АНАМНЕЗ СОСТОЯНИЯ ПАЦИЕНТА на 23 апреля ⅩⅩⅩⅩ года
Согласно индивидуальному графику была проведена процедура «Адентация»
Цель процедуры: полная замена объёма крови кровью с Разбавителем типа ⅩⅩⅩⅩⅩⅩⅩⅩⅩⅩⅩⅩⅩ. Мир Антона сужается до строчек на листе с неровно оторванным краем. Шаст так часто касается его, что тот начинает грязниться, и его приходится убрать его в мультифору. Антон перестаёт выходить на улицу и наблюдает за стремительной интервенцией осени с расстояния в двойной стеклопакет. Мыша тоже становится менее активной, и Шаст даже задаётся вопросом, не собирается ли она впасть в спячку. Он бы и сам, если честно, с удовольствием в неё впал, если бы не бесконечные теории, которые он пытается проверить. Каждый раз, коснувшись взглядом фиолетовой ссылки, парень уже знает её содержимое с точностью до точки. Он уже сам может сверстать одностраничный сайт про процедуру переливания крови. Первые попытки переливания крови были предприняты почти одновременно с изобретением действующих веществ, позволяющих разбавлять кровь (так называемые Разбавители). Переливание крови должно было стать способом увеличения концентрации Разбавителя в крови для усиления его свойств. Эти ранние попытки, однако, привели к серьёзным побочным эффектам, тяжесть которых зачастую нивелировала приобретённые полезные свойства, что объясняет небольшую распространённость процедуры в современном мире.Ещё раз обращаем внимание (!), что описанные нами положения носят сугубо теоретический характер и их апробация на практике с большой вероятностью приведёт к тяжким последствиям для всех участников процедуры. Что в статьях о переливании крови неизменно — так это обязательные упоминания тяжких последствий. Некоторые из авторов ограничиваются сухими предупреждениями, а другие во всех красках расписывают муки подвергшихся процедуре. В итоге теперь, когда Антон просыпается, утыкаясь взглядом в хмурое небо; когда принимает доставку у курьера или когда его глаза слипаются от многочасового сёрфинга в Интернете, он видит перед собой неоновую красную вывеску:
ПРОЦЕДУРА ПИЗДЕЦКИ ОПАСНА И НЕПРЕДСКАЗУЕМА
Но нахера Шасту эта информация, если он не может вернуться в прошлое и транслировать её тем, кто, сука, ежегодно проводил переливание Арсу? Или это, типа, намёк, что проще построить машину времени, чем разобраться с тем, как последствия этой процедуры минимизировать? Единственный хоть сколько-то полезный вывод, к которому Шаст приходит после своего недельного нетсёрфинга: за цензурой, скрывающей названием Разбавителя — Адентриментил. И то, блядь, приходит по большей части просто из-за созвучности со словом «Адентация». Антон раздражённо захлопывает ноутбук и откидывается на компьютерном кресле. Мыша, лежащая на диване, даже не дёргает хвостиком. Шаст наклоняет голову вправо и скользит взглядом по пасмурному осеннему небу. Из-за тяжёлых грозовых туч то и дело выглядывают солнечные лучи, чтобы снова тут же ускользнуть в своё облачное укрытие. За окном раннее утро, а режим сбит к хуям, и восстанавливать его нет никакого желания. Шасту кажется, его бросает в крайности — из чёткого следования распорядка (пусть не своему, но хотя бы Поповскому), до вот этой вот… точки, в которой он сейчас. Иногда Антон ловит себя на том, что залипает на часы, в точности воспроизводя перед глазами расписание Арса. 9.00 Выход из дома. Вариативно: наорать на водителя такси 10.00 Зайти в кафе. Исчезнуть там на 2-3 часа, чтобы Шаст сломал нахуй голову, думая, что можно так долго там делать 13.00 Переместиться в другое кафе и найти там собеседника (похуй какого) 14.30 Прогулка с новым знакомым/знакомой в парке — провести несколько часов, притворяясь пиздец как увлечённым чужой жизнью (на завтра повторить) Дальше Шаст старается в своих представлениях не заходить, иначе перед ним неизменно вспыхивают обрывочные образы: вздохи, стоны, частое дыхание. Даже несмотря на то, что Арс своих новых знакомых никогда не касался — ни то чтобы где-то с ними ночевать. Но теперь, когда Антон стал свидетелем того, как Попов чуть не прикончил Объект, а потом с нихера попёрся в свой дом, в котором не был месяц, Шаст уже не может быть так уверен в актуальности того расписания. Антон помнит, каким тактильным был Арс во время их общения, и этот феномен «некасаний» к новым знакомым как будто в лишний раз убеждает его в том, что для Попова их близость была особенной. Такой же особенной, как и для самого Шаста. А может, Антон просто влюблённый дурак, продолжающий цепляться за любое обоснование того, почему он не может Арса оставить. Шаст поднимается с раздражённым выдохом, будто вытолкнутый этой мыслью из компьютерного кресла, и идёт на кухню. Мыша прыгает за ним. Хочется простого человеческого — чтобы кто-нибудь приготовил для него бутеры и чай. Но Мыша, к сожалению, ещё не на таком уровне развития (хотя Шаст не сомневается, что она будет), а о том, чтобы видеть на своей кухне любого другого человека, и речи идти не может. Шаст щёлкает чайник и плюхается на табуретку. Наверное, он