Часы в гостиной сломаны?
01:20
Вопрос кажется дурацким, но всё-таки более адекватным, чем «что значит двенадцать?» Это не часы, это датчик;) 12 — максимальное значение. Чем больше значение, тем ближе находится Объект 01:21 Шаст никогда не слышал о таком оборудовании. И странно, что Арс, который даже перчатками во время фиксации Объектов не пользуется, о нём знает. Парень постукивает кончиками пальцев по дисплею. Ответ прибавляет беспокойства, и кроме того… Напоминает о том факте, что дыры в биографии Арса как будто совсем не затягиваются с их сближением. Будто есть два разных Арсения. Один существовал до знакомства с Антоном, второй — нестабильная фикция, раздираемая пустотами в его биографии и изменчивым настроением. Экран телефона потухает, а Шаст так и продолжает пялиться на него. Самое тупое — Антону легче лёгкого закрывать на этот парадокс глаза, пока Арс рядом с ним. Пока он может следить за проблесками в его глазах, разъёбываться с шуток и касаться кожи. Может, это тоже выход — просто не оставаться в одиночку и не рефлексировать? Шаст раздражённо выдыхает и разблокирует телефон. Вряд ли он сейчас сможет выстроить стройную карту всех взаимосвязей.Спокойной ночи, Арс
01:25
В ответ Попов присылает ему длинное сообщение с рандомными эмоджи (рыба, принцесса, пистолет?..), и Шаст хмыкает, представляя, как тот беспорядочно тыкал пальцами по экрану. Парень откладывает телефон под подушку и устраивается на диване. Он неожиданно кажется таким же удобным, как в ту ночь, когда Шаст был пьяным, и, перед тем как провалиться в сон, он ненароком думает, может, диван — это тоже Объект? Но ответ на этот вопрос тонет в расплывчатых образах сновидений. Узкие коридоры Структуры заполнены молочным туманом. Шаст тщетно пытается разглядеть хоть что-то, но завеса непроницаема. Запаха гари нет… Так что это за пелена? — Арс! Он ждёт несколько секунд, но ответа нет. Шаст медленно ощупывает стены и продвигается вперёд. Его пальцы касаются именных табличек на кабинетах, которые он не может прочитать; дверных ручек, которые он не понимает в какую сторону поворачивать, и текстур, которых нет в знакомых ему коридорах. — Арс! Но туман отвечает ему только пронзительным эхо, которое больно бьёт по ушным перепонкам. Антон пытается представить, куда бы он пошёл на месте Арса, но образ того расплывается у него перед глазами. Он вдруг понимает, что не помнит, как Попов выглядит. И его имя вдруг начинает стремительно выцветать и рассыпаться прямо на кончике языка. Туман вдруг становится плотнее и подбирается к самому горлу. Шаст открывает рот, пытаясь ухватить последние глотки воздуха, но на шее уже смыкается хватка невидимой руки… — Тох, просыпайся. Шаст садится и только потом понимает, что проснулся. Перед глазами от резкого подъёма всё плывёт, и парень отчаянно пытается осознать себя. Свет режет глаза, прямо перед ним какой-то силуэт, и он рявкает себе успокоиться. Но это помогает даже не на сотую долю так эффективно, как мягкое касание ладони к его щеке. — Ты чего? — тихо резюмирует Арс. Антон рывком прижимает Попова к себе. Сердце предательски колотится, будто он только что завершил марафонский забег. Ему приснился кошмар. Арс сейчас сидит рядом с ним. Всё хорошо. Попов медленно проводит руками по его лопаткам вверх и ерошит волосы на затылке. — Такая хуйня приснилась, — наконец выдыхает Антон и отстраняется. Он отсаживается в глубину дивана и трёт щёки тыльной стороной ладони, стирая засохшие дорожки слёз. — В смысле, мне она постоянно снится, но сегодня какая-то… пиздец реальная, — он мотает головой, пытаясь прогнать образ белого тумана. Ему стрёмно от того, насколько реальным ощущался это сон. — Надеюсь, это не из-за запаха моей готовки с кухни, — весело фыркает Арс, но продолжает обеспокоенно блуждать взглядом по Шасту. — Не знаю, — выдыхает Антон. — В смысле, нет, — мотает он головой. — Мне в последний месяц всё время что-то снится, но я не какой-то там нумеролог, чтобы сны понимать. И не то чтобы он вообще в это верил хоть на милипиздрический процент. — Это вообще не то слово, — усмехается Попов. — Ну скажи, тебе хоть члены не снятся? Шаст прыскает и закатывает глаза: — Да, я поэтому в слезах просыпаюсь. Такие они восхитительные. Арсений смеётся и поднимается с дивана. По тому как Попов закусывает язык и хитро щурится, Антон считает, что он хочет сказать: — Пожалуйста, только не шути про свой член, — стонет