Ни о чем и о тебе

      Прищурившись, я слежу за тем, как ты с особой сосредоточенностью пытаешься выбить мне игрушку в тире. С той вечеринки прошло уже почти четыре недели, и все это время ты, что удивительно в принципе, пытался меня подловить — у подъезда, возле работы, обрывал телефон и социальные сети. Творится с тобой что-то действительно странное, но шанс я все-таки тебе даю. То ли любовь моя настолько сильная, то ли я просто дура.       Я не знаю, какая это была попытка, но ты суешь мне в руки волчонка с розой в зубах, а я улыбаюсь широко-широко, и впервые за последние годы мне с тобой… Нормально. Почти хорошо, но не спокойно. Спокойно мне с тобой было только в начале общения, когда мы ещё были друзьями и пока я не влюбилась, как идиотка.       — О чем задумалась?       Ты щелкаешь меня по носу, пока я бережно прижимаю к себе игрушку, как в очень далёком детстве, когда мне папа из командировок привозил кукол и мягких, плюшевых животных. У меня до сих пор они в комнате остались, в родительском доме. Я ловлю себя на мысли, что надо будет съездить к маме с папой, а потом вздрагиваю — ты неожиданно схватил меня за руку и потянул вперёд.       Идея пойти в парк аттракционов была полностью твоей, я даже удивилась, когда ты предложил сходить сюда — я точно помню, ты такие места терпеть не можешь. Если честно, сначала я подумала, что это была шутка. Тупой такой розыгрыш, но ты клятвенно заверял, что предлагаешь это на полном серьёзе.       — Ни о чем.       Ответ отчего-то выходит более резким, чем я планировала. Ты смотришь на меня так странно-странно, что у меня в горле нарывистый ком встаёт. От взгляда твоего совсем неуютно становится. Но ты ничего не говоришь, усмехаешься и тянешь меня дальше. День сегодня под стать ситуации — странный до невозможности.       Самое смешное, или не очень смешное, что я сама не могу понять, в чем эта странность, собственно, заключается. Она просто есть, существует, появилась из ниоткуда и проваливать не хотела.       — У тебя лицо такое, как будто опять что-то не так, — ты неожиданно тормозишь, из-за чего я бьюсь носом о твоё плечо. Я щурюсь и качаю головой, все так. Просто странно. Но ты в этом, наверное, не виноват. я не знаю, не могу быть уверена на счёт человека, который делал больно мне слишком часто.       — Нормальное у меня лицо, — я пожимаю плечами, а ты хмыкаешь неоднозначно и тянешь меня к искусственному озеру в конце парка. Удивительно, что тут никого нет, хотя обычно народа было так, что не протолкнуться. Я верчу головой по сторонам и кусаю губы.       Зачем ты меня сюда привёл?       — Не нормальное, — уверенно бросаешь ты. — Кислое такое, будто ты лимона схавала.       Я вынуждена согласиться: что-то во мне было не так. Я прислушиваюсь к себе и понимаю, что именно — сердце при виде тебя больше не ускоряло ритм, а руки не потели. Мне не хотелось реветь от боли, и любви твоей больше тоже не хотелось. Совсем. Впрочем, мне ничего от тебя не хотелось.       Когда ты делаешь шаг ко мне ближе, сокращая расстояние, я крепче сжимаю пальцы на мягкой игрушке, перебирая короткую шерстку — почти как настоящую. Смотрю тебе в глаза, совсем не понимая, что ты хочешь от меня.       Ты касаешься холодными пальцами моей шеи и осознание приходит сразу вместе с мурашками на коже. Только отодвинуться я не успеваю, потому что ты вдруг целуешь меня, а я сдавленно выдыхаю. И поцелуй этот такой… будто для тебя это действительно что-то значит. И я не знаю, что делать. Я вроде больше ничего не чувствую, а вроде где-то внутри меня ещё немного чего-то осталось.       В животе бабочки похоже все-таки сдохли — никакого щекотания и покалывания, ничего.       Ты отстраняешься от меня, когда телефон у тебя в кармане завибрировал. Дышишь тяжело, а я почему-то совсем не дышу. Не знаю, что делать, наверное, вот и все. Взгляд у тебя такой потерянный, что на мгновение мне становится не по себе. Ты что-то быстро пишешь в телефоне, а я делаю шаг назад и пытаюсь заново научиться дышать.       — Прости, мне уйти надо. Потом встретимся.       Ты быстро идёшь к выходу, а я, полностью растерянная, так и продолжаю стоять, сжимая в руках волчонка, под открытым небом, на котором появляются первые звёздочки.