Призрак лежит под ним с широко раскрытыми глазами и Ванцзи прямо сейчас готов рассыпаться, как кусок побелки с потолка, встретившийся с полом или чьей-нибудь головой.
Он вдруг чувствует себя как тогда, в тумане у реки — большим и способным защищать, ощущает тепло от чëрного Девятихвостого лиса, понимает, что его нашли.
Призрак смотрит не веря, ищет что-то в глазах Ванцзи, а тот только думает о словах «пойдëм домой» и о том, что был чертовски напуган, но даже не понимал этого, пока не увидел крёстного.
«Он резко оборачивается, но вместо уже привычного коридора видит только серость и туман. Это почти смешно, только истерично.
Мгновенно хочется обратно. Не в Дом, закрывшись в Первой, отгородившись от состайников книгой, а к Призраку.
Перед глазами тут же напуганные серые, как будто небо перед грозой — ещё мгновение и ливень. Но Ванцзи отворачивается и позорно сбегает, желание ударить себя по лицу ползëт вверх быстрее, чем сизый дым от мерзких ментоловых сигарет, которые курит Лотос.
Лань Чжань хмурится и пытается закричать, но изо рта вылетает только жалобный рык. Ванцзи больше не удивляется, даже когда смотрит вниз и вместо привычных брюк и рубашки видит чешую.
Оказывается, принимать странности просто. Нужно лишь смириться с тем, что они происходят. Мама в детстве читала ему книгу про девочку, которая упала в кроличью нору и попала в Страну чудес. Там с ней говорили цветы и два кролика, а ещё улыбался кот, любящий загадки и пропадать. Еë там поили чаем и кормили булками, которые заставляют расти или уменьшаться. А в конце она убила дракона.
Ванцзи думает, что Дом — Страна чудес, Призрак — говорящий загадками кот с широкой улыбкой; кролики — Шепчущий и Генерал, а курящая гусеница на грибе — Лотос. В конце концов, они друг другу никогда не нравились.
Наверное, он упал в какую-то неправильную яму, потому что выпал из Страны чудес, оказавшись посреди скучной дороги, да ещё и без кота. А дракон теперь он сам.
В голову приходит цитата: «всë чудливей и странноватей».
На лапах непривычно передвигаться, он пару раз едва не падает, успевая в последнее мгновение восстановить равновесие, ухватившись за ближайшее дерево. Внизу виднеются чёрные фигуры, от которых исходит холод и волны опасности.
Ванцзи смотрит на них с высоты своего роста, и те напоминают скорее обычных кукол в магазине, однако, брать таких в руки совсем не хочется, что уж говорить о том, чтобы поиграть.
Фигуры тянут к нему тонкие руки, а он в ответ только рычит, сметая и развеивая подобравшихся слишком близко хвостом.
«Полезная вещь», — оседает в голове.
— Привет, — доносится откуда-то снизу. Лань Чжань напрягает слух и опускает голову. Там маленькая речка, на берегах которой даже отсюда видны яркие точки цветов. Он моргает несколько раз, когда видит, как из воды ему улыбается девушка. Он узнаёт прошибающее от этой улыбки тепло и желание оказаться в её объятиях.
Вишня, которая была в фотоальбоме, где только покойники, сейчас приветливо машет ему чуть голубоватой ладонью. Ванцзи пугается, что её запястье сейчас сломается, таким хрупким кажется.
Он пытается ответить, но вместо этого снова только рычит. Если бы мог, покраснел бы непременно, а Вишня только хихикает и жестом подзывает его ближе.
Ванцзи сворачивается на траве, осторожно уложив голову на берег, стараясь не раздавить цветы. Наверняка Вишне они нравились. Сама же Вишня нравилась Призраку, так что расстраивать её совсем не хотелось.
— Ты такой красивый, — она протягивает руку вперёд, оглаживая чешую на том месте, где должна быть щека. Её голос похож на воду реки, где она живёт. Или не живёт. Это не Страна чудес, но тут тоже всё очень сложно. — Очень красивый.»
— Ты что, — Призрак натягивает улыбку и уголки его губ дрожат, как будто помехи на экране. Нефриту физически больно от такого выражения лица. — Ты пытаешься шутить? Это не…
— Это правда, — Лань Ванцзи опускает подбородок на чужое солнечное сплетение. Он чувствует как быстро бьётся под ним сердце и это в разы приятнее, чем песчаный берег. — Я бы не стал шутить о таком.
