Второй шанс

Они вошли в храм в молчании, тихой поступью шурша по старинному каменному полу. Мэри оглянулась в поисках свободных мест и потянула семью в центр храма, где виднелись свободные скамейки. В этот момент Роза восхищенно ахнула, увидев красивую женщину, облаченную в монашеские одеяния. Девочка не первый раз видела ее в храме, и прекрасно ее знала, однако не переставала каждый раз зачарованно смотреть на ее красоту. Настоятельница этого храма действительно была очень красивой возрастной женщиной с необычным цветом глаз и потрясающим голосом и приковывала к себе восхищенные взгляды не только детей. Иногда она сама пела в хоре, но это была большая редкость. За все нечастые посещения Розой этого храма, настоятельница пела всего дважды и оба раза в Рождество. От голоса этой женщины исходила какая-то божественная сила, хотя, наверное это всего лишь воображение маленькой девочки. Но, она всегда трепетала перед сестрой Азмарией. Все посетители храма знали ее, как невероятно доброго и справедливого человека к которому всегда можно обратиться за бескорыстной помощью и храм всегда был полон тех, кто эту помощь находил. Сегодня сестра Азмария изъявила желание спеть для всех безо всякого повода. Нет, никто не знал, что для нее повод был. Ровно сорок два года и один день назад на небо отправились две самые чистые души, которые она когда-либо знала. И возможно они вернулись, она теплила надежду, что если споет им то вдруг они услышат и узнают ее. Эта идея пришла ей в голову совсем недавно, ведь сестра Азмария все еще не сдалась в поиске своих друзей. — Мама, смотри! Настоятельница сегодня будет петь! Как будто она специально в честь моего дня рождения пришла! — Восхитилась Роза, глядя на эту красивую статную женщину в монашеской рясе. — Не говори ерунды. Это никак не связано с днем твоего рождения! — Одернула ее мама. — Я же говорю, как будто! — Беззлобно прошелестела девочка. Храм был наполнен утренним светом, косыми лучами падавшими сквозь дым от свечей по воздуху вниз. Здесь богачи и бедняки были равны, не имели никакой разницы в статусе, разве что отличались по качеству и новизне одежды. Обычно аристократы приходили группками, садились рядом и в день визита делали колоссальные пожертвования и их визиты были не чаще одного-двух раз в год. И именно в этот день Роза впервые увидела семью, владеющую корпорацией, на заводе которой работал ее отец, и их компаньонов. — Папа, это же семья Честертон! — Восхитилась девочка, глядя, как глава семейства вышагивает в сопровождении жены и миловидного мальчишки с острыми чертами лица и странными глазами. — Иди, поздоровайся! Она потянула отца за руку в сторону аристократов, усаживающихся на одной из скамеек. — С ума сошла что ли! — Рыкнул отец. — Я простой рабочий! Только на этом заводе больше тысячи человек! Он и знать-то меня не знает! Роза надулась, топнула ногой и, отпустив руку отца, развернулась на каблуках и быстрым шагом направилась к Честертонам. В этот момент Боб Кроссман позеленел от поведения дочери и, поняв, что она собралась делать, закашлялся, подавившись воздухом. Девочка уверенно подошла к аристократической семье по пути разглаживая складки своего платья и пытаясь вспомнить, не поставила ли она никаких пятен на чисто выстиранное и выглаженное для церкви одеяние, не помяла ли его, врезаясь в дверной косяк и не выбились ли пряди из двух золотистых косичек, лежащих на ее плечах. Выдохнув, она сделала последний шаг. У края прохода сидел единственный наследник всей корпорации, прямо рядом с отцом, их мама сидела по левую руку от мужа, рядом с другой аристократичной леди. — Мистер и Миссис Честертон! Доброе утро! — В этот момент она встретилась с винными глазами Хьюго и потеряла дар речи. Она так и стояла, замерев и открыв рот, глядя в глаза мальчишке, который точно так же замер в напряжении в ответ. — Вы хотите денег? — Со стальными нотками спросил Эдвард Честертон. — Что? — Казалось, от его голоса девочка пришла в себя и, тряхнув головой, сбрасывая наваждение, клацнула зубами, закрывая рот. — А, нет, не денег. — Не