Шаст. — Не знаю, почему ты думаешь, что это шутки, ведь он реально… Но парень хватает подушку с дивана и запускает в Арса, не давая тому договорить. Попов уклоняется от подушки и выбегает в холл, пока Антон не успел запустить вторую. Когда Шаст выходит в кухню, там уже сидит Серёжа, раскладывая на столе десяток исчирканных листов. Шаст заглядывает в них и успевает зацепиться взглядом за схему места происшествия, прежде чем Матвиенко щёлкает его по носу: — Оперативная информация, — и собирает листы стопкой, откладывая. — А Арсу, типа, можно, — фыркает Антон. — Он же всё равно мне расскажет. — Как он расскажет, если вы не разговариваете, — усмехается Серёжа, и Арс оборачивается к нему от плиты, награждая раздражённым взглядом. Когда на кухню приходят Дима и Катя, ребята начинают накрывать на стол. Шаст неосознанно фиксирует, что у девушки на лице нет признаков напряжения или рефлексии, которые у него, кажется, написаны через весь лоб чёрным маркером. Это сейчас Арс рад ему и подмигивает, когда накладывает яичницу, а что через полчаса? День? Неделю? Пока ребята делятся волнениями насчёт предстоящей проверки, Антон молча уплетает свою порцию. Наверное, он влюблённый дурак, но яичница снова кажется ему великолепной. — Не знаю ничего, — выдыхает Катя, намазывая масло на хлеб. — Пусть проверяющие только попробуют доебаться, я уже свои Протоколы с точностью до времени фиксации отдельных доказательств знаю… Дима активно кивает: — А я так знаю документы всех своих работников. Пиздец, одни цифры перед глазами… — Вы просто сильно заморачиваетесь, — отмахивается Матвиенко. — Никого за цифры ещё не выгоняли. — Да блядь, конечно, — фыркает Дима. — С оперов даже ношение формы во время проверки не требуют, что уж говорить о… Ещё форма эта дурацкая. Вот загадка: «Насколько уёбищно она выглядит, если Шаст методично в течение двух месяцев запихивал её всё дальше в шкаф»? С другой стороны, он всё равно собрался валить из Структуры, так какая ему разница до этой проверки вообще и формы в частности. Тем более, майорские погоны ему светят только в случае, если он сдаст Арса. Шаст поднимает глаза и следит за движениями Попова. Тот хмыкает чьей-то шутке, и морщинки вокруг его носа собираются в причудливую сеточку. Антон скользит вверх по переносице и теряется взглядом в линии его волос. Её хочется очертить поцелуями. Завтрак заканчивается благодарностями ребят хозяину дома и горой грязной посуды. Арс героически отмахивается от предложений помочь с уборкой, но Шаст и не предлагает. Он просто встаёт рядом с ним около раковины и протирает чистую посуду. Их бёдра соприкасаются, и Шасту кажется, он греется о тепло Арса даже через одежду. Негромкий гомон голосов из гостиной не даёт забыть о том, что они не одни, и Антон не решается начать какой-то более-менее личный разговор. Поэтому, под негромкий стук посуды, он только кидает на Попова опасливые взгляды, будто ждёт, что тот нападёт на него. Да и с чего этот разговор вообще начать? «Оцени вчерашние объятья и мой смазанный поцелуй в висок по шкале от одного до десяти?»или
«Какова вероятность того, что у нас с тобой что-то получится и призраки твоего прошлого не сожрут меня с головой?»или…
— Останешься на ночь, — неожиданно кидает Арс, и Шаст чуть не роняет на пол тарелку, которую протирал. — В смысле, — поясняет мужчина, — всё равно завтра вместе на работу ехать. — Эм… А это норм? Опять дурацкий вопрос. Они уже столько раз ночевали вместе. С чего бы это, блин, было не норм? — Ну, если ты не боишься Мышей, — подмигивает ему Попов. Но маячащая ночёвка вдруг встаёт поперёк горла, и Антон даже не откликается на шутку, просто кивает. Они продолжают мыть тарелки, и Арс снова принимается насвистывать свою любимую мелодию. Шасту стрёмно представить, к чему потенциально может привести эта ночёвка. Или не привести. Его как будто откидывает к началу их общения, когда Арс представал перед ним в образе неуравновешенного следователя с невъебически эмоциональными способами работы. Тогда он пугал его и завораживал одновременно — сейчас происходит то же самое. Когда они возвращаются в гостиную, ребята комментируют какой-то дурацкий комедийный сериал из тех, что всегда транслируют по утрам в выходные. Шаст плюхается на кресло, а Арс садится на подлокотник. Одно абсолютно безумное мгновение Антону хочется притянуть его к себе на колени, поэтому он заставляет себя:ВДОХНУТЬ
И
ВЫДОХНУТЬ.