был бы не против Кати. Вот только Антон так по-детски не отвечает на её сообщения. Внутри его черепной коробки как будто скребётся червячок, бесконечно нашептывающий, что Добрачёва всё равно не сможет прочувствовать то, что чувствует он. Дурацкое оправдание, в которое сам Шаст даже наполовину не верит. И, тем не менее, сообщения от Кати так и продолжают улетать в пустоту. Чайник недовольно кряхтит, и Антон поднимается, чтобы наполнить кружку. Он бы хотел неосознанно налить вторую кружку чая для Арса, грустно залипнув на ней взглядом, но… Правда в том, что все немногие разы вместе чай делал не он. Как будто даже возможности скучать по такой мелочи Арс ему не оставил. Желание выпить чай, ещё секунду назад ноющее и скребущее под рёбрами, пропадает. Шаст залипает над чашкой с кипятком, рассматривая в отражении свой шрам. Тот перешёл в какую-то новую стадию и теперь отливает то ли лиловым, то ли фиолетовым. Им только детей на улице пугать. Интересно, а в Структуре висит его портрет со шрамом или без? Хм. Хотя увидеть этот портрет Шаст вряд ли сейчас решится, но… почему бы не съездить в Структуру и не поискать информацию там? Шаст понятия не имеет, есть ли в здании библиотека, но вот знающие люди точно есть. Внутри Антона рождается тихая благодарность за то, что он не осуществил один из своих дурацких планов мести этому учреждению в частности и всей системе в целом (разбрызгать перцовку в холле или позвонить и сообщить о заложенной бомбе), хотя желание было сильным. Сейчас он может спокойно попасть в Структуру в качестве служащего в отставке. — Мыша, за мной, — кидает он Объекту, выходя в коридор. Шаст надевает голубую худи с неестественно большим нагрудным карманом, запихивая в него мультифору с листом. В мышцах зудит желание быстрее оказаться в машине. Парень хватает с тумбочки связку ключей и запрыгивает в кроссовки. Он дожидается, когда Мыша вспрыгнет к нему на плечо и юркнет в карман, а затем выходит из квартиры. Ждать лифт кажется невозможным, поэтому Антон сбегает по ступенькам. Они мелькают перед ним быстро-быстро, так же быстро, как его мысли перескакивают с одной на другую. Дима может знать, что это за процедура. А если не знает, то скажет, где искать. А если знает, то вдруг поймёт, как вернуть память Арсу. А если вернуть память, то высшая мера… На площадке между первым и вторым этажом Шаст неожиданно замирает. В спину его толкает иррациональное желание проверить почтовый ящик, и Антон с некоторым недоумением подчиняется ему. Парень проворачивает ключ в небольшой ящике с потрескавшейся серебряной краской, и ему в руки выпадает уйма листов. Вполне ожидаемый результат, если ты не выходил неделю из дома. Шаст коротко просматривает листы и вдруг… цепляется взглядом за сложенную в несколько раз небольшую бумажку. Единственная дурацкая мысль, которая приходит ему в голову:Это же может быть тайное послание от Арса?
Почему он просто не написал СМС? Ну, может, хотел связаться максимально конфиденциально. Хотя, блин, в его стиле было бы прислать голубя. По крайней мере, в стиле того Арса, которого он… Короткое предложение на записке выведено ровными буквами. Тот, кто его писал, очевидно, очень сильно давил на ручку — в двух местах даже остались кляксы. И, только когда Антон убеждается в том, что это не почерк Арса, он, наконец, вчитывается в смысл.Ещё раз подойдёшь к Арсу — ты труп
Предельно ясная и чёткая констатация без каких-либо дополнительных условий. Значит, его вылазка в дом Арсения всё-таки не прошла незамеченной. И, если предположить, что именно после неё эту записку подбросили, Шаст будто бы… Будто реально её послушался и перестал за Арсом следить, засев дома за ноутом. В груди ворочается отвратительный ком разочарования — теперь этот дурацкий «кто-то» будет думать, что его дешёвый шантаж запиской сработал. Хотя, если смотреть правде в глаза, Шасту бы действительно стоило оставить свои рискованные попытки подобраться к бывшему напарнику. Этот новый Арс — совсем не тот Арс, в которого он влюбился. А возвращение «его» Арса вместе с возвращением памяти — грозит Попову вполне реальным сроком. Антон закинул в самый пыльный угол подсознания эту мысль, но та не перестаёт напоминать о себе. И эта записка — ещё одно подтверждение того, что концепт «долго и счастливо», который он всё ещё бережно лелеет, — пиздос какой утопичный. Кто бы там за ним не следил — Структура, Хаос, третье независимое лицо — всё одинаково хуёво, когда вопрос касается памяти Арса. Парень раздражённо выдыхает и запихивает записку в нагрудный карман. Мыша фырчит, недовольная стеснёнными условиями. Пока Антон спускается последний пролёт, его не отпускает дурацкое желание назло записке поехать к дому Арса. Шаст открывает дверь подъезда пинком и накидывает капюшон, защищаясь от моросящего дождя. Он перепрыгивает лужи, прикрывая ладонью карман худи, чтобы ценная поклажа не намокла. Машина встречает его грустным скрипением и грязными разводами на боках. Когда Шаст ныряет внутрь, он чуть не протирается рукавом о