заниматься процессуальными документами. Антон захватил со стола телефон, похлопал себя по карманам джинсов и, убедившись, что взял с собой карту, вышел из кабинета. Тут оставались сплошь противные дела, и, может, они как-нибудь магически исчезнут, пока он будет в столовой?       По дороге к выходу из Отдела парень даже умудрился не снести ни один из Контейнеров и остановился у кабинета Добрачёвой даже немного приободрённый. Дурацкий повод для приободрения, но он хватался за любую возможность улучшить себе настроение. Антон два раза стукнул в дверь и открыл её.        — Приветы, — кинула Катя быстрый взгляд на Шаста. — Ща, погоди, допишу страницу.       Под звуки мерного стука клавиш парень зашёл в кабинет. Тут ему было спокойно — не так уютно, как в своём кабинете, но всё же. Катя была намного лучшей хозяйкой для цветов, и они с радостью откликались на её заботу новыми ростками и цветущим внешним видом. Антону снова стало стыдно за его бедный цветок, который чуть не загнулся от холода. Парень отметил, что в кабинете прибавилось Контейнеров, и теперь они были расставлены по разным концам комнаты — видимо, как-то рассортированы. По классу или, может, по степени готовности для передачи в Архив.       Пока не было Попова, и его не выдёргивали на дела, Шаст тоже мог бы заняться описанием своих Объектов и перетаскиванием их в кабинет (плюс ещё одно противное дело), но эта идея почему-то пришла ему в голову только сейчас. Лясе надо бы взять на вооружение идею присылать напоминания о необходимости убирать коробки каждый день.       Из окна Добрачёвой был виден внутренний двор Структуры — там в огромную кучу были свалены Контейнеры больших размеров. Их не накрыли тентом, поэтому сейчас они под слоем снега и льда медленно, но целеустремлённо ржавели. Всем плевать на Контейнеры.        — Го? — Шаст переметнулся взглядом на девушку и кивнул. Открыл перед ней дверь и, пропустив её вперёд, вышел следом.       Охранник на проходной, как всегда, дремал. Шаст допускал полуконспиративную мысль о том, что на самом деле это работник Структуры, вышедший на пенсию. И он всё ещё считал, что даже это лучше, чем твой портрет в актовом зале.       Столовая сегодня была заполнена наполовину, и на привычном месте Антон заметил меню. Куда они его всё время убирают? Впрочем, не то чтобы там было что-то новое. Макароны, гречка, каша — взрослая жизнь, полезная еда и всякое такое.       Стол, за которым они обычно сидели, пустовал.       Шаст раздражённо выдохнул, пытаясь уместить на нём два подноса:        — Интересно, никто не жаловался на размеры столов за пять лет? — он аккуратно втиснул свои ноги, всё равно умудрившись задеть девушку.        — А может, просто кто-то за пять лет так и не смог научиться нормально садиться? — она пнула парня в икру кончиком туфель.        — Ничё не знаю, — ответил Антон с набитым ртом. — Если бы Арсений сюда ходил, он бы уже настрочил жалоб триста.        — Если бы? — заинтересованно спросила Катя, разделывая на части котлету.        — Ага. У него типа целибата что-то — ест в кабинете, — кинул Шаст.        — Это не так называется, — фыркнула девушка. — Но в любом случае, это… странно.        — Не самое странное, что он делает, — отозвался Антон. — Но он реально что-то сечёт… ну в делах, имею в виду, — парень болезненно выдохнул, вспомнив свой заваленный стол. — А их дохера накопилось. А теперь ещё и звание…        — А какая вообще квота раскрываемости для звания? — между делом поинтересовалась Катя.       Шасту вдруг стало неловко, что он так печётся о своём звании, хотя Добрачёвой уже тоже ух как давно оно положено.        — Знаешь, с тактикой Арса, — перевёл тему парень, — не факт, что я доживу вообще. Он то на Объект кидается с голыми руками, то ещё какие-то… приколы, — его передёрнуло, когда он вспомнил, как тот гладил закрылки у дрона. Показалось, что гладил. Показалось.        — Дима сказал, что… Попов будто сшит из нюансов и набит ими же, — она усмехнулась, но споткнулась о внимательный взгляд Антон. — Знаю, дурацкое сравнение, но… будь начеку, Шаст, не подставляй свою тощую задницу.        — А я не начеку что ли, Кать, — выдыхает парень.       Между ними повисает тишина, нарушаемая только негромкими переговорами другими работниками Структуры и звонкими стуками столовых приборов. В этом негромком гомоне Шаст собирается с силами.       