Он точно знает, что если бы не ребята, он бы так и сделал. Вопрос только в том, что сказал бы на это Арс. Но ответ очевидно читается в том, как Попов прыскает на чью-то шутку, утыкаясь Антону в плечо. Пальцы Арса легко касаются плеча, а волосы щекочут щёки. Пиздец. Это пиздец, как он влип! Шаст дышит через раз всё время, пока они снова играют в «Шляпу», пока обедают остатками вчерашнего заказа, и пока решают, как ехать домой. Потому что, сука, стоит ему вдохнуть это чувство влюблённости полной грудью, он никогда его из своих лёгких не выпустит. Это грёбаное начало конца, которое застаёт его прямо посередине гостиной. Он пытается изо всех сил отодвинуть его от себя, но… — Ты едешь, Шаст? — Что? — он вскидывает голову и встречается с ожидающими ответа взглядами. Арс запускает в него подушкой, и Шаст лениво отбивает её. Он лихорадочно пытается придумать, как ответить так, чтобы не заслужить ухмыляющийся взгляд Кати, но Арс спасает его от такой необходимости. — Мы завтра отсюда поедем. — А вы не заебётесь такси ждать? — чеканит Дима, и Шасту мерещится лёд в его глазах. Попов даже не смотрит на него, кидая куда-то в стену: — Нет. — Окей, — просто соглашается Позов, поднимаясь с дивана, но тут же кидает. — Арс, машину поможешь прогреть? Совершенно очевидно, что его помощь не нужна. Шасту бы психануть и заставить всех оставаться на своих местах до тех пор, пока все осколки прошлого Арсения не соберутся в единый образ. Но вместо этого Антон молчит и смотрит на то, как Попов раздражённо цокает, выходя из гостиной за Димой. Когда Серёжа выходит из комнаты вслед за парнями, Катя бросает на Шаста красноречивый взгляд. — Да что? — закатывает глаза Антон и откидывается на кресле, утыкаясь взглядом в часы. На них (очевидно, как и всегда, когда Мыша дома) — двенадцать. — Ты обещал предохраняться, помнишь? — еле слышно пропевает она и хихикает. У Шаста не то вспыхивают кончики ушей, не то тянет низ живота. Подкол девушки настолько диссонирует с эмоциями, в которых он захлёбывается, что парень на несколько секунд зависает. Он, блядь, вообще забыл о том, что в мире существуют какие-то объективные обстоятельства вне его головы — будь то наличие презервативов или смазки. — Добрачёва, иди в жопу, — фыркает Антон и кидает в неё последнюю оставшуюся на диване подушку. Девушка уворачивается от снаряда и поднимается на ноги. Шасту так и хочется крикнуть ей, что у неё-то с Димой наверняка всё проще. Перед тем как выйти из комнаты, Катя оборачивается к парню: — Кот, я за тебя рада. Ну, в смысле… ты понял. Антон осторожно кивает. Он сам порадоваться за себя пока не способен, так пусть хоть его близкий человек порадуется. Шаст подходит к окну и его внимание сразу привлекает экспрессивный диалог Арса и Поза. Дима активно жестикулирует, тыкая в его напарника, а тот лишь отмахивается. Антон придумывает, что они два владельца старейших итальянских магазинов и ругаются из-за вкуса пасты. Или двое учёных, которые спорят о точной дате уничтожения Земли кометой. Шаст не исключает, что всё это может оказаться правдой, стоит ему узнать ещё что-то новое об Арсе. Когда к парням выходит Катя, они сразу же прерывают разговор. Несколько секунд Дима продолжает сверлить взглядом Попова, но в итоге сдаётся и ныряет в машину, хлопая дверью. Пока Серёжа вместе с Арсом открывают ворота, Антон отходит от окна. Сейчас Арс вернётся, и они останутся одни. И что тогда? Ему задать один из тех дурацких вопросов, которые он придумал с утра? Рациональная его часть, которая, вероятно, осталась где-то под завалами парковки, скулит о том, чтобы он перестал загоняться и действовал по ситуации. Но, кажется, и этому совету он не может следовать адекватно, потому что вдруг принимается мерить комнату шагами и мысленно чертить её план.Стена — метр влево — тумбочка с телевизором — ноль пять метра — кресло
— Эй? — Арс стоит в дверях и недоверчиво смотрит на Шаста. — Чай хочешь? Да. Нет. Тебя хочу. Парень кивает, отпинывая от себя каждый из ответов, и выходит в холл. В коридоре кожа на кисти сразу же идёт мурашками, и Антон кидает взгляд на лестницу как раз вовремя, чтобы заметить готовящееся нападение. Мыша в один прыжок оказывается на его ноге и обвивает проводом щиколотку. — Ну всё, теперь ты её хозяин, — смеётся Арс. — А если бы Серёжа ещё не ушёл, а? — обращается он к Объекту, но та лишь несколько раз клацает клавишами. Мыша доезжает на его лодыжке до кухни, и только там спрыгивает на пол, скрываясь под одной из тумбочек. Если бы у Шаста остался хоть небольшой резерв эмоций, он бы обязательно офигел с этого фокуса. — Чёрный? Антон кивает и устраивается за барную стойку. — Как тебе супер-мега-вечеринка? — спрашивает Арс, щёлкая чайник. Антон закусывает губу. И что он хочет услышать в ответ? «Охуенно, если не считать ту часть, где ты меня игнорировал»? Парень гасит в себе зарождающееся раздражение и пожимает плечами: — Норм. Особенно её вторая часть. Хер его знает, почему он решил, что Арс может понять, где эта самая «вторая часть». Это как в том меме, только «если бы вечеринку делили