Нет
08:26
Выходить Антон собирается три раза дольше обычного. Существование порванного рюкзака в коридоре Шаст старательно игнорирует, распихивая по карманам все необходимые вещи. Он вдруг забывает, где лежит его карта, ключи от квартиры и чистое серое худи (спойлер: под компьютерным столом). В лифт Шаст ожидаемо заходит за пять минут до девяти. Мыша недовольно клацает во вместительном кармане на животе, заставляя Антона цыкнуть: — Ты прекрасно знаешь, куда я еду. Хотела бы — осталась дома. А теперь, будь… — двери лифта открываются, и Антон делает паузу, убеждаясь, что в подъезде пусто. — Будь паинькой, ладно? Я не хочу вылететь с дороги из-за того, что ты, — Шаст сбегает по ступенькам, — или Арс… или вы вместе что-то там выясняете. Парень быстрым шагом добирается до машины. Взгляд в зеркало заднего вида на шрам — снять с ручника — первая скорость. Случается маленькое чудо, и машина трогается, не заглохнув, с первого раза. По звукам шуршания с заднего сидения Шаст догадывается, что Мыша зарывается в плед. Мудрое решение, если Арс, конечно, не решит сесть сзади. Хотя сидел он там только пару раз в начале их знакомства. С другой стороны… сейчас же тоже самое начало? До Арса ехать минут двадцать, так что Шаст заведомо опоздал. Каких-то метаний или сожалений он по этому поводу не испытывает. Так же, как наверняка не испытывает и Попов по поводу попытки Антона задушить. Надо было взять с собой… ну хоть что-то, что можно было бы использовать в качестве оружия. И, только когда до Попова остаётся всего несколько улиц, до него доходит, что его главная защитница надёжно спрятана на заднем сидении. Он видит Арса сразу. Тот стоит в своём безупречном пальто. Вероятность того, что это пальто — его прежнее, очень маленькая. Если в их кабинете был взрыв, и они были в эпицентре — было бы странно предполагать, что одежда может остаться в таком идеальном состоянии. Где оно там тогда было? Висело на кресле? Шаст делает себе пометку подумать об этом, пока паркуется. Арсений идёт к машине размеренной походкой, будто нифига опоздание Антона его не беспокоит. Но это, конечно, не так. Попова выдают короткий фиолетовый проблеск в глазах, и фраза, с которой он плюхается на переднее сидение: — Вы все такие в Структуре пунктуальные, да? — Такие же, как вы в Хаосе, душные, — закатывает глаза Шаст. — Что хотел? Антон ограничивается коротким вопросом, позволяя Арсу самому выбрать, какой информацией тот хочет поделиться в первую очередь: зачем они встретились, что теперь будут делать и как это связано с расследованием, вброс про который Шаст вчера так спешно сымпровизировал. Но Попов выбирает не делиться ничем из этого списка: — Едем ко мне за город. Внутри Шаста поднимается разочарование, сдобренное нецензурной лексикой, но он эти порывы сдерживает. Парень концентрирует всё своё внимание на качелях с облезлой жёлтой краской. Он рассматривает их уродливые формы, скользя по ним взглядом. — Нет. — Что, нет? Интонация Арса искренне удивлённая, как будто был уверен, что Антон без вопросов выполнит его просьбу. — Сначала хотя бы часть информации, — поясняет Шаст. — Что ты увидел в записке? — Буквы, — тут же фыркает Попов. — Ой, прости, не знал, что ты ещё не проходил азбуку. На каком там году службы её учат? С металлических балок качели Шаст переключается на турники. Их балки голубого цвета. И такие же облезлые. Как же всё ебануто перевернулось. Его Арсений наоборот был рад тому, что его отправили в региональный филиал Структуры из Столичной полиции. Если, конечно… он реально так думал, а