— Тогда тебя обманули, — говорит крёстный твёрдо и хмурит брови. Он пытается привычно сложить руки на груди, но вместо этого кладёт их на спину крестника. Кажется, он только сейчас вспоминает в каком они положении, хотя сам к этому привёл. — Это была не Вишня. Вишня… Она не…
Он не любит перебивать, особенно Призрака, но сейчас это необходимо:
— Кролик, — мягко произносит Ванцзи и смотрит открыто-открыто. Тело под ним напрягается. — Вишня знала, что ты не поверишь, поэтому сказала твою первую кличку. — он как-то пожимает плечами, удивляя даже самого себя. В конце концов, когда общаешься с Призраком, учишься делать что-то невозможное как-то неосознанно.
Пару мгновений в Четвёртой опять тихо. Это кажется каким-то неправильным, будто шум тут должен быть всегда, даже если это голоса в голове или приглушённые ругательства из шкафа, куда никто не осмеливается заглядывать. Хозяин комнаты говорил, что там живут призраки. Это было странно, потому что призраки жить не могут.
Тишина давит, как и подбородок Лань Чжаня на чужую грудь.
— Что? — у Призрака очень хриплый голос, будто он несколько часов подряд кричал. — Что она сказала?
— Что умерла не из-за тебя, — Ванцзи говорит быстро, не задумываясь, потому что это первое, что его просили передать. — Что никогда тебя не винила. Она сказала:
«Это не он. Я знаю, что это не он. Не хочу, чтобы он опять плакал. Это не его ошибка. Не его вина».
Ванцзи нежно улыбается, напоминая больше старшего брата или погибшую мать.
— Нефрит, Нефрит, Нефрит, — Призрак шепчет, притягивая к себе ближе и Ванцзи совсем не против. У вожака Четвёртой дрожит всё тело, Лань Чжань чувствует это лопатками, которые сжимают ладони, и губами, лежащими в яремной впадине. — Зачем ты мне это говоришь? Я же разревусь, как девчонка, вот прямо сейчас разревусь. Смотри, уже начинаю. Нет, не смотри, я передумал.
— Чтобы ты знал, что ты не проблема. — Ванцзи чувствует себя слишком смелым, когда обвивает Призрака руками и ногами, перекатываясь на спину, меняя их положение. Как будто в Зазеркалье. Нефриту, если честно, всё равно где быть, если загадочный кот, который на самом деле лис, будет рядом.
— Пташка, — друг расплывается в благодарной улыбке и шмыгает носом, а сам Ванцзи, должно быть, расплывается у него в глазах от пелены слёз. — Ты такой хороший.
Звучит знакомо и правильно.
— Я ни разу не видел её с того дня, — признаётся Призрак. — Искал, всю Изнанку прошерстил, ночевал у той реки, но её не было. Чувствовал, что мне по груди ударили кувалдой, — он ворочается, притираясь щекой к плечу Ванцзи. Это тоже правильно. Пока не очень знакомо, но точно правильно. — Когда я вернулся, Шепчущий сказал, что это называется разбитым сердцем, и что об этом написано в паре миллиардов песен. Мы тогда все сами не свои были. Я имею ввиду даже больше, чем сейчас.
Лань Чжань перестаёт дышать, слушая.
— После той ночи все приходили в себя месяцами. Кто-то не пришёл. Фокусник и Генерал, например. Фокуснику напрочь крышу снесло, ты сам видел, а Генерал… Ну, он Птица. Стал Птицей. Основал Птиц, как угодно. Я тогда не понимал почему именно такое название стаи, а сейчас знаю, что Птицы — единственные, кто будут на твоей могиле, когда все забудут. Или что-то такое. Генерал у нас философ и романтик, — он хихикает. — А ещё он на четверть мертвец. Отличное сочетание, как по мне. Все девушки его.
— Вишня сказала, что ты исчезал на год.
«Она смотрит обеспокоенно, закусывает бледно-голубые губы.
— Я так рада, что он вернулся, — говорит ласково-ласково. Ванцзи думает, что все старшие говорят о своих младших именно так. Его брат точно. С другой стороны, он никого больше не знает. — После случившегося… Ему было тяжело, а у меня духу не хватало выплыть, чтобы посмотреть в глаза своего мальчика.
Лань Чжань медленно моргает, чуть наклоняет голову и слушает, потому что это, очевидно, очень важно.
Вишня рассказывает про последний вечер в своей жизни, про то, как слышала крики братьев, даже найдя приют на этой стороне. Заламывает пальцы, когда вспоминает, как перестала слышать смех Призрака. Как в последний раз закрывала уши, когда братья ссорились, как от гнева кричал Лотос, а от боли — Призрак. Помнит лай собак. А потом тишина. Больше ничего, как будто кто-то вырвал антенну. Рассказывает, что если бы её сердце могло, оно бы разбилось.»