на части, то»… — Нервничаешь из-за завтра, — констатирует Попов, разливая чай по кружкам. С каких пор Арс стал таким недогадливым по части эмоций? — По большей части мне похер, — отмахивается Шаст. Это не совсем правда. Если они реально свалят из Структуры, перед ним встанет ребром, по крайней мере, один бытовой вопрос: где взять деньги на квартиру? А если смотреть чуть дальше: чем он вообще будет заниматься, если всю жизнь только и делал, что ловил Объекты? — А Хаос реально существует? — вдруг спрашивает он, и Арс замирает напротив него с чашкой в руках. — Я не про то, что ты оттуда, — поясняет Шаст (да уж, сука, разрядил атмосферу). — А в целом, это что-то существующее или… — Хаос есть, — кивает Попов и отпивает чай. — У меня там знакомые. — Это ты, типа, так между делом кидаешь? — удивлённо спрашивает Шаст. В смысле, конечно, он уже привык к общению Арса с Объектами, и потому и спросил про Хаос, но… Но, блядь, они же говорят про некую тайную организацию, за сотрудничество с которой грозит реальный срок. Наверное?.. — Антон, — снисходительно тянет Арс и отставляет от себя кружку. — Хаос — это не секта каких-то фанатиков, как рассказывает Структура. Это обычная организация, со своими целями, задачами и… — И уголовно-преследуемая? — звучит резко, но это правда. — Ну давай, процитируй мне ту единственную судебную практику, которая есть по этой статье в интернете. А к чему ты вообще спросил? Антон отпивает чай.Потому что я пытаюсь сконструировать нашу жизнь вместе.
— К уходу из Структуры и… Я просто понятие не имею, куда можно вообще тыкнуться с моими знаниями. Кто-нибудь в ИТ Объектами занимается, не знаешь? — он грустно хмыкает и пялится в свою чашку. Ему вдруг становится неловко за озвученное. Ляся считает, что Арс агент Хаоса, и они вдруг уволятся из Структуры и реально туда свалят… Шаст поднимает взгляд на напарника, тщетно пытаясь прочитать эмоции на его лице. — Арс, слушай, — начинает он. — Я знаю, что идея тупая и… — Да нет, — выдыхает Попов. — Идея как раз нормальная, — он встаёт из-за стола и забирает их пустые кружки. — Просто подзагрузился. Антон прекрасно видит, что что-то не так, но ему опять не хватает деталей пазла. Он начинает от этого уставать. Когда они выходят в холл, по всему его периметру уже протянули свои когтистые лапы сумерки. Арс зажигает свет, и тот ложится на поверхность неровными мазками, — Антон то и дело выцепляет то глубокую тень, то слишком яркий блик. Мыша прыгает на лестницу и поднимается, с негромким стуком приземляясь на каждую ступеньку. Шаст застывает у подножия лестницы, на его коже тонкой плёнкой вьётся холод, пробирающийся через входную дверь: — Мы наверх? — А ты, типа, уже максимально рассмотрел мою комнату? — улыбается Попов. — Кроме того, оттуда вечером потрясный вид открывается. А знаешь на что ещё открывается потрясный вид?На наше совершенно неопределённое будущее.
Но этого Шаст, конечно, не озвучивает. Он кажется себе полнейшим идиотом — вчера был готов сделать всё что угодно, лишь бы остаться с Арсом, а теперь… А теперь пасует перед любой потенциальной проблемой, с которой придётся столкнуться. Не говоря уже о том, насколько отчаянно в нём пульсирует вся гамма эмоций, грозясь разорвать его на части. Арс обгоняет парня и вспрыгивает на первую ступеньку: — У меня бабушка вечно ругалась на эту лестницу — скользкая капец. А отец даже на ковёр был не согласен, — Попов взбегает наверх и оборачивается к Шасту. — Странный этот дом, вроде и мой, а будто всё время делю с отцом. Антон ведёт плечами: — Тебе тут одному не одиноко? — Ты же тут, — пожимает плечами мужчина. — Оставайся, — просто предлагает он. Почему у Арса всё так просто? Как бы ему тоже перестать загоняться, а? — Но чур — полы моешь ты, — фыркает Антон. — Пока мы не поймаем какой-нибудь Объект-пылесос, — Арсений проходит к своей комнате, а наперерез ему прыгает Мыша. — Который будет плеваться кислотой неземного происхождения, ага, — поддакивает Антон и тоже выходит на площадку второго этажа. — У тебя же Контейнеры с Объектами за всеми этими дверями, признавайся. — Ну кроме той, где БДСМ-зал, — весело поддакивает мужчина. Арс проходит в комнату, и Шаст ныряет за ним. Сегодня светодиодная лента мерцает переливами фиолетового и красного, и необъяснимо напоминает предгрозовое небо. Но даже если сейчас разразится ливень, Шаст не намерен отсюда уходить. Что бы ни царапало его внутри, сколько бы сомнений ни раздирало его на части, Арс всё ещё… его. И Антон хочет быть рядом с ним — это вынесено аксиомой. Парень плюхается на кровать, на которой уже нет того беспорядка из листов как в прошлый раз. Матрас оказывается неожиданно мягким и прогибается, обволакивая его. — Отвратительно нежно, — тянет Антон и встаёт с кровати. — Ну да, с твоим диваном на кухне не сравнится, — фыркает Арс и проходит к круглому окну. Пока Попов забирается на невысокий подоконник, Шаст делает шаг ближе и рассматривает окно. В его центре очерчен круг меньшего диаметра, от которого к краям расходятся тонкие планки чёрного цвета. Планки расположены то ближе, то