Запутанными коридорами лис бежит к сердцу дракона

Шепчущий, крыса, успешно затесавшаяся к Фазанам. Никто не знает какими именно лабиринтами он появился на пороге этой стаи. Однако вопросов не задают. Никто не хочет, чтобы весь Дом гремел новой сплетней, ощущающейся как вылитая прямо на голову грязь. Он смотрит иногда так, будто топит тебя в собственных болотных глазах, наслаждаясь беспомощностью. У Шепчущего, как и у всех Фазанов, идеальная осанка, но это, пожалуй единственное, что объединяет его с состайниками. Вязаный тёмно-зелёный кардиган на двух пуговицах выглядит как новый, послав правила времени куда подальше. Он сидит за столиком в Кофейнике, постукивая ногтями, выкрашенными в чёрный цвет, по дереву с облупившимся местами лаком. На тонких губах появляется игривая улыбка, стоит только Призраку появится в дверном проеме. — Уже слышал новости? — Шепчущий подпирает одной рукой щёку, второй потянувшись к алой ленте, повязанной на прядях Вэй Усяня, и хитро улыбается. В свете низко свисающей лампы в его волосах отливает золотым чёрт знает откуда взявшаяся заколка, пуская солнечного зайчика на стоящую рядом деревянную балку, исписанную сверху донизу отзывами благодарных, и не очень, посетителей. Половина давно мертвы, но их предпочтения относительно травяной бодяги навсегда останется на старом дереве. Те клиенты старше уже не станут, как и качество напитков. Если только их смешивает не Лотос. Но это только для избранных, конечно. — А ты мне на что? — Усянь приподнимает бровь, пальцами показывая Бармену то, что ему нужно. Фазан же только хихикает, продолжая играться с его лентой. — Думаешь, я бы просто так посреди дня припёрся сюда? — О, так ты тут ради меня, — Шепчущий улыбается ещё шире, понижая голос и отпуская шёлк из пальцев. — Как приятно знать, что я тебе нужен, Вэй-сюн. Вэй Ин улыбается и откидывается на спинку стула. Та жалобно скрипит, но ей который год никто не верит. — Так что за новости? — Сплетня, гуляющая у Стариков, — начинает он расслабленно, чуть растягивая слова, будто те рукава его любимых кардиганов, внимательно глядя на друга. Старики — воспитатели, которые то и дело мелькают в коридорах, создавая видимость присмотра за своими группами. Глупость, потому что их никто, кроме Фазанов, не слушает. А сами Старики до смерти боятся собственных воспитанников, стоит тем только оскалиться в ответ на мимолётный взгляд. — Поговаривают, что сегодня к нам воспитателем возвращается кто-то из прошлого выпуска. Призрак хмурится и ломает зубочистку, которую вертел в пальцах. Теперь она похожа на разорванного червяка. Или не похожа. Это зависит от степени одержимости червяками, ведь если она достаточно велика, то их можно видеть везде. Потом главное избавиться от этой привычки, а то можно сойти с ума. Призрак и Шепчущий сошли, но не из-за червяков. — Кто-то из прошлого выпуска? — Вэй Усянь смотрит на обломки в своих руках. — Этот кто-то — говорит он, точно зная о ком. — Псих, если решил, что хорошей идеей будет… — Это не всё, — Шепчущий перебивает его, едва не сверкая от восторга. А лучше бы ему этого не делать, лампочки в Кофейнике сами у себя на уме, могут закатить истерику и лопнуть, если кто-то попробует их затмить. Никто не хочет вытаскивать из лица и волос уродливо-завидующие осколки. Едва ли Фазана это волнует. — Он возвращается не один, а с младшим братом. Якобы оставить того одного не может, вот и забирает на работу. — А раньше этот брат где был? — Вэй Ин скептически щурится. У Вдовца которого он знал, никакого брата не было. Только Жало и Светлый, которые постоянно были рядом, при этом друг друга искренне ненавидя. Усянь думает, что это была семья. Они любили Дарящего улыбки (в душе смена клички старшего отзывается печалью) и терпели друг друга, чтобы он был счастлив. И он был. От этого только тоскливее. — Поговаривают, что с кем-то из родителей, пока тот не откинулся. — Кто поговаривает? — Трещины, конечно. — Точно псих, раз тащится сюда сам, да ещё и брата с собой тянет, — Призрак морщится. Верится с трудом, однако, байки Шепчущего всегда оказываются чистейшей правдой. В сравнении с теми же новостями вечно снующих туда-сюда Логов, топающих каждый раз, как в последний. Трещины не врут. Когда перед ними опускается рюмка с жидкостью, больше напоминающей машинное масло, Шепчущий только кривится. — Как ты можешь это пить? — Фазан показательно отворачивается, закрывая лицо широкими рукавами кардигана. — Ты драматизируешь. — А вот и нет! — тот корчит какую-то рожицу и берёт ладонь друга, переплетая пальцы. Шепчущий, крыса затесавшаяся к Фазанам, искренне ласковый только с друзьями. Усянь знает, что