— Ах это, — Призрак нервно смеётся и принимается теребить пальцами рукав рубашки, попавшийся на глаза. — Мы с Лотосом тогда поссорились. Сильно. И я… Ушёл в Жёлтую клетку. Ну, ты знаешь, это в Могильнике. Я тебя туда никогда не пущу. Жуткое место. Жуткое.
Крёстный кивает сам себе, глядя в пустоту.
— Ты ушёл в такое место из-за ссоры?
— Не только из-за неё. Генерал тогда пропал, ушёл на Изнанку, Шепчущий в себя. А остальные меня ненавидели. Все думали, что я убийца. И я… Я мог терпеть их косые взгляды и закрытые перед лицом двери. Но потом я понял, что так на меня смотрит и он. Я мог пережить ненависть любого, но не брата. — Призрак берёт руку Ванцзи и ведёт её под свою толстовку. У Ланя расширяются глаза и сердце сбивается с ритма, когда под подушечками пальцев он чувствует неровности на коже. Шрамы, понимает он. — Это Принцесса.
Ванцзи чувствует, что задыхается.
— Я не боюсь Псов, пташка. Я собак боюсь.
В голове складываются карты, а в груди что-то звенит, как шайбой по хрусталю. Хочется моментально вскочить и разбить Лотосу лицо его же цепями.
— Я буду тебя защищать! — Фазан вдруг повышает голос, чем будит Суйбяня. Ворон недовольно каркает из своего гнезда, которым, неожиданно, служит один из кардиганов Шепчущего. — Я правда!..
Призрак ничего не говорит, только целует куда-то под подбородок. Это совсем ничего не значит для вселенной и Страны чудес, но для Ванцзи это как землетрясение и удар током. Это как будто не послушался, и засунул пальцы в розетку.
Лань Ванцзи всегда был тем, кто соблюдает правила, чтит традиции и гладит рубашки с вечера. Сейчас он лежит в одной постели с парнем, который нашёл его в коридоре, будто потерянную игрушку. Этот же парень хитро улыбается; дружит с какими-то психами и мертвецом; похоронил сестру; спрятался от мира в клетку, составляя компанию демонам и своим страхам; он красит ногти, потому что это память о лучшей подруге; играет на флейте, опасно свесив ноги с подоконника; его зовут Призрак и засыпать с ним, будучи одетым в рубашку и брюки, покрытым пылью, гораздо приятнее, чем в привычной пижаме после душа в Первой.
Лань Чжань чётко уверен, что заберёт его, непременно захватив такую яркую и шумную улыбку, в Гусу. Там много кроликов и света. И никаких собак. Только Лань Чжань и его желание защищать, засыпая в одной постели.
Должно быть, это выходит за рамки дружбы, но Ванцзи дракон, а у него в руках сокровище, так что он может просто смести все рамки одним ударом хвоста.
***
Утро наступает незаметно и прямо на лицо вороньей лапой. От Суйбяня пахнет грозой и многовековой пылью шкафа.
Ванцзи несколько раз моргает наблюдая за вороном, скачущим по груди. Белая рубашка за ночь измялась и стала напоминать никому ненужный лист бумаги. Возможно там было что-то нарисовано, бабочка, например, а может, написано признание в любви. Но никто уже не узнает — листок смяли. Да и не бумага это вообще.
Рядом ворочается Призрак. Он во сне хмурится и едва заметно шевелит губами. Лань Чжань замирает, стараясь лишний раз не моргать, как будто это может потревожить чужой сон. Кто-то ведь сказал, что даже взмах крыльев бабочки вызывает ураган.
Призрак не любит рано просыпаться. Он тогда становится ворчливым и слишком «призрачным». Что это значит Ванцзи не понимает, но то, как при воспоминаниях кривится лицо Лотоса, и как его утешающе гладит по спине Генерал, заставляет задуматься о том, что Нефрит должен быть рад своему неведению. Шепчущий как-то сказал: «да этот шайтан вообще просыпаться не любит».
Ванцзи же на «шайтана» смотрит ласково, сам за собой этого не замечая, только Суйбянь наблюдает за Фазаном как-то слишком понимающе.
— У тебя взгляд щекотный.
— А у тебя голос, как мел по доске.
Призрак проснулся и улыбается. Совсем он не шайтан, а искусство. Лань Чжань думает, что это очень красиво, и что иногда можно «случайно» забывать про комендантский час, забредая на ночь в Четвëртую.