дальше друг от друга, и Шасту требуются долгие несколько минут, чтобы понять, что они складываются в римские цифры. А потом он видит стрелки, которые прикреплены с другой стороны стекла. — У тебя такое сложное лицо, — смеётся Арс. Шаст усмехается и садится рядом с ним на полу: — У тебя хоть одни нормальные часы есть дома? На подоконник к Попову вспрыгивает Мыша и устраивается у него на коленях. Антон смотрит на переливающиеся на её корпусе огоньки, в красном свете они выглядят угрожающе, но… Шаст больше не может думать о ней, как об опасном Объекте. Он чувствовал её тепло. И то, как она тянулась к нему на парковке. Антон протягивает к ней ладонь и легко касается корпуса подушечками пальцев. Мыша щёлкает в ответ клавишами. Шаст чувствует еле заметное жжение в шраме, который она оставила в их первую встречу, но отмахивается от него. — Мы когда от парковки уходили, она рвалась, меня пыталась ударить… — тихо начинает Арс, наблюдая за тем, как Мыша возится на его коленях, устраиваясь поудобнее. — А я… вообще не допёр. Я так злился на тебя. Наверное, и правда, этот дурацкий компостер билетов на меня так подействовал, — раздражённо выдыхает он. — А может быть такое… что ты более восприимчив к ним? — осторожно спрашивает Шаст, убирая руку от Мыши. Это кажется неочевидным. При чём здесь взаимодействие с Объектами, которому Арс научился, и восприимчивость, но… — Может быть, — кивает мужчина. Между ними повисает недолгое молчание. Мыша одним прыжком спускается с подоконника и прыгает на кровать, устраиваясь на Арсовой подушке. — Может быть, почему? — наконец, уточняет Антон. Он задал вопрос о «восприимчивости» просто наобум, не рассчитывая получить серьёзный ответ. Но по тому, как Арс отвёл взгляд и сверлит глазами сумерки за окном, видно, что это что-то важное. — Потому что в моей биографии были похожие эпизоды, — выдыхает Арс. — Но все их перечислять — у тебя голова распухнет от бесполезной информации, — отмахивается он. — Ну ты начни с чего-нибудь, — Шаст на секунду откидывает голову назад. Светодиодная лента под потолком слепит глаза, и он тут же возвращает взгляд на напарника. — Три года назад я красил волосы в белый цвет, — тут же отбивает Арс. — Полезная информация? Антон рассматривает вихры волос мужчины и коротко фыркает, представляя того блондином, но продолжает: — Ну… разве не на этом строится доверие? На всяких таких фактах. Они вроде коснулись той темы, из-за которой он загонялся целый день, но Шаст никак не может сосредоточиться на ней. Черты лица Арса так резко очерчены в этом свете, что он откровенно залипает на них. Благо, Попов уткнулся взглядом в свои колени и не смотрит на него. — Я не к тому, чтобы ты всё сейчас срочно выкладывал, Арс, — объясняет парень. — Просто… Иногда мне кажется, я совсем тебя не знаю, — он облизывает губы и отводит взгляд на стекло, в котором уже видно желтоватый полумесяц. Сказанное застывает между ними, и Антону несколько отчаянных секунд хочется забрать свои слова обратно, но он прикусывает язык. — С Серёжей говорил, да? — выдыхает Попов. Шаст кивает: — Да, но… не только, Арс, — он кладёт ладонь на колено мужчине. — И в разговорах с Димой… я как будто слушаю про какого-то другого Арсения. Не про моего друга и… — он сглатывает и замолкает. Друга и… кого? — Это было давно, Антон, — взгляд Попова возвращается к его лицу всего на секунду. — И того меня, я надеюсь, уже нет. Парень хочет возразить, но Арс мягко убирает его ладонь со своего колена и закатывает рукав своего свитера. В первые несколько секунд Шаст не понимает, куда должен смотреть, а потом чуть наклоняется вперёд, и на коже Арса неожиданно вспыхивают десятки тонких неровных шрамов. Они расчерчивают запястье, превращая его в поле заведомо проигранной битвы. Шрамы еле заметные, но в красном свете видны особенно отчётливо, вплоть до мест, где лезвие соскальзывало, и линия становилась чуть тоньше или толще. Ещё немного, и Антон увидит даже капельки крови, которые когда-то сплетались в целые ручейки. Антон бессознательно тянет пальцы к коже, чтобы коснуться шрамов, но перед этим поднимает глаза на Арса, спрашивая разрешения. У Попова в глазах разверзается океан с кровавой плёнкой на поверхности, и Шаст отводит взгляд, когда ловит короткий кивок. Под подушечками пальцев зажившие порезы ощущаются как нитки, которыми кто-то прошил кожу мужчины. — Это сделал… ты сам? — уточняет Антон. Арс кивает, и внутри Шаста разрастается болезненное и тягучее ощущение. Может, он профан по субъективной части, но два и два сложить может. — И это как-то связано с той ситуацией… с твоим напарником? Несколько секунд Попов хмурится, а потом кивает: — В том числе и с той ситуацией. Антон и до этого догадывался, что отношения Арса и его бывшего напарника были чем-то большим, чем дружба. Но теперь под его пальцами прямое тому доказательство, с которым Шаст понятие не имеет, что делать. — Арс, я… — он осекается. Антон застывает перед желанием озвучить то, чего ему больше всего хочется.Мы свалим из Структуры, нас никто не найдёт и не сделает нам…
больно.