его любят, что привязаны к нему с самого детства, чувствует тепло объятий и мягкие улыбки. И он отвечает взаимностью. В Доме ты прикипаешь раз и навсегда, как и к тебе. — Я не драматизирую, я держу тебя за руку, видишь? Усянь усмехается, опрокидывая напиток в себя, быстро облизнув губы. На языке остаётся странный вкус, отдающий горечью, словно концентрированная апельсиновая цедра и разочарование. — Лунная дорога — яд для всего живого, — ужасается Фазан. — Зато для без пяти минут покойников — в самый раз, — Лотос появляется также неожиданно, как сливы в Домовской столовой и тени в уголках глаз. — А для Призраков так вообще вода. Вэй Ин улыбается, притягивая рукой стул, стоящий за соседним столом, которым служила потрепанная временем металлическая бочка со столешницей из нескольких сколоченных досок. В Кофейнике всё было чем-то переделанным, но исправно служило уже долгие годы. А скрипы, это так, симфония, посвящённая времени. — А-Чэн, — начинает было Шепчущий, но Лотос шипит на него и недовольно щурится, оглядываясь. В Кофейнике пусто, за исключением Бармена, одного из Птиц и, может быть, теней, дрожащих в переменном свете, изредка мигающих лампочек. — Ты как всегда. Что «как всегда» он не говорит и Лотос только фыркает, садясь на притянутый Усянем стул. Он сдувает прядь выпущенной из причёски чёлки, откидываясь на спинку и, кинув на столешницу полупустую пачку сигарет, складывает руки на груди. Когда Лотос появляется в помещении, он словно заполняет всё пространство, расслабленно расставляя ноги, обтянутые рваными чёрными джинсами, из дыр в которых виднеются колени, вечно покрытые синяками, напоминающими маленькие вселенные. Когда ты Пёс — драки для тебя дело не новое, когда ты вожак Псов, драки — твоя ежедневная рутина. У него волосы затянуты в тугой пучок, от того он, наверное, и злится каждый раз — головная боль, это не просто так. Зато никто в драке не схватит. — Что я пропустил? — Лотос сдувает с плеча невидимую пыль. За столько лет он так и не сменил стиль, продолжая одеваться исключительно в чёрно-фиолетовой гамме. Вэй Усянь думает, что это постоянство успокаивает. Не только самого Усяня, но всех тех, кто знал Цзян Чэна с самого детства, когда тот не вылезал из полосатого свитера, часто заставляющего задуматься над сложностью бытия зебр. Призрак часто проводил время представляя, как животное стоит перед зеркалом и думает чёрное оно в белую полоску или белое в чёрную. — Новый воспитатель будет, — Призрак небрежно пожимает плечами, наблюдая за Барменом, любовно протирающим от пыли листы фикуса, стоящего на импровизированной барной стойке. — С братом приедет. — И он из прошлого выпуска, — Шепчущий улыбается шире по мере того, как вытягивается лицо Лотоса. — Он псих… — Цзян Чэн резко выпрямляется, чуть наклоняя корпус ближе к Фазану, и смотрит на того почти испуганно, едва шевеля губами. — Кто захочет возвращаться сюда после, — он спотыкается на середине предложения, морщась. Лотос переводит взгляд на Вэй Ина, который лишь поджимает губы, всем существом излучая небрежное безучастие, продолжая смотреть в сторону барной стойки. Подобный вид названного брата, кажется, успокаивает, так что он вновь откидывается на спинку стула, принимая привычную невозмутимо-уверенную позу. — Наплевать, — Призрак резко поднимается со своего места. Стул его опять скрипит, но всё также остаётся проигнорированным. — Может псих, а может услышал Зов, — Усянь нервно откидывает прядь тёмных волос, щекочущих шею. — Дело не наше. — Твоё как раз. — Шепчущий улыбается, а Усянь морщится и массирует переносицу. — Да ладно тебе, это может быть весело. — он не отвечает, только делает ничего не значащий жест рукой в воздухе, а Фазан усмехается. — И куда ты? — Встречать. — и скрывается в темноте коридора. — А ещё говорят, что весна — страшное время перемен, — тихо хихикает Фазан, провожая глазами-полумесяцами спину друга, как кот следя за качающейся лентой. — Хуайсан, ты… — Лотос косится на него с каким-то подозрением, опасливо отодвигаясь, когда их взгляды встречаются. У Хуайсана в его оливковой радужной оболочке плещется восторг и Цзян Чэн думает, что именно так он выглядит, когда узнаёт новость, которую можно развить в очередную сплетню. Быть другом Шепчущего — привилегия, заключающаяся в чистой правде, которую он хранит только для тебя, словно подарок, завёрнутый в ленту. Подходящую по цвету к его кардигану, разумеется. — Что, цветочек? — Фазан придвигается ближе, упираясь подбородком в сложенные руки и смотрит нежно-нежно. По спине бегут мурашки. — Страшный человек. Не Хуайсан смеётся, прикрывая рот рукой. Тихий чёрт в громком омуте.

