Когда зажигается Искра

      Совещание, как всегда, застаёт Шаста врасплох. Он признаёт своё безоговорочное поражение, врываясь в Структуру за несколько минут до его начала. Парень окидывает холл быстрым взглядом, пытаясь одновременно пригладить распушенные ветром кудряшки и расфасовать по карманам мелочь. Наполовину сгоревшая трибуна охранника укоряюще смотрит на него в ответ, хотя на такой осуждающий взгляд нет никаких причин. Это же не его Объект взорвался и сжёг её. Скорее всего, не его.       Шаст пробирается через покорёженные турникеты на проходной и замечает ещё одного «опозданца» у доски с объявлениями. Он неторопливо водит глазами по разноцветным бумажкам, будто до Совещания ещё дохуяллион времени, а спешка парня — какая-то фикция.        — Ты чего здесь? — Антон резко затормозил за спиной у напарника, стараясь отдышаться.       Арсений повёл головой в его сторону и указал пальцем на одну из бумажек, прикреплённую к доске, отчего пальто, перевешенное через его руку, чуть съехало вниз. Шаст разглядел несколько строчек размашистым почерком и «пиксельную» чёрно-белую фотографию:        — Котик потерялся около нас, — кратко прокомментировал мужчина.       Зачем вообще нужна эта доска, если все объявления дублируются в чат в «Вотсапе»? Ну, кроме вот этого — про котика.        — Ты чё на совещание не торопишься? — Шаст махнул рукой в сторону актового зала.        — А там, типа, что-то интересное будет, — раздражённо выдохнул Попов и развернулся от доски к напарнику. — Угадай с одного раза, кого обвинят во Взрыве.       Хмурым взглядом он пробежался по Арсению и поджал губы, но не стал озвучивать солидарность со сказанным. Антон точно знал кого. Но пока ещё не определился, принадлежит ли к «ним» его напарник.       Шаст развернулся налево к актовому залу и кинул:        — Ты идёшь, нет?       Арсений раздражённо выдохнул и последовал за ним.       Вдвоём они юркнули в один из множества узких коридоров. От стен отскакивали солнечные лучики, проскользнувшие внутрь через небольшие окна под потолком. Зайчики будто играли с Шастом в пинг-понг, но заряда бодрости у того еле хватало просто на то, чтобы переставлять ноги, не говоря уже о каких-то играх.       На полпути Арсений окликнул его:        — Эй, Шаст, — Антон повернул голову назад и кивнул, давая понять, что слушает. — Если что, ещё не поздно повернуть в столовку.       Шаст фыркнул и предпринял последнюю попытку пригладить волосы, прежде чем повернуть к актовому залу. Столовая теперь тоже напоминала ему о произошедшем взрыве. Будто он всё ещё в том моменте — идёт в задымлённом коридоре, а за ним крадётся дым, щекоча лёгкие.       Парень на секунду остановился перед входом в актовый зал. Перед тем как снова увидеть тошнотворного вида багряные кресла и зелёные шторы ему требовалось перевести дыхание. Когда-нибудь он точно их подожжёт.       Шаст толкнул дверь и юркнул внутрь, придержав её для Арсения. Антон краем глаза проскользил по трибунам — там за кафедру уже выходил Кулешов. Мужчина чавкал челюстью, будто разогревая её, перед тем как разразиться очередной речью во славу Структуры.       Времени пробираться к Кате уже не было, поэтому Шаст юркнул на пустующие места в третьем ряду. Попов плюхнулся рядом с ним.        — Я предупреждал! — громогласно выкрикнул полковник, как только Антон перевёл на него взгляд. — Диверсию, подготовленную агентами Хаоса, никто не смог остановить, — Кулешов на несколько секунд замолчал, поправляя повязку на глазу.       Арсений рядом фыркнул.        — Десятилетиями проходная была неприкосновенна для всякой, — он прокашлялся. — Для всякой мрази! Но теперь, — он махнул рукой куда-то назад, — посмотрите, что мы допустили!       Девушка-аналитик, которая обычно зачитывала Еженедельные отсчёты, вывела под руку к кафедре ещё одного мужчину. Одежда на нём висела обгоревшими клочьями, но кое-где ещё можно было разглядеть эмблему Структуры — Льва с подгоревшей гривой. Рука была загипсована, а половина лица укрыта за бинтом, на котором кое-где проступала кровь. Он еле доковылял до кафедры с помощью девушки и тяжело опёрся на неё, глядя в зал рассеянным взглядом.       — Интересно, ему пообещали премию за то, что он вырвется на пару часов с больницы? — прошипел Арс, но конец его вопроса потонул в раздававшейся с новой силой речи Кулешова.        — Нами всеми известного полковника Светлицына, который после выхода на пенсию удостоился чести продолжить работу в Структуре, было совершено покушение! Я бы сказал… беспрецедентное покушение на одного из опытнейших Смотрящих. И если это, — Кулешов опустил руку на плечо охраннику, отчего тот вздрогнул. — Не доказательство усиления Хаоса… То я не знаю, какие вам нужны доказательства! — полковник круто развернулся на месте и прошаркал за своё место за трибуной.        — Цирк, — зло прошипел Арсений и пнул спинку впереди стоящего кресла.       Шаст бросил на него краткий взгляд, но не нашёлся в ответе. Ему тоже не особо доставляла радости эта показуха, но так открыто высказывать своё недовольство он опасался.       Девушка-аналитик уже проводила на место охранника — тот продолжал всё таким же безучастным взглядом смотреть в зал — и встала за кафедру:        — Думаю, решение присвоить полковнику Светлицыну звание заслуженного Смотрящего и разместить его портрет в актовым зале будет одобрено всем нашим коллективом, — она бросила в зал краткий взгляд в поисках поддержки и после жидких аплодисментов продолжила. — А теперь переходим к нашему Отчёту за неделю… — девушка коснулась кончиком пальца первого листа в файле и заскользила по строчкам. — Конечно, статистические данные о росте на фоне совершённого… кхм, нападения, уже не способны свидетельствовать об эффективности Структуры, и, тем не менее…        — Тупые цифры, — буркнул Арсений, и Шаст обратил внимание, что тот ковыряет обивку впереди стоящего кресла. Антон был солидарен и с таким способом уничтожения ненавистных ему интерьеров.        — Нас на прошлом таком Отчёте упомянули, — напомнил парень полушёпотом.       — Я в это время видел сон, — Попов безучастно обвёл глазами помещение и добавил, усмехнувшись. — Эротический.       — Траханье с процессуальными документами не считается эротическим сном, — вкинул Шаст, прежде чем успел себя остановить. Это было то, что он бы без опаски сказал Кате. Но сейчас её рядом не было.       К его удивлению, Арсений неожиданно громко хмыкнул и, зажав рот руками, наклонился к коленям. Будто Шаст сказал что-то действительно смешное. Несколько коллег с ряда впереди обернулись и кинули на них укоризненные взгляды.       Спустя пару секунд Попов выпрямился:       — Щас получим двойки за поведение, — тихо протянул он и мотнул головой в сторону трибуны.       Шаст посмотрел в ту же сторону и споткнулся о холодный взгляд Ляси, которая, очевидно, была не очень довольна их внезапным весельем. Оставалось только надеяться, что Объекты, которые они зафиксировали в парке, её задобрят.       Девушка-аналитик на сцене уже покинула своё место, уступив его руководителю Технического Отдела.        — Явился, не запылился, — фыркнул Арсений.       Каждый раз, когда Антон предпринимал попытки понять отчёты этого Отдела, многочисленные детали о применяемом ими оборудовании и способы их усовершенствования, которыми был наполнен рассказ, усыпляли его. Парень вообще не видел особой разницы между Научным и Техническим Отделами — с обеих сторон душно.       Шаст проскользил по периметру зала и заметил, что недалеко от кафедры красовалось прямоугольное светлое пятно, — видимо, портрет отсюда убрали, чтобы повесить Светлицына. Антон не помнил, кто здесь висел раньше. Вполне вероятно, помнил это только полковник Кулешов. В трёх разных вариациях.       — Руководитель — дедо-заместитель, блин, — пробурчал Попов.       Отчёт Димы легко мог соревноваться по степени увлекательности с режиссёрскими трёхчасовыми версиями фильмов или с моментами в играх, когда ты ползёшь по вентиляции. Шаст вдруг ясно представил, как длинными весенними вечерами Катя сидит и часами слушает околонаучные изъяснения Позова. Хорошо, что вечера становятся короче.       Когда к микрофону наконец вышла Ляся, Арсений фыркнул:        — Не прошло и тысячи лет.       Но и в речь Утяшевой у Антона не было ни малейшего желания погружаться. Он тезисно выхватывал то, что и так ожидал услышать: «Ведётся расследование», «скоро проверка», «Контейнеры в коридоре». Хотя её Отчёт был намного динамичнее, чем размеренные данные предыдущих ораторов, там тоже не было ничего нового. Да и можно ли было вообще переплюнуть Светлицына с его дебютом?       Шаст кинул взгляд на развалившегося рядом Арсения. Тот продолжал бесконечно полушёпотом комментировать происходящее на сцене, ни к кому конкретно не обращаясь. Антон бы счёл это шизой несколько дней назад, но сейчас ему казалось меньшим из всего странного, что может сделать Попов. И это одновременно завораживало и пугало.       Спустя три речи оставшихся руководителей Отделов Совещание наконец закончилось. К этому моменту Шаст был сам близок к тому, чтобы начать вкидывать саркастические комментарии о происходящем. Арсений рядом с ним потянулся, не торопясь вставать, — видимо, тоже предпочитал дождаться, пока «пробка» на выходе из зала рассосётся.        — Если сегодня не будет вызовов, надо будет перетаскать Контейнеры, — пробормотал Шаст, поднимаясь с кресла.        — Ты что, не слышал? — удивлённо вскинул брови Попов, поднимаясь вслед за ним. — Всеми оперативными выездами сейчас занимаются областные центры Структуры.       — Услышал, если бы кто-то рядом не бухтел, как дед на каждое слово, — закатил глаза Шаст, пробираясь через кресла.       Арсений позади него фыркнул, но вкинуть остроту не успел.        — Эй, Шаст, — парень увидел Катю, которая приветливо махала рукой. Рядом с ней небольшими группками стояли коллеги, также ожидающие, пока толкучка на выходе рассосётся. Антон кивнул девушке, но сказать ничего не успел, из-за его спины вдруг вынырнул Арсений.        — Привет, — дружелюбно бросил его напарник. — Я Арс, — и протянул руку.       Несколько секунд Катя смеряла раскрытую ладонь недоверчивым взглядом, но потом кратко пожала её, и тут же повернулась к Шасту:        — Как ты?       Антон повёл руками. Что он мог сказать? «Норм, работаю в связке с потенциальным агентом Хаоса, которому ты только что пожала руку. Но ты не беспокойся, мы вроде начинаем находить…»        — Мы вчера на дежурстве Объект поймали, — радостно сказал Попов, избавив парня от необходимости озвучивать свои мысли.        — Серьёзно? — Катя кинула на Попова краткий взгляд и снова вернула его на Антона.        — Ага, неопределённого радиуса, — подтвердил тот.       А ещё мы ели пиццу — было забавно.       Несмотря на гомон голосов вокруг между ними повисла осязаемая тишина. Катя продолжала смотреть на Шаста, ожидая более подробного рассказа, а тот активно пытался придумать что сказать. Он не мог определиться, как вести себя, когда рядом и Добрачёва, и Попов. Будто они два абсолютно несовместимых реагента, и, ошибись он хоть в слове, всё взлетит к чертям.        — Приветы! — голос Димы показался Шасту посланием с небес.       Позов хлопнул по плечу Арсения, от чего тот подпрыгнул и закатил глаза:        — Тебе обязательно так подлетать? — пробурчал Попов и стряхнул его руку с плеча.       Дима проигнорировал его и кивнул Шасту и Кате:        — Скажите же, я хорош за кафедрой, — полушутливо бросил он.       