– Уважаемые пассажиры, электропоезд, следующей до станции «Лосево», отправляется через пять минут с третьего пути. Будьте внимательны и осторожны.
Шаст ускорил шаг, взволнованно постукивая по рамке смартфона. Поезд отправляется с третьего пути – он прочитал это на табло на вокзале, слышал несколько секунд назад и смотрел на поезд прямо сейчас – на третьем обещанном пути, но всё равно еле сдерживался, чтобы не зайти на сайт и не проверить там.
Антон не ездил на электричках больше пяти лет и не стоило ему начинать. Порыв поехать к Арсению, результатом которого стало короткое сообщение с адресом и ближайшей станцией, казался ему безумно глупым, несмотря на все рациональные доводы, которые он скармливал себе.
Парень кинул взгляд на металлические ступеньки поезда, измазанные в подтаявшем снегу. Его передёрнуло от мысли о том, что его и так пострадавшая от рук каких-то мудаков машина могла намертво увязнуть в этом месиве где-то в дохуя километрах от города. Теперь точно не увязнет. Но с другой стороны, теперь он не сможет оперативно ретироваться в город, в случае, если Арсений решит нанести удар в спину. У него дома точно есть сковородки.
Шаст кинул последний взгляд на бабушку, продающую газеты на перроне, борясь с желанием купить сканворды, и шагнул к поезду. Он взобрался по ступенькам в вагон, чуть не поскользнувшись на последней, и кратко осмотрел свою одежду. Тёплая розовая худи, надетая поверх ещё одной тёплой (но дырявой) бежевой худи, полностью защищала его от холода на улице. А внутри электрички он надеялся не сдохнуть от жары.
Антон с раздражённым кряхтением открыл дверь из тамбура в вагон, и ему в лицо ударил душный застоявшийся воздух.
«Никаких шансов выжить», – коротко констатировал он и плюхнулся на свободное сидение в середине вагона. В его попутчиках числилось всего несколько человек, но Шаст не стал их внимательнее изучать – только отметил, что все тихо занимаются своими делами.
Поезд сердито шикнул, дёрнулся и медленно тронулся. Теперь точно никакого пути назад.
Нет, он, конечно, может сойти на ближайшей станции и написать Арсу что-то нелепое вроде: «Сорри, у сестры заболел пёсик, надо присмотреть». Но первый вариант – если Арсений агент Хаоса, он точно знал, что нет у Шаста ни сестры, ни пёсика; второй вариант – очевидность отмазки позволяла считать её любому долбоёбу. Его напарник точно перерос это звание, а вопрос «А кто он теперь» Антон запихивал поглубже.
Шаст спустил рюкзак с плеча и устроил его рядом. Он закинул туда всего понемногу – джинсы, чтобы сменить их, если спортивные штаны героически погибнут в месиве; несколько яблок в качестве перекуса и пистолет с полным магазином. Зная Арсения, нужно было захватить с собой ещё пару Контейнеров.
Мелькающие за окном частные домики на секунду вернули Шаста в дом его бабушки. На пыльной кровати, застеленной потёртым, но крепким постельным, он встречал бесчисленное число летних дней. Это был не его район, где ты мог получить пизды просто из-за плохого настроения – ребята здесь нормально относились и к друг другу, и к городским. Ближе к концу июня они даже устраивали ежегодное собрание по обмену журналами и комиксами, которые копили в течение года. Какие-то из них наверняка до сих пор лежали на даче в небольшой тумбочке около кровати Антона.
– Станция «Марусино».
Поезд плавно замедлил ход до полной остановки. Шаст лениво наблюдал за тем, как бабушке помогают с перрона забраться на поезд. Почему вообще нельзя было сделать перроны повыше изначально?
Когда поезд снова тронулся, Антон вернулся мыслями к деревне. Там вот никогда не было Объектов. Ну, не считая потенциальной зажигалки, на которую Шаст случайно наткнулся на полке серванта, и таскал с собой несколько месяцев подряд. Может, Объекты – это что-то, связанное с городами? Скорее всего, ответы на эти вопросы уже давно были готовы и лежат отсортированными по папочкам в Научном Отделе. И в мозге Арсения.
Шаст закатил глаза, представив многочасовой монолог Арса о первопричинах возникновения Объектов. Хотя, по правде, его напарник не заводил ещё ни одного такого монолога – только исписывал свои дела бесконечным множеством фактов. А с кем он вообще ими делился?
Антон отмахнулся от этой мысли, потому что она логично подвязывала то, как неизбежно он привязывается к своему напарнику. Сука, как ленточка к шарику. Или как поводок собаки к перилам около магазина. «Подожди тут, Тузик, пока хозяин не соизволит тебя забрать».
Шаст выдохнул.
«Привязываться – это не плохо», – раздался в его голове звонкий голос служебного психолога. Антон тогда хотел провалиться сквозь землю, не понимая, как она нащупала его болевую точку: «Вы же хорошо общаетесь с Катей. И это не доставляет… неудобств».
Но правда была в том, что сложно было представить кого-то, кому она вообще может доставить неудобства. В его глазах Добрачёва всегда была моральным ориентиром и… почти святой, что ли. И его лучшим другом – это безусловно.
Представить на её месте другого человека, даже будучи хорошего, милого и внешне вежливого, было почти невозможно, но… Это не исключало того, что Шаст чувствовал. А чувствовал он, что его необъяснимо тянет к обаянию, стремительности и… опасности – и у всего этого было конкретное имя.
Шаст помотал головой и поспешил достать смартфон из кармана. На автомате он тапнул по медиаплееру и подключил наушники. Он совершенно точно не хотел разбираться во всей этой... сфере, пока ехал домой к своему напарнику, с которым был знаком две с половиной хромых недели, но который каким-то совершенно невозможным образом...
Стоп.
Антон постарался успокоить дыхание в такт мелодичной композиции, нежно поглаживающей его барабанные перепонки. Он проскользил быстрым взглядом по иконкам на дисплее смартфона и тапнул на одну из десятка игр, которые использовал, чтобы отвлечься. Он сегодня ещё не выполнял дейлики. И вчера. И позавчера...
350 уничтоженных комбинаций конфеток, шесть пройденных боевых миссий и три новых построенных здания спустя (бля, возможно, у него всё-таки была игровая зависимость), Шаст услышал:
– Следующая станция «Румянцево».
Парень кинул короткий взгляд за окно – его приветствовали редкие сугробы, уже начинающие таять, и стройный ряд лысых деревьев. Между веток иногда проглядывали строения, совсем не похожие на покосившиеся дачные домики. Их внешняя опрятность и ухоженность тропинок, обвивающих их и скользивших между деревьев, очевидно указывали на состоятельность местных жителей. «Дом Учёных» в его лучшие годы.