***

Идя по необычно пустым коридорам, Усянь осматривает давно ставшие родными стены, улыбаясь до боли родным надписям и пятнам, которые называли рисунками. «УБЕЙ В СЕБЕ КУКУШКУ», — кричала на читающего стена, пока рядом смеялся зелёный подсолнух. Стены в Доме, как газеты, личный дневник и картинная галерея в одном. В них столько же ответов, сколько и вопросов, чего стоит только «он идёт. вы знаете о ком я». Вэй Усянь не знал. Никто не знал. А «он» тем временем всё шёл. В голове роились мысли о том, что вот-вот приедут новые жители, новые проблемы. Если воспитатель уже ходил по этим коридорам, дышал Домовским воздухом и жил по его правилам, то его брат — свежая кровь. Усянь тяжело вздыхает. Половица под стопой согласно скрипит. Впереди мелькает тень Фокусника. Тот на секунду замедляет шаг, смотря прямо на Призрака. Они кивают друг другу, и Фокусник, с присущей ему хищной улыбкой, исчезает за очередным поворотом. Вэй Ин щурится, проследив за бывшим состайником. «Лишь бы новой Крысой не оказался», — мысль сопровождается ещё одним тяжёлым вздохом. Он останавливается посреди коридора, глядя прямо в глаза тёмно-красного дракона. Ярко-зелёная радужка заглядывает прямо в душу, теребя все зажившие шрамы одним только терпеливо-печальным молчанием. Он похож на Вишню. Красивый и застывший в стенах бордовым пятном. Призрак опускает взгляд, боковым зрением улавливая что-то замершее в паре метров от него. Белый в Доме — редкость, тут даже штукатурка серая, потому что чистый — незащищённый. На белом хочется рисовать. Простое чувство продиктованное вандализмом и «что? мать ругать будет? какая к чёрту мать?». Наверное, именно поэтому в Доме все шугают чёрно-белых Фазанов. Они не как зебры, они не интересные. Просто забавно забиваются в угол. — Новенький, — понимает Усянь, разглядывая белого. Тот стоит и смотрит куда-то под ноги Усяня. Наверное, увидел интересную тень. Вэй Ин благодарно улыбается Дому, приведшему этого парня ему по запутанным коридорам прямо в руки. Он оглядывает чужака с ног до головы, цепляясь за струйку крови, стекающую с правой брови. «Острый угол, своеобразная подножка в качестве приветствия», — вспоминает Призрак фразу Вишни. Показавшиеся тогда мутным болотом слова сейчас яснее горного ручья. Потребовалось всего несколько лет и десятки своих и чужих шрамов. Парень выглядит таким холодным и безразличным, словно вместе с кровью из него вытекают эмоции. В этом коридоре он кажется каким-то инородным, как дракон загнанный в тесную комнатушку. Вспоминается Лотос и его способность захватывать всё вокруг себя, даже если просто сидит в углу. Цзян Чэна чувствуешь везде. Теперь их таких двое. — Идём, — Призрак в пару шагов оказывается рядом и обхватывает пальцами чужое запястье, потащив дальше по коридору. Половицы под их торопливыми шагами скрипят, как включенное музыкальное сопровождение, развлекающее в долгой дороге. Со стен то и дело смотрят нарисованные глаза, провожая дальше любопытным взглядом. И только красный дракон снисходительно улыбается в спины. — Больно было? — Что? — голос у новенького тоже холодный. И хриплый. Вэй Ин улыбается, когда тот, видимо отойдя от шока, пытается вырвать запястье из чужой хватки. — Подарок, — Усянь на секунду оборачивается, указывая пальцем на бровь. — Нет. — этот, похожий на дракона, хмурится и тут же морщится, когда капля крови падает на ресницы. Вэй Ин одобрительно хмыкает: — Вот и правильно, нельзя жаловаться на гостеприимство. Дойдя до нужной комнаты, Усянь толкает незапертую дверь, вызывая удивлённо-негодующий вздох своего попутчика. С кровати тут же соскальзывает маленький кусочек мрака, проникая в трещины пола. Да, тяжко парню придется, долго привыкать к правилам будет, если, конечно, Дом его примет. С другой стороны, Призрак в последнем практически не сомневался, не зря же коридоры их свели. — Садись… — он оглядывает спальню, захламленную чуть ли не до потолка в некоторых местах. Не зря домовцы слагают легенды, что в Четвертой можно не только найти что угодно, но и потеряться на долгие часы. — Где место есть. Новенький выглядел почти напуганным, когда рядом с относительно чистым местом, оказавшимся