Девушка хмыкнула:        — Уж получше Светлицына.       От такого сравнения у Шаста по спине побежали мурашки. На Светлицына, которого будто выдернули с лечения только на того, чтобы он торжественно постоял за трибуной, было жалко смотреть.       Антон кинул секундный взгляд на Арсения, которого тоже перекосило от упоминания охранника. Его напарник коротко кивнул в сторону двери, и Шаст перевёл туда взгляд — там около узкого прохода уже начинали рассасываться люди. Шаст кивнул и, обогнув Катю, пошёл в сторону двери. Девушка скользнула по нему быстрым взглядом, но ничего не сказала.       Антон и Арсений быстро затерялись среди поредевшей толпы выходящих людей. Шаст приветственно кивал во все стороны и получал ответные кивки. Хорошо бы ему вспомнить хотя бы треть имён этих людей.       Всегда одинаково узкие и давящие коридоры будто всегда были здесь — за десять лет до рождения Шаста, за сто, за тысячу… И все события, которым они были свидетелями, никогда не выходили за их стены, а умирали, запутанные лабиринтами проходов и задавленные низким потолком.       У входа в отдел Попов пихнул его в плечо:        — Давай в морг, буквально на несколько секунд.        — Ну не морг же это, — упрямо фыркнул Антон.        — А что? — Арсений свернул на лестницу на минус первый этаж. — Холодно, вскрывают Объекты, а ещё запах этот… горелого, — мужчина передёрнул плечами.       Шаст не стал ему возражать. Легче было принять терминологию Арсения, чем пытаться найти в ней какую-то логику. От этой части здания его пробирало мурашками даже сильнее, чем от зелёно-красных оттенков актового зала. Он не чувствовал запах горелого — в его лёгких навсегда осел металлический запах.       На каждой ступеньке Шаст видел капли крови. Несмотря на то, что отмыли их несколько лет назад дочиста, для парня они всё ещё были здесь. Именно здесь протаскивали, как мешок с подгнившей картошкой, тяжелораненого следователя из их Отдела несколько лет назад. Все детали произошедшего сразу же засекретили, поэтому, что именно тогда случилось, Шаст знал только по обрывочным противоречащим друг другу фактам, которые урвал в курилке. Что он усвоил тогда точно — если не будешь предельно сосредоточен при поимке Объекта, то навсегда останешься в памяти сотрудников невысыхающими пятнами на лестнице. И мемориалом, который целых две недели стоял с исправно свежими цветами.        — Шаст? — окликнул его Арсений, и Антон с удивлением обнаружил, что стоит и пялится в металлическую дверь.       Парень покачал головой и схватился за пластмассовую ручку, но Попов неожиданно опёрся на дверь, не давая открыть её.        — Всё норм? — проницательно спросил мужчина.       Всё норм? Да он, сука, себя прекрасно чувствует.        — Отойди от двери, а?       Арсений закусил губу и замялся:        — Слушай, просто… не заморачивайся со всей этой хернёй, ладно?       Не заморачиваться было трудно. Особенно учитывая то, что теперь каждый угол кричал о том, что такое уже происходило. И обязательно произойдёт.       Антон покачал головой, не имея желания делиться своими переживаниями, оттолкнул Арсения плечом и оказался внутри Сервисной.       Периметр комнаты был полностью заставлен металлическими стеллажами с разными коробочками, Контейнерами или упаковками из-под печенья, сейчас выполнявшими сугубо практическое назначение. За их крышками таились многочисленные детали Объектов, которые нужны были для восстановления их целостности, а иногда проведения над ними экспериментов. Шаст не особо вникал, чем там занимается Сервисный отдел, но знал, что руководитель у них был малоадекватный. Настолько, что даже не ходил на Совещания по пятницам.        — Какие… люди? — Воля вышел из-за шторки, отгораживающей помещение для разборки Объектов от основной комнаты. — Пришли ещё до того, как я успел придумать анекдот дня.       Антон коротко кивнул и прошёл к одному из стеллажей. На нём, поблескивая хрустальными гранями, стояла изящная шкатулка.        — Привет, Пашка, — Арсений прошёл к мужчине и хлопнул его по плечу, отчего халат у того чуть съехал вниз, а очки подпрыгнули. — Как работа?       Шаст не сомневался, что Попов ладит с ним. Ни секунды. Худощавый мужчина со взъерошенными каштановыми волосами и очками с толстенными линзами — чем не ещё один претендент на звание агента Хаоса?        — Да как работа, — пробормотал эксперт, снимая очки и откладывая их на один из стеллажей. — «Павел Алексеевич, выясните, что за характер взрыва и какие были взрывные элементы». Я им говорю: «А с какого, простите, хера, я буду это устанавливать, если Объект тю-тю», — Паша разочарованно бьёт ладонью по столу и подхватывает с одного из стеллажей Контейнер. — Ну не дебилы, а? — боковым зрением Шаст ловит быстрое движение и оборачивается как раз вовремя, чтобы поймать летящий в него Контейнер. — Вот и я говорю, точно дебилы, — сам себе кивает Воля.        — Объект, который взорвался на проходной, сбежал? — удивлённо тянет Арсений.        — А кто бы его поймал? — хмыкает Воля. — Светлицын что ли? Который даже в клеточки кроссворда попадал через раз?       Антон, если честно, вообще не знал подробности жизни охранника. Тот всегда оставался на периферии его внимания — где-то между доской с объявлениями и Контейнерами, которые нужно убрать из коридора.        — Кое-что странное я всё-таки нашёл, — Паша несколько раз проводит ладонью по волосам, из-за чего те приобретают ещё более неаккуратный вид. — На месте происшествия нет спектра излучения, свойственным взрывным Объектам. Будто это… вроде… не свойственно ему?       Арсений поражённо выдыхает, и парень оборачивается на него. Контейнер в руках Антона вдруг начинает мелко дрожать, и он спешно ставит его на ближайший стеллаж.        — У нас также было, прикинь. Да, Шаст? На месте происшествия Объект с другими свойствами взорвался. Правда… ещё до нашего приезда.        — Хм, — Воля облокотился на один из стеллажей, который опасно закачался. — А Утяшевой доложили?        — Всё в рапорте, — кивнул Шаст.       Хотя, по правде говоря, он не особо помнил, что там писал в рапорте. Упоминал ли вообще взрывные свойства? Как правило, рапорты по зафиксированным Объектам никто не читает. Поймали — и классно. Поэтому он особо и не заморачивается с ними.        — Значит, начальство разберётся.       Шаст не стал вкидывать инфу о том, что, даже если он упомянул необычные свойства Объекта, рапорт, скорее всего, уже потонул среди тучи других процессуальных документов. Сейчас Ляйсан волновали только подписи в правильных местах и верные даты.        — Слушай, Паш, мы вообще по делу, — перевёл тему Попов. — Нам надо забрать с места Объекты больше трёх метров высотой, как заявку оформить?       Шаст аж вздрогнул от неожиданности. Они реально пришли за какой-то полезной инфой, а не просто поболтать?        — Ого, что за улов, — тянет мужчина. — Я бы вспорол таким Объектам брюшки, — тихо добавляет тот.        — Ещё и неопределённого радиуса, прикинь, — добавляет Арсений, явно довольный проделанной работой.       «Пиццей с ананасами, коротким сном на заднем сидении и все ещё не написанным рапортом», — уточняет для себя Шаст.       Пока коллеги обсуждают, как лучше произвести доставку Объектов, Антон «выключается» из беседы — его интерес к поведению Объектов заканчивается после момента их фиксации. Вместо этого он скользит по бликам, которые прыгают по оборудованию. Кажется, что света в этом подвальном кабинете даже больше, чем в его собственном.        — Шаст, идёшь?       Арсений уже стоит на пороге Сервисной и вопросительно смотрит на напарника. Антон кивает и замечает, что его немного разморило от тепла помещения. Сейчас бы вздремнуть пару часиков.       Антон быстро кивает и юркает в дверь.        — Пашка, напиши, как будут результаты, — кидает Попов в закрывающуюся дверь.       Шаст скользит взглядом по ступенькам, которые ведут наверх. Кажется, они всё ещё в крови. Кажется, они могли бы стать друзьями с тем следователем. На каком кладбище он вообще похоронен? Или, может, кремирован? Его портрет висит в актовом зале или… его сегодня сняли?       Чем выше они поднимаются, тем холоднее становится воздух. Маленький атомный реактор у Паши, что ли, в его подвале? Шаст натягивает рукава синей худи на костяшки пальцев, которые успели облезть от постоянного холода. Обрабатывать он их, конечно, не будет.       Около проходной толпится небольшая группа людей. Антон мельком просматривает их форму — следователи с полковничьими и генеральскими погонами. Их выражения лиц не предвещает ничего хорошего, и совершенно очевидно, по какой причине они решили заехать сегодня в их Отдел. Шаст даже немного сочувствует Лясе. Ей ведь сейчас придётся пояснять за все косяки на свете, в том числе за Контейнеры, которые он уже не успеет убрать перед внеплановой проверкой по факту происшествия.        — Может… развеемся? — неожиданно кидает Арсений прямо на входе в Отдел.       Для Попова это может означать всё что угодно: от поджигания штор в актовом зале до поиска пропавшей кошки. Антону больше нравится первый вариант.        — Вообще нам ещё писать рапорт за вчера… — тянет парень.       Не то чтобы у Ляси сегодня была хоть какая-то возможность о нём вспомнить.       Арсений закатывает глаза:        — Ты себя в зеркало видел? Уснёшь прямо над этим рапортом, — от нетерпения мужчина теребит пальто, которое всё ещё висит на сгибе руки.       Антон знает, что это правда. А кроме того, в Отделе холодно, пахнет железом, и есть большая вероятность попасть под «горячую руку» Ляси. Делать что угодно, только бы не оставаться здесь — отличная идея.        — Есть дело на примете? — капитулирует Антон.       На лице Попова мгновенно расцветает улыбка, и он хватает Шаста за руку, чтобы потянуть в сторону выхода. Рука отзывается мгновенными мурашками, и Антон выдёргивает её. Но его напарник не обращает на это внимания, вприпрыжку устремляясь к выходу и накидывая на ходу пальто.       Они протискиваются через всех «вышестоящих лиц» на проходной и оказываются на улице. Сквозь тучи пробиваются солнечные лучи, которые даже немного греют. Мгновенно зябнувшим пальцам Антона теперь требуется на две секунды дольше, чтобы окоченеть.       На ходу Шаст тянется за сигаретой и щёлкает зажигалку привычным движением. Парень «пикает» сигнализацией, чтобы Попов мог погреться в машине, но тот остаётся стоять рядом.       «Даже не морщится от дыма, который летит ему прямо в лицо», — мимолётно фиксирует Антон.        — Не собираешься сегодня целоваться? — тянет Арсений, скользя взглядом по входу в Структуру и снующим около него людям.       Шасту требуется долгая секунда, чтобы понять, что тот о курении. Его неожиданно не пугает полуфлиртующая реплика напарника. Может, дело в том, что он безумно хочет спать, а может… уже адаптировался.        — Все курящие люди не целуются? — в ответку тянет Шаст.        — Я считаю, что да, — ухмыляется Арсений.        — Это тоже как-то объясняется Теорией Поведения Объектов? — иронично отвечает Антон. «Добивку» шутке он не придумал, поэтому оставляет её в таком виде.       — Это уже как раз практика, — лениво вкидывает Арсений и ныряет в машину.       Шаст ловит себя на мысли, что к дурацким шуткам, похожим на флирт, оказывается, можно очень быстро привыкнуть. И втянуться в эту игру. Не то чтобы Шаст был опытным по этой части, но он смотрел столько всратых фильмов, что слова приходят сами.       