— Шаст, я к тому, что экскурс в мою биографию — это травмирующая фигня, — прерывает его раздумья Арсений. — Дима и Серёжа думают, что она как-то влияет на меня настоящего, — выдыхает он: — но это неправда. Давай будем в текущем моменте, хорошо? Антон возвращается взглядом к тонким линиям на коже и оглаживает их кончиками пальцев. Шаст не хочет драматизировать значение шрамов, но всё равно драматизирует. В каждом из них своя история, которая навсегда останется с Арсением, и он совершенно точно не понимает, почему тот предлагает сделать вид, что их не существует. Ну просто потому что… а как избежать новых ошибок, если ты решаешь вычеркнуть из жизни старые? В глазах Арса дрожат красные блики, Шаст гонит от себя очевидную ассоциацию и выпаливает: — Я просто… хочу защитить тебя от новых шрамов. Может это звучит глупо, учитывая то, что он сам несколько дней назад чуть не умер на парковке, вот только… Шрамы на коже Арса — не внешнее воздействие, обрушевшее перекрытия на парковке, отравившее яблоко или взорвавшее холл в Структуре, через которое они прошли вместе. Эти шрамы — часть внутренней борьбы Арса, в которой он никогда не принимал участие. Но сейчас… готов встать на его сторону и там. — Шаст, — устало выдыхает мужчина. — Ты не можешь защитить меня… от себя. — А если буду держать тебя за руку? — Шаст садится на подоконник напротив Арса и перекладывает его ладони к себе на колени. — Или даже за обе руки? — Или, может, закуёшь меня в наручники? — коротко фыркает Арс, и блики в его глазах отливают фиолетовым. — Ну только если в розовые с мехом, — соглашается Антон и улыбается ему. — Которые мы спиздим из Лясиного кабинета, — тут же отбивает Попов. Шаст прижимает к груди ладони Арса и, смеясь, заваливается к нему на плечо. Под подушечками пальцев он чувствует пульс Арсения, а на шее оседает его тихий смех. И в этот момент он предельно ясно осознаёт — хватит бесконечно просчитывать человека напротив, вороша детали его прошлого. Шаст готов полностью довериться ему, даже если потом окажется с разорванной на части менталкой и сердцем. Он, блин, только с ним стал снова что-то чувствовать. Только с этим удивительным человеком, ладони которого он прячет в своих. Антон немного отстраняется от Попова, чтобы заглянуть тому в глаза. Его взгляд — открытый и изучающий, будто он предоставляет Шасту возможность выбрать, что будет дальше. Парень подносит запястья Арса к губам и замирает, не касаясь их. Он не хочет тревожить шрамы, даже если они уже давно зажили. Вместо этого Антон аккуратно разворачивает его руки и оставляет поцелуи на костяшках пальцев — они неожиданно холодные и пахнут ментолом от сигарет. Арс опять курил. Взгляд Арса разъёбывает. То, как красный свет оттеняет его скулы, разъёбывает. То, как он коротко проходится по губам языком, разъёбывает. — Иди сюда, — он тянет на себя руки Арса, и тот ухмыляется, заваливаясь на него. Спина Попова прижимается к его грудной клетке, и Антон ловит короткий смешок, прячущийся в рёбрах. Вот так — сверху вниз — Арс выглядит наполовину забавно, наполовину нежно. Пряди волос разбросаны в беспорядке, а нос задорно вздёрнут вверх. Антон осторожно цепляет кончиками пальцев подбородок Попова и чуть наклоняется к нему. Взгляд-осколок режет его своей открытостью, и внутри Шаста всё сжимается. До этой точки они добирались целую вечность. Одновременно хочется навсегда растянуть этот момент и скорее его продолжить. На дне глаз Арса Шаст видит мерцающий фиолетовый огонёк. То свечение, которое он искал в окнах многоэтажки — далёкий и манящий свет — всегда было рядом с ним. Всегда было в Арсе. Парень закрывает глаза и прислоняется лбом ко лбу Арсения. Кончиками пальцев он очерчивает его подбородок. — Я хочу быть с тобой, Арс, — Антон понижает голос и протирается своим носом о нос Попова. — И не сделаю тебе больно или… Но Попов не даёт закончить предложение, подаваясь ему навстречу. Когда их губы сталкиваются, Шаст удивлённо выдыхает. Губы у Арса мягкие и податливые, и касаются его собственных с такой нежностью и трепетом, что Антон теряется на несколько секуд, прежде чем ответить. Между их телами вспыхивают тысячи искр и оседают на коже, прошивая её электрическими разрядами. Шаст скользит ладонями по шее и спускается