корпус, рискуя превратить его из небесно-голубого в грязно-серый. Оказавшись в сухости, Мыша сразу вспрыгивает на плечо и сигает на заднее сидение, зарываясь в свой плед. Антон даёт себе обещание, что проведёт вечер ровно таким же образом. Дорога занимает совсем немного времени — пробки ещё не успели образоваться. Шаста передёргивает, когда он представляет сугробы из грязи и снега, которые скоро вырастут на обочинах. Спрятаться от них будет решительно негде, кроме тёплого пледа или… чьих-то объятий. Хотя объятья, конечно, не «чьи-то», как он аккуратно их называет, а вполне конкретного человека. Уже на подъезде к Структуре Антон вдруг осознаёт, что в восемь утра Димы ещё может не быть на месте. Сегодня не пятница, чтобы было Совещание, а в остальные дни Шаст понятия не имеет, по какому расписанию Позов работает. — Останешься? — кидает парень Мыше, перед тем как вынырнуть на улицу. Но Объект не снисходит до появления из-под недр покрывала, и Шаст только отмахивается от него. Антон бредёт ко входу, осторожно обходя лужи, и анализирует поведение Мыши. Его неловкие попытки поговорить о происходящем каждый раз сталкиваются с шипением или взрывающимися на кончике хвоста разноцветными молниями, а если он особенно упорен в своих попытках — возражения оседают разрядами тока прямо на его коже. Интересно, есть психологи, которые занимаются Поведением Объектов или что-то типа того? Шаст толкает входную дверь, и вместе с потоком тёплого воздуха его ударяет осознание: Арс был таким психологом. Антон тут же отталкивает его от себя, переключаясь на более практичный вопрос — не собирается ли охранник спрашивать его, кто он такой и что тут забыл? Но мужчине за трибуной феерически плевать на него в частности и на всё происходящее вокруг в целом. Шаст толкает отключённую вертушку турникета и проскальзывает внутрь. Несколько мгновений он мнётся, прежде чем повернуть налево, а не направо. Антон цепляется взглядом за доску объявлений — там всё ещё висит объявление о пропавшей кошке. В коридорах тихо: большинство следователей или уже выехали на следственные действия, или ещё спокойно досыпают несколько часов в кабинете (если работы дохуя) или дома (если работы чуть меньше, чем дохуя). Шаст минует поворот на столовую и проскальзывает мимо актового зала, игнорируя назойливое желание заглянуть внутрь. В конце коридора, погружённого в сумрак, тускло поблескивает винтовая лестница. Антон весь обращается в слух, пока подходит к ней, и осторожно поднимается — ступенька за ступенькой (что с его ростом не пиздец как легко). Из кабинета слышно монотонное бормотание и шуршание — значит, Позов здесь. Утыкаясь в деревянную дверь, Шаст несколько секунд переводит дыхание и открывает её. — Что такое Адентация? — с порога кидает Антон. Неловкое приветствие и вступительная речь кажутся излишними, но Дима, видимо, так не думает. Мужчина стоит, склонившись над столом, и ведёт бровью, когда видит Шаста: — Давно не виделись. Да у меня дела норм. У тебя самого как? Антон отмахивается и проходит к Позову. Он достаёт из кармана мультифору и передаёт Диме: — Нашёл это дома у Арса. Что это за процедура и нахуя её делают? Я весь Интернет прочитал про переливание крови, но про Адентацию вообще ничё не нашёл. Позов слушает парня вполуха, погружённый в чтение предложений, которые Шаст уже успел выучить. Чем дольше мужчина читает, тем выше ползут его брови. — Как ты попал домой к Арсу? — неожиданно спрашивает Дима, откладывая лист на стол. Не самый очевидный вопрос, но… ладно? — Серёжа пустил. О том, что потом туда пришёл Арс, и он чуть не получил пизды, парень умалчивает. — Ясно, — кивает Дима. — Слушай, тут нет печатей или чего-то… такого. Мы можем вообще этому непонятному листу доверять? Ну да, конечно. Что это, блядь, за документация, оформленная не по правилам? — Какая разница, — раздражается Антон. — Я понятия не имею, что произошло в нашем кабинете в тот день, и, если есть хоть какой-то шанс… — Стой-стой-стой, — тормозит его Позов. — Я спрашиваю тебя, не потому что хочу доебаться, ладно? — Типа… что ты тогда хочешь? — уточняет Шаст. Потому что ничего другого он в таком дурацком уточнении увидеть не может. — «Типа то», — передразнивает его интонацию Дима. — Что тут, — он стучит пальцем по листку: — либо написана полная чепуха, либо… тут всё очень серьёзно. Господи, если Дима тоже начнёт пересказывать ему опасность такой процедуры, Шаст точно разъебёт себе голову об этот письменный стол. — Ты можешь сказать нормально, а? — выдыхает Антон. — Арс, конечно, поднатаскал меня в загадках, но… — Давай по порядку, — выдыхает мужчина и кивает головой на диван в углу комнаты, намекая на то, что разговор не быстрый. Антон несколько секунд зависает взглядом на бесценном листе на столе, но решает оставить его там. В конце концов, если он не может доверить эту часть информации Диме, то с какого хера Позов должен ему что-то выкладывать? Когда Шаст плюхается на диван, мужчина уточняет: — Ты же знаешь главное свойство Адентриментила как