Антон тушит сигарету, запихивает её в полупустую пачку и ныряет в машину. Блаженство от тепла внутри стоило того, чтобы мёрзнуть на улице. Шаст расплывается от уюта салона и растягивается на кресле, безотчётно фиксируя — Арсений снова сидит рядом.        — Куда едем? — Антон снимается с ручника, переключается на первую передачу и трогается.        — Знаешь, где «Расточка»?       Ох. Конечно, Антон знает. Самый неблагополучный район города, ставший легендой далеко за пределами региона.       В кривом выражении лица Шаста, Арсений, видимо, читает понимание и продолжает:        — В «Доме Учёного» поймали сигнал, — он на несколько секунд замолкает. — Судя по всему, что-то небольшое.       Шаст кивает и тянется к телефону, чтобы посмотреть пробки.        — Вообще-то, это небезопасно, — бурчит Арсений, опасливо поглядывая на дорогу.        — Жить вообще страшно, — отзывается Антон, устанавливая телефон в специальный держатель.        — Мог хотя бы скорость сбросить, — фырчит Попов.       Шаст, который уже закончил возиться с телефоном, на всякий случай кидает взгляд на спидометр:        — С шестидесяти, ты серьёзно? — фыркает парень.       Вместо ответа Арсений тянется к регулятору громкости и проворачивает налево, включая радио — ритмичные мотивы заполняют салон. Шаст определённо где-то слышал эту песню, но понятия не имеет где. Его напарник качает в такт головой и подпевает, и эта песня странно вяжется с его образом — немного бешеным, немного странным, немного… пугающим. Хотя, кроме того странного случая Попов больше не пытался рычать на Антона, но тот эпизод крепко врезался в его память. Будто это был… самый гармоничный образ для Арса. И почему-то Шаст не сомневается, что ещё увидит его таким.       Парень безотчётно тоже начинает качать головой в такт песни. Боковым зрением он ловит краткий весёлый взгляд Арсения, который режет по нему, но не поворачивается, чтобы откликнуться на него.       Районы за окном сменяются спальными — с узнаваемыми типами людей, которые слоняются по ним — безработные мужчины и женщины среднего возраста, коротающие дни во двориках на скамейках. Если подумать — это один из символов наступающего лета: снег подтаял и стали видны лавочки.        — Атмосферненько, — тянет Попов, когда им под машину чуть не кидается одна из таких личностей.       На задворках сознания Шаста маячит мысль, что он сам не стал таким чисто по случайности. Всё-таки один из таких же спальных районов был его домом с самого детства. Дети таких «Расточек» все одинаковые — брошенные коротать дни во дворе, чтобы вечером встречаться с демонами своих родителей. У родителей Шаста были одни из самых лояльных демонов — вымотанность двенадцатичасовой низкооплачиваемой работой и отсутствие сил жить после неё.        — Ты где рос? — неожиданно спрашивает Шаст, хотя ему кажется, что он знает ответ — где-то в центральных районах.        — У бабушки в деревне, — улыбается Арс. — В город приезжал только по праздникам, когда родители были свободны.       Не то, что Антон ожидал услышать:        — У меня тоже была бабушка… в деревне, — Шаст виляет влево, чтобы не въехать в вывернувшую из двора машину. — А теперь тот дом заколоченный. Не был там… лет десять.       На секунду Антон возвращается в лето, пахнущее блинчиками, травой и приторным тягучим запахом застоявшейся воды в озере около дома, где он купался с соседскими ребятами. Парень моргает, и наваждение рассеивается.        — А я там же остался жить, — улыбается Арс. — Пробовал снимать квартиру, но всё… не то.       Шаст с трудом представляет, как туда можно проехать сейчас — тут по городу-то хрен проедешь с этим чавкающим месивом, в которое стремительно превращаются сугробы.        — Прям круглогодично? — удивлённо тянет он.        — Ага, — кивает мужчина. — Хочешь ко мне на выходных?       От такого предложения в лоб Антон теряется. Он только убедил себя, что привык к стилю речи Арса.        — Да, блин, — смеётся Арсений. — Прозвучало тупо как-то, но там… Правда клёво. Даже сейчас, весной.       Антон напоминает себе, что принять правила его напарника — единственный способ быстрее получить звание и… выяснить, Агент тот или нет. И визит к нему домой может быть весьма кстати.        — Давай так, — тянет он. — Если Объект поймаем, то добро.        — Интересная мотивация, — хмыкает Арс. — И ты всегда так? Разрешаешь себе тусить, только если был пай-мальчиком?       Эти интонации. Похожи на те, которые Антон слышал тогда — сучьи интонации.       Антон рыкает на поднимающуюся внутри волну паники — даже если Арсений агент, он не собирается выпотрошить его или изнасиловать. На тихое и неубедительное «наверное», Антон рыкает ещё раз.        — Плохих мальчиков в нашем районе пиздили, — просто кидает он и сворачивает в нужный двор.       Арсению ответ приходится по душе, и он усмехается. Сучье выражение пропадает с лица его напарника, и он тянется вперёд, чтобы получше рассмотреть «Дом Учёного».       Заброшенное здание огорожено бетонным забором, но Шаст точно знает, где есть вход — дыра, которую не заделывают уже больше десяти лет. Дыра, воспитавшая несколько поколений живущих здесь людей. И Шаста в том числе, хотя он вообще из другого района.       Когда он перестал быть тем дерзким пацанёнком, который первый лез во все переделки и не ночевал дома неделями?       Места для парковки много, но каждое из них рискует стать последним: где-то там валяются осколки от бутылок, где-то провалился асфальт. Шаст раздражённо паркуется на месте, которое хотя бы поверхностно кажется чистым.       Парень тянется через Арса и открывает бардачок:        — Какие-то рекомендации по Объекту? — тянет он, рассматривая его содержимое.        — Предположительно не воспламеняется, не ядовит, не взрывается… Хотя последнее теперь под вопросом, — выдыхает Попов.       Если априори считать все Объекты потенциально взрывоопасными, то они не оберутся взрывоупорных Контейнеров.       Антон выуживает из бардачка защитные перчатки и стяжки. Тянется на заднее сиденье за кобурой и расправляет её — та застревает в районе груди на скомкавшейся худи. Вот бежевая была удобной, а синяя — слишком большая. Но бежевая доблестно погибла при исполнении служебных обязанностей и теперь валяется под его кроватью в заслуженном отпуске.        — У тебя вообще есть табельное? — кидает он Попову сквозь складки одежды.        — Естессно, — тот хлопает себя по набедренному карману.        — Жопу себе прострелишь однажды, — бурчит Шаст, пытаясь справиться с кобурой.        — Это как с волшебной палочкой, — тянет Арсений.       На секунду Антон даже прекращает свои попытки справиться с худи — так и застревает, обмотанный кобурой как верёвкой для шибари. Ему не верится, что Попов вкинул отсылку к его любимой серии. Ну ладно, к одной из любимых.        — Гриффиндорцы не подставляют под удар свою жопу, — удовлетворённо тянет он, наконец, справляясь с кобурой.        — А кто сказал, что я с Гриффиндора? — расплывается Арсений и открывает дверь, впуская внутрь салона поток холодного воздуха.       Антон тоже выныривает из машины, распихивая по карманам «мелочёвку»:        — А, ну да, ты же самый умный, — кидает он вслед удаляющему к забору Арсению.       Не поворачиваясь к нему, Попов вытягивает вверх руку с выставленным средним пальцем.        — Сам иди, — кричит ему вслед Шаст.       Он ещё раз окидывает место для парковки — кажется, оно даже специально расчищено — и спешит вслед за напарником.       Чавкающего снега под ногами становится всё меньше, и кое-где уже даже видна почва. Лето что, действительно будет? Шаст осторожно пригибается и пролезает в дыру в заборе. Раньше — лет пятнадцать назад — она казалась ему намного больше.       Арсений уже топчется у разрушенного входа, прямо над которым торчит огромная арматура. Когда Антон был здесь последний раз — тут ещё была дверь.        — Знаешь локацию? — кидает его напарник.       Звучит так, будто они в компьютерной игре.        — С поправкой на несколько десятков лет — да, — Шаст обходит Арсения и заглядывает внутрь.       Из-за яркого солнечного света, который стелется из выбитых окон, внутри всего лишь небольшой полумрак.        — Второй этаж, — кидает ему Попов. — Помнишь, где лестница?       Парень кивает и проходит в дальний угол здания. Когда-то дом был коттеджем известного в их городе учёного, но ещё до рождения Антона его посадили по какой-то коррупционной статье. Может и правда воровал, а может просто попал кому-то в немилость. Не то чтобы Шаст считал закон инструментом богатых — в конце концов, он сам стоял на его стороне, но ведь… были такие факты.       По дороге к лестнице он всматривался в предметы обихода, которые так и остались в коттедже. Обычные вещи, которые валяются в доме у каждого — даже не самые дорогие. Антон выхватил взглядом пару пыльных игрушек и поспешно отвёл от них взгляд — они иррационально пугали его.       Вдруг сбоку от Шаста мелькнул силуэт, и он вздрогнул, обернувшись. Прямо ему в глаза смотрел он сам — неестественно-длинный в этом маленьком пыльном доме и в безразмерной синей худи.        — Удивительно, что не разбилось, — кинул Арсений, рассматривая зеркало.       Шаст не помнил, что оно здесь раньше было. А может, просто не обращал внимания.       Перед тем как сделать шаг на лестницу, Антон критично осмотрел её. В некоторых местах она уже начинала обваливаться и выглядела ненадёжно. Хорошо бы позвать сюда техников-криминалистов, но… не уходить же отсюда с пустыми руками?        — Надо осторожней, — кинул он Попову. — Состояние у лестницы херовое.        — Не выдержала тягот жизни, — многозначительно вкинул Арсений.       Антон осторожно проверил носком первую ступеньку — вроде норм — и сделал шаг. Попов, пропустив его вперёд, ступил за ним.       Они осторожно преодолевали ступени. Где-то на середине лестницы дерево перестало отвратительно и протяжно скрипеть после малейшего движения, и Арсений перестал ступать строго за Шастом. Его напарник вышел вперёд, продолжая через раз проверять надёжность ступеней впереди. Арс же уткнулся носом в них, продолжая быть настороже и вслушиваться в её притихшие мольбы о пощаде.       Скрип, чуть отличающийся от того, когда делаешь шаг, чуть не застал его врасплох.       Он схватил Арсения за воротник пальто и рывком дёрнул на себя, ещё прежде чем осознал, почему это делает. Перекрытие в том месте, где стоял Попов секунду назад, с треском провалились вниз.       Шаст ошарашенно выдохнул, поражённый скорее не тому, как мгновенно сообразил, что ступенька провалится, а тому, как легко нарушил личное пространство Арсения. Будто это естественно для него — касаться людей. Касаться кого-то, кроме Кати.       Но Арсений, судя по всему, не придал значение ни одному из фактов.        — Хм, — Арсений заглядывал в пустоту под ногами, вытянувшись вперёд, и Шаст запоздало понял, что всё также сжимает воротник его пальто. Теперь точно останутся складки.       Антон стряхнул свою руку и кинул:        — Так сложно под ноги смотреть? — он сделал шаг на ступеньку ниже.       Арсений что-то недовольно пробурчал, но, прежде чем сделать шаг вперёд, всё-таки прощупал носком деревянную дощечку.        — Ты хоть представляешь, сколько бумажек мне придётся заполнить, если ты умрёшь? — сердито проворочал Антон.        — А может я даю тебе шанс стать героем. Вон, видел, как Светлицына награждали, — фыркнул Арсений.       