не играл. Арс видит его замешательство и продолжает: — Документы по делу лежат у меня дома, ясно? Они тебе вроде как нужны в первую очередь. Быстро управимся и никто нас не спалит. — И откуда такая уверенность, что нас уже не спалили? — фыркает Антон. — Я две недели следил за тобой прямо с этого парковочного места. Как только Шаст заканчивает предложение, он понимает, что сболтнул лишнего, но похер. — Хуйня это, а не слежка, — тянет Арс, и Шаст закатывает глаза. — Тот, кто написал записку, сделал это из-за твоего проникновения, ясно? А не из-за твоих дежурств под моими окнами. — Почему? — устало выдыхает Антон. Наверное, на этот вопрос есть очевидный ответ, но мозги Шаста сейчас распадаются на точно такие же кусочки, как его сон прошедшей ночью. — Я уже сказал тебе часть информации, — упрямится Арс. Антон тяжко выдыхает. Он и правда сказал. — Ты-то куда торопишься? — ворчит Шаст, но, тем не менее, снимает машину с ручника. — Боишься не успеть к своему многочасовому сидению в кафе? — И это знаешь, — цокает Попов. — Ага, — Антон выезжает со двора. — А ещё, что ты каждый день пытаешься кого-то снять, и никак не снимешь. Высказывание звучит резко, но парень не забирает его назад. Говорить такое человеку, который пытался тебя задушить, — нормально. Арс ничего ему не отвечает. То ли не хочет случайно раскрыть истинную причину своего такого странного распорядка дня, то ли он реально пытается кого-то снять таким всратым способом. Когда Шаст сворачивает на главную улицу, правое переднее колесо бухается в глубокую лужу. — Не знал, что ты настолько преданный поклонник, — тянет Арсений. — Знаешь, обычно ожидаешь букетов или чего-то вроде. Но выучить моё расписание — это, конечно, похвально. И самую малость… жалко. Антон поджимает губы и закусывает язык. Обиднее всего — что это правда. И возразить на неё нечего. Арс отворачивается от него и следит за пейзажами за окном. Шаст на них не обращает внимания — серое дорожное полотно с перемежающей его разметкой и то интереснее. — Только не вздумай на меня кинуться или что-то такое, — раздражённо вкидывает парень. — Чтобы ты слетел с дороги? — тут же фыркает Попов. — Лучше дождусь, пока мы до конечного пункта доедем. В его интонациях ни капли тепла или намёка на шутку. И, несмотря на то, что и его Арс мог такое выдать, сейчас слова вскрывают его без ножа. Его Арса, даже в секунду, когда он был максимально холоден, выдавала живость глаз. Сталкивающиеся в радужках льдины. Но со взглядом этого Попова Антон сталкиваться не хочет. Он боится. И в нём поднимается очевидная констатация:Арс ещё сделает тебе больно
Много раз
И у Шаста ровно ноль аргументов, чтобы этот факт оспаривать. Синяки на шее неприятно стягивают кожу так, будто там остались такие же глубокие раны, как на лице. Но всё ещё не такие глубокие, как в сердце. Антон закусывает губу (скоро на них живого места не останется) и впаивается взглядом в светофор — красный сигнал на нём коротко мигает, как будто прерываемый замыканием. Когда свет переключается, и поток трогается, Шаст сосредотачивается на рассматривании обочин — именно здесь ему под колёса в прошлый раз выпрыгнул пацанёнок. Тишина в машине совсем не похожа на то уютное молчание, которое они делили раньше. Эта тишина — как затишье в survival horror перед тем, как на тебя выпрыгнет какой-нибудь ебучий монстр, с тем лишь отличием, что сейчас Антон точно знает, с какой стороны он появится. Машина впереди резко даёт по тормозам. Шаст оттормаживается секундой позже, громко выругиваясь. — Ты водить вообще