разбавителя крови? — Эм. Что-то там про противодействие аномалиям Объектов? До той точности формулировок, которыми щеголял Арс, ему ой как далеко. — Ага, — кивает Дима, опираясь ладонью о стол. — Адентация — процедура переливания крови. В ней в качестве разбавителя используется Адентриментил. Антон кивает — до этого он допёр и сам. — Таблетки Адентриментила — просто профилактика, её, в том числе, используют и у нас в Отделе. Если всё время работаешь с Объектами, всё равно получаешь какой-то процент аномального излучения, так что… Сколько интересно процентов получает сам Антон, если проводит с Мышей практически круглосуточно. Может, и ему надо эти дурацкие таблетки пить? — Так вот, Адентация — не назначается так просто, это опасная процедура, — Позов игнорирует закатывание глаз Антоном и продолжает. — Она назначается, только если нужна срочная помощь при воздействии большой дозы аномального излучения. — Ладно, — кивает Антон. — И мы такое… типа, делаем в Структуре? — В истории конкретно этого отделения пять случаев. — Откуда ты?.. — Это в полномочиях научного отдела. — Так это ты провёл Адентацию Арсу? — потрясённо выдыхает Антон и почти тут же жалеет о вылетевших словах. Дима сверлит его одновременно раздражённым и разочарованным взглядом: — А теперь разыгрываю представление перед тобой, что ли, типа ничего не знаю? Слушай дальше, а. Антон недовольно фырчит и устраивается на диване. Он виноват, что ли, что травмирован напарником, который не уставал одновременно пиздеть и загадывать ему загадки? — Процедура так редко проводится, потому что побочные эффекты от неё зачастую серьёзнее, чем от самой аномалии. Условно: от аномалии у тебя будет год болеть ухо, а тебе его берут и отрезают, чтобы легче сделать. Короче, это спорная вся херня, но иногда без неё человека не спасти, — Антон кивает, и мужчина продолжает. — Но даже если не будет прямо критических последствий, то целый ворох обязательных побочных эффектов прилагается. Сильнейшие головные боли, тремор, бессонница и другие штуки, о которых ты наверняка читал в Интернете. Шаст кивает: — И это похоже на состояния Арса до… — он спотыкается: — до меня? Получается, причина того, что они с Арсом сошлись просто в том, что того… немного отпустило после предыдущей процедуры Адентации? Исключая всё ещё вероятную теорию о том, что Арс вообще просто играл, пытаясь его завербовать. Дима кивает: — И это пиздец как стрёмно, — он тычет в листок на слово «ежегодное». — Но, кроме предположения о том, что Арсу делали эту процедуру каждый год, есть ещё кое-что, — Позов поджимает губы. — Всё, что я сейчас сказал, относится к случаям частичного переливания крови, а у тебя тут… полный цикл. Полный цикл или неполный… Антон как-то не особо обращал внимание на это прилагательное в листе, уделяя больше времени изучению понятию и свойствам процедуры переливания. — Окей, а полный цикл когда проводится? — Никогда. Он запрещён из-за тяжести последствий. Все случаи такого переливания были… смертельные. В смысле? — Но кто-то же его провёл? Ну, предположительно, — поправляет себя Антон. — И Арс до сих пор жив. Дима кивает: — Что вообще тогда невероятно. В этом случае, его частичная потеря памяти, — считай, чудо. Шестерёнки в голове у Шаста никак не желают вертеться с обычной скоростью. Минуту назад он считал, что Арсу достался один из самых тяжких побочных эффектов, а теперь оказывается — он пиздец как легко отделался. — Но… зачем? И кто? Дима машет головой и ничего не отвечает. Антон и сам не может ни одного предположения дать. Нахера вообще каждый год вливать в Арса столько Разбавителя? Ладно, предположим, он реально какой-то крутой сотрудник Хаоса и всё время тусит с Объектами, подвергаясь аномалиям, но… Как объяснить эту последнюю процедуру полного цикла? Какой от Арса толк, если он при её проведении погибнет? И какой был толк посылать его вербовать Антона, а потом убивать, если свою задачу он так и не выполнил? — А в Хаосе могли её провести? — неожиданно выпаливает Антон, и тут же жалеет об этом, видя, как искажается лицо Поза. Пиздец, он и забыл, как тот чувствителен к этой теме. И это Дима ещё не знает, что Арс там служил (до сих пор служит?). — При чём здесь Хаос? — настороженно спрашивает мужчина. — Ты что-то узнал про Арса? Шаст пытается смягчить своё неожиданное предположение: — Я просто ищу варианты, ладно? Кто-то же её провёл, если не Структура. Хотя и Структуру, если честно, вычёркивать не стоит. Это вполне могла сделать если не сама Ляся, то кто-то выше неё. Опять же, непонятно только нахуя, если Утяшева вполне конкретно озвучивала свои планы о том, чтобы сдать Арса как агента Хаоса и получить какие-то там бонусы. — Если, конечно, проводили, — поправляет его Позов. — Понятно, что состояние Арса на протяжении всех этих лет можно объяснить ежегодным проведением Адентации. Но… зачем и кому её проводить? Он ведь чувствовал себя так с самого универа, до всяких там служб — или где он там работал после вуза.Только если он зачем-то не проводил её сам себе.