Шаста передёрнуло от воспоминания о замотанным бинтами, как мумия, мужчине. Когда-нибудь на его месте может быть и он. И когда-нибудь он будет.       На кончиках пальцев всё ещё пульсировала чужая близость. Шаст касался Арса и до этого, и те прикосновения… не вызывали такой реакции. Почему он не запомнил их? Почему он придаёт значение этому прикосновению? Все эти иррациональные «почему» раздували его голову. Ему вдруг стало душно, несмотря на холод на улице, и то, что это здание совершенно точно не отапливается.       Они вышли на второй этаж, и Антон проскользил взглядом по пустому пространству — тут даже сохранилась кое-какая мебель. Видимо, проблематично вынести её по такой лестнице. Второе, что он заметил — пыль повсюду, очень много пыли. На секунду у него даже промелькнула мысль о том, что Объекту бы жить здесь и жить спокойно. Никто бы его не тронул, если бы не они с Арсом. Он поднял взгляд вверх — по периметру комнаты угадывалась лепнина — неотъемлемый элемент псевдобогатства.       Арсений чуть прошёл вперёд и встал к нему спиной.       Шаст покрутил мысль о том, что сам бы он ни за что не встал спиной к коллеге, с которым знаком всего несколько недель. А Арсений стоял и спокойно изучал незамысловатые узоры на советских обоях, которые присутствовали здесь, даже несмотря на очевидно высокий статус обитателей дома. Объекты часто находились в таких местах. Заброшенных. Пыльных. Как правило, обнаруживали их случайно и не всегда сообщали. А иногда сообщали уже о разбитых.       Антон отошёл чуть поодаль и обратил внимание на сервант, в котором ещё сохранились посуда и разные хозяйственные мелочи. Мародёры не слишком сильно свирепствовали здесь, что было странно.        — Шаст, видишь что-нибудь? — кинул Попов, и парень вздрогнул от неожиданности.        — И живёт же кто-то в таких шикарных домах, — невольно вырвалось у него, пока он всматривался в стеклянные дверцы серванта.        — Обычные люди, — бросил Арс.       Антон проскользил взглядом по комнате ещё раз, но не заметил ничего необычного. Тогда он достал из кармана смартфон и врубил фонарик. Краем глаза парень заметил непонимающий взгляд Арса, но Шаст точно знал, что делает. Он чуть повернул смартфон, подсвечивая стеклянные дверцы серванта — пыль в некоторых местах была стёрта. Парень ещё немного повернул смартфон и луч света отскочил от дверцы, ударив его по радужке. Он на секунду зажмурился и ещё раз поменял направление фонарика.        — Блин, давай… осторожнее со своим оборудованием, — тут же откликнулся Попов.       Шаст рассеянно кивнул и подошёл ближе к серванту. Его шагам вторили шаги напарника. Парень аккуратно поддел стеклянную дверцу пальцем и потянул на себя — та с тихим скрипом поддалась.        — Альбом с фотками, — выпалил Антон название первого, что попалось ему на глаза, чистого от пыли.       Внутри альбома не было механизмов, поэтому он не мог быть Объектом. Шаст аккуратно потянулся к бархатной окантовке и провёл по ней пальцем. Он слышал, что Арсений в это время ковыряется в куче кухонной утвари, которая выглядела слишком пыльной для того, чтобы там недавно «заискрился» Объект.       Антон уже хотел одёрнуть напарника, чтобы не тратил время, но вдруг почувствовал под пальцем неровность. Парень поднял фонарик чуть выше и… край окантовки был расплавлен. Сука, всё-таки взрывается. Что за неделя «Взрывных Объектов»?       Шаст ещё раз прошёлся взглядом по полке, где лежал альбом. Под бесконечными слоями были погребены расчёски, посуда, которую обычно выставляют на праздники, какие-то бумаги и…       Бзыньк!       Дуновения воздуха скользнули по Антону. Одним движением он пригнулся и выхватил пистолет из кобуры. Обернулся к Арсу и…        — Что? — единственное, что он смог выпалить.       Его напарник смотрел на него с занесённой за голову сковородкой в правой руке. Несколько секунд Антон был уверен в том, что Арсений его ударит, но потом тот нарушил молчание.        — Всё норм? — уточнил Попов, и только тогда Шаст понял, что у него нет какого-то контекста.       Он быстро проскользил по комнате светом фонарика. Пыль — пыль — пыль. Подождите, что? Между ним и Арсением на полу лежала старая советская вафельница. Которой точно не было там минуту назад.       Нелепость сцены — его напарник со сковородкой в руках, уточняющий всё ли нормально, вафельница на полу, и освещающий всё это фонариком Шаст — вдруг вырвалась из его горла тихим смешком.       Напряжённые плечи Арса опустились, и он тоже ответил тихим смехом. Раскрутив мысль о том, что Попов, которого он считает Агентом Хаоса, вдруг решил напасть на Объект со сковородкой, Шаст уже не мог сдерживать смех, который рвался из него. Арсений охотно подхватил его веселье, имитируя удар, который только что нанёс сковородкой. Несколько десятков секунд Антон был уверен, что он никогда не сможет остановиться, а когда выпрямился… неожиданно споткнулся о взгляд напарника. Тот уже отсмеялся и внимательно изучал Шаста, у Антона даже дыхание спёрло, такими живыми были Искры в его глазах. И сам он почему-то тоже увяз взглядом в глазах Арса и никак не мог его отпустить.       Бзыньк!       Вафельница по полу дёрнулась, и Шаст подскочил от громкого звука, разорвав зрительный контакт.        — Стой, — коротко кинул он Арсу. — Я сам.        — Я же не ядерный реактор, чтобы меня всё время тормозить, — закатил глаза Арсений.       Ядерные реакторы не останавливают. Кто вообще останавливает ядерные реакторы?        — Он, типа… сделает вафли из чего угодно? — кидает Шаст и, почти сразу же понимает, насколько это глупо.        — Не знаю, ты сказал мне не подходить, — тянет Попов. — Хотя так-то я спас тебе жизнь.       