умеешь? — хмыкает Арс. — Иди нахуй, — зло кидает Антон. Как только слова вырываются, он прикусывает губу. Желание послать Арса постоянно зудит в нём наравне с желанием его коснуться. Но именно сейчас, вне всякого контекста, в ответ на обычный подкол, оно звучит так… искусственно. И жалко. Как Попов и говорил. — Ты всегда такой злой за рулём? — продолжает допытываться мужчина. — Нет, только когда рядом долбоёб, который меня чуть не убил вчера. Автомобиль впереди трогается, и Шаст тоже отжимает сцепление и поддаёт газ. — Не собирался я тебя убивать, — выдыхает Арс утомлённо. — Спасибо, блядь, — фыркает Антон. — Выйдем из машины, поклонюсь тебе до земли. — … А вот твой Объект меня чуть нахуй не убил. — А у тебя аллергия на электрические разряды? — язвит Шаст. У него на кончиках пальцах такое напряжение, что ему собственноручно хочется Арса задушить. Антон бы опрокинул его сильным ударом прямо в солнечное сплетение. Пока Попов пытался бы опомниться, Шаст бы поставил колено ему на грудь, вдавливая в пол. А потом наклонился бы к Арсу так близко, чтобы его злые голубые глаза вспороли кожу на его лице, а потом… — Нет, блядь, на рис, как у некоторых, — фыркает Арсений, отворачиваясь к окну. Что. — Что? Эта фраза вылетает у Попова так легко, будто нет ничего удивительного в том, что он помнит про Шастову аллергию. — Говорю, что шутки твоего Объекта нихуя не безобидные, — как ни в чём не бывало продолжает Арс. — А вот эта хуйня ударила меня в три раза сильнее, чем обычно. Периферическим зрением Антон видит, что Попов стягивает пальто и демонстрирует что-то на руке, но отвлечься от дороги и пульсирующей мысли о том, что Арс его помнит, не может. — Да подожди ты, — раздражённо говорит парень, — мне прям щас надо смотреть? — Тут твоего внимания на секунду, — фыркает Попов. Антон коротко кидает взгляд влево, фиксируя картинку, и тут же возвращает на дорогу. Поверх чёрной водолазки (пиздец как она облегает бицепс!) на правом предплечье туго затянут массивный чёрный ремень. Шаст успевает заметить небольшой чёрный бокс, на котором мигают два огонька — зелёный и красный — видимо внутри спрятаны какие-то провода. Назначение этой БДСМ-приблуды Антон не считывает. — Если это не какой-то аппарат для инсулино-зависимых, то я ебу, что это. — Ну да, хуярит током, если сахар низкий, — усмехается Арс, и в этом смешке Антон цепляется за неожиданно тёплые интонации. А может, он просто цепляется за любые не язвящие интонации, как за тёплые. — Детектор аномального излучения, — поясняет Арс. — Предупреждает о том, что на организм действуют аномальные волны. Это… странно. Шаст даже кидает взгляд через плечо — хвостик Мыши выглядывает из-под пледа. Она, типа, не всегда излучает волны? Или… что? Арс трактует молчание Шаста по-своему: — Удар током, конечно, такое себе предупреждение, но лучше так, чем получить охуенную дозу аномального излучения. — Прико-ольно, — тянет Шаст. — А в Структуре просто таблетки пьют в качестве профилактики. Это же твой батя Адентриментил изобрёл? — вдруг решает уточнить Антон. Конечно, этот факт и Дима подтверждал, но… — А ты в теме, — кивает Арс. — Но вот тебе интересный факт… Машина впереди оттормаживается. — Да сука! «Рено» застывает за сантиметр до чужой жопы. — Ты водить умеешь вообще? — закатывает глаза Арсений. — В отличие от тебя, да, — бросает Шаст, перестраиваясь в соседний ряд от греха подальше. Эта ебанутая машина уже второй раз даёт по тормозам, а по всяким там законам Вселенной — третий — точно роковой. — Не пизди, — тут же отбивает Попов. — Умею