Эта мысль мурашками оседает на коже Антона. Шрамы на запястьях Арса стали последствием проведения процедуры или, может, у Попова всегда были психологические проблемы, которые он хотел решить таким опасным способом через проведение ежегодных процедур? Антон откидывает голову на спинку дивана, упираясь взглядом в потолок. Его подозреваемые — теперь все без исключения. — Я… попробую что-нибудь выяснить по нашим архивам, — вырывает его из мыслей Дима. — И, если что-то нарою, надо будет нам доложить Лясе. Всё-таки они сейчас расследуют случившееся в вашем кабинете. К Утяшевой Антону идти совсем не хочется, но мысль о том, что в расследовании, которое ведётся Структурой, может найтись что-то полезное, останавливает его от резкого отторжения такой идеи. Он даже не подумал о том, что внутреннее разбирательство случившегося всё ещё длится… ну, в какой-то форме. Шаст кивает и поднимается с дивана. Он забирает у Димы из рук лист и на секунду застывает, не успев убрать его в карман: — А… вот эти вот последствия переливания крови, они же… ну проходят в каком-то виде, да? Антон заканчивает вопрос, но не может заставить себя перевести взгляд с листа на Диму. Он ебанулся ставить на чаши весов — Арс на свободе, но без памяти, и Арс с памятью, но заключён за решётку (если вообще не под смертным приговором). Но Шаст, сука, всё равно ставит, и точно знает, что перевешивает. Его личная Фемида не столько слепая, сколько пиздецки влюблённая. — Я не знаю, вёрнется ли Арсу память, — тихо отвечает Позов. — Если хочешь статистики, то примерно три четверти побочных эффектов со временем исчезают. Но… статистика ведётся по частичному переливанию. Прости, — коротко добавляет он: — это всё, что я могу точно сказать. — Ладно, я понял, спасибо в любом случае, — Шаст пожимает Диме руку и идёт к выходу. Уже взявшись за дверную ручку, парень слышит, как Позов окликает его: — Ответь Кате, ладно? Антон небрежно кивает, несмотря на то, что знает, что обещание не сдержит, и выходит за дверь. Шаст быстро минует коридоры, в которых уже снуют его коллеги. Нескольким он коротко кивает, но, видя на их лицам решимость начать разговор, не останавливается, а ускоряет шаг. Один охранник в холле остаётся к нему всё также безучастен, и Антон проникается к нему абсолютно иррациональной симпатией. В конце концов, в том числе из-за пофигизма охранника в Структуру смог попасть человек, которого Шаст видел в их кабинете в тот день, перед тем как отключиться. Ещё, блядь, выяснить бы, кто это был. На улице заряжает противный дождь, и Шаст снова прикрывает карман рукой. Пора бы, сука, уже купить себе какой-то рюкзак взамен того, который достали вместе с ним из-под завалов. Антон иногда кидает на него тоскливые взгляды перед выходом из дома, но с собой никогда не берёт. В рюкзак не только впитался невымываемый запах бетонной пыли, но и горчащие воспоминания о дне на даче, предшествовавшему завалу. Мыша встречает парня приветливым клацаньем и даже выглядывает из-под пледа, показывая переливающийся розовыми отблесками бочок. — Новой инфы дохуя, а что с ней делать — нихера не понятно, — кидает Объекту Антон. Парень снова достаёт из кармана мультифору и записку из почтового ящика. Больше новой инфы его мозг сегодня просто не вместит, а вот проследить за Арсом… почему бы и да? Шаст кидает взгляд на часы — скоро девять, он ещё успеет к его квартире. Если, конечно, Попов не решил снова съездить в дом. Нахуя ему туда ехать? Антон прокручивает кольцо на безымянном пальце — то переливается красивыми отблесками, и парень как будто надеется увидеть в них ответ. Но кольцо мерцает с одинаковой интенсивностью, ничего не расшифровывая, и Шаст сдаётся под давлением иррациональных порывов. Иллюзий относительно того, что это «следовское чутьё», он уже не строит. Сердцевина этих порывов — желание снова увидеть Арса. Дороги уже успели заполонить машины, спешащие на работу люди, и Антон то и дело нервно поглядывает на экран смартфона. Но, к счастью, время всё же ползёт медленнее, чем пробка, и по чуть-чуть Шаст всё-таки продвигается к месту назначения. По желудку прокатывается спазм — когда он вообще последний раз ел? Антон старается отвлечься от сосущего чувства голода и рассматривает обочину. Серый осенний цвет подозрительно легко поглощает все яркие краски деревьев. Может, дело в том, что ветер снёс почти всю листву? Да и на одно раскидистое дерево приходится десять уродливо кронированных. Обрубки их тел сурово смотрят на Шаста, и ему кажется, что если бы они могли говорить, то обязательно бы обвинили конкретно его в их уродствах. Но Антон-то что может им ответить, если у него самого шрам через всё лицо? К подъезду Арса Шаст подъезжает ровно к девяти. Он паркуется на привычное место и окидывает взглядом двор — всё те же лужа перед подъездом, разваливающаяся детская площадка и затопленный загон для выгула собак. Несколько секунд Антон пытается сконструировать шутку про Му-му, но в итоге сдаётся перед лицом её излишней трагичности. Возможно, Шаст ещё до конца не пережил то, что в пятом классе учительница заставила их учить наизусть момент утопления пёсика. Может, это вообще основа всех его психологических травм. Антона вдруг тянет курить. На часах уже девять ноль пять, а Арс так из подъезда и не вышел. Шаст пытается через стекло рассмотреть светящиеся окошки на этажах, но попытки эти очевидно бессмысленные. Не только из-за того, что барабанящие по лобовому стеклу капли здорово мешают обзору, но и потому, что Антон не знает, на каком вообще этаже квартира у Попова. Может, он