Он знает, что может довериться Кате, точно знает. Добрачёва всегда была тем единственным человеком, который поймёт смысл того, что он хочет сказать, даже просто по интонациям: ему не нужно подбирать слова. Даже сейчас, когда у неё появился (или почти появился, Шаст не знает, какого рода социальные условности используются для обозначения начала отношений) человек, который стал ближе его. Он должен просто вдохнуть поглубже и сказать. Что-то вроде: «Катя, мне хочется прямо сейчас написать Попову, чтобы потащиться ловить какой-нибудь дурацкий Объект. Скажи, я дурак, да? А вдруг он агент Хаоса, Кать? И просто пудрит мне мозги. А может, я просто так и не научился доверять людям? Может, мне просто стоит…».       Хлопок.       Шаст вскакивает со стула одновременно с Добрачёвой и доброй половиной столовой. Он обеспокоенно смотрит на вход в столовую. Звук донёсся из коридора.       В ноздри ударяет запах пороха.       Ну всё. Пиздец. Он знал, что какой-то из Объектов взорвётся. Сука, главное, чтобы не его.        — Проверим? — тормошит его за рукав худи Катя, и Шаст тут же кивает. — Вдруг там кому-то нужна первая помощь.       Которую он всё равно не умеет оказывать. Но он уверен, что Катя умеет. И Арс точно умеет.       За пределами столовой их поглощает завеса дыма. Катя пригибается, прикрывая рот одеждой. Коллеги, которые идут за ними цепочкой, повторяют её действия.       Антон запоздало думает, что надо было чем-то смочить одежду. А ещё, продвигаясь по задымлённому коридору, Шаст неожиданно понимает, что он помнит каждый поворот, даже не видя их. Он идёт по памяти, следуя схеме, которая вырисовывается прямо перед его веками поверх дыма. Наверное, при желании Антон может даже раскрасить стены унылого здания в другой цвет, но сейчас — в коридоре, придавленный дымом, никакой не приходит на примету.       Задымление рассеивается по мере приближения к проходной. Из-за завесы проступают мельтешащие работники. В этой суете Шаст находит закономерность — все они толпятся около пункта охраны. Он пытается рассмотреть из-за спин коллег, что случилось, но вдруг чувствует болезненный толчок в плечо.        На парня натыкается какая-то следовательница:        — А обязательно тут глазеть? — шикает она и юркает к проходной.       Антон провожает её взглядом, удивляясь, что она в форме. Кто вообще ходит в Структуру в форме, если только не проверка грядёт?       Взгляд Шаста вдруг останавливается на Лясе, которая стоит недалеко от копошащейся группы коллег:        — Не задерживаемся, коллеги, проходим мимо, ничего интересного.        — Пойдём, тут без нас всё сделают, — Катя хватает его за локоть и утаскивает в сторону отдела.       Когда они отходят от проходной и ныряют в коридор, Антон спрашивает:        — Ты поняла что-нибудь?       Катя отрицательно качает головой:        — Только то, что, если это случилось по вине кого-то из сотрудников, то ему пизда на завтрашнем Совещании.       Шаст хмыкает. Как бы он сегодня не косячил, это точно не перебьёт взрыв прямо на проходной.       У Катиного кабинета они прощаются, и Антон бредёт до своего кабинета один. Он крутит мысль о том, что завтра тирада Кулешова обязательно дополнится деталями о совершённой агентами Хаоса диверсии. А то, что у них половина Контейнеров сломана, это нормально.       Тишина кабинета снова давит на него кучей недоделанных дел. Он мечется между необходимостью пересилить себя и начать затаскивать в кабинет Контейнеры и просто залипнуть в телефон. В итоге ничего из этого не побеждает, и Антон тянется к делу Объекта, на дежурство по которому они должны поехать.       Обложка дела потрёпана, и к ней приклеен ярлычок с кривой подписью «радиус пребывания не определён». Парень чувствует, что папочка совсем тонкая, и с интересом перебирает листы — только Резюме и несколько рапортов.       Объект: ???       Класс: удовлетворительно безопасен (Х человеческих жертв за время наблюдения)       Тип: средне-разумный       Особые условия содержания: По всей видимости, Объект предпочитает нахождение в природных условиях резко-континентального климата, с холодной и продолжительной зимой и коротким теплым летом. Рекомендуется содержать в условиях, имитирующих лиственный или хвойный лес. При недостаточном финансировании — в Контейнере, соответствующем размеру.       Описание: Аномальный механизм, строение которого неизвестно. По типу излучения предполагается высота около трёх метров. Активен в вечернее и ночное время суток. Триггеры для появления активности не найдены. Тип активности не определён.       Негусто. Объекты с неопределённых радиусом обычно принадлежат классам «безопасен», что неудивительно. Вряд ли кто-то бы затягивал с поиском аномального механизма, если бы тот крошил людей направо и налево.       