я водить. — Ага, — усмехается Антон. — Я тебе доказывать ничего не собираюсь. И уж точно тебя за руль этой машины не пущу. На которую у него и так, сука, кредит. Арс фыркает, накидывает пальто на плечи и снова отворачивается к окну. Чем ближе они к выезду из города, тем лучше качество асфальта. Машину наконец-то можно разогнать до комфортных девяноста километров. Дорога успокаивает, и вот уже Попов не кажется той деталькой, которая мешает идеальному миру Антона собраться в целую картинку. Шаст смотрит на ускользающее полотно и яркие осенние пейзажи и понимает: у него в этой картинке всегда что-то не так было. Сначала проблемы с родителями. Потом проблемы в школе. Дальше алкоголь, тусовки и бесконечно сменяемые партнёры. А потом… Шаст как будто даже перестал следить. Он пустил всё на самотёк, переняв спокойную жизнь Кати. Учился, пошёл на стажировку, потом в Структуру, как будто… всё стало нормально. А потом появился Арс. Антон кидает короткий взгляд влево, но Попов всё также безучастно наблюдает за пробегающими за окном пейзажами. Шаст уцепился за Арса. Уцепился как за проблесковый маяк, который должен был его куда-то вывести. А теперь… он где? Его раздумья прерывает тихий свист. Антону требуются долгие несколько минут, чтобы понять, что это Арс. Эти звуки только отдалённо напоминают ту мелодию, которую его напарник обычно насвистывал. Шаст выцепляет отдельные ноты, но они не складываются в единый ритм. Арс насвистывает несколько нот подряд, но тут же бросает их, подхватывая ноты совсем с другого места. Мелодия спотыкается, поднимается и снова ползёт по нотному стану, в своём пути теряя всё больше звуков. И вот уже по нотным линейкам стекают капли крови, собираясь в кровавую лужу внизу листа. И эта окровавленная и искажённая мелодия точно не о любви. А тогда о чём?.. Шасту становится жутко от ответов, которые первыми лезут в голову. Антон поспешно тянется к радио, и выкручивает его. Салон сразу же наполняют громкие звуки бас-гитары и английская речь. Арс сразу замолкает — мелодия снова надёжно запрятана внутри него. Скоро сквозь лесной массив начинают проглядываться железнодорожные пути, и Шаст внимательно всматривается в съезды, чтобы не пропустить нужный. Он слышит, как Мыша сзади шебуршит, но Арс не обращает на это внимания, всё также залипая в окно. Что там вообще можно интересного увидеть? Когда Шаст съезжает к посёлку Арса, его встречают привычные лоск и вылизанные дороги. Но Антон знает, что стоит чуть сойти с тропы, — например, уйти на дорожку к кладбищу, — и там его встретит привычное грязевое месиво. Антон останавливает машину в десяти метрах от Арсова дома — тот всё также скромно стоит на самом краю посёлка около лесополосы, выделяясь на фоне своих пафосных соседей. — Сука! Шаст ставит машину на ручник, и кидает на Попова вопросительный взгляд. Но тот укоризненно смотрит на него в ответ, будто ожидая, когда Антон поймёт. Короткий треск. Арс закусывает нижнюю губу и хватается за плечо: — Да убери ты эту хуйню, блядь! Мыша на заднем сидении сердито шипит, зарываясь глубже в одеяло. — Просто выйди из машины, — чеканит Антон. Арс кидает на него короткий злой взгляд, но… Короткий треск. Но его БДСМ-приблуда даёт ещё один разряд, и мужчина спешно ретируется из машины, громко хлопая дверью. Шаст провожает взглядом Попова, который быстрым шагом идёт к своему дому. Его пальто красиво развивается на ветру. — Ты же понимаешь, что Арсений так не думает, да? — голос Антона разрезает тишину салона. Мыша коротко шипит и цокает. — Просто ему… сейчас