Шаст потянул наушники за провод и поймал в раскрытую ладонь. Ему совсем не хотелось выныривать из своего виртуального мира в роскошный, отдалённый от городской жизни, размеренный променад.
Перед тем как встать, он ещё раз кинул взгляд за окно; на стремительно пролетающей мимо остановочной платформе промелькнул всего один силуэт. Пока Антон продвигался к выходу, он почувствовал, что его снова затапливает волнение. Будто он придавал этой поездке какое-то сакральное значение, будто она что-то решала.
«Но это не так», — твёрдо сказал себе парень, наблюдая за тем, как двери судорожно дрожат в попытке открыться. Рукой он подтолкнул заевшую дверь, которая охотно поддалась его движению, и спрыгнул со ступенек.
– Осторожно, двери закрываются. Следующая станция…
Но её название потонуло в лязге захлопывающихся дверей, и Антон торопливо отошёл от платформы. С его проворством он рискует оказаться под поездом, оступившись.
Шаст закусил губу и посмотрел против направления поезда – именно там мелькнула тень, когда он ехал. Силуэт всё ещё был там, но поток воздуха рванул ему в лицо кудряшки, и они закрыли обзор.
– Да сука, – раздражённо пробормотал парень, и звук потонул в шуме уходящего поезда. Ощущение дезориентации в секунды, когда он пытался справиться со своей шевелюрой, подтолкнуло его к идее посетить парикмахерскую.
– Шаст! – когда парень снова смог видеть, Арсений уже вприпрыжку шёл ему навстречу. Его пальто развевалось в утихающих воздушных потоках. – Никаких приключений по дороге?
Антон кивнул вместо приветствия:
– Никаких аномалий. Не считая лакшери вида вашего посёлка глубоко в ебенях.
Попов хмыкнул:
– Какие же это ебеня, это самый центр Вселенной, – он развернулся спиной к Шасту и направился к краю платформы и, чуть повысив голос, крикнул. – По крайней мере, моей!
У Антона не было сомнений в том, что центр мира у Арсения значительно смещён. По правде, он вообще рассчитывал на расстояние в несколько световых лет, а не десятков километров.
Парень спешно спустился с платформы и нагнал напарника. Вместе они миновали небольшой домик, который летом служил местом для продажи билетов, а сейчас стоял заколоченным, и свернули на лесную тропинку. Вымощенная плиткой и очищенная от снега дорожка почти не петляла между деревьев, чётко обозначая единственное возможное направление – вперёд к дорогой жизни. Пожалуй, обувь Шаста была дешевле, чем один кусочек этой плитки.
– Тебе здесь понравится, – вкинул Арсений, обводя рукой пространство вокруг себя. – Несмотря на все эти… лысые деревья, тут атмосферно даже сейчас.
Вынурнувшее из-за серых туч весеннее солнце приятно пригревало. Солнечные лучи нежно проходились по облезшим костяшкам на пальцах и прятались под рукавами худи Антона. По сторонам от тропинки из уже почти сошедшего снега между стволами деревьев торчали ветки многолетних кустарников. Может, тут даже малина растёт…
Чем дальше по тропинке они продвигались, тем реже становились заросли, пока наконец впереди не показались фонари, обступающие дорожку со всех сторон.
– Эти точно не Объекты, – хмыкнул Арсений, заметив взгляд Шаста.
Но Антон уже перевёл взгляд вперёд. Перед ним открылись стройные ряды коттеджей с заборами разной степени странности. Объединяло их только одно – все они были баснословно дорогими. Парень даже не знал, что удивляет больше – каменная кладка со статуями львов или ограда, сделанная из витражного стекла.
– Какого?.. – непроизвольно вырвалось у него, и он тут же поправился, стараясь облечить свои мысли во что-то более понятное. – Кем вообще была твоя бабушка?
Арсений рассмеялся:
– Тебе всё расскажи, – и чуть ускорил шаг, поравнявшись с первым рядом домов.
Шаст помотал головой, стараясь унять головокружение, в которое вогнали его бесконечные банкноты, так и витавшие в воздухе.
– Как ты вообще коммуналку оплачиваешь и… всё обслуживание?
Антон не особо разбирался какие там есть затраты, когда у тебя собственная квартира. Но вот это... всё буквально кричало о необходимости дорогого обслуживания. Так же, как кричат о нём дорогие машины.
– Ну мой дом ты ещё не видел, – хмыкнул Арсений и поманил его рукой, указывая на поворот налево. – От него таким пафосом и не веет.
– У тебя даже от пальто веет, – кинул в ответ Шаст.
– Это для того, чтобы тебя впечатлить, – лениво протянул мужчина. – Скажи спасибо, что оно не винтажное.
– Мы просто не на том этапе ещё, да? – вкинул Антон быстрее, чем успел остановить себя.
Мужчина коротко оглянулся, и парень поймал искорку, проскочившую в его взгляде:
– Ага, у меня дома целый шкаф необычных пальто — для каждого этапа.
Антон фыркнул и перевёл взгляд на последнее в ряду построек здание. Небольшой двуэтажный дом выглядел пришельцем на фоне соседствующих домов. Нежно-бежевый цвет фасада и коричневая кровля смотрелись удивительно уютно и выбивались из общего пафоса посёлка. Шаст прошёлся взглядом вверх по водосточной трубе и нашёл небольшое чердачное круглое окно под крышей. Этот факт неожиданно вызвал у Шаста воспоминания о давно минувшей деревенской жизни. Вокруг строения вился простой железный забор, дальняя часть которого тонула в лесополосе слева от дома.
– Ещё думаю, где поставить львов, – заметив растерянность Антона, бросил мужчина.
Арсений прошёл к калитке и несколько секунд повозился с замком. Тот после непродолжительной борьбы поддался ему с тихим скрипом.
– Добро пожаловать… ко мне, – повёл мужчина рукой в сторону крыльца.
Шаст рассеянно кивнул и шагнул за калитку.
– У меня тут немного грязно, но… атмосферно, – хмыкнул Арсений, расчищая кончиком ботинка брусчатку от снега, и обернулся к Шасту. – В дом?
Антон легко улыбнулся и кивнул. Следуя за напарником, он продолжал озираться по сторонам. Ему казалось, что каждую секунду его напарник разрушает образ, который Шаст старательно пытается выстроить. Парень был уверен, что Арс живёт в пафосном районе, – но оказалось, он живёт в деревне, – но деревня на деле не простая, а пафосная, – но дом у Попова не пафосный, а обычный. Сколько ещё «но» пропечатывается впереди? Шаст помотал головой, поймав себя на том, что в горле поднимается трепет предвкушения.