Шаст утыкается в строчки и пытается выудить из них хоть какую-то информацию. В качестве места пребывания отмечен парк в несколько десятков гектар. Антон был в этом парке много раз: и когда учился в школе, и когда прогуливал универ, и даже будучи следователем. У парка нет каких-то примечательных черт — просто небольшой подлесок, заросший тиной пруд и несколько аллей — он даже называется просто, исходя из своего положения в городе — «Центральным». Из Отдела ехать до туда минут сорок.       Антон прикрывает глаза и вспоминает, когда был там в последний раз. Осенью, когда у Кати был отпуск, они вдвоём провели там один из выходных — ещё пытались выманить птиц из пруда на берег, но те — ни в какую. Это получается… больше полугода назад?       Бух!       Шаст подпрыгивает от хлопка двери и удивлённо смотрит в сторону источника звука. На пороге стоит Попов — растрёпанный, будто только что пробежал марафон.        — А что на проходной? — удивлённо кидает он Шасту и проходит к столу, кидая пальто на спинку кресла. — Я бы предположил, что световое шоу с дымом, — усмехнулся Арсений. — Но у Ляси было такое лицо, — мужчина неопределённо ведёт в воздухе рукой, — либо она не любитель световых шоу, либо это было не оно.        — А ты что здесь делаешь? — кидает Антон, игнорируя его вопрос. — У тебя же отпуск.        — А ещё у меня дежурство, — Попов плюхается в своё кресло, и от воздушного потока несколько бумажек с его стола устремляются на пол. — Го сегодня? И на выходные с чистой душой.        — Сам хотел тебе написать, но решил тебя не срывать, — Шаст рассматривает супергеройскую фигурку, которая смотрит на него одним глазом из-под завала на столе коллеги.        — И я бы пропустил, как Ляся, аки аэромен, рекламирующий шаурму, размахивает руками посреди проходной? — фыркает мужчина. — Никогда.       Антон хмыкает и тянется через кипу своих бумаг на столе:        — Тогда держи дело Объекта. Правда тут нихрена не понятно.       Арсений с энтузиазмом забирает папку и погружается в чтение. Мужчина что-то неразборчиво бормочет и водит пальцем по строчкам. Шаст увязает в нём взглядом, и ему почему-то кажется эта картина максимально привычной.       Попов вскидывает голову:        — А Серёга заносил информацию?       Точно. Шаст торопливо открывает папку с оперативной информацией и ищет схему с Объектами неопределённого радиуса. Он аккуратно скользит пальцем по рекам дорог и утыкается в «Центральный» парк. Одна точка, две точки, три точки… Это что за коллекция Объектов? Он раздражённо выдыхает и машет рукой Арсению, подзывая.        — Посмотри, сколько их в парке. И ни у одного нет порядкового номера.        — Хм, — Попов касается пальцем листа и ведёт от одного Объекта к другому. — Интересно.        — И как они там друг друга не переубивали? — фыркает Шаст. Насколько мало он сечёт в «Теории поведения», но даже он знает, что Объекты разных видов в большинстве случаев агрессивны к друг другу.        — Точно, — Арсений хлопает парня по плечу, и Шаст удивлённо поворачивается на него. Не надо его, блядь, трогать.       Видимо, мужчина читает тоже самое в его взгляде, поэтому спешно продолжает:        — Сорри, просто… Ты прав. Это очевидно: всё Объекты одного вида. Иначе бы… там не фиксировали все эти сигналы одновременно на протяжении стольких лет.        — И их, типа, никто не… я знаю, — прерывает сам себя Шаст, — что-то привычное и не вызывающее подозрение, но… механическое. Это вообще возможно в парке? — он поднимает глаза на Арсения.       У Попова в глазах горят огоньки, и Антон буквально видит, как у того в крови разливается адреналин.        — Вот и посмотрим, — радостно заключает Попов и хватает со стула пальто. — Дай ключи от машины, я там подожду.       Шаст теряется от такой наглости, но не находит поводов возразить. Ему в любом случае ещё надо сказать Лясе, что они уезжают. Парень кидает ключи через стол, и Арсений ловит их точным движением.       Пока Антон закрывает кабинет на ключ, он слышит, как Попов шуршит Контейнерами, задевая их на пути к выходу из Отдела. Парень кидает взгляд в противоположный конец коридора — дверь в кабинет Утяшевой приоткрыта.       Пока он пробирается через Контейнеры к Лясе, отмечает, что их будто стало меньше. Похоже, есть всё-таки у них в отделе добропорядочные Смотрящие.       Перед входом в кабинет он останавливается, коротко выдыхает и просовывает голову в проём. Утяшева стоит у окна и курит в приоткрытую форточку. В отличие от его кабинета, здесь даже решётки на окнах, и те блестят от чистоты.       Парень прокашливается, и женщина оборачивается:        — Входи, Шастун, — машет она рукой. — Какие новости?        — Хотел доложить, что заступаю… Вернее, заступаем на дежурство.       Ляйсан удивлённо вскидывает брови:        — У Попова же отпуск.       Антон пожимает плечами.       Утяшева хмыкает и отворачивается обратно к окну:        — Ладно, поняла, завтра жду тогда рапорт по дежурству.       Парень уже собирается юркнуть в коридор, когда она неожиданно продолжает:        — Шаст… за Поповым следи.        — В смысле? — неожиданно выпаливает он.        — В коромысле, — огрызается Ляся. — Его методы работы не должны противоречить методичкам… и всему такому. Пусть не переступает эту грань.       Разве не сама Утяшева неделю назад восхваляла Арсения как одного из лучших Смотрящих? Разве не за этим она поставила их в пару, чтобы получить хорошую раскрываемость?       Пока Антон пытается найтись, что ответить, Ляся первая кидает:        — Чё встал? Иди давай.       Шаст на ватных ногах выходит из кабинета. И только оказавшись за дверью понимает, что сейчас вообще-то была идеальная возможность рассказать о «нюансах» Арсения. Которые, сука, не сияют одиночными звёздочками в его характере, а складываются в созвездия и галактики, из которых и плетётся весь Попов.       Но его лихорадочные мысли неожиданно прерывает вибрация смартфона. Антон быстрым движением достаёт его и разблокирует экран.       Быстрее самому научиться водить, чем тебя ждать))       17:26       Парень чертыхается и засовывает телефон обратно в карман джинсов.       В его жизни когда-нибудь будет стабильность? Он только начинает привыкать к новой обстановке, как тут же что-то меняется.       На выходе из Отдела он уткнулся взглядом в почерневшую стойку на проходной. В воздухе всё ещё стоял запах гари, а кое-где валялись обугленные куски пластмассы. Жив ли вообще охранник?..       Улица встретила его холодом, в котором не чувствовалось участие последних солнечных лучей. Скоро его синяя худи потонет в таком же синем сумраке.       Би-ип!       Шаст дёрнулся и кинул взгляд в сторону источника звука. Его собственная машина, захваченная Арсением, подмигивала ему светом фар. Антон закатил глаза и ускорил шаг. Через переднее стекло он увидел довольно ухмыляющегося Попова.       Шаст раздражённо дёрнул дверь, открывая, и плюхнулся внутрь:        — Ты как маленький, — бросил он напарнику, который сегодня сподобился сесть вперёд.        — Это пока единственное, что я умею, — вытянув ноги, пробормотал мужчина. — Но ты дольше ходи, глядишь — продвинусь.       Шаст снял машину с «ручника», провернул ключ в стартере и переключился на первую передачу. Аккуратно отжал сцепление и тронулся с места. Ближайшие сорок минут он планировал не говорить ни слова, наслаждаясь дорогой, и, чтобы у Арсения не было никаких шансов этому помешать, включил радио.       Заиграло что-то попсовое про любовь, про снег и море, и это как нельзя кстати характеризовало окружающую обстановку. Антон позволил своим мыслям увязнуть в тексте, но они то и дело перескакивали на слова Ляйсан. Она что-то узнала о Попове? Или, может, ей что-то сообщили оперативные службы? Хочет ли она, чтобы Шаст подтвердил информацию, что есть у неё? Или, может, чтобы опроверг её? Мысли Антона накладывались на мотивы разных песен, приобретая то беспокойный и динамичный, то похуистический и мелодичный характер, кружась вокруг одной и той же темы.       Попов же, в отличие от Шаста, который бесконечно крутил всевозможные конспирологические теории относительно напарника, был абсолютно расслаблен. Он выстукивал пальцами по бардачку в такт музыке и иногда подпевал. Или, точнее, подвывал.       Когда они наконец оказались около парка, Антон был окончательно вымотан своими предположениями и постарался временно запихнуть их подальше. Просто дежурство. Ничего примечательного.       Он припарковался недалеко от входа, залипнув на его высокие арки. Теперь им полагалось делать обход раз в несколько часов, но с энтузиазмом Попова он состоится через три, два… как только Шаст заглушил двигатель, мужчина выскочил из машины.       Отмахнувшись от необходимости брать оперативный чемоданчик или кобуру, Шаст вышел за ним в холодный вечер. Перед ними возвышалась монументальная арка, за которой были видны заваленные снегом аллели и лысые деревья.       Они будут вечно бродить по этому парку, прежде чем поймают сигнал Объекта — вот почему такие дежурства не имеют смысла.        — Давай в пиццерию, а? — Шаст удивлённо повернулся к Арсению. Тот ухмылялся, видимо, довольный произведённым эффектом.        — Мы же только заступили на дежурство, даже один обход не сделали.        — А нафига его делать, если там полный парк людей, — махнул Попов в сторону входа. — Надо подождать, пока их меньше станет. Тогда Объект, точнее Объекты, может и появятся.        — И мы так просто посреди дежурства свалим есть пиццу? — неуверенно уточнил Антон.       Арсений продолжал удивлять его. Вот только что он был заряжен на необходимость бежать и искать Объект, а теперь предлагает просто свалить. Конечно, по понятным причинам, но…       Мужчина усмехается:        — Ну хочешь, поклянёмся на мизинчиках, что не сдадим друг друга Лясе?       От упоминания Утяшевой, Шаста начинает тошнить, и он торопливо машет головой:        — Веди, куда хотел.       Попов быстрым шагом ведёт его куда-то правее входа в парке, а улица безжалостно терзает их своими холодными щипцами. Арсений кутается в пальто, а Шаст натягивает худи на кончики пальцев. Когда там уже тепло?        — Лясе, между прочим, докладывали, что я курю под табличкой о Штрафе за курение, — вкидывает Шаст.        — Верх дерзости, — усмехается мужчина, оборачиваясь на него. — Ремнём надавала? Потому что… ну замашки у неё явно доминантские, — тянет Арсений.       На секунду Антон теряется от такой шутки и останавливается, но Попов не оборачивается, чтобы увидеть это. А потом парень чувствует необъяснимый прилив тепла — будто это та шутка, которую он бы мог пошутить, будь чуть смелее.       Пиццерия встречает их теплом помещения, и оно полностью окутывает Шаста. Несмотря на дневное происшествие в Структуре, несмотря на то, что Катя, Ляйсан и его рациональная часть говорят ему прекратить привязываться к совместному времяпровождения с Поповым, а он, сука, всё равно привязывается, — он чувствует себя в правильном месте. Будто у него в гороскопе сегодня написано — стоять посреди пиццерии в центре города и чувствовать себя хорошо.       Антон трясёт головой, пытаясь прогнать наваждение, и спешно подходит к кассе. Под потолком висит немного выцветшее меню, и парень рассеянно скользит по строчкам. Девушка за кассой терпеливо ждёт, пока они определятся с заказом.        — Что-то классическое? — спрашивает Шаст. Он бы, конечно, заказал «Гавайскую», но ему не хочется инициировать этап посвящения Попова в его странные предпочтения. Он Кате-то только на втором курсе признался.        — Или… с ананасами? — задумчиво вкидывает Арсений.       Что. Происходит?       От удивления Шаст поворачивает голову к напарнику и вязнет взглядом в мужчине. Ему кажется, это невероятным.        — Или… да, — растерянно соглашается Антон и отводит взгляд.       Попов только кидает на него ответный быстрый взгляд и хмыкает. Как будто он знал. Как будто он, сука, знал.       Из всех возможных совпадений, которые могли произойти, именно это почему-то подстёгивает паранойю Шаста и кричит ему бежать подальше. И, хотя обычно он шлёт к чёрту всё иррациональное, сейчас ему очень сложно отмахнуться. Антон мысленно рявкает себе успокоиться. Это просто пицца. Это не какая-то редкая группа крови, которая есть только у одного процента населения. Или день рождения. Или парад планет, который происходит раз в хуллиард лет.       Пока Антон с невъебическим интересом пялится на стойку, мужчина уже успевает расплатиться. О, чёрт. Шаст ненавидит неловкие моменты совместных обедов. Катя это знает, поэтому они всегда расплачиваются отдельно. Арсений нет, но парень решительно не знает, как ему об этом сказать.        — Я принесу за столик, — кидает им девушка и протягивает чек Арсению.       Попов первый проходит к столикам, и парень плетётся за ним. Мужчина останавливается около одного в центре зала и быстро протирает его салфеткой, которую выуживает откуда-то из кармана. Антон плюхается на облезшие кресла и начинает рассматривать обстановку. Всего несколько посетителей, коротающие вечер в кафе, резонируют с тёмной нуарной обстановкой чёрно-белых картин. Довольно странных картин. На одной — силуэт слона поднимает миниатюрную девушку в воздух. На другой изображён мужчина на горе из пластмассовых стаканчиков. Шаст пытается уцепиться за какие-то закономерности в них, но тщетно. Однако их нелепость и причудливость не дают оторвать ему взгляд.        — Это настолько всрато, что привлекательно, — кидает Арсений.        — Спиздим одну? — неожиданно вырывается у Антона. И только сейчас он выныривает из своих мыслей, понимая, что выпалил.       У Попова на губах медленно рождается улыбка:        — И завтра на совещании все услышат: «Сотрудники Отдела обнаружения и фиксации Объектов Попов и Шастун произвели открытое хищение особо… — Арсений делает паузу, раздумывая: — особо всратой картины, действуя под видом обычных посетителей».       