сегодня и не выйдет? Спустя несколько секунд сомнений Шаст забивает на потенциальную возможность быть узнанным и кидает Мыше: — Я на пять сек, — ответом его Объект не награждает. Парень оставляет в машине бумаги и выныривает на улицу, закрывая за собой дверь с громким хлопком (иначе она у этого драндулета и не закрывается). Антон поджигает сигарету, укрывая искру от дождя. Шаст делает всего одну затяжку до того, как его кудри начинают противно сползать на лоб и лезть в глаза. Подстричься, что ли? Парень накидывает капюшон, в котором уже нет особого смысла, и продолжает кидать короткие взгляды на подъездную дверь, впиваясь взглядом в каждого выходящего. Ни один из них Арсом не оказывается. Через боковое стекло Шаст видит, как вибрирует телефон на приборной панели, но игнорирует его. Дополнительную порцию чувства вины, которую он непременно почувствует в случае, если это смс от Кати, он пока не готов принять. Антон докуривает сигарету, а Арс так и не выходит. Парень кидает окурок в мусорный бак около площадки и снова ныряет в тепло машины. Похоже, Попов всё-таки сменил своё расписание. Значит, домой — есть и отсыпаться. Шаст снимается с «ручника» и переключается на первую передачу. Перед тем как тронуться, он кидает взгляд на светящийся экран телефона и замирает. Антон всматривается в дисплей, но там всё также хлёстко и ярко светится мозгодробительная строчка:Новое сообщение от «Арс»
Что, блядь? Парень возвращает «нейтралку» и ставит автомобиль на ручник. Сердце коротко сжимается, а на кончиках пальцев рождается тремор. Долгие несколько секунд Антон так и смотрит на сообщение, не исключая того, что это просто галлюцинация. Уведомление исчезает вместе с потухшим экраном, и Шаст, наконец, тянется к телефону. Так и будешь куколдить внизу или зайдёшь? Квартира 52. 09:17 Арс случайно увидел его или знал, что Шаст приедет? В таком случае, как давно Попов заметил слежку? И почему написал только сейчас? И вдруг это вообще ловушка, и Арс попытается его убить… или снова пошлёт нахер? Шаст не уверен, что будет больнее. Антону кажется, что он сидит, вперившись взглядом в сообщение, по меньшей мере час, но, когда кидает взгляд на время, оказывается, что прошла всего минута. А вдруг Арс… А вдруг он вспомнил? Внутри Шаста такая дурацкая надежда, что ему самому от себя противно. Это сообщение — вовсе не про радостную новость, это точно. Если бы Арс вспомнил, он бы сам вылетел во двор, а не писал СМС. — Эй, — цокает Антон Мыше. — Ты мне нужна там, — кивает парень в сторону многоэтажки. С недовольным цоканьем Объект выползает из-под пледа и вспрыгивает ему на плечо. Пока Мыша перебирается в карман, она бьёт Шаста слабым разрядом тока, и он готов поспорить, что это специально. Антон засовывает в карман бумаги, за что платится ещё одним слабым зарядом. — Ну извините, блин, что карман такой маленький, — бурчит он, выбираясь из машины. По правде, он не знает, зачем может пригодиться Мыша, но с ней он чувствует себя в большей безопасности перед лицом неизвестности. Может, у Арса там вообще штаб Хаоса. Или семья, о которой Шаст знать не знал. Лучше бы, конечно, первое. Шаст быстро проскальзывает под дождём к подъезду и набирает на домофоне номер квартиры. Несколько секунд он пытается понять, на какую кнопку нужно нажать, чтобы пошёл вызов: В — вызов или C — call? В итоге останавливается на первом варианте, и звонок проходит. Дверь открывается всего через несколько секунд — будто Арс ждал у домофона. Подъезд ничем не отличается от его собственного уныло-зелёного. Да и даже будь он абсолютно чистый c консьержем и цветочками — Антон бы всё равно не заметил. Всё внутри него дрожит от предвкушения встречи. Да, он уже видел Арса издалека и даже чуть не столкнулся с ним нос к носу неделю назад, но это ведь… совсем другое. Шаст как через пелену обращает внимание на номер квартиры на первом этаже — 40. Высчитать, какой этаж ему нужен, он не в состоянии и решает подняться по лестнице. Мыша в его кармане, будто предчувствуя что-то, вся возится от нетерпения. — Всё хорошо, ладно? — коротко похлопывает Шаст по карману. Его бы кто так похлопал. На площадке четвёртого этажа Антон видит приоткрытую дверь слева от лифта. Он не даёт себе и секунды на раздумья и направляется прямо к ней. Как только Шаст оказывается около проёма, дверь открывается шире, и сильным рывком его затягивают в квартиру. Это происходит так быстро, что только через секунду Антон понимает, что рывок этот — от вцепившихся в его грудки пальцев Арса. Сам мужчина теперь нависает над ним, и Шаст теряется в его глазах, подёрнутых серебром. Господи, какой он жалкий. Парень отчаянно старается выдавить из себя хоть что-то в качестве приветствия, но не успевает. Арс подаётся к нему, захлопывая дверь, а потом прижимается своим корпусом к его. Одну совершенно невероятную секунду Шасту кажется, что Попов хочет его поцеловать, но потом… он замечает, что локтевая кость Арса упирается аккурат ему в шею. Мужчина давит сильнее, и горло Антона сводит судорога. Господи, он же не умрёт так тупо, да? Несколько секунд Шаст пытается вывернуться из захвата, колотя руками по плечам Арса. Но тот игнорирует эти удары, продолжая удерживать локоть на горле, сильно давя от себя и вниз, из-за чего Антону приходится сползать по двери, чтобы не задохнуться прямо сейчас. Ладонью свободной руки Попов вдруг хватает подбородок Шаста и крепко сжимает: — Не думал, что это будет так просто. В его глазах абсолютно сумасшедшие фиолетовые искры. И кроме того, что это пиздец как страшно, это ещё