Вот получит сковородкой по голове, и энтузиазма поубавится.
Но Арсений не вооружался сковородкой или любым из прутиков, торчавших вокруг дома («Хоть бы это была какая-то ягода», – поймал себя Антон на нечаянной мысли), вместо этого он толкнул незапертую входную дверь и остановился на пороге, вытирая подошвы ботинок.
– Давай снимай свои слои одежды, – кинул он Шасту и прошёл в холл.
Антон юркнул в дверь, которая тут же захлопнулась за ним с тихим щелчком. Большое светлое пространство резко контрастировало с внешним интерьером домика. Высокие белые арки дверей были обрамлены нежно-голубым цветом стен, будто поднимающим и без того высокие потолки ещё выше. Справа от себя Шаст заметил винтажное зеркало, в котором встретился со своим тревожным взглядом. Слева были прикрученные витые крючки для одежды, и на одном из них раскачивалось пальто Арса. Антон спешно стянул кроссовки, которые выглядели в этом интерьере потрёпанными после межгалактического путешествия инопланетянами, и остановился в нерешительности.
Дом, который снаружи напомнил ему о деревенской жизни, внутри выглядел даже пафоснее соседних зданий. Шаст перевёл взгляд на пол и залип на ковре – на светло-сером фоне вились веточки с множеством белых цветов. Скользя глазами по стеблям, Антон уткнулся в основание белой прямой лестницы, которая вела на второй этаж. Вокруг было так много света и пространства, что закружилась голова.
– Завтракать будешь? – выглянул Арсений из проёма арки, располагавшейся чуть дальше зеркала. «Шикарной, с белыми порогами и окантовкой арки», – поправил себя парень.
– Э-э-э… Так час же уже? – ответил Антон первое, что пришло в голову. Он сделал шаг к белым шерстяным тапочкам, которые лежали рядом, и поочерёдно опустил в них ступни – мягко.
– Под трибунал за поздний завтрак, я понял, – рассмеялся Попов. – Сделаю, а потом решишь, – и мужчина снова исчез в проёме.
Шаст сделал несколько шагов к лестнице и заметил слева от неё небольшой голубой пуфик. Он некоторое время изучал его, примериваясь, насколько сильно рюкзак может запачкать обивку. Иррациональный страх что-то испортить в таком роскошном месте надоедливо скулил внутри, но парень всё-таки поставил свою поклажу, предварительно выудив оттуда яблоки. Боже, даже немного несимметричные яблоки смотрелись здесь неправильно.
Антон коротко выдохнул и стянул с себя розовую худи. Парень засунул её в рюкзак и мучительно выдохнул, бросив взгляд на свой рукав – там во всей красе расцветала прожжённая проводом Объекта дырка. Он почувствовал себя отвратительно чужеродно. Вернее, ещё более чужеродно, чем можно было чувствовать себя до этого.
– Шаст, – парень оглянулся на голос и удивлённо вскинул брови.
Арсений уже переоделся – на нём была чёрная оверсайз футболка и синие спортивные штаны. Антон испытал диссонанс от образа Попова и окружающих его интерьеров.
– Ты… маленько удивлён? – закусил нижнюю губу мужчина.
– Я в ахуе, – честно выдохнул Антон и повёл рукой, обводя пространство. – Я будто внутри сталинской высотки, – когда он озвучил очевидное, ему стало самую малость легче.
Арсений провёл пятернёй по волосам, взъерошив их:
– Я так с детства живу… Привык, в общем. Пойдём, – он махнул рукой по направлению к себе. – Кухня не такая пафосная, её бабушка обставляла, а не родители.
Шаст поспешно кивнул и прошёл за мужчиной.
Открывшийся из проёма вид кухни заставил парня облегчённо выдохнуть. Небольшая комната, разделённая на две зоны барной стойкой, хоть и была такой же высокой, но уже не отдавала такой помпезностью. В обеденной зоне скромно стоял круглый стол в окружении маленьких тумб, а в зоне готовки висели обычные белые шкафы, без всяких там золотых окантовок.
– Теперь я понимаю, почему тебе коридоры Структуры давят, – хмыкнул Антон, усаживаясь за стойку, и положил перед собой яблоки. Он не мог объяснить, почему взял их с собой. Шаст их вообще не то чтобы любил – просто попались на глаза в супермаркете, и он купил их в неожиданном порыве.
– Ух, не напоминай, – Арсений передёрнул плечами и быстрыми движениями стал разбивать яйца над сковородой. – У тебя же нет аллергии на желток, белок или там… соль?
– Не, только на крупы всякие, – лениво протянул парень.
– А если курица, которая снесла яйцо, ела крупу, это считается? – Арсений стоял спиной к Шасту, но по голосу было слышно, что он улыбается.
От такого нелепого предположения Антон хихикнул:
– Зависит от того, сколько крупы она съела.
–
Крупную горстку или мелкую? – вкинул Попов, поворачиваясь к Шасту.
На мгновенье парень замер, не понимая смысла, а потом снова прокрутил фразу и… ох! Он коротко рассмеялся и одобрительно закачал головой:
– А ты хорош!
– А я ещё, – Арс повёл над головой кистью, будто колдуя что-то, – не старался.
Антон почувствовал, как в груди разлилось тепло. Он скучал по тому времени, когда у них с Катей не было выматывающей работы, которая бы отбивала всё желание тусить на выходных. Они провели много тёплых дней вместе. Настолько тёплых, что у Шаста даже не мёрзли руки.
– Милости прошу, – Попов поставил перед Антоном тарелку с яичницей. Шаст благодарно кивнул и несколько секунд залипал на блюдо – только у Арса могли получится два идеально ровных кусочка с «глазк
ами» точно посередине.
Мужчина передал ему вилку и занял место напротив:
– Как вкус спрашивать не буду, потому что знаю, что великолепно, – протянул он и отправил в рот первый кусочек.
Шаст хмыкнул и последовал его примеру. Это было вкусно. Антон не был ценителем, но вкус ему определённо нравился. И грел внутри.
– Только не говори, что это яйца от курочек, специально выращенных на альпийских холмах, – протянул он.
– Вообще-то… – Арс задумчиво покрутил вилку в руках, – да. Они ещё такие белые с сиреневыми пятнами на бочках.
– Чувство, что ты где-то спиздил эту легенду, – хмыкнул Шаст. – Такое смутное, знаешь.