Шаст не может сдержаться от рвущихся смешков и раскалывается. То, как сильно текучая расслабленная обстановка контрастирует с обстановкой в Структуре, просто не укладывается у него в голове.        — Завтра на Совещании точно будут пиздеть про вот этот вот… — Шаст неопределённо ведёт рукой: — взрыв.        — Да не взрыв, а небольшое световое представление, — фыркает Арс.       Называть его можно как угодно, но Антон уверен, что без последствий это происшествие не останется.       Шаст слышит шаги и оборачивается. Девушка-официантка осторожно несёт круг пиццы к их столу. Парень чувствует, как сладкий запах ананасов расползается в воздухе.        — Если что-то ещё понадобится, у меня смена заканчивается через полчаса, — улыбается она Арсению.       Попов вежливо возвращает улыбку, но ничего не отвечает. Когда девушка отходит от их стола, Шаст удивлённо кидает:        — С тобой все девушки флиртуют?        — Не только девушки, — довольно тянет Арсений, отделяя кусок пиццы.        — Ох, — всё, на что хватает запала сказать у Антона. Он забирает кусочек пиццы со своей стороны, стараясь не запачкать стол тянущимся сыром.        — Что «ох»? Это сейчас нормально, — расслабленно тянет Попов.        — Я знаю, я не сказал, что… ненормально, — кидает парень, скорябывая с пиццы ананас. — Просто не хотелось бы однажды увидеть, как ты флиртуешь ещё и с Объектами, — кусочек фрукта растекается приятной сладостью.        — Да у тебя чуть челюсть не отвалилась, когда я просто к ним подошёл. Не хочу заполнять кипу бумажек по факту твоей смерти.       Антон закатывает глаза, а Арсений хмыкает.        — Как тебя вообще в Структуру взяли, — устало выдыхает парень.        — Лясиными молитвами, она настояла, — миролюбиво протягивает Попов.        — Серьёзно? — севшим голосом тянет Шаст.        — Ага, — кивает Арсений и тянется за следующим кусочком пиццы.       Парень усиленно пытается уловить логику событий. Утяшева настояла на том, чтобы Попов взяли в отдел. Она уже знала о его странной методике работы? А может его специально перевели в Отдел, чтобы здесь кто-то из опытных следователь добыл доказательства? Но почему не сказать Шасту прямо? Зачем вообще играть в эти догадки. А что, если… что, если звание Антон как раз должен получить не за раскрываемость, а за привлечение Арса к ответственности. Слышал ли он вообще когда-нибудь, чтобы звание давали по квоте раскрываемости? Когда Ляйсан озвучила это, он не усомнился, а теперь…        — Доедай давай и пойдём, — кинул Арсений, и Шаст неряшливо кивнул ему. Все его силы были сосредоточены на том, чтобы прямо здесь не словить паничку.       Когда они вернулись в машину, людей стало чуть меньше, но всё ещё не в той мере, в которой хотелось Попову. Ещё более расслабленный, чем был до этого, хотя Шаст и не знал, что такое вообще возможно, Арсений перебрался на заднее сидение.        — Сделаю около парка круг, место получше найду, — кинул Антон через плечо. Ответом ему было неразборчивое ворчание.       Шаст плавно тронулся, высматривая места для заезда на территорию парка. Он точно помнил, что с какой-то из сторон был съезд к пруду, около которого летом разбивали зону отдыха. Он всматривался в стремительно чернеющую темноту вечера, цепляясь взглядом за прохожих, пока, наконец, не увидел опору сломанного шлагбаума. Пару лет назад администрация города попыталась сделать съезд платным, но в итоге проиграла суды общественникам, и стрелу шлагбаума убрали, а стойки оставили.       Съезд был завален подтаявшим снегом, но Рено отважно пробралась через него к краю пруда. Антон припарковался чуть в стороне от пешеходной аллеи и проскользил взглядом по кромке льда. Редкие отблески фонарей из парка играли вспышками на беспокойной глади подтаявшего льда. Как будто искры искусственного света пытались высечь на ледяной поверхности какие-то буквы, прежде чем кромка постепенно исчезнет в тепле весенних дней.       Но обещанное тепло совсем не чувствовалось сейчас, вечером позднего марта. Антон поёжился и размял озябшие пальцы. Обогрев, что ли, накрылся? Шаст уткнулся взглядом в датчик отопления ног — на нём светилось сообщение об ошибке. Он ведь только собирался везти машину на плановый осмотр.        — Слушай, тут отопление, представляешь… — он повернулся назад и вдруг осёкся на полуслове. Парень споткнулся взглядом о безразмерный комок из пальто Арсения и его рук и ног, которые он постарался уместить на сидение. Действительно, как он не заметил, что канарейка замолчала.       