на спину Арса, поддерживая того и притягивая ближе. Попов зарывается пальцами в его кудри и улыбается парню в губы, не разрывая поцелуй. Сделать вдох кажется невозможным, поэтому когда воздуха в лёгких не остаётся, Антон отстраняется и ведёт носом по щеке Арса, оставляя там короткий поцелуй. Щетина колется. — Ты же не собирался закончить предложение «или сделаю»? — хихикает Попов ему в шею. — Прости, идиотская шутка, да? Этот шёпот царапает Шасту сердце. Парень чувствует себя ёбаным Объектом — он парализован этим фантомным касанием. И всем… случившимся, блин. Арс поцеловал его. Просто взял и поцеловал. Ему одновременно хочется заорать и разрыдаться, но вместо этого он прижимает Попова к себе крепче и зарывается носом в вихры его волос: — У меня как раз фильтр на идиотские шутки в тиндере, — короткий «чмок» в затылок. — А ещё на восприимчивость к аномалиям Объектов, — ещё один «чмок». — И на умение готовить охуенную яичницу. — Прямо охуенную? — усмехается Арс, ёрзая в его руках и пытаясь поднять голову вверх. — Да, Арс, просто невероятную, — Шаст прижимается губами к его виску. Антон скользит взглядом по стеклу и дальше — на улицу, туда, где в темноте может прятаться самый страшный маньяк, готовый покрошить их на кусочки, или самый нежный Объект, от которого по телу приятные мурашки. Но они здесь — в месте, где никто не может их достать. И Шасту очень хочется, чтобы это «здесь» длилось бесконечно. Когда стекло запотевает от тепла их тел, а ночь прокрадывается в дом вместе с холодным воздухом из щелей, Арс в его руках начинает клевать носом, и Шаст аккуратно треплет его за плечо: — Пойдём спать, Арс. Попов сонно кивает: — А ты будешь?.. — неуверенно начинает он. — Давай я внизу сегодня, — Антон высвобождает мужчину от объятий и оставляет лёгкий поцелуй на его лбу. Он теперь всегда будет его целовать. Каждую грёбаную секунду. Шаст выходит в тёмный холл и включает смартфон. Луч фонарика отражается от мраморной лестницы и вырывает из темноты розово-фиолетовые всполохи — за ним прыгает Мыша. В темноте дом не кажется таким огромным и монументальным — это всего лишь длинный тёмный коридор, в котором Шаст легко может потеряться, если его телефон вдруг сядет или Мыша решит убежать вперёд. Но пока он здесь — следует за лучиком света и доверяет ему. В гостиной Антон вырубает свет и плюхается на диван. Он засыпает за несколько секунд, а в груди у него пульсирует тихое счастье, в которое он никак не может поверить. Этой ночью ему не снятся сны, но они ему и не нужны. Сегодня любой сон будет казаться блеклым по сравнению с реальностью. Когда срабатывает будильник, за окном только начинается рассвет. Арс уже чем-то гремит на кухне, и сердце сжимается при воспоминаниях о вчерашнем. Хочется зацеловать Арса. Хочется обнять его крепко-крепко и никуда не отпускать. Шасту требуется несколько долгих минут, чтобы перестать воспроизводить в голове вчерашний вечер и выйти из гостиной. За ним тихо цокает Мыша по паркету, которая, видимо, спала с ним сегодня. Арс на кухне стоит к нему спиной. Шаст скользит по нему взглядом и снова замечает шрамы. Они всегда будут тут — отпечатки прошлого, в котором Антона не было. — Ты теперь будешь каждое утро готовить? — Шаст взбирается за барную стойку и пытается заглянуть через плечо Попову. — А ты уже готов переехать ко мне? — весело кидает Арс, не оборачиваясь. — Почему я к тебе, а не ты ко мне? — Потому что у тебя звукоизоляция говно, а у меня дом с толстенными стенами. — И БДСМ-комната, — напоминает Антон, и Арс прыскает. Когда мужчина раскладывает по тарелкам завтрак, Шаст целует его в щёку: — Омлет, а не яичница? Это точно мой Арсений? Попов прижимается к нему со спины и коротко кусает мочку его уха: — Твой. За завтраком они залипают на «Ютубе» на одном из тех дурацких ток-шоу, что можно включить в любой момент, и всегда там будут какие-то скандалы/интриги/расследования. Шаст хочет, чтобы они всегда оставались по ту сторону экрана и не трогали их с Арсом, но в день Проверки мечтать об этом глупо. Весь завтрак Антон не может отделаться от мысли, что после самого лучшего дня неизбежно наступает самый худший. Когда Шаст домывает посуду и выходит в холл, его напарник уже надел форму. Синяя ткань с золотыми эмблемами