– Клянусь честью Ведьмака, – мгновенно подорвался Попов, отдавая воображаемую «честь», и тише добавил. – Я, кстати, не рассказывал, как однажды Кикимору убил?
Смех разрушительной волной поднялся к горлу из солнечного сплетения, и Шасту пришлось прикрыть рот, чтобы не выплюнуть еду на стол. Он сделал небольшое усилие над собой, подавив смешок, и спешно прожевав, вкинул:
– А голова её где?
Арсений посмотрел на него негодующим взглядом и, цокнув, покачал головой:
– В этом доме для такого есть специальная комната.
Шаст, поймав его серьёзный взгляд рассмеялся, и Арсений подхватил его своими смешками.
– Арс, вот, если честно, вообще не сомневаюсь. И что у тебя коллекция всякого оружия тоже есть… холодного. Для отсечения голов там, – задумчиво протянул Антон, отделяя кусочек белка.
– Только жертву сначала надо обездвижить, – серьёзно и спокойно проговорил Попов, отправляя в рот кусочек яичницы. – Конечно, крик не проблема – тут же звукоизоляция, но…, – солнечные блики, попавшие в плен глаз Арса, неожиданно застыли и утонули в глубине радужки.
Шаст услышал еле заметные отзвуки опасных, шипящих интонаций, но за шиворот выпнул свою панику за пределы видимости и продолжил разделять на части яичницу.
– Просто неприятно, когда жертва мешает тебе своим криком, знаешь, – беспристрастно продолжил Арсений. – Никакого удовольствия от процесса.
Блюдо, несколько минут назад бывшее одним целым, теперь было разделено на несколько десятков мелких кусочков, и Антон огромным усилием заставил себя остановиться. Периферическим зрением Шаст увидел, что Арс смотрит на него, ожидая ответной реакции, и поскорее запихнул в рот несколько кусочков, рассеянно кивнув мужчине.
– Ты же знаешь, что я шучу? – вдруг серьёзно спросил Попов, заметив внезапную перемену настроения парня.
– Естефно, – с набитым ртом покивал Антон, потерпеший поражение в подавлении своих эмоций.
Мужчина кивнул, не став акцентировать внимание на краткости ответа, и встал из-за стола.
Под мерный постукивание посуды, которую Арсений закидывал в посудомойку, Шаст старался успокоиться. Это, блядь, была шутка. Это был просто разгон. Но почему от этого разгона у него похолодели пальцы настолько, что захотелось натянуть худи до самых их кончиков, а может, и вовсе спрятаться в ней? Антон заставил себя кратко выдохнуть.
«Вы боитесь того, на что не влияете. Вы боитесь всего… необычного», – звонко прозвучал у него в голове голос психолог.
Этот голос, подозрительно часто напоминающий о себе в течение дня и не напоминающий до этого на протяжении лет, заставил Шаста раздражённо помотать головой. Это всё было правдой, но Арс здесь совсем не при чём. И вообще… он сам разберётся.
– Что ты сказал? – переспросил Попов.
Блядь. Опять он бормотал себе под нос.
– Говорю, это правда было вкусно. Спасибо, Арс, – улыбнулся Шаст.
Всё. От внешнего к внутреннему. Ему стоит улыбнуться, принять непринуждённую позу, и он сможет расслабиться и внутренне.
– Ага, а теперь на пробежку.
– Что? После еды?
Не говоря уже о том, что Антон вообще не был любителем бегать, как это делать после еды, он точно себе не мог представить.
– Ну бочка размять, – оправдываясь кинул Арс. – Это я называю пробежка, а так… просто прогулка.
– Как с моргом и Сервисной, я понял, – потянулся Шаст. – Если у меня справка от врача есть, можно откосить от пробежки?
– Без вариантов, – обернулся Арсений, чтобы подмигнуть.
Антон выглянул в окно, располагающееся чуть дальше стойки – солнце скрылось за тучами.
– Не растаешь, не сахарная вата, – прокомментировал Попов, заметив его взгляд. – Я тебе покажу классную прогулочную тропинку.
Шаст не то чтобы был фанатом каких-то там тропинок или прогулок, но бесконечное зудящее чувство того, что он понапрасну тратит свою жизнь и неизбежность того, что он уже всё равно сюда приехал, сделали своё дело.
Пока Арс домывал посуду, парень снова вышел в холл и осмотрелся. Он обратил внимание на несколько чёрно-белых картин с разных сторон от лестницы, которые не заметил в первый раз. В абстракных резких чертах нельзя было что-то однозначно разглядеть, но на одной Антон отчётливо увидел зебру.
– Бабушка на их месте всё время хотела повесить что-то цветочное и красочное, но, – парень обернулся на голос Попова, – «Вера Валентиновна, вы же видите, всё выдержано в одном стиле», – прохрипел Арс, понизив голос. – Вот и весь мой отец в одном предложении.
– Я своего вообще плохо помню, – протянул Шаст. – Когда я рос, он впахивал на дофига каких работах… А как стало полегче. В общем, – запнулся парень, вспоминая плачущую маму и дом, полный людей. – Врачи сказали, что сердце не так работало.
– Соболезную, – коротко кинул Арс и, помолчав, продолжил. – А мой жив, но, если честно… – он замялся. – Его будто и нет.
Шаст кивнул. Когда отец взвалил на себя четыре работы, Антон тоже задумывался – существует ли он вообще, или, может, он сам его придумал.
– Ну что, пойдём? – сменив тему, сказал Попов.
Антон прошёл к выходу и скинул белые тапочки, погрузив ступни в привычные кроссовки:
– Ты же не в пальто будешь бегать? – крикнул он Арсению, который стремительно взбегал по лестнице вверх.
– Сегодня нет, – услышал он глухой ответ. – А завтра… кто знает.
Шаст ухмыльнулся и продолжил залипать взглядом на причудливые картины. Пожалуй, к такой помпезности можно быстро привыкнуть.
Арс спустился вниз через несколько минут. Его нежно-голубой спортивный костюм выглядел безупречно (кто бы сомневался) и немного сливался со стенами холла.
– Уно моменто, – мужчина сбежал по ступеням и в несколько больших прыжков преодолел ковёр.
– Только не говори, что ты так энергично начинаешь каждое своё утро, – страдальчески выдохнул Шаст и сделал шаг назад, освобождая место Попову на коврике.
– Окей, не буду, – ехидно вкинул Арсений.
На улице пахло свежестью и неотступно наступающей весной. Сделав шаг на крыльцо, Антон почти поверил, что скоро придёт долгожданное тепло. Тягучий чистый воздух затопил его лёгкие и заставил почувствовать лёгкое головокружение. Пожалуй, он бы тоже выбрал жить здесь, а не в городе. Если бы не такие проблемы с логистикой, конечно.