Попов тихо посапывал, и Шаст поймал себя на мысли, что ему непривычно находиться рядом с таким беззащитным человеком. Особенно, если это его напарник, который обычно был невъебическим сгустком энергии. Что он вообще делал в отпуске, раз так легко заснул. Все ночи напролёт тусил, что ли?       Мужчина что-то пробормотал во сне и отвернулся. Антон вздрогнул и поспешил отвести взгляд. Через лобовое стекло он стал разглядывать квартиры-огоньки, мелькающие через голые ветви деревьев. В некоторых мелькали тёмные силуэты, другие — светили ровным приглушённым светом.       Парню вдруг отчаянно захотелось курить. Он медленно нажал на кнопку, и та послушно провалилась вниз, тихо скрипнув. Хотел тихо достать пачку из бардачка, но тот предательски скрипнул. Ну не проснётся же Арс от такого…        — Шаст?       Антон обернулся на сонный голос и виновато кинул:        — Сорян, случайно.       Он выхватил пачку сигарет и открыл дверь, вынырнув в поздний март. Через грязно-снежное месиво он пробрался к берегу пруда и остановил взгляд на горизонте. Его сразу же поглотило затишье, прерываемое только далёким бормотанием машин. Шаст ощущал себя блаженно-спокойно.       Хлоп.       Парень обернулся и увидел, как из машины выныривает Арс. Тот резкими движениями поправил пальто и начал пробираться к нему.        — Ты же не куришь, — бросил ему Антон.        — А я и не курить, — Попов встал рядом с напарником и тоже залип на неспокойную поверхность пруда. — Я на звёзды смотреть.       Шаст хмыкнул и поднял голову. Прочерки голых веток протыкали тяжёлые серые облака. Иногда через их вату просвечивал яркий лунный свет.        — Звёзд, конечно, дохера, — парень затянулся и выпустил вверх клочок дыма. Тот быстро растаял в воздухе, смешавшись с облаками.        — Ну ты же вроде как светило в сфере раскрываемости, — тут же хмыкнул Арсений.       От неожиданности Шаст закашлялся дымом. Иногда ему казалось, он уже привык к Попову, а потом он вкидывал что-то… такое.       Впрочем, мужчина не стал акцентировать внимание на реакции Антона и перевёл тему:       — Тебя реально так пугают Объекты?       Тема, которая болезненно ударила под грудь напоминанием о том, что Попова они совсем не пугают. И вокруг этого бесконечно вертятся мысли Шаста.        — Они убивают, — ограничился коротким ответом парень.       Что, блядь, он должен сказать? «Нет, что ты, всего лишь аномальные механизмы со смертоносными свойствами. Давай попробуем с ними дружить»?        — Как и люди, — мгновенно ответил Арс.       Антон раздражённо выдохнул. Его так и подбивало сказать, что и людей он побаивается.        — Их хотя бы можно понять. В каком-то смысле, — он выпустил вверх ещё один клочок дыма.        — И Объекты тоже. Есть же теория поведения и…        — Да много чего есть, Арс, — резко прервал его парень. — И бюджет у нашей Структуры вроде нормальный есть. А вот новых Контейнеров или, сука, бумаги нет. Всё не работает так, как написано во всяких учебниках и нормативно-правовых актах. Ты просто… подстраиваешься под практику, — неопределённо повёл в воздухе рукой Антон.        — Ну я же живой ещё. Значит, работает.        — Ты живой по случайности, — просто кидает Шаст. — Везунчик, наверное.        — Ненавижу, когда так говорят, — мужчина поддевает кончиком ботинка небольшой комок снега и пинает его вниз — к ледяной кромке пруда. — Это же мои знания и навыки. А не какая-то удача.        — Ладно, ладно… сорян, — поднимает Антон руки вверх в защитном жесте. — Просто… я не особо в это верю. Вот у нас уже есть кучка фанатиков, которые приручают Объекты, и…        — Видишь? — резко прерывает его Арсений.       Попов обернулся назад и смотрит в сторону аллеи. Шаст переводит взгляд по направлению его руки.        — Фонарь мигает? — удивлённо спрашивает он.       Но Попов не удостаивает его ответом и быстро пробирается через снег к машине.       Парень кидает последний взгляд на ледяную гладь пруда, которая скоро раскрошится под гнётом весны, зажимает между пальцев сигарету и спешит за напарником.       Когда Антон догоняет его, мужчина уже стоит около мигающего фонаря, задрав голову вверх.        — Обычное дело, — Шаст кидает окурок в мусорку прямо перед ними и тоже поднимает голову вверх. — Пока не напишешь жалобу, никто не дёрнется.       В его свете фонаря редкие снежинки неторопливо опускаются и исчезают в ночной темноте. Антон скользит взглядом к источнику света и… утыкается взглядом в пустоту плафона. В пустоту, из которой льётся свет.        — А где… лампочка? — парень несколько раз моргает, пытаясь проверить реальность увиденного. — Это, типа, Объект?        — Знакомьтесь, — хмыкает Арсений и кидает быстрый взгляд на напарника. — Перед Вами спец по анализу объективной обстановки.        — Иди на хер, — коротко кидает Шаст, продолжая глазеть в сторону пустого плафона. Он вроде уже осознал, что это Объект, но никак не может заставить себя почувствовать хоть что-то, отдалённо похожее на опасность. — Он что… просто мигает?        — Дай что-нибудь ненужное. Какой-нибудь мусор, — резко кидает Арсений.       Шаст несколько секунд смиряет его удивлённым взглядом, но лезет в карман. Он находит смятый чек из столовой и протягивает Попову. Тот к тому времени уже достал из своего пальто несколько бумажек.       Антон наблюдает за тем, как мужчина старательно скатывает из них один бумажный комок. Он смеряет своё творение оценивающим взглядом и заводит руку назад:        — Ну что, посмотрим, какой из меня баскетболист?       Прямо в эту секунду у Шаста много вопросов. Что Арс собирается делать и насколько это будет опасно? Не взорвётся ли сейчас с нихуя Объект? И как он вообще дошёл до той точки, когда стоит в холодном парке и смотрит за тем, как его напарник кидает в фонарь смятый мусор?       Когда Арсений взмахивает рукой, Антон не отрываясь следит за комком. По траектории его полёта понятно, что ему не хватает около полуметра, чтобы попасть в плафон. Если Попов, конечно, вообще туда целился. Снаряд достигает пика своей высоты и замедляет движение, но вдруг…       Около плафона мелькает быстрое движение — Шаст видит короткую ярко-розовую вспышку, и бумага быстро исчезает внутри плафона. Свет ещё пару раз мигает и перестаёт — свечение становится ровным. Как будто Объект достиг своей цели.        — Это… что-то вроде охоты, — поражённо выдыхает Антон.       Он много раз видел, как Объекты разрывали челюстями или другими доступными им способами человеческую или животную плоть, но бумага…        — Зима — выбирать не приходится, — кидает Арс и с интересом рассматривает столб прямо перед собой, держась от него на небольшом расстоянии.        — Весна вообще-то, — раздражённо бурчит Шаст.        — А говорят, что я душнила, — усмехается Арсений. — Скажи ещё, что сейчас будешь составлять Протокол фиксации.       Если честно, Антон бы так и поступил, чтобы потом не сидеть в Отделе. Но сейчас его мозги так болезненно тяжело ворочаются, что единственное, что он хочет — поспать. И согреться.        — Мы, конечно, сейчас всё равно его никак не утащим, — кидает он. Шаст окидывает фонарь оценивающим взглядом — если не присматриваться, то вообще невозможно понять, что это Объект. — Предлагаешь свалить?       Попов усмехается:       — Это же ты только что предложил.       Антон ухмыляется в ответ и растирает рукава худи, чтобы немного согреться. Окей, сегодня он дерзкий следователь под влиянием двойного агента Хаоса (маловероятно) или просто излишне самоуверенного Смотрящего (более вероятно).        — Тебя куда подбросить? — Шаст разворачивается к машине.        — Ого, мы уже на таком этапе отношений, — усмехается Арсений, следуя за ним. — А как же метро?        — Ну, ты же сегодня не спиздил Объект.        — Да я и в тот раз не пиздил, — абсолютно серьёзно заявляет Попов.        — Ну естественно, — подыгрывает ему Антон. Он открывает дверь и плюхается в водительское сидение. — Так куда тебе?        — Слушай, я на такси, — Арсений останавливается чуть поодаль, одно сторона его лица тонет в тени, а на другой играют блики искусственного освещения. — Мне прям… далековато. И хочу прогуляться. Тут же, похоже, половина фонарей — Объекты, надо их хотя бы отметить.       Чёрт, Шаст уже успел забыть о схеме, которую они рассматривали с утра.        — Давай я с тобой?       Арсений закатывает глаза:        — Я просто по дороге к выходу из парка всё отмечу. Дело пяти секунд.       Шаст некоторое время смеряет его оценивающим взглядом, но не находит повода ему не доверять. Его доводы звучат удивительно стройно, и парню очень не хочется мёрзнуть в парке.        — Значит… до завтра? — неуверенно уточняет Антон.        — Да давай, — согласно кивает Арсений и делает шаг назад, к аллее.       Парень обстукивает подошвы кроссовок и ставит ноги в салон. Когда он хлопает дверцей, мужчина неожиданно окликает его:       — Эй, Шаст, — он делает паузу. — Сегодня было… прикольно.       Антон усмехается и кивает. Пока он снимается с ручника и заводит машину, он уговаривает себя, что на самом деле это было средне — обычный вечер. Но что-то внутри его щебечет о том, что вечер был классный. Офигенно классный.