плохо, ладно? Он может говорить и делать дурацкие вещи, которые приносят боль, — парень выдыхает и делает паузу. — Ты же тоже иногда бьёшь меня током. Но не со зла. Шаст ловит звуки коротким глухих ударов по покрывалу — Объект размахивает хвостом. По всей видимости, эта речь её не особо в чём-то убедила. Да и сам Антон слабо себе верит. Вдруг даже вот этот дурацкий факт про рис, который Арс вспомнил — всего лишь шлейф его памяти. Шлейф, который будет истончаться с каждым днём, пока навсегда не утонет в новой личности Арса, утащив за собой его былые чувства к Антону. — Хочешь пойти со мной или подождёшь здесь? — капитулирует Шаст в своих попытках объяснить поведение Арса. Парень оборачивается назад и видит, как Мыша глубже зарывается в плед. Что ж, пусть так. Шаст застаёт Арса за попытками открыть дверь. Он кидает короткий взгляд на замок — новый. Значит, теперь комплект, который дал ему Серёжа бесполезен. — Это ты приручил Мышу, — безапелляционно кидает Антон, наблюдая за тем, как Арс пытается провернуть ключ в замке. Тот не поддаётся ни в одну из сторон. — Чтобы… что? — Арс на секунду прекращает дёргать ключ и оборачивается на Шаста. В его взгляде искреннее удивление. Как будто он не служащий Хаоса, который вроде как на «ты» с Объектами, а работник Структуры. — Не знаю, какие у тебя изначально были цели, но… — парень делает паузу. — Потом вы с ней были, типа, друзьями?.. На дела вместе ездили, время проводили… — Типа, как с тобой, — констатирует Арс. Ничего внутри у Шаста на эту реплику не откликается. Текущий Арс к его Арсу имеет отношение очень опосредованное. Он в этом убеждается всё больше и больше. Но в объяснение парень не вдаётся и кивает: — Типа, как со мной. Замок сдаётся под напором Арса через несколько минут, и они попадают внутрь. Высокие потолки, прямая белая лестница, всратые картины — ничего нового. Шаст скидывает с себя кроссовки и натягивает тапочки. Он проходит к лестнице, не дожидаясь приглашения Арса, — очевидно, что все документы наверху. — А почему ты съехал? — вдруг спрашивает Антон. Его вопрос отскакивает от перил и потолком, и возвращает к нему неразборчивым бормотанием. — Так а хули тут делать? До цивилизации далеко, а весь этот интерьер, типа… давит. Забавно, что слово «давит» Арс когда-то использовал в отношение низких коридоров Структуры, а теперь описывает так невъебический простор своего загородного дома. — Зато звукоизоляция хорошая, — отвечает Антон шуткой из прошлой жизни. — Чтобы… что? Попов идёт чуть позади него, но даже не оборачиваясь, Шаст видит, какое недоумённое выражение застывает у него на лице. — Чтобы стоны заглушать, — отбивает Антон. — От секса или от пыток, сам решай, — усмехается он. Арсений не фыркает в ответ на шутку, игнорируя её. «Потому что это — не его Арс», — напоминает Антон сам себе. На верхней площадке Шаст пропускает Арсения вперёд. Теперь, когда на нём нет пальто, парень может рассмотреть ремень на его руке. Как он только не заметил его в квартире? Устройство, действительно, похоже на шокер, наподобие тех, которые одевают на своих животных хозяева с весьма искажёнными понятиями о гуманном воспитании. Даже самый слабый удар током воспринимается любым организмом как опасность для жизни. Перед страхом получить ещё один разряд ты сделаешь всё, что угодно, чтобы этот удар предотвратить. Если в Хаосе реально используют такое оборудование на регулярной основе, неудивительно, что их считают чокнутыми. Арс проходит мимо Антона в свою комнату, а парень так и остаётся на пороге. Но почему в