Структуры сидит на Арсе как влитая. На самом Антоне служебная одежда всегда кажется чем-то инородным, болтаясь в одним местах и поджимая в других. Попов оборачивается к парню: — Какой я агент Хаоса, если на мне так охуенно сидит форма? Шаст фыркает и лезет в телефон, заказать такси: — Пиздец критерий. Но сидит охуенно, — согласно кивает парень. Арс самодовольно улыбается и накидывает пальто, в полы которого сразу же прыгает Мыша: — Ну вот может Ляся и передумает записывать меня в агенты, — подмигивает Попов и выходит за дверь. Перед тем как выйти за ним, Шаст ещё раз оглядывает холл. Может, он реально сможет здесь жить и привыкнет? Арс на крыльце уже зажёг сигарету и ворчит, зажимая её между зубов: — Опять похолодало. Когда уже потеплеет? — А ты когда перестанешь мои сигареты пиздить? — Попов лишь отмахивается от Антона и выпускает вверх клочок дыма, и Шаста вдруг осеняет. — Погоди, а чем ты зажёг? Арсений усмехается и достаёт из кармана пальто зажигалку, которую подарила Шасту бабушка. Под пальцами Попова на секунду вспыхивает и тут же прячется искра. — Козёл, — беззлобно кидает Шаст. — Но можешь забрать, я чё-то перегорел к курению. Арсений крутит зажигалку в руках, рассматривая: — «Служба спасения»? — Ага, бабушка врачом работала, фамильная вещь, между прочим, — и только с последними словами он понимает, что теперь «перегорел к курению» — очень слабое оправдание этому подарку. — А теперь будет типа «спасите-ка Арсения», — пытается Шаст разрядить обстановку. — Ну прикол же? Арс ловит его взгляд и хмыкает, но Антон понимает, что тот не купился. Когда спустя десять минут они ныряют в такси, руки Шаста благодарно ноют, оказываясь в тепле. Антон провожает взглядом дом, который скоро исчезает за поворотом, и испытывает острое желание вернуться. На хер проверку. На хер Структуру. На хер всё. Но Арс отвлекает его, тыкая в бедро. Антон опускает взгляд и хмыкает — из-под полов пальто торчит провод. Между ним с Арсом как будто изменилось всё и ничего одновременно. Когда Попов начинает клевать носом, он кладёт голову на плечо Антона. Шаст сжимает в своих руках ладони Арса, грея их и согреваясь сам. Как будто это такое же обычное дело, как зафиксировать Объект класса «Условно безопасный». И как будто так теперь будет всегда. Антон начинает в это верить. Здание Структуры кажется Шасту сегодня особенно мрачным. Перед входом, как всегда, толпятся их коллеги с той лишь разницей, что теперь все они одеты в форму. Кроме него самого. Блин, не попасться бы на глаза Лясе. В холле Антон сквозь толпу кидает взгляд на трибуну и пространство вокруг неё — сверкает так, будто не было тут никакого взрыва. Они вместе протискиваются через отключённые турникеты и ещё несколько минут толкаются в коридоре, прежде чем попасть в свой кабинет. Когда Шаст захлопывает дверь, они наконец оказываются изолированы от шума и толкучки снаружи. Грёбаный последний день — он должен с этим справиться. — Ты даже свой стол не разобрал к проверке, — усмехается Шаст, осматривая захламлённое папками пространство. — Ляся пиздюлей вставит. — Похуй, — отмахивается Арс, вешая пальто на спинку своего стула. — Главное, все подписи и даты на месте. — Ну да, а… Но договорить Шаст не успевает, потому что дверь открывается. Один из Проверяющих останавливается на пороге, окидывая взглядом кабинет. Шаст мельком осматривает его — солидный дяденька с седыми усами — и сразу направляется к шкафу с папками — его всегда смотрят в первую очередь. — Это всё архивы, — Антон кивает головой на полки и отходит к столу напарника, кидая на него взгляд. Но Арс неожиданно… оцепенел. Его зрачки сузились до точек, а губы сжаты в тонкую линию. — Меня, пожалуй, больше интересуют успехи Арсения, — непринуждённо кидает Проверяющий. — Арс, покажешь свои отчёты? — касается Шаст плеча Попова, но тот так и не отмирает. Антон отчаянно пытается придумать, что делать, и не выпнуть ли вообще этого Проверяющего за дверь, когда… — Или Объект, который ты таскаешь с собой? — рыкает мужчина сзади. Блядь. Что. Антон оборачивается, надеясь, что он ослышался, но… Успевает только зацепиться за фиолетовый проблеск перед глазами, а потом свет вокруг исчезает, и колени подгибаются. Последнее, что он чувствует — Арс подхватывает его сзади.