кроватью, приземлился чёрный ворон, внимательно следя чёрными глазами за незнакомым ему человеком. — Это Суйбянь, — Усянь небрежным движением заправляет лезущие в глаза волосы, ища что-то в перекосившемся от времени шкафу. Он выуживает когда-то белый ящик аптечки из-под стеклянной банки, наполненной зелёной жидкостью. — Можешь погладить, он почти не кусается. — Призрак садится рядом на корточки, открывая аптечку, в которой, на удивление, даже есть то, чем можно обработать ссадину. — Ты точно умеешь этим пользоваться? — парень отклоняется назад, когда Усянь тянется к его лицу с ваткой, промоченной в перекиси. В янтарных глазах недоверие и «убожество». — Ты вообще мне не доверяешь? — Вэй Усянь оскорблённо дует губы. — Нет, — новенький качает головой. — Я тебя в коридоре встретил и даже имени не знаю. А ещё у тебя ворон в комнате. — Справедливо, — Усянь пожимает плечами, тут же быстро хватая парня за шею, фиксируя в одном положении. — Сохрани это здравомыслие, оно тебе понадобится. — ватка осторожно, несмотря на прежнее резкое движение, касается пореза. — Меня зовут Призрак. — «Призрак» это не имя, — новенький даже не морщится, смотрит прямо перед собой, как будто собирается сосчитать все ресницы Вэй Усяня. Он только моргает осоловело, когда Вэй Ин, отрицающий приличия и личное пространство, перекидывает ногу через его напряжённые колени, чтобы было удобнее. — Твой брат не объяснил тебе правил? Мы не используем имена, только клички. Вэй Ин спрыгивает с кровати, пружины, как и всё в этом месте, протестующе скрипят. — Я думал, что он просто шутит, — дракон признаётся, смущённо опустив глаза. Рядом насмешливо каркает Суйбянь. — Никаких шуток, — Усянь недовольно хмурится, доставая из ящика бледно-розовый пластырь с кроликами. Он гладит его пальцем, меняясь во взгляде на несколько мгновений. Из оцепенения выводит ворон, приземлившийся на ссутуленное плечо. — Значит, — Призрак вскидывает голову, встречаясь с заинтересованным взглядом янтарных глаз. — Кличку тебе не дали? — новенький отрицательно качает головой и замирает, когда Усянь вновь тянется к его лицу, приклеивая пластырь. — Тогда это сделаю я! — Призрак широко улыбается, вскакивая на ноги. Суйбянь на его плече даже не двигается. Усянь же медленно, цепляясь за всё, за что вообще может зацепиться, оглядывает нового знакомого. Тот сидит неподвижно, только смотрит, да так внимательно, что хочется закрыть голову руками, чтобы он в неё не пробрался. У него бледная кожа, с которой могла бы в лучшие годы потягаться теперь уже серая побелка стен и потолков, волосы, в тени похожие на перья Суйбяня, только в отличии от него, ухоженные, на свету же появляется оттенок горького шоколада. Строгая белая рубашка с чёрными брюками, такие же глаза и осанка. Вновь возвращаются мысли о зебрах. «Настоящий Фазан», — проносится в голове. Только у Фазанов лицо кривится слишком часто в гримасе испуга или отвращения, а этот бесстрастный совсем, не пробиваемый вообще, ни один мускул за всё время не дрогнул, только глаза чуть расширились, стоило появиться Суйбяню. Прямо каменная статуя или старинный талисман. Он вообще весь как будто изо льда или… — Нефрита, — срывается с языка быстрее, чем доходит до мозга, окончательно формируя мысль. — Ты будешь Нефритом. Нефрит только кивает. Усянь думает, что они либо подерутся, либо станут друзьями. — Комнату свою знаешь? Я провожу, чтобы Крысы не прицепились. — Крысы? — Клоуны тёмных коридоров, не попадайся им. — Вэй Ин ещё раз осматривает новенького от идеальной причёски до блестящих, пока не покрытых пылью, туфель. — Не в таком виде. Они из Второй. — Я из Первой. — Точно Фазан! — Призрак от восторга подпрыгивает на месте, хлопая в ладоши, сгоняя ворона. Тот, недовольно каркнув что-то угрожающее, улетает в сторону открытого окна. Нефрит провожает птицу чуть обеспокоенным взглядом, на что Вэй Усянь только отмахивается. — Вечером вернется. — он вновь смотрит на нового Фазана. — Идём, пташка, покажу твой новый дом. — А это местная кладовка? — Нефрит поднимается, внимательно смотря под ноги, чтобы случайно ни на что не наступить. — Это моя комната, — Вэй Ин гордо поднимает подбородок. — Соболезную.