– Ну что, лёгким бегом? – дверь за Шастом распахнулась, и он поспешно отступил в сторону, освобождая место для невъебического комка энергии, который рисковал снести его с ног.
– Настолько лёгким, что почти не заметно, – потянулся Антон и ступил на дорожку за Поповым.
Ещё до того, как они оказались за калиткой, он понял, насколько различаются понятия прогулки-пробежки у них с Арсом. Добравшись до калитки в несколько больших прыжков, его напарник также шустро свернул в лесополосу слева от дома. Антон чуть ускорил шаг и, прикрыв за ними калитку, нагнал напарника.
– Зачем тебе тренироваться убегать, если ты всегда первый лезешь к Объектам? – на одном выдохе вкинул Шаст.
Арсений цокнул:
– Не сбивай дыхание.
Хорошо сказано, вот только сбитое дыхание – последнее, что мешало парню нормально бежать. Только что съеденная яичница, раздражающе продуваемое худи и шлюпающая под ногами грязь на лесной тропинке – в отсутствии всех этих факторов он бы точно был чемпионом по бегу.
Пропустив вперёд мужчину, Антон залип взглядом на лысых кустарниках, у основания которых ещё лежал снег. По его лицу вдруг мазнул холодный поток воздуха, и он натянул рукава худи до костяшек пальцев. Тепло, которое грело его по дороге сюда, спряталось вместе с солнцем за облаками. Он кинул раздражённый взгляд на спину удаляющегося Арсения. Откуда вообще в этом Попове столько энергии? Кажется, он мог бы питать ей небольшой город. А может, и десяток городов, если её рационально использовать.
Из-за спины Арса парень увидел, что стволы деревьев редеют, и они приближаются к плохо протоптанной дорожке в поле.
– У нас вообще есть какая-то конечная цель? – уточнил Антон, провожая взглядом последние деревья, протягивающие свои лысые ветви к ним.
– А как же, – полным энтузиазма криком ответил Попов. – Ща выйдем к кладбищу.
Дурацкое слово, застрявшее у Шаста в горле при подъезде к станции, вдруг стало поперёк горла. Как он вообще мог допустить, что они могут быть друзьями? Но долго фокусироваться на этой мысли ему не дали родившееся где-то на подступах к желудку предвкушающее волнение и неожиданно пробудившееся любопытство.
– Ты поймёшь, – коротко бросил Арс, оглянувшись назад.
Антон вообще перестал понимать всё, в том числе и реакции своего организма.
Тропинка начала подниматься, и перед Шастом постепенно открывалась панорама окружающей их природы. В рыхлом снеге кое-где уже была видна прошлогодняя трава, а, если смотреть внимательнее, можно было заметить небольшие норки. Наверняка тут жили полевые мышки, но перед Антоном ярко нарисовалась другая картинка. Он отчётливо увидел, как между норок то тут, то там проскальзывают хвостики компьютерных мышек. В сером свете пасмурного неба он даже увидел розовые и фиолетовые отблески их переливающихся бочков. И, когда он уже собирался немедленно ретироваться из этого места, его вдруг окликнул Арс:
– Эй, чего застыл?
Шаст вскинул голову на напарника, а, когда вернул взгляд обратно на поле, норки тоскливо поглядывали на него тёмными пустыми глазницами. Он не стал отвечать и подошёл к Попову, который уже стоял на вершине небольшого холмика.
– Ого, – выдохнул Антон, когда проскользил взглядом к подножию холма.
Шаст неожиданно для себя оказался на входе в музей под открытым небом. С первого взгляда он выхватил из десятка ближайших к ним скульптур – ангела с распростёртыми, будто для объятий руками; статую девочки, которая сидела на плите, прижав к себе ноги, и (парень даже моргнул, чтобы убедиться, что ему не мерещиться) каменную фигуру собаки с крыльями сзади. Заворожённый, он изучал соседствующие скульптуры и только спустя несколько минут обратил внимание, что между ними стояли самой разной формы каменные надгробия и постаменты.
– Это лютеранское кладбище, – мерно начал Арсений, и по его тону было понятно, что он доволен произведённым эффектом. – Всё расчищено и... ухожено. Даже зимой. Пройдём?
Шаст кивнул, всё ещё завороженный открытым зрелищем. Только что проходили пафосные коттеджи, потом нырнули в просыпающейся от зимы лес, а вот оказались в тихом и пленящем месте, где нашли покой столько… существ.
– Там что, могила собаки? – Антон мотнул головой на статую.
– Не просто собаки, а лютеранской собаки утешения, – Попов осторожно начал спускаться вниз с холма ко входу на кладбище. – У таких собак библейские имена, но в целом они… вроде животных эмоциональной поддержки, – Арсений подал руку Шасту, который опасливо рассматривал скользкий участок перед собой.
Они ведь уже касались друг друга, да? Хоть и через одежду, поэтому…
Но пока Антон взвешивал возможность принять помощь и не получить паническую атаку, его напарник осторожно потянул его за локоть на себя, и парень интуитивно сделал пару шагов вперёд, благополучно спустившись со склона.
– Серьёзно, ты до сих пор не зашил худи? – насмешливо заметил Арс, рассматривая обожжённые края пореза на одежде.
Парень проигнорировал замечание напарника и прошёл по тропинке с каменной кладкой к могиле пса. На близком расстоянии он смог рассмотреть его подробнее – небольшого роста короткошёрстный пёс с аккуратно расправленными за спиной крыльями. На могиле Антон заметил выгравированные буквы с красивыми завитушками:
«Верному другу Кабби,
Ты навеки в наших сердцах
Второзаконие 31:8: Господь будет с тобою, не отступит от тебя и не оставит тебя, не бойся и не ужасайся»
– У таких собак есть свои «жизненные стихи», – Шаст оглянулся на подошедшего Арса. – Отрывки из Священного Писания.
Антон закусил губу и ещё раз посмотрел на скульптуру пса. По каменной шёрстке пробежали блики от появившегося из-за туч солнца.
– Хочу тебе ещё кое-что показать, – мужчина поманил за собой Антона и прошёл вглубь кладбища по петляющей между надгробий и скульптур тропинке. – Я когда увидел, не поверил своим глазам.
Звучало… интригующе.
Несколько минут они шли в тишине, и парень с интересом рассматривал скульптуры, за которые цеплялся взгляд – стеснительно закрывающейся крыльями ангел; ангел, играющей на флейте и… огромная квадратная коробка? И, судя по всему, Арсений вёл его именно к этому надгробию.