Хаосе, который, насколько знает Шаст, лоялен к Объектам, используется такое садисткое оборудование для людей? И как вся эта «лояльность» сочетается с тем, что Арс вдребезги разъебал Объект, который просто лежал на асфальте. Это ведь, очевидно, было что-то сильнее желания остановить его аномальное свойство, какое бы оно не было. Это была чистая ненависть, которая… — Ты заходишь или что? — зовёт его Попов, и Антон спешно кивает. Парень проходит в комнату и первым делом сразу кидает взгляд под кровать — дело Арса, которое он спешно туда закинул в день своего проникновения, не видно. А может, он просто запнул его глубже, и отсюда не просматривается? — Ну и что мне искать? — Попов застыл у своего шкафа с документами и скользит взглядом по полкам. — Может, какие ключевые слова скажешь или что-то… вроде? — Эм, — многозначительно тянет Антон, как будто это может что-то объяснить. — Даты мне хотя бы скажи, — подсказывает Арс. — Да, точно, — кивает Шаст. — Мы были вместе, ну в смысле, работали, — ему кажется важным поправить. — С 20 марта до 23 апреля. Он так легко вспомнил даты. День, когда всё началось, и день, когда всё разрушилось. — Ясно, — кивает Арс, не комментируя то, что первая дата — его день рождения. Если он, конечно, и об этом не спиздел. Пока Попов шуршит папками, Шаст плюхается на кровать — всё ещё слишком мягкая. РГБ-лента переливается оттенками фиолетового, и отблески скачут по всей комнате. Будто Шаст попал в одну из тех квартир с рассадой, на которые обычно глазеет. С той лишь разницей, что ему всегда представлялись внутри такой квартиры уют и тепло, а сейчас между ними с Арсом такое напряжение, что шаг влево, шаг вправо — тебя коротнуло на электрическом стуле. Антон кидает короткий взгляд на Арсения — тот всё ещё занят перебиранием бумаг — и заглядывает под кровать. Несколько покрытых пылью книг, какой-то пакет и многочисленные комки пыли. Дела там нет. Шаст выпрямляется и выдыхает. А куда оно делось? Если бы Арс заметил, что Шаст в свой вероломный визит вырвал пару листков, он бы точно припомнил это Антону. Хм. Да и не допытывался бы до причины его проникновения Антона в день, когда чуть не задушил его, а так… Получается тут был кто-то, кроме Арса. Может тот, кому Попов звонил в тот день? Антон силится вспомнить, о чём был тот подслушанный разговор. Что-то о защите? — Нашёл только это, — прерывает его размышления Арс, демонстрируя кипу листов. Они сложены неровной стопкой, и часть из них свешивается вниз, рискуя упасть на пол. Но и без этого, — Шаст видит на самом верху стопки согнутую пополам карту с отмеченными точками. — Это оно, — кивает парень. — Но в этих листах только какие-то рандомные дела, а тут… — Арс махает головой на карту. — Вообще какая-то тупая классификация, — возмущённо заканчивает мужчина. — А ты чего ожидал? — фыркает Антон. — Что мы охуеть какой компромат нарыли? Типа, что Ляся деньги отмывает на листах бумаги или что? — Что, что? Да хоть что, блядь, — раздражённо выдыхает Арс. — Кому может быть, нахуй, нужна эта бесполезная классификация? Научному отделу? Если бы почти полгода назад у Шаста осталось хоть немного остатков самообладания, чтобы взять себя за шкирку и спросить «а чем мы с Арсом занимаемся», он бы знал ответ. Но чем бы они тогда вдвоём не занимались, всё для него было охуеть как классно и захватывающе и сродни занятию любовью без контрацепции — в процессе охуенно, на последствия — похуй. И вот теперь эти последствия погребают их обоих под своей тяжестью. — Ты не то чтобы много рассказывал, — тянет