ебануться как красиво. Треск. Давление на горле исчезает, и Арс неожиданно отшатывается назад. Шаст сгибается, упираясь ладонями в бёдра, и отчаянно хватает воздух. На его плечо вспрыгивает Мыша. Она раздражённо и широко машет хвостом, тем не менее не задевая Антона. У неё на хвосте переливаются розовые разряды, которые ребят перед глазами. Лёгкие жжёт, но Шаст игнорирует резь, поднимая взгляд на Арса. Тот стоит на расстоянии нескольких метров, и на лице его застыла гримаса отвращения. — Блядь… что, — начинает Арс, но закончить не успевает. Коридор разрезает ещё один громкий треск. Шаст кидает взгляд на Мышу, но та, притихнув, сидит на его плече и больше не искрит зарядами. Тогда он смотрит на Арса, а того неожиданно сгибает пополам, как от удара током. — Сука, — раздражённо шипит Попов. — Вот же сука! Треск повторяется, а потом его сменяет протяжный писк, который Антон уже слышал. Что за?.. Арсений падает на колени прямо посередине коридора. Звук удара коленных чашечек об пол болезненно откликается в самом Антоне. Внутри Шаста вдруг закручивается невероятный коктейль из эмоций — страх, удивление, отвращение, который заставляет его замереть на месте, беспомощно наблюдая за происходящим. Писк прекращается всего секунду спустя. Попов сидит на полу, свернувшись в комок — подтянув колени к груди и прижав их к себе руками. Он дышит неглубоко и часто-часто. Желание коснуться Арса рождается в солнечном сплетении и толкает Шаста вперёд. — Нет, — цедит мужчина, стоит Антону сделать шаг. Его голос дрожит, и Шаста до костей эта дрожь пробирает. Да как нет, если да?! Парень закусывает губу, но тем не менее останавливается. Арс постепенно вытягивает ноги вперёд, а потом медленно поднимается. У него под глазами синяки, а из-под рукавов серой водолазки выглядывают красные змейки-шрамы. Блядь. — Убери… это, — выплёвывает Попов, указывая на Объект. Антон успевает только удивлённо вскинуть брови, а Мыша уже сама, недовольно цокнув, юркает в карман его худи. — Какого хера у тебя Объект, если ты структурный? — раздражённо кидает Арс, оттряхивая джинсы, будто он упал на пол не в собственном коридоре, а на улице. — Откуда ты знаешь, что я из Структуры? Раз Арс помнит Серёжу, значит помнит и своё время работы там. Да, они с Антоном официально не пересекались до его перевода в Отдел обнаружения и фиксации, но вдруг… — А ты этот шрам, типа, на кухне мог получить? — закатывает глаза Арсений. — Или в Хаосе. — Тогда бы я об этом знал, — тут же отбивает Попов. «Значит, Арс всё-таки работает в Хаосе» — больно колет под грудью. Значит, он реально был двойным агентом и… — Нахуя набросился? — честно выпаливает Антон, только чтобы рассеять жужжащий рой своих мыслей. — Сам же позвал. — Сам позвал, сам набросился. В чём противоречие? Как же это… по-арсовски. Но как играть в такие игры Шаст научен. — Вроде никакого. Ладно, приятно было встретиться, — он берётся за ручку двери под удивлённым взглядом Арса. — Стой, — тут же вкидывает мужчина. — Поговорить хотел. — И? — спрашивает Антон, ожидая приглашения войти в квартиру или выйти на лестничную площадку. — Я не собираюсь говорить, пока у тебя в кармане Объект, — спокойно констатирует Арс, уверенный в том, что может диктовать правила. Но единственное, что он сейчас может — пойти нахуй, если продолжит выёбываться. Но вслух Шаст это не озвучивает, выбирая менее токсичный подход: — Я без Мыши говорить не собираюсь. Мало ли ты опять захочешь меня задушить. Блядь, Арс же реально хотел его убить. Или, типа, припугнуть? Одна херня — если бы не Мыша, непонятно, что было бы сейчас с Антоном. — Ясно. У «этого» даже имя есть, — цокает Арс. «Имя, которое дал ей ты,» — так и хочется выплюнуть Шасту. Больше отношения Арса к Объекту Антона удивляет только обратное отношение Мыши. Он чувствует, как напряжённо и сосредоточенно она постукивает хвостиком по своему корпусу. Как будто опасается Попова так же, как и он её. — Хер с тобой, проходи, — бросает Арс, уходя дальше по коридору. Антон наконец выпускает Арсения из поля зрения и окидывает квартиру коротким взглядом. Обои в мелкий цветочек, тошнотворно мельтешащие у него перед глазами, пока его душили, расползаются по всей площади стен. Прямо из холла вглубь квартиры уходит длинный коридор с несколькими закрытыми дверьми. «В конце коридора — кухня», — догадывается Антон, замечая небольшой стол и клетчатую скатерть. Что удивляет Шаста больше всего — он вообще не видит вокруг себя никаких вещей, кроме пальто Арса, — то сиротливо болтается на крючке. Как будто Попов и не живёт здесь, а просто снял квартиру на сутки. Хотя даже в квартирах на сутки бывают хотя бы потрёпанные жизнью искусственные цветы или тапочки. Шаст скидывает обувь и проходит по полутёмному коридору. Ночью по нему наверняка пиздос как страшно ходить. Хотя Антону и сейчас пиздец как ссыково. Попов не ставит чайник или не принимается готовить простенький перекус. Вместо этого Арс выжидательно смотрит на появляющегося в проходе Антона, сидя на табуретке около угла стола. Взгляд у него такой настороженный, как будто это Шаст набросился на него пару минут назад, а не наоборот. Парень окидывает кухню коротким взглядом — даже чайника нет. — Ты тут вообще живёшь или… как? — удивлённо тянет он. — Не твоё собачье дело, — цедит Арс. Шаст вскидывает брови. Это, конечно, уже прогресс по сравнению с тем, что Попов слал его нахуй, но… — Ты пролез в мой дом. Вот как. Антон кидает на него короткий взгляд и садится на вторую свободную табуретку. Попов не выглядит раздражённым или злым, только