– Читай, – кивнул Попов на небольшую табличку, установленную перед памятников.
«Приёмнику цветного изображения Радуга-4,
Ты показал нам то, до чего мы бы не смогли дотянуться самостоятельно».
– Это… телевизор, – выдохнул Шаст и присмотрелся к скульптуре. На «коробке» были символически обозначены переключатели с правой стороны, а чуть левее было видно очертания экрана. – Кто-то похоронил… Объект?
– Ага, – подтвердил Арсений. – Я всё время гадаю об его свойствах. Он, может… показывал какие-то картины из реальной жизни?
– Объекты вообще умирают? – поражённо спросил парень.
– С технической точки зрения просто перестают работать, но… да. Для кого-то умирают.
Шаст поражённо смотрел на памятник телевизору. Получается, в нескольких метрах от них под землёй сейчас лежал заржавевший старый телевизор? Был ли у него гроб? А может, гроб для него – это коробка, в которой его купили?
– Он тут один… такой?
– Да, один, – кивнул Попов.
Несколько минут они простояли молча. Антон никак не мог переварить мысль о том, что кто-то вкладывал в Объект столько смысла, что сделал ему надгробие и памятник. Это… выбивало из колеи. Шаст никогда не задумывался, как давно вообще появились Объекты. Если рассуждать на обывательском уровне – когда он был маленький, Объекты были совсем редки, сейчас – с каждым годом всё больше и больше. И получается… они были и больше пятидесяти лет назад?
– А как давно вообще появились Объекты? – повернулся он к Арсу.
– Основная теория – с появлением электричества, альтернативная – с появлением первых простых механизмов.
– Дохуя тысяч лет назад? – удивлённо протянул Шаст.
Мужчина кивнул и отвернулся от надгробия, направившись к выходу. Антон бросил последний взгляд на телевизор и последовал за ним. Объекты всегда казались ему чем-то чужеродным; явлением нового времени; тем, что нужно полностью истребить, если это когда-то станет возможным. А теперь… Нет, конечно, он предполагал, что во все времена были такие необычные чуваки как… Арсений, но… Что, если это он слишком радикален в своей позиции?
– Идёшь? – Попов окликнул его у подножия холма, и парень понял, что залип взглядом на каменной тропинке, заканчивающейся у его ног.
За Арсом он взобрался на холмик и окинул взглядом открытое пространство. Подтаявший снег всё ещё был здесь, и жухлая прошлогодняя трава, и норки. Но Шасту вдруг показалось, что всё совсем по-другому.
Дорогу до дома они преодолели неспешной рысью, и, едва ступив на порог, Антон поймал несколько холодных капель, брызнувших на него с пасмурного неба.
Шаст благодарно нырнул в тепло и прикрыл дверь за собой, – холл уже не казался ему таким помпезным и возвышающимся.
– Чёткий тайминг, – усмехнулся Арсений, когда по крыше дома забарабанили тяжёлые капли, – и это повод устроить… – мужчина кивнул напарнику, предлагая тому продолжить, но Шаст только пожал плечами.
В его представлении Арс мог устроить как генеральную уборку, так и полнейший дестрой.
– Вечеринку же, ну ты чего, – в притворном возмущении отмахнулся мужчина, проходя к лестнице. – Чем хочешь обедать?
– У нас же только завтрак был час назад, – лениво вкинул Шаст, ныряя в белые тапочки.
– Доставке сюда тоже не быстро ехать, – ответил его напарник, прежде чем скрыться в одном из коридоров второго этажа.
Оказавшись в одиночестве в холле, Антон снова залип на чёрно-белые картины. В небольшой родительской квартире, а тем более в его съёмной квартире, не было никаких намёков на искусство. Хотя, кажется, в подростковом возрасте он клеил на стены какие-то постеры, выменянные во дворе за разные безделушки, которые годами лежали в серванте, всеми забытые. Чаще всего это были красивые актрисы, имена которых он не знал, и реже актёры, которые не казались ему отвратительно высокомерными. Вот плакат Арса он бы точно на стену не повесил.
– Чего застыл? – Антон оторвал взгляд от картин и перевёл на Попова, который уже вернулся, переодевшись в домашнюю одежду.
– Никак не привыкну к тебе без пальто, – между делом сказал Шаст.
– Держи, – парень перевёл взгляд на вещь, которую протягивал ему Арс. – Обычная футболка. Ты же спаришься в худи.
Антон кивнул и принял одежду. Пистолет он, блин, взять додумался, а футболку — нет.
Парень сразу же почувствовал себя неуютно под изучающим взглядом мужчины:
– Ты так и будешь пялиться?
– Просто интересно, сколько на «светиле всея отдела» шрамов, – хмыкнул Попов и повернул налево от входной двери, нырнул в ещё одну арку. – Но, если не хочешь показывать, я потом сам посмотрю.
Шаст закатил глаза на такой выпад и быстро стянул с себя худи. Закинул свою одежду в угол к рюкзаку и натянул футболку. Парень бросил взгляд в зеркало около входной двери – обычная серая футболка с каким-то зарубежным логотипом – ничего примечательного. И в целом… если подумать, в доме Арса не было ничего, свидетельствующего о том, что он может быть агентом. А то, что внутри настолько пафосно… Антон был уверен, что у Позова, например, дома не менее пафосно. Не говоря уже о Лясе.
– Что насчёт бургеров… или суши? – Шаст встрепенулся от крика напарника и прошёл на голос.
Арсений развалился на небольшом бежевом диване посередине гостиной, закинув ноги на прозрачный журнальный столик. Рядом с ним Шаст заметил такого же цвета кресло и не преминул воспользоваться возможностью упасть в него. Мебель приняла его в свои мягкие объятья с тихим скрипом кожаной обивки.
– На твой выбор, – просто кинул Антон, рассматривая гостиную дальше. Прямо перед ними стоял телевизор с внушительной диагональю (это вам не «Радуга-4»). В углах гостиной стояли не менее ценные (по крайней мере, в культурном плане, но, скорее всего, и в денежном эквиваленте тоже) статуэтки, что сразу же вызвало у Шаста ассоциации с лютеранским кладбищем. Парень проскользил взглядом вверх к потолку и увидел лепнину – точь-в-точь интерьер «Дома Учёного».
– Будет через два часа, – через несколько минут заключил Арс, откладывая телефон. – Так что у нас есть немного времени на всякие там разговоры по душам, – потянувшись заметил мужчина.
– У твоей вечеринки такая программа? – усмехнувшись кончиками губ, спросил Антон.