Антон. — Может, компромат в отношение Ляси был, типа, чем-то побочным и… параллельно мы собирали компромат на кого-то другого? Идею насчёт Руководителя Хаоса он не озвучивает. Не только потому, что не знает, есть ли там вообще такая должность, но и потому, что тогда придётся ввязываться в долгий разговор о службе там Арса, к которому Шаст нихуя морально не готов. — Не знаю, — выдыхает Попов и садится на кровать рядом с Шастом. — Пока я нихуя не понимаю. Антону хочется огладить его плечи, но он не придвигается ближе. Он даже самым краешком ладоней его корпуса не касается, хотя точно знает, что это могло бы их согреть. Они сидят вдвоём на кровати — Арс с идеально ровной осанкой, а Шаст согнувшись в два раза (у него точно под старость будет горб). — А у тебя нету, типа… дневника или чего-то такого? — прерывает молчание парень. Арс обжигает его коротким острым взглядом: — Если бы я мог не ебаться с собиранием этой хуёвой мозаики воспоминаний, я бы не ебался. — И этот человек вчера уверял, что потерянная память ему не мешает, и у него всё нормально, — фыркает Антон. — Отъебись, а? Без тебя хуёво, — его голос звучит зло и… устало. Будто даже произнести эту короткую фразу стоит ему всех сил. Под этой интонацией Антон тушуется. Да, это не его Арс, но… Арс же. — Если честно, — выдыхает парень. — У меня тоже в голове пиздец. В тот день… Ну, когда ты потерял память… В нашем кабинете что-то взорвалось или вроде того… Короче, я понятия не имею, что именно случилось. Пару секунд Арс изучает профиль парня, а потом возвращая взгляд на свои кисти: — А Структура что? — Структура ведёт расследование, — отмахивается Шаст, не уточняя, что заочно во всём обвинён Хаос в общем и Арс в частности. — Я думал попробовать сам что-то раскопать, но пока только хуйня какая-то выходит. — Странно, что ты не сказал мне об этом. — М-м? — Ну, очевидно, этот взрыв был как-то связан с делом, которое мы вели. И самые главные доказательства остались в нашем кабинете. Возможно. А возможно, и дела-то не было, и связывать с ним нечего. — Не знаю, — уклончиво тянет Антон. — С нами происходило много херни во всё время нашей работы. И в последние дни нашего… общения, ты говорил, что мы не сможем быть в безопасности рядом. Что бы это не значило, — заканчивает парень.Не говоря уже о том, что ты запретил пытаться вернуть твою память, ну да ладно
— Я не оставил тебе записки? Ого. От такого точного вопроса Шаст на пару секунд теряется, но решает не увиливать. — Оставил. И написал там то же самое, что я тебе только что сказал. Не дословно, но смысл тот же, — уточняет Антон. В конце концов, это почти правда. Не пытайся вернуть мне память, это убьёт нас обоих Шаст ждёт, что Арс попросит показать записку, но тот только коротко кивает: — Ясно. Но ничего ни одному из них не ясно. Антону бы протянуть руку на тридцать сантиметров вправо. Коснуться кожи Арса, и чтобы все-все воспоминания к нему вернулись. Чтобы он вспомнил, как Шаст выдыхал ему в затылок, что «всё будет хорошо». И чтобы вспомнил, как Шаст обещал его защитить от шрамов. Блядь. Антон скользит взглядом к запястьям Арса — на тех несколько ярких неровных лент, которые как будто только перестали кровоточить. Неужели Попов оставляет новые каждый день? Даже не запираясь в ванной, потому что и остановить его некому. Шаст подскакивает с кровати, чем вызывает недоумённый взгляд Арса. — Ты едешь в город или?.. Попов решает не допытываться с вопросами и мотает головой: — Здесь останусь, может, что-то найду. Антон кивает и проходит к двери, стараясь не сталкиваться