денег? — Эдвард вскинул брови и на его непроницаемом лице отразилось удивление. — Не денег. — Кивнула Роза. — Я хотела поблагодарить вас. — Мой папа работает на заводе Честертонов, и он очень много мне рассказывал про свою работу, она тяжелая, но он ее очень любит. А я люблю папу. В общем, я хотела поблагодарить вас за то, что у моего папы есть возможность работать в таком потрясающем месте. Девочка тараторила, а мужчина все сильнее менялся в лице. — Как ты, говоришь, тебя зовут? — Переспросил он. — Я еще не говорила. Меня зовут Роза Кроссман. — Приятно познакомиться, юная леди. — Кивнул мистер Честертон. — Благодарю за добрые слова. На этом разговор был закончен и глава семейства, коротко кивнув, отвернулся от девушки, потому, что заиграла музыка. Роза вздрогнула, зная, что очень невежливо сейчас идти по проходу обратно к семье, ошарашено обернувшись в поисках места, она поняла, что все занято, что и не удивительно, обычно первые ряды всегда занимают полностью. — Садись. — Слегка подвинулся Хьюго, видя растерянное выражение лица девушки. — А можно? — Смутилась она. — А разве нет? — Удивленно вскинул брови мальчик. И Роза опустилась рядом, смущенная, что будет слушать пение сестры Азмарии в компании семьи аристократов, к которым, можно сказать, напросилась. — Спасибо. — Облегченно выдохнула она. И в этот момент Азмария Хендрик запела. На груди качнулся огромный увесистый кулон в виде старинных часов, который на мгновение зацепил взгляд Розы, но потом она утонула в мелодии, забывая обо всем. Тонкий, наверное слишком тонкий для такой возрастной дамы, голос вызвал волну восторженного вдоха у посетителей. Она пела совершенно новую для всех песню, но Розе показалось она чересчур знакомой. В этот момент ее сердце застучало с огромной скоростью. Девочке показалось, что она что-то забыла, что-то очень важное, что-то, что нужно вспомнить прямо сейчас. Она схватилась за сердце, чувствуя, как оно бешено колотится в грудной клетке и часто задышала. — Ты в порядке? — На лбу мальчика виднелась испарина, а взгляд был тревожный. — Да… — Соврала она. — Нет. Точнее, нет. Но я ее знаю, что это. Как будто мне страшно и радостно одновременно. Как будто я что-то забыла. Будто эту песню я хорошо знаю… Роза не заметила, как полились слезы по ее щекам, но это заметил Хьюго. Он протянул ей белый платок с вышитыми на нем вензелем инициалами. — Спасибо… — Шепнула она, взяв мягкую ткань и вытирая им лицо. — Оставь его себе. На память. — Мальчик улыбнулся в ответ на протянутый назад платок. — Меня зовут Хьюго. — Роза. — Шепотом ответила та. — Уже знаю. И они продолжили слушать потрясающее пение настоятельницы. Хьюго не сказал девочке, сидящей рядом, что ощущал точно такие же странные чувства. Не сказал, что глаза Розы встревожили его не меньше песни. Просто посчитал это невежливым. Однако он был рад, что девочка сейчас сидит рядом. Когда же песня закончилась и прошла утренняя молитва, люди, собравшись в небольшие группки, направились на выход из храма. Роза поблагодарила Хьюго за доброту, попрощалась с семьей Честертон и поспешила присоединиться к своим родным. — Что это было? — Рыкнул отец. — Зачем ты пошла к ним? — Папа, они замечательные люди. Я просто поблагодарила их за то, что у тебя есть работа. — Хлопнула своими наивными голубыми глазами девочка. — Не вздумай больше к ним соваться! — Грозно прошипел отец. — Но… — Роза! — Хорошо, папочка… — Девочка печально опустила глаза. Не сказать, что она прямо рвалась общаться с этой семьей, но реакция папы ее очень огорчила. Она мало понимала в правилах поведения и разделении на богатую знать и рабочий класс, однако, свято была уверена, что в церкви все люди равны. Ей было приятно, что семья Честертон не высказала своего недовольства по поводу ее речи, а их сын благородно уступил место рядом с собой и даже подарил ей свой платок. Такой мягкий и приятный на ощупь, он источал лимонный запах вперемешку с чем-то цветочным. Такой приятный, что Роза еще не раз потом украдкой зароется носом в белоснежную ткань с вензелем на уголке, наслаждаясь его ароматом.

