Ни о чем и о тебе

      Мы стоим возле рельсов, на дворе поздняя ночь и транспорт уже не ходит. Я перекатываюсь с пятки на носок, пока ты скуриваешь сигарету. Какая это по счету? Третья? Пятая? Я давно сбилась со счета.       Я разглядываю носки своих ярко-красных кед и буцаю мелкие камешки камушки. Они отлетают вперёд, бьются об угол магазинчика с наляпистой вывеской и катятся в сторону. Я теряю их из виду и буцаю другие, новые. Холодный ветер забирается под полы короткой куртки и тонкой кофты и я прячу замерзшие руки в карманы джинсов.       — От меня ты что хочешь?       Голос мой кажется совсем другим, будто мне и не пренадлежит. Ты смотришь на меня как-то странно, швыряешь сигарету на землю, притоптав её подошвой кроссовка, и пожимаешь плечами. Забавный. Ты зовёшь меня в три часа ночи просто так и не знаешь, зачем это сделал — достойно награды.       — Ничего, — выдыхаешь ты, взъерошив волосы, — извиниться.       — Я слышала это тысячу раз уже, — хмыкаю я, подняв на тебя взгляд. — И ни разу твои извинения не были правдой, — я кусаю губы и смотрю прямо тебе в глаза. Раньше я бы ни за что не решилась на это, но раньше — у меня были чувства, а сейчас у меня едва ли что-то осталось. Только горечь и боль где-то за рёбрами от тысяч твоих предательств.       — И все же, — ты отворачиваешься, устремив взгляд куда-то в сторону, а я смотрю на унылое, темно-синее небо. Сегодняшней ночью на ней не было ни единой звёздочки. А я так хотела загадать желание. — Извини меня.       Слова твои кажутся какими-то глухими, будто говоришь ты не в паре метров от меня, а где-то под толщей воды, и ощущение такое, будто я стою на берегу, а ты докричаться пытаешься. То-же самое я испытывала каждый раз, когда пыталась объяснить тебе насколько сильно своими поступками ты делал мне больно. Впрочем, меня ты никогда не слышал.       Я не спешу что-то говорить и пытаюсь понять: а правда ли я обижена или это просто что-то остаточное. Такое же остаточное, как моя любовь к тебе. Ты знаешь, это похоже на то, как нарезают хлеб. Такое странное, наверное, даже тупое сравнение, но оно очень сюда подходит. Человек нарезает хлеб, а потом убирает его, оставляя на столе крошки. Моя любовь к тебе — это хлебные крошки, от которых скоро совсем ничего не останется. Ты этого только понимать почему-то не хотел.       Для тебя я была кем-то сродни собачонки на короткой поводке, который прицеплен к якому ошейнику, и обязательно с шипами. Захотел — дёрнул к себе поближе, а когда надобность во мне отпала — вышвырнул за шкирку на мороз.       — Если скажу, что простила, ты оставишь меня в покое? — спрашиваю я, доставая из кармана пачку сигарет с капсулой. — Обещаешь меня больше не дёргать как доверчивого щенка? Обещаешь…Обещаешь больше никогда, — ты слышишь? — никогда не делать мне больно?       Ты заскусываешь губы, нервно так, и я понимаю, что даже если ты сейчас пообещаешь, то нихрена из этих обещаний ты не выполнишь. Впрочем, как и всегда. Куда больше я бы удивилась, если бы ты сдержал слово. Хотя бы раз. Один единственный раз.       — Ты знаешь, лучше не нужно, — резко отрезаю я, достав из пачки сигарету. — Соврать ты можешь кому-то другому, но себе я врать больше не позволю, — я подкуриваю и почти сразу выдыхаю густой дым вверх, поближе к тучам. — Если тебе будет легче, то я прощаю тебя.       — На самом деле ведь нет? — осторожно спрашиваешь ты и тоже тянешься за сигаретами.       Я неоднозначно дёргаю плечами, разворачиваюсь и, даже не прощаясь, иду прочь. Я оставляю тебя справляться со всем в одиночестве, так же, как ты оставлял меня, когда был так сильно нужен. Судьба та ещё сука, а судьба, управляющая обиженной девушкой — сука вдвойне. Хотя, честно говоря, обиженной я себя совершенно не чувствовала. Неприятных ощущений, конечно, было хоть отбавляй, но обиды среди них я не ощущала.       Хороший человек однажды поступает очень плохо и вот тебе кажется, что ты его совсем не знаешь и не знал в принципе — мои воздушные замки рухнули очень давно, а я только недавно выбралась из-под их обломков, до сих пор отряхиваясь от пыли. Она будто въелась в одежду, в кожу, в меня.       Переставь четыре спички так, чтобы твоя жизнь обрела смысл. Переставь-переставь-переставь.       Моя жизнь давно смысл потеряла. А ваша?