«Мучимый страхом, сомненьем и злобой,
Должен я жить одиноким скитальцем,
Вечно пугаясь с безумной тревогой
Призраков мрачных и грозных видений,
Созданных мной же самим в час недуга.
Солнце напрасно мне будет светить,
В нем я увижу не брата, не друга,
Но лишь помеху терзаньям моим…
В тщетных стараньях уйти от себя,
Вечно останусь с собой я самим.»
Руссо
…Мягкий, неторопливый поцелуй, после которого Таня немного отклонилась назад, чтобы посмотреть на реакцию темноволосой девушки. Та резко выдохнула, будто на всё это время затаила дыхание. Она не проронила ни слова, продолжая смотреть на Таню, которая, вздохнув, вновь подалась вперёд и опять оставила на губах бывшей одноклассницы нежный, невинный поцелуй. Жар разлился по всему телу, щёки буквально пылали… — Таня! — Голос матери безжалостно вырвал девушку из воспоминаний о том дне. — Да? — ответила она с некоторой заминкой, протирая остекленевшие глаза. — Иди сюда, сейчас же! Быстро сопоставив некоторые факты в голове, почему её покой могли нарушить таким бесцеремонным образом, Таня направилась на кухню. Мать и отец сидели за кухонным столом после рабочего дня, попивая сладковатый чай, и, видимо, вели бурную беседу, поскольку кошелёк и исписанный ежедневник между крýжками явно намекали о серьёзной теме для разговора. — Что такое? — Садись, — взгляд Алевтины Петровны быстро пробежался по очередному мрачному наряду и вернулся к светлым глазам Тани. — Компания твоего папы предложила более выгодную должность на точке этой корпорации, но только в другом городе, — мама словно намеренно выделяла каждое слово, но, заметив сконфуженный взгляд дочери, продолжила свою речь более мягко: — Нам важно твоё мнение по этому поводу. — Тань, там будет и зарплата побольше, и обстановка иная. Нам всем уже давно пора что-то поменять, а переезд в связи с работой был бы только на руку, — подтвердил отец слова матери. «Переезд. Он действительно будет кстати. Я забуду этот чёртов город и всё, что здесь было», — сразу пронеслась мысль. — Я согласна с вами, это правда хорошая идея. — Таня постаралась соорудить на своём лице подобие счастья из оставшегося скудного набора статичных эмоций, но вышло довольно криво. А внутри, напротив, всё кипело в предвкушении чего-то светлого. В практически потухшей грудной клетке, позабывшей чувство приятно будоражещего кровь адреналина, наконец вспыхнул огонёк надежды, вселяющий уверенность. Вопреки тусклой мимике, неспособной выразить всё испытываемое упование, светлые глаза вновь поселили в себе лучистый блеск. «Теперь, я думаю, всё будет по-другому. Здесь мне каждая мелочь напоминает обо всём… А в новом городе у меня появятся новое окружение, новые локации, новые хобби… Нет. Как же это всё-таки глупо — присваивать свою боль городу и надеяться, что, сменив место жительства, я смогу забыть обо всём. Как глупо… Но мне хочется верить в это. Верить в то, что у меня выйдет перестроить себя заново, не сломав в дребезги то, что есть сейчас. Нужно всего лишь аккуратно вернуть себя, при этом не испортив имеющееся данные. Лучше будет просто убрать их подальше, заменив на «базовые настройки». Звучит просто. Будет ли также легко на деле?» Алевтина Петровна заботливо улыбнулась, заметив некоторое воодушевление в глазах дочери, и сказала: — В таком случае, с завтрашнего дня начинаем потихоньку собирать вещи в Екатеринбург.***
— Нет, ну ты действительно долбонат, Миш. — Таня с недоумением смотрела в экран чужого телефона, иллюстрирующий переписку в «Вконтакте». — А давай-ка без оскорблений. Мне ведь, возможно, неприятно, — с ироничной усмешкой проговорил парень, нарочито растягивая гласные. — Ну серьёзно, чего ты боишься… — Так, во-первых, иди ты нахер. Во-вторых, я не боюсь, а просто рассматриваю эту игру, как факт деградации. И ты… уже… — Девушка всмотрелась в предпоследнее сообщение, отправленное, судя по всему, «куратором» игры. — Постой, 16 дней? — Я тебе предлагал, но ты рассматривала эту игру, как что-то, что-то, что-то там — я не запомнил. Поэтому я отважно начал играть сам. Наспех состроив саркастично гордое выражение лица, Михаил попытался убрать телефон, но Таня опередила его, разглядев из-под пальца скрывавшуюся фотографию: — Стоп, какого чёрта ты творишь?! — Девушка принялась листать переписку. — Что ты сделал со своей рукой?! — спросила она, наткнувшись на фото вырезанного ножом на руке Миши кита. Михаил не сразу смог определить причину возмущения подруги, но поняв, о чём идёт речь, оперативно закатал рукава, дабы доказать отсутствие всяких свежих порезов. Девушка внимательно осмотрела тонкокостые руки парня, прежде чем вернуть своему лицу недоумённый вид. — Ну, схавала? — Лицо Михаила вновь озарила самодовольная усмешка. — Где порез? — Таня проигнорировала последнюю реплику друга. — Слушай, дорогая моя, я, вообще-то, не настолько еблан, чтобы рисуночки себе