— Как вы с Лотосом помирились?
С места в карьер, но Ванцзи иначе не умеет. Призрак сонно моргает, зарывается носом в его грудь и шебуршит что-то оттуда.
Невероятно тепло.
— Он выбил дверь Клетки ногой и вытащил меня оттуда, — крёстный фыркает. — Дверь, кстати, открыта была.
«Вэй Ин чувствует, что задыхается и слепнет одновременно. Его за капюшон тащит Лотос, а в глаза бьёт непривычный после Клетки свет коридора.
Когда Лотос (он совсем не решается называть братом или по имени даже в мыслях) наконец отпускает, он просто замирает и смотрит прямо на Вэй Ина. Не моргает, не дышит, просто смотрит. Усянь чувствует себя совсем потерянным, поэтому решается и произносит:
— Что ты…
— Я не успел тебе сказать насколько тёплым был февраль, — неожиданно говорит он. — А ты, — Лотос почти тыкает пальцем в грудь Вэй Ина, останавливаясь в паре миллиметров, будто боясь дотронуться. — Не дочитал главу любимой книги. Я знаю, потому что ты всегда, когда читаешь её, приходишь и пересказываешь. И ты не видел коллекцию цветов Генерала. — он небрежно, слишком резко, откидывает выпавшую прядь чёлки. — Задолбал.
Призрак только ошалело моргает, когда Лотос протягивает, почти вжимает в его рёбра рюмку со сколотым краем. Там что-то маслянистое. Лунная дорога. Сердце вдруг разбивается. Усянь трясущимися пальцами сжимает стекло.
— Не отравлено.
Вэй Ин знает эту интонацию. Лотос так говорит, когда знает, что проебался, но «извини» он никогда не скажет. Он будет помнить мелочи, которые, казалось бы, ничего не значат. Будет закатывать глаза и небрежно поправлять волосы. Приготовит то, что ты любишь.
Вэй Ин несмело улыбается и залпом выпивает содержимое рюмки.
Моргает пару раз и понимает, что он дома.
***
— Нравится? — найти Лотоса оказалось проще простого. Чердак всегда был его тайным убежищем в моменты «вот я дебил». Он курит и Призрак едва ли удивлён.
— Нет, — брат (это слово тянет где-то внутри) выдыхает сизое облако, пожимая плечами. Пахнет ментолом. Ему подходит. — Хочешь?
— Я ж не идиот. — Вэй Ин садится рядом. Они смотрят друг на друга несколько секунд. Цзян Чэн улыбается.»
— Это же Лотос, — Призрак звучит так, как будто улыбается. — Так что у нас всё чёрте как прошло. Но сейчас всё хорошо.
— У тебя шрамы. — Ванцзи проводит пальцами по его толстовке. Там, где прячутся укусы собаки.
— У нас у всех шрамы, — говорит он. — Просто у меня их видно.
***
— Почему твой Фазан на меня так смотрит?
Лотос морщится, когда ловит на себе тяжёлый взгляд Ванцзи. Он думает, что лучше бы Лотос ловил что-то тяжёлое летящее в него. Но не поймал.
Они спустились в Кофейник, потому что «сегодня суббота, пташка, давай найдём какао». Тут, к сожалению, оказался вожак Псов. Но, к внутреннему удовлетворению Лань Чжаня, выглядел тот так, будто всю ночь не спал.
— Потому что ты выглядишь, как пугало, — Призрак хихикает, наклоняясь к полу. Лань Чжань зачарованно смотрит на то, как к его крёстному подползает маленькая тень.
— Заткнись, — Лотос натурально рычит. Пёс. — Когда-то я сказал, — обращается он к Нефриту. — Что он не сможет разыгрывать из себя клоуна вечно, а он тогда только рассмеялся, — Лотос качает головой, глядя на брата, играющего красной кисточкой флейты перед комочком мрака. — С тех пор живет говоря «смотри».
Ванцзи хмурится и поджимает губы.
Он не думает, что Призрак клоун.
— Какого дьявола ты вообще выполз из своей пещеры? — бурчит воспитанник Шестой. С другой стороны, разумно ли называть Псов «воспитанниками»?
— А тебе-то что? — Ванцзи складывает руки на груди и сверлит брата Призрака взглядом, которому его научили у Гусу. Холодным и осуждающим. Дядя бы им гордился, а мама понимающе улыбалась.
— Вот именно. — Призрак поднимает тень на руки, чтобы подкинуть, будто та просто ребёнок. Он смотрит на Лотоса и вдруг расплывается в хитрой улыбке