взглядом с мужчиной: — Я тогда поехал, дела. И, не дожидаясь ответа, выходит из комнаты. Арс не идёт за ним, и даже не кидает ему вслед что-то на прощание. Шаст сбегает по широкой лестнице, скидывает тапочки, ныряет в кроссовки и вылетает за дверь. Когда он оказывается снаружи, ноги сами несут его сначала за калитку, а сразу за ней — направо — в лесополосу. Парень пробирается через грязное месиво тропинки, появившееся здесь после дождей. Почему он всегда оказывается в этом месте, когда тут так отвратительно? Но Антон продолжает упрямо идти вперёд. Ему бы вернуться в машину и свалить отсюда поскорее. Но вместо этого он заходит глубже в ебеня, направляясь во вполне конкретное место по абсолютно неопределённой причине. Норок на поле не видно: в лучшем случае — они надёжно укрыты увядающей травой, в худшем — безбожно залиты водой, перекрыв все пути для отступления своим обитателям. Как только Шаст застывает у памятника Кабби, он слышит тихий треск. Этот треск он ни с чем не спутает. — Опять ты из машины сбежала, — причитает Шаст, обращаясь к небу. — Иди сюда давай. Мыша показывается из ближайших кустов. Её корпус испачкан грязью, но реагировать у Антона на это нет никаких сил. Ототрёт потом салфетками в машине. — Я такой идиот, что пришёл сюда, да? — вместо этого спрашивает парень. И он не только про кладбище. Объект устраивается на основании памятнику. Её провод-хвостик свисает аккурат на табличку с эпитафией. — Хули я вообще про это тупое дело сказал. Может, и не было никакого дела. Мыша тихо и неодобрительно трещит. — Ну а что мне было делать? Блядь, я знаю, что этот Арс совсем не тот Арс, но… иногда мне кажется, что в нём всё-таки есть какая часть, которая… Ну… Помнит меня. Антон выдыхает и останавливается. Объект нетерпеливо цокает, как будто ждёт продолжения. — Только помнит он меня, типа… как что-то чужеродное, понимаешь? Мыша коротко непонимающе трещит. — Не понимаешь? Да я и сам не особо. Ну типа как… Я же вот тоже помню вкус бухла из водки и колы. И бичпака. И самых дешёвых сосисок из продуктового магазина на первом этаже общежития. Но это, типа, как… ностальгия. Жрать мне их больше не хочется. От такого ебанутого сравнения Шасту становится тошно. Сравнил сосиски с Арсением. Мыша протяжно стрекочет, будто усмехается. — Давай по чесноку, да? Арс меня задушить пытался, а мне от этого факта ни тепло и ни холодно. И я всё также пытаюсь к нему подобраться. Недовольный треск. — Это хуйня какая-то нездоровая, да? Мыша приподнимает корпус, опираясь на хвост, будто принюхивается к чему-то, но молчит. — Может, у меня просто реально недотрах, — продолжает Шаст. — Арс же общается со всеми эти людьми в кафе, я вон тоже найду кого-то, чтобы… Шорох. Антон оборачивается и оглядывает кладбище. Его сердцебиение вмиг учащается, хотя он знает, что никого здесь быть не может. Много, что ли, идиотов таскаться на это кладбище, да ещё и в разгар рабочего дня? — Да всё короче, — поворачивается обратно к собеседнице. — Ты ещё маленькая, чтобы такое слушать. Пойдём в машину. Шаст подходит ближе к памятнику и оттягивает карман. Мыша с недовольным цоканьем прыгает внутрь. — Не знаю я, как у Объектов годы исчисляются, ладно? Я же вижу, как ты дурачишься, не пизди, что взрослая. И, только, когда внутри расплываются грязные разводы от её испачканного корпуса, Шаст понимает, что теперь ему стирать ещё и эту худи. Объект внутри продолжает недовольно трещать. — Что значит, Арс тоже дурачился? И где теперь твой Арс? Короткое цоканье бьёт Шаста в самое сердце. — Наш Арс, ты права.