– Да, первый конкурс «Расскажите о своих скелетах в шкафу», – согласно закивал мужчина и поёрзал ступнями на столике.
– Ну у тебя-то целое кладбище, – протянул Шаст, – ты точно выиграешь.
Арсений рассмеялся, отчего стеклянный столик мелко затрясся:
– Но прикольное же. Прикинь, Объект похоронен!
– Да, но это… странно, – Антон закусил губу и поджал под себя ногу. – Типа, прикинь, у этого Объекта дофига жертв на счету, а его кто-то хоронит.
– Да, бля, Шаст, – раздражённо выдохнул Арс. – Ну не у всех же Объектов свойства вредоносные. Вон фонари в парке, они кому мешают?
– Они на наших глазах охотились!
– Ну не на людей же, – закатил глаза Попов и спустил ноги со столика на пол.
– Мы ещё не препарировали их, может, внутри есть пара электриков, – заметил парень.
– Ага, или пьяных любителей полазить по столбам, – хмыкнул Арсений. – Но я не об этом. Мне кажется… есть какая-то классификация, которую ещё не установили. В смысле, ты же сам видел, что с кем-то Объекты уживаются дружно – мальчик с жестяной жабкой, вон, телевизор этот похороненный…
– Два случая на тысячи, серьёзно?
– Да послушай, – мужчина нетерпеливо поёрзал на диване и отзеркалил позу напарника, подтянув ноги под себя. – Ты же мог не слышать о них, потому что они как раз ничего не делают. Живут себя спокойно в семьях там… Или на улице. Это как… ну не знаю. «Систематическая ошибка выжившего», – у тебя очень мало или вообще нет данных по группе «безопасных» Объектов, поэтому ты делаешь все выводы исходя из поведения «опасных».
– Разве это не что-то из учений Хаоса? – осторожно вкинул Антон.
– Боже, Шаст, тебе надо обручиться с Димой, честное слово, – Попов фыркнул и откинулся на спинку дивана. – Хаос-то, хаос-это. Я говорю с тобой с точки зрения логики и статистики, а ты мне начинаешь рассказывать небылицы.
– А что ты хочешь, чтобы я сказал? – раздражённо сказал парень. – «Окей, давай врываться к людям в дома и спрашивать, нет ли у них «безопасных» Объектов»?
– Я не знаю… правда, я не знаю, – мужчина постучал кончиками пальцев по подлокотнику кресла. – Нам бы хотя бы составить карту «условно-безопасных» Объектов. И учесть обстоятельства, которые способствовали их появлению, – Арсений выдохнул. – Просто мне кажется… это что-то важное.
Несколько минут они провели в тишине. Шаст отчаянно пытался понять, взывает ли его напарник, действительно, к каким-то рациональным доводам или… он уже попал под его влияние настолько плотно, что готов внимать любой чуши.
Попов щёлкнул пультом, и комнату окутал монотонный бубнёж диктора воскресных новостей, с которых мужчина сразу же переключился. Антон следил за мелькающими каналами, пока его напарник не остановил на какой-то околонаучной передаче об Объектах. Шаст не то чтобы был в настроении смотреть что-то, связанное с работой, но всё лучше, чем пытаться выяснить, осталась ли в нём хоть капля рационального за время общения с Поповым.
Через два с половиной часа и несколько программ об Объектах спустя, курьер постучал в дверь. Арсений подорвался открыть, и Антон слушал, как в холле происходит обмен стандартными вежливыми репликами. На экране Объект-радио издавал «подтюненные» высокочастотные звуки, которые в реальности оглушают людей.
Когда Попов вернулся в комнату, парень обратил внимание, что тот кроме пакета с едой принёс две открытые бутылки пива.
Антон постарался разглядеть этикетки, но бросил эту затею. Какой бы это ни был сорт – по сравнению с запоями его юности, бутылка пива была невинной шалостью. Его юность вместе со всем её сумасшествием давно остались в прошлом, но некоторые полезные навыки из того времени у него сохранились.
– Чего залип? – Арсений поставил всю ношу на стол и стал доставать коробки с едой. – Ты же пьёшь?
– Да-да, – покивал парень. – Просто… Не знаю. Подумал о том, что у нас такая атмосфера… отвязной вписки. Коттедж за городом, звукоизоляция. Только... людей нет и передачи «дедовские».
– Ну у меня все вечеринки так выглядели, сорри, – усмехнулся Попов. – А ты прям… зависал?
– Ага, – протянул Шаст, облокотившись на спинку кресла, и отпил из бутылки. – Я типа… тем ещё придурком был до универа, и… до Кати, в общем, – сделал ещё один глоток. – Она вроде и не вправляла мне мозги, но просто… с ней рядом сложно быть придурком.
У Антона снова заныло под ложечкой от недостатка общения с Добрачёвой. Завтра он стопроцентно устроит тусу с Катей. Он спешно развернул картонную коробку с бургером, чтобы не показать свою лёгкую грусть, которая червячком ковыряла его грудную клетку.
– Ну значит и Диму перевоспитает, – фыркнул Арсений и отпил из своей бутылки, закинув ноги на подлокотник Шаста.
От того, что на тусовку с Катей, которую парень твёрдо решил организовать, придётся звать и Позова, Шаста передёрнуло. Он до сих пор загонялся из-за той истории с Хаосом, и кое-кто всё время подливал огня.
Ох. Шаст неожиданно почувствовал, как отчётливо ему дал в голову алкоголь. Он даже прервал процесс распаковывания бургера, чтобы присмотреться к этикетке – вроде обычное магазинное пиво. Тогда почему от него так ведёт голову?
– А ты был пай-мальчиком, да? – вкинул Шаст, отставляя бутылку и откусывая бургер. – На тебя не похоже.
– А что похоже? – промурлыкал Попов, потягиваясь.
В полумраке, в которую была погружена гостиная из-за пасмурной погоды за окном, Шасту показалось, что Арсений похож на кота, который готовится прыгнуть на добычу. А может, просто мелькнул похожий кадр по телевизору, наложившийся на образ его напарника.
– Ну, не знаю, – замялся Антон, потянувшись за салфеткой. – Что ты звал в свой дом дохуяллион людей и у вас тут были оргии.
Остр
ота, которая слетела с языка, стала для него неожиданностью, но он решил не акцентировать на этом внимание. Может, он себе позволит просто расслабиться?..
– Отвратительно, – Арсений глухо рассмеялся и запрокинул бутылку, допивая напиток.