пиздецки уставшим. Как будто месяц до этого он не расхаживал по кафешкам, а каждый день грузил вагоны. Не говорить же ему, что Шаст пытался нащупать способ вернуть его память, пускаясь в рассказы о том, как охуенно важен стал Арс для него за месяцы их совместной работы? Важно вернуть память вопреки тому, сколько последствий это может за собой повлечь — раз; вопреки тому, что сам Арс просил этого не делать в своём последнем письме — два. — У нас было расследование, — неожиданно сам для себя выплёвывает Шаст. — Расследование чего?.. Блядь, если бы Антон знал. Да, у них было какое-то всратое недо-расследование, инициированное Поповым, которое неожиданно пришло ему сейчас на выручку, но… Нахуя оно было? Чтобы доказать, что кто-то специально взрывает? Или что? По подозрительному взгляду Арса Шаст понимает, что тормозит непозволительно долго, и неуверенно продолжает: — Ну… мы… копали под вышестоящее руководство Структуры. Хотя нихуя они, блин, не копали. Арс просто собирал какую-то малопонятную информацию, иногда классифицируя её, а Антон был слишком им очарован, чтобы заметить насколько вяло и не систематично это происходит. — Типа, под Лясю? — недоверчиво тянет Попов. — Ага, — охотно кивает Антон, радуясь тому, что можно дальше ничего не придумывать. В целом, это не ложь — он на самом деле ебёт, чего тогда Арс хотел добиться. А может, ничего и не хотел, просто придумывал причины проводить больше времени с Антоном. Или завербовать. Или… — Ладно, расследование, — неохотно кивает Арс. — Нахуя ты в дом-то ко мне залез? — У тебя остались бумаги. Сначала Шаст выпаливает, а потом понимает, что это правда. Если Серёжа прав в том, что Арсений таскал домой дела, то бумаги могут реально лежать у него дома. — А спросить ты не мог? — раздражённо вкидывает Попов. — Ну охуеть. Ничего, что ты меня нахуй слал? — Настроение было плохое, — фыркает Арс. — И лицо у тебя зловещее. — А я думал загадочное, — хмыкает Антон. Попов стреляет в него подозрительным взглядом, будто просчитывая, мог ли Шаст услышать это от Серёжи. — Но вообще-то, — Антон выдыхает, пользуясь шансом, — большая часть информации по делу у тебя в голове. Арс смиряет его нечитаемым взглядом. — И что теперь? Будешь препарировать? — Нет, но… я общался с Димой, он сказал, что ты можешь что-то вспомнить, если… — А мне-то это нахуя? — А тебе, типа, норм жить с отсутствующими воспоминаниями? О том, что именно их отсутствие удерживает Арса от уголовного дела, Антон умалчивает, но внутренности только и скулят об этом. Этот визит к Арсу с самого начала был плохой идеей. — У меня нет каких-то провалов или нелогичностей, ясно? И мне всего хватает, — рыкает Арс. — Мг-м. Шаст видит, что не особо заинтересовал Арса. Сейчас тот махнёт на него рукой, и Антон не смеет этого взмаха ослушаться. Одно дело поступать против воли Арса, когда тот орёт на него и посылает в каком-то неадеквате, и совсем другое — услышать его спокойное «оставь меня». Тогда он просто обязан сделать шаг назад. Да, может сейчас Арс не совсем счастлив, но… он же провёл так большую часть своей жизни, если верить Диме. И это точно лучше, чем провести оставшуюся её часть за решёткой. Но пока Попов молчит, у Антона рождается последняя дурацкая идея, которую он заведомо обрекает на провал. — Мне подкинули в ящик записку, — Шаст выуживает из кармана листочек, подушечками пальцев задевая Мышу, и протягивает Арсу. Эта жалкая попытка заинтересовать провалится, Антон уверен. Если быть честным, он и предпринимает её, только потому что ему вдруг хочется коснуться Арса хотя бы кончиками пальцев. Но Попов поддевает листочек аккуратно, не касаясь Шаста, и парень мгновенно признаёт своё поражение. — А вот это уже… интересно, — неожиданно кивает Арс, изучая короткое предложение. — А когда тебе пришла записка? Растерянный Антон не сразу находится с ответом: — Где-то на этой неделе. Я вообще уже тогда за тобой не следил. У кого-то, видимо, реакция медленная. — Или, наоборот, слишком быстрая. — Что?.. — Ты же на машине, да? Завтра в девять жду у своего подъезда. Шаст борется с желанием переспросить, не ослышался ли он. Арс так неожиданно меняется в своём настроении, что Антон с трудом сдерживает удивление и шок от произошедшего. — Ты что там увидел? Парень всматривается в клочок бумажки, будто надеется увидеть там проступившие невидимые чернила. Но Арс неожиданно сворачивает записку, укрывая от глаз Шаста, и фыркает: — Изымается. В уголках его губ будто на секунду рождается такая привычная ухмылка, но тут же исчезает. — Нихуя себе, — выдыхает Антон, наблюдая за тем, как Попов прячет записку в заднем кармане джинс. — Это вообще-то я рискую жизнью, приходя к тебе. — Ой пиздец беззащитный, у тебя Объект в кармане. И не факт, что один. Это так забавно перекликается с его собственными подъёбами над Арсом из их прошлой жизни, что Шаст неожиданно отступает. Кроме того, что его голова уже и так пухнет от количества новой информации, обещание Попова увидеться оседает в нём обжигающим теплом. Оно начинается на кончиках пальцев, которых Арс так и не коснулся, и тонет в районе солнечного сплетения. Попов не кидает ему на прощанье и слова, молча захлопывая за ним дверь, а Антон чувствует себя таким поплывшим, будто ему только что признались в любви. Несмотря на то, что у Арса глубокие синяки под глазами. Несмотря на свежие шрамы на запястьях. Несмотря на то, что Арс пытался его задушить. Когда Шаст выходит, Мыша неодобрительно цокает. — Да ладно тебе, — коротко касается нагрудного кармана Антон. — Дадим ему ещё один шанс, ну?