***

Едва молитва закончилась, девочка убежала к своей семье и Хьюго на миг почувствовал огорчение. Он еще хотел пообщаться хоть немного с ней, но в этот момент мама поднялась со своего места и кивком указала на маленькие комнатки для исповеди. Пришла пора исполнить традицию семьи. Что ж, Хьюго был не против. Когда же он покинул эти комнатки, рассказав о совершенно детских проступках и шалостях, которые изредка проскакивали в его поведении, он, хоть и наследник благородной фамилии, но все же ребенок, Хьюго поспешно нашел маму и отца. — Мама, папа, я закончил. — Молодец, сынок, мы совершили пожертвование в храм в честь дня твоего рождения от имени семьи. Нас ждет ланч с Брайтонами, а потом мы едем на благотворительный прием. — Аврора положила ладонь на плечо сына. — Я помню, мама. — Хьюго иногда забавляло, что в ее голове все всегда распределено по пунктам, и едва какой-то пункт в ее плане дня был выполнен, она обязательно оглашала дальнейшее расписание дня, пусть даже все его прекрасно знали наизусть. Однако, мальчик подозревал, что именно так маме удается всегда все помнить и до сих пор не иметь под рукой ни одной записной книжки. — Идем. — Шепнула Аврора сыну, и, следуя за Эдвардом, который о чем-то разговаривал с главой семейства Брайтонов по пути к выходу из храма. — Гарольд и Виктор уже ждут на улице. — Жаль Скарлетт приболела. — Вздохнул Хьюго. — Мне гораздо интереснее общаться с ней, чем с этими двумя. — Сын, Гарольд станет наследником Брайтонов и ты как никто другой должен понимать, что уже сейчас нужно строить с ним крепкий дружеский союз. — Мама, но, у них с Виктором на уме одни девочки. Мне не интересна эта тема. — Пожал плечами Хьюго. — Да и им вряд ли интересно со мной. Сыновья Брайтонов были старше и в большинстве их разговоров Хьюго слышал лишь то, как они зажимались с какой-нибудь очередной поклонницей. В свои семнадцать лет Гарольд успел побывать на множестве приемов и запомниться девушкам. Шестнадцатилетний Виктор лишь хватал отголоски славы брата, так как все управление Николас Брайтон давно решил передать старшему сыну. Поэтому, братья завели негласное соревнование, они хвастались своими достижениями в покорении женских сердец и старались, чтобы как можно больше людей узнало об их любовных приключениях. На выходе из храма Хьюго увидел Розу в окружении двоих детей по младше. Сердце на миг пропустило удар. Почему-то, глядя на нее, у мальчика в голове возникало ощущение, что он забыл что-то важное. Что-то, связанное с ней. Она улыбалась и что-то радостно говорила мальчишке лет семи. Тот смеялся в ответ, закинув руку за голову, такой простецкий жест показался Хьюго очень забавным. В их семье было это непринято, однако, он иногда даже завидовал тому, что другие дети имели столько свободы — бегать босиком по траве, громко хохотать, потягиваться, сидя за столом, или развалиться на стуле, читая книгу. А еще они могли бегать и играть в громкие игры. Дети аристократов всегда играли во что-то тихое, или читали. Роза на мгновение, словно почувствовав, что Хьюго смотрит, перевела взгляд своих небесных глаз на него. На долю секунды девочка напряглась, а улыбка померкла. Но, спустя лишь мгновение она широко улыбнулась и кивнула парню. Он кивнул в ответ и продолжил следовать за мамой.