И, судя по стремительно плывущей голове, что бы сейчас не решил сделать Арсений, Шаст не успеет даже подумать о том, чтобы взять пистолет из… где там он у него лежит? Этот вывод необъяснимо его успокоил, и парень снова взял со столика свою бутылку. Он откинулся на спинку кресла, вытянув свои ноги к основанию дивана.
– Не отвратительно, а весело. Молодость, максимализм, все дела, – Антон икнул и прикрыл рукой рот. – Или у тебя, – он неопределённо повёл в воздухе рукой, – вот эти вот старческие установки про «один на всю жизнь»?
Вот у его родителей были такие взгляды. И какой в этом толк? Они начинали препираться, как только у них выдавался свободный выходной. И развелись только… двадцать? Или сколько там лет спустя таких препираний?
Попов кинул на парня краткий взгляд и в одно движение поднялся с дивана:
– Ничё не буду тебе отвечать, запишешь в старики.
Арс прошёл в сторону кухни, и Шаст проводил его взглядом. По вихрам каштановых волос его напарника прыгали лучики телевизионного свечения. А может, это солнце выглянуло, – Антон был уже не в том состоянии, чтобы это отличать.
– Не отвечай, будешь в туалете, я сам у тебя поищу всякие… договоры, которые ты перед сексом подписываешь, – крикнул ему вслед Шаст, закидывая ноги на подлокотник дивана.
Какие договоры? О чём он вообще? Это он вспомнил о процессуальных документах, которые не успел доделать на работе? Или что? Парень вздрогнул от хлопка холодильника на кухне, и вернуться к размышления секундной давности не представилось возможным, – мысли Антона разлетелись на буквы и звуки внутри его черепной коробки. Двигаться не хотелось – начинало клонить в сон. Вот… это всё его дурацкий недосып. И мобильные игры, конечно.
Как его вообще так развезло после одной бутылки пива? Или не одной? Или это вообще было не пиво.
– Для секса нужен кто-то особенный, – Шаст чуть повернул голову, и увидел Арсения с новой бутылкой пива. Или не пива… Он сощурил глаза, но этикетку не увидел.
– Да, договоры, я понял, – лениво протянул Антон. – И для дружбы договоры, да? – парень сосредоточил всё своё внимание на произносимых словах, но они всё равно рождались на языке подозрительно медленно.
Арсений сел на подлокотник дивана, потеснив ноги Шаста. В полутьме парень отчётливо увидел огонёк, скользнувшись в его глазах.
– Для секса по дружбе? – промурлыкал Арсений и опёрся бедром о ступни Шаста, балансируя на подлокотнике. Парню показалось, что рука его напарника на секунду скользнула по его икре и чуть выше, но он не почувствовал мурашек отвращения от прикосновения, поэтому… Точно показалось. Антон же вообще спец по всяким галлюцинациям: Арс спиздил мышку, Арс гладит закрылки дрона.
Шаст потряс головой, от чего головокружение усилилось, и зажмурил глаза.
– Да иди ты… со своим сексом, – пробормотал Антон. – Просто… друзей нет, – как только слова сорвались с его языка, Шаст попытался оправдаться, в меру своих возможностей. – В смысле, у меня Катя есть, – буквы сопротивлялись заплетающемуся языку, но он упорно продолжал. – Но у неё теперь… есть Дима? – тут же вкинул он противоречащий своим словам аргумент.
Он вообще-то не собирался этого говорить Арсению. Да и вообще – отвечал он не ему, а служебному психологу, слова которого неожиданно вернулись к нему несколько лет спустя.
Арсений – Шаст видел это через кружившуюся комнату (мерцание телевизора, нелепая скульптура, диван и снова по кругу) – был удивлён его словами. Он вцепился в него взглядом и даже чуть склонился вперёд, будто эти слова были важными. Так, будто он мог что-то на это ответить. Посоветовать. Или хотя бы просто понять.
Под действием этого дурацкого взгляда Антона как будто ещё сильнее развезло. У него из груди неожиданно вырвался задушенный выдох, и он прокашлялся, стараясь вернуть себе самообладание, но это… получилось плохо.
– Может… со мной что-то не так, Арс? У всех, – он выдохнул, стараясь говорить без запинок: – у всех хватает сил тусить там… общаться после работы, а я… не могу.
Шаст отчаянно старался опустить внутри себя этот рычаг, останавливающий словесный поток, но даже мешающее формулировать мысли опьянение, не помогло в этом.
– Может я… Может я тоже Объект, а? – дурацкое иррациональное сравнение, оно точно могло родиться у него в голове? – Только я, вроде как… могу в работу с людьми, а остальное… это… сложно, – Шаст выдохнул и прикрыл глаза.
Ему отчаянно хотелось, чтобы Арсений исчез. И чтобы весь этот дом исчез. И вся его жизнь, если честно. Он бы с удовольствием сейчас стал какой-нибудь карамелькой из игры на телефоне и исчез бы в комбинации из трёх штук. Но правда была в том, что он был один. И не было рядом никого, кто мог бы исчезнуть вместе с ним… или не исчезнуть? Блядь, какая там механика в игре?
Несколько минут он лежал в благословенной тишине, и ему начало казаться, что он-таки смог исчезнуть. В груди неприятно кололо, но он понятия не имел, как можно избавиться от этого ощущения. Попросить там корвалола или лучше сразу пистолет из рюкзака?
– Но ты… здесь, – коротко заметил Арсений.
Шаст понятия не имел, о чём это он. Здесь – в этой комнате, в этой стране или может Вселенной?
– Ты сказал, что тебе «сложно» с людьми, но ты… здесь, – уточнил Арсений.
– Ага, – выдохнул Антон, не открывая глаз. – Только, пожалуйста, не бей меня сковородкой… это неприятно, – он бы предпочёл исчезнуть как-то безболезненно. Просто... в один момент.
Шаст услышал, как Арсений хихикнул, и этот смех удивительным образом отозвался теплом в области колена. Это тепло бурлящим потоком прошло через его тело и согрело каждое нервное окончание. Это тепло было важным, но его расплывшейся в лужицу от алкоголя мозг отказывался объяснять почему.
– Оставайся здесь, ладно? Можешь переночевать на диване или… наверху. Я расстелю, – Антону понадобилось несколько долгих секунд, чтобы переварить сказанное напарником.
Вообще-то он собирался домой на вечерней электричке… да же?
Шаст услышал, как диван скрипнул и каким-то неотключаемым «следовским» чутьём констатировал – Арсений поднялся. Одновременно с этим тепло, о которое Антон грелся, резко пропало. Каким-то отчаянным всхлипом, внутри отозвалось: «Это была ладонь Арса. На колене», но его сознание уже ускользнуло в сон, не способное анализировать реальность случившегося.