Шаст светит фонариком прямо на Объект. Старая советская вафельница, пригодная не только для изготовления десертов, но и для забивания гвоздей при наличии некоторой сноровки. Объект лежит неподвижно, но бьёт проводом. Видимо, Арс хорошенько его оглушил.       Парень аккуратно присаживается рядом с ним, держась на некотором расстоянии, и достаёт стяжки. Кинув на них краткий взгляд, он понимает, что с такими размерами они бесполезны. Тут бы больше подошла огнеупорная верёвка.        — Чёрт.       Арсений, видимо, прочитал его мысли, поэтому вкидывает:        — Ща, найду что-то для фиксации, а в машине перевяжем нормально.       Шаст согласно покачал головой — лучше так, чем никак. Пока Арсений шуршит в серванте, Антон изучает Объект. На металлическом каркасе большое количество пыли, смазанное лишь в том месте, где Арс попал по нему сковородкой. И провод чистый от пыли. Что он делал здесь всё это время? Когда он вообще здесь появился? И… это он вообще взорвался?       Антон обычно не задаётся такими вопросами, но к этой железяке, которая пала под гнётом кухонной утвари, испытывает неясный интерес.       Спустя несколько минут шуршаний в серванте, Арсений присаживается рядом с ним на корточки.        — Вот какая-то лента, — протягивает он находку парню. — Я или?..        — Валяй, — кидает Антон.       Сейчас, когда он видит, что Объект не собирается предпринимать каких-то активных действий, он не имеет ничего против активности его напарника.       Шаст спохватывается, что нужно дать Арсению перчатки, но тот в несколько быстрых движений уже продевает ленту (которую когда-то использовали для упаковки подарков или, может, вплетали в косы детям) под Объектом. Сделав несколько оборотов, он скрепляет её наверху и, чуть помедлив, делает бантик.       Антон закатывает глаза, когда Попов поднимается с колен, демонстрируя зафиксированный Объект:        — Подарок Лясе в честь сложного дня.        — Главное, чтобы не взорвался прямо у неё в руках, — фыркает Антон и выключает фонарик. — В серванте следы взрыва.       Арсений многозначительно цокает, но больше никак не комментирует этот факт.       Клубы пыли сопровождают их на всём пути к выходу из здания. Шаст продолжает выхватывать из обстановки детали, знакомые ему из дерзкого юношества — несколько матрацев в углу; стол, за которым удобно играть в карты, и разбитое (уже два десятилетия как) окно.        — Тусил здесь по молодости? — спрашивает Арсений, пробираясь за ним по лестнице.        — Ага. Такое ощущение, что тут всё так и осталось, — отзывается Антон. — Только зеркала не помню.       Попов ничего на это не отвечает, и Шаст думает, что он всё-таки прав в том, что его напарник из более приличного общества, чем он. По крайней мере, был раньше.       Улица встречает неприятным ветром, и Антон ёжится, ускоряя шаг. Перед тем как нырнуть в дыру в бетонной стене, он кидает последний взгляд на здание, но вместо этого натыкается взглядом на Арса — тот рассматривает надписи и граффити на ограждении.       Как только Антон оказывается по ту сторону ограждения и видит свою машину — он понимает, что-то не так. В несколько больших шагов он оказывается рядом с ней.       На первый взгляд всё нормально, но чутьё ведёт его, и он обходит её вокруг. Глаза ему вдруг режет блик от корпуса, и он видит… что-то. На левом крыле нацарапан знак. Неровно, неаккуратно и… Да блядь, почему на его любимой и единственной машине? Антон дотрагивается до отметки и тут же отдёргивает руку, будто обжёгся.       Сука, можно было догадаться, что не будет просто так пустовать место, когда все остальные завалены мусором. Всего два шага в мыслях и рассуждениях и можно понять, что оно принадлежит какому-то местному авторитету.        — Это что? — вырвалось у него прежде, чем он успел себя остановить.       Знак представлял собой несколько замысловато-переплетённых геометрических фигур. И успели же, сволочи, нацарапать!        — По всей видимости, на «Расточке» тоже есть свои факультеты, — раздражённо выдохнул Арсений. — Поехали отсюда быстрее, а?       У Шаста нет ни малейшего желания оставаться в этом месте, и он согласно ныряет в машину. Арсений, устраиваясь на соседнем сидение, продолжает что-то раздражённо бормотать. И, даже если окажется, что Попов умеет проклинать, Шаст не будет особо против в этой ситуации.       Он пытается подавить внутреннее раздражения и всплывающие образы, в которых он отрывает голову тому, кто это сделал.        — Подкинешь до метро? — неожиданно выдыхает Арсений и тянется на заднее сидение, чтобы оставить там Объект.       Несколько секунд Шаст не понимает, шутит тот или нет.        — Поработаю сегодня из дома, — кидает Арсений, объясняясь.       У Антона много внутренних возражений на этот счёт: например, мнение Ляси, или кого повыше, или вообще моральный закон «внутри». Но, как видно, его напарнику плевать на каждый из пунктов.       Арсений по-своему расценивает молчание парня:        — Если что, я могу Объект сам описать, оставь просто в кабинете.        — Да нет, просто… Разве в Структуре есть понятие удалённой работы?        — Не знаю, у меня есть, — просто кидает мужчина.       Ответ Попова такой… пугающе простой. Будто ему плевать на то, как принято и как не принято. Кажется, Шасту стоит этому поучиться. По крайней мере, для того, чтобы решиться и сжечь к чертям всю «Расточку» вместе с её маргинальными обитателями.       Всю дорогу до станции Объект был на удивление тихим и, только заворачивая к остановке, чтобы высадить Арса, Шаст вспомнил, что они так и не зафиксировали его нормально.       Припарковавшись, Антон уточнил:        — Точно не подкинуть до дома?       Попов отрицательно помотал головой:        — Да не, тебя жду в воскресенье, — и, прежде чем Шаст успел что-то ответить, подмигнул ему и выскочил из салона.