ножиком вырисовывать на руках, — парень мгновенно посерьёзнел. — Только на заднице. Несколько секунд Миша стоял напротив подруги с максимально серьёзным лицом, на которое только мог быть способен, пока смех не вырвался наружу из его грудной клетки. — Сам пошутил — сам поржал. Молодец, так держать! — попутно закатывая глаза, проговорила Таня. — Рассказывай тогда, что на фотке. — Девушка еле заметно свела брови к переносице, осознав, что сглупила, действительно предположив, что её закадычный друг решится на причинение вреда себе ради какой-то игры. — Краску я взял, и всё. Кстати, даже картинку с китом в интернете нашёл, чтобы срисовать красивенько! Так старался, что вот, Танюха, даже ты «оценила», что уж об этих иградминах говорить. Таня, в основном, считала парня предсказуемой личностью, выходящей в плюс по большему счёту благодаря иронии, харизме и чувству юмора (хотя всё вышеперечисленное она считала не менее предсказуемым и заурядным), однако, в редкие разы, ему удавалось опередить её. То-ли из-за новых рамок юмора, в которые умудрялся войти Миша, то-ли из-за излишней самоуверенности самой девушки, а, может, из-за недооценивания своего друга, Таня порой ошибалась насчёт мотивов или последующих действий Миши, что приводило к нелепым недопониманиям. Сам Михаил — светло-русый парень, предпочитающий компьютерные игры активному образу жизни, сам не понимал, почему ему интересно с Таней настолько, что он готов был разделить с ней своё свободное время. На момент первой встречи он даже не счёл её за человека, с которым ему было бы любопытно поговорить, а уж тем более дружить. За время некоторых наблюдений он не раз подмечал, что она увлекает людей, легко находя подход практически к каждому, кто встречается ей на пути, но, тем не менее, достаточно тяжело воспринимает собственные ошибки, совершаемые в порыве гнева или попытках играть людьми. Излишняя, в большинстве случаев показная забота о ком-либо, неверные выпады, бьющие мимо цели, неудачная парадигма сближения с человеком — всё это сильно било по самолюбию Тани. Михаил не отрицал, что подруга пытается управлять и манипулировать им, однако он неплохо обходил наставленные психологические ловушки, наверняка проверенные ею на многих людях. Когда Таня только перевелась в гимназию Екатеринбурга, Миша не спешил сближаться с девушкой, да и желания особого он по этому поводу не высказывал. Но судьба (или классная руководительница) вольно рассадила учеников так, что Миша и его новоиспечённая соседка по парте в скором времени поладили, найдя общий язык. Парня вполне устраивало то, что Таня не спешит делиться с ним подробностями жизни до переезда, а её также не напрягал тот факт, что Миша находит позновательными в своей рутине только лишь онлайн-игры. Наверное, способность рассуждать на отстранённые темы, особо не касаясь личной жизни, и стала фактором успешного зарождения дружбы. — И какие ещё задания там есть? — уже отдав телефон обратно его владельцу, осведомилась Таня. — Ну, вставать в 4:20, сам без понятия, зачем так рано, целый день страшные видео смотреть, на крыше посидеть и всё в этом духе. — Бред какой-то. Только не говори, что это гениальнейшее устрашение может настолько надавить на психику, что дети массово спешат на чаепитие с Иисусом… — А я и не говорю. Тут всё дело в том, что эти ребята каким-то образом узнают твой адрес до мельчайших подробностей и угрожают расправой над близкими, если ты на себя руки не наложишь. — А каким вообще образом можно узнать такие детали? — Вопрос имел риторическую основу, не требующую ответа, потому как Миша не стал бы держать глупую интригу или умалчивать, если бы знал наверняка, и Таня это превосходно понимала. — Я до этого момента не дошёл ещё, — парень почесал затылок и продолжил: — Так ты решила? Девушка тяжело вздохнула, не спеша давать окончательный ответ. На улице было солнечно, однако они решили устроиться на ступеньках последнего этажа прохладного подъезда. Яркие лучи золотистого светила проникали в свежесть обстановки, изредко отражаясь в пролетающих мелких пылинках. Таня с тоской вспоминала родной дождливый город, который так отчаянно хотела забыть. Она не скучала по нему и той унылой атмосфере, что каждый день сопровождала её. Не скучала по тому, что там было, за исключением редких моментов, однако даже те приятные мгновения, когда Таня чувствовала безмятежное спокойствие и умиротворение, были безжалостно вплетены в череду отвратительных событий, что сам мозг требовал удалить из памяти. Проследив взглядом за проехавшей на улице машиной, Таня протёрла глаза, выбрасывая из головы лишние мысли, и повернулась к другу: — Ладно, заинтриговал. Кидай ссылку на своего «куратора». Но я клянусь, если что-то пойдёт не так, я лично буду варить тебя в адском котле, ты меня понял? Михаил только слегка улыбнулся и разблокировал свой смартфон.