***

— Эй, Шепчущий, — Вэй Усянь опирается плечом о дверной проем, морщась от слишком яркого света ламп. У Фазанов в стае всегда слишком светло и чисто, прямо руки чешутся что-нибудь да опрокинуть, придать комнате привычный для Дома вид. Вандализм. На его зов оборачивается несколько парней, тут же вскакивающих со своих мест, чтобы отойти подальше. Усянь только улыбается, подмигивая, чем вызывает у тех панику. Нефрит из-за его плеча смотрит непонимающе. — Ты уже по мне соскучился? — Хуайсан подплывает к проему, довольно улыбаясь, с превосходством поглядывая на состайников. Дружить с Призраком, как и с самим Хуайсаном, привилегия. В Доме его, как правило, боятся и стараются избегать, словно тот злой кот, что на любую протянутую руку начинает шипеть. — А это кто? — Нефрит, — Вэй Усянь приобнимает того за плечи, чуть подталкивая вперёд. Драконоподобный на прикосновение не реагирует, но и уходить от него не собирается. Вэй Усянь улыбается. Никакой не дракон, напуганный котёнок, пытающийся казаться тигром. — Его к вам определили, так что присмотри за ним, но издалека. Второго тебя нам не надо. — Второго меня быть просто не может. — Шепчущий элегантно откидывает волосы, едва достающие до плеч. Красуется. Почти как павлин. — Да и хвала Небесам. Эй, — он чуть сжимает ладонь на чужом плече, привлекая внимание. — Если что, ты знаешь, где меня найти. Нефрит кивает, уверенно проходя в стайную комнату, отыскивая глазами свободную кровать. По сравнению с Четвертой, в помещении Первой это сделать довольно просто. — Чужие дети растут так быстро, — Призрак смахивает несуществующие слёзы. — Снова крёстным стал? — Хуайсан довольно улыбается, поглядывая на друга, который лишь недавно плевался от перспективы иметь дело с новенькими. — Может ещё его под своё крыло возьмешь? — Крылья тут у тебя, — Усянь фыркает. — Просто поглядывай за ним первое время, чтобы глупостей не делал. Фазанам на Закон почти плевать, но остальные… — Совсем ничего не знает? — Шепчущий поднимает брови, переводя взгляд на Нефрита, слушающего монолог подбежавшего к нему состайника. Он кивает, изредка бросая взгляды в сторону двери, проверяя там ли до сих пор Призрак. Точно котёнок. Маленький такой, мелом нарисованный. — Брат что-то рассказывал, но он за шутку принял. — поймав очередной взгляд Нефрита, он улыбается. Шепчущий, наблюдающий за этим, почти ревностно виснет на руке друга, привлекая внимание, однако, озорная улыбка выдаёт его с потрохами. — Если что, сможет у него спросить. — С прошлого выпуска прошло столько лет, — Не Хуайсан задумчиво чешет подбородок о чужое плечо. — Правила изменились. — Не критично, — Призрак чуть нервно усмехается. — Но он всегда может прийти ко мне. — Ты его в Четвертую пустил? — Шепчущий оживляется, разглядывая лицо друга. Тот только кивает. — А что Суйбянь? — Подлетел к нему. — Дела-а-а, — тянет Хуайсан, округляя глаза, в которых через секунду появляются искорки. — А ведь раньше только тебя и А-Чэна признавал. — Очередную сплетню придумал? — Ага! — Ты неисправим, — Вэй Усянь тяжело вздыхает, однако, на губах появляется снисходительная улыбка. Он треплет Хуайсана по волосам, а тот только рад. В очередной раз, когда Нефрит бросает короткий взгляд на вход, Призрака там уже нет.

***

— Куда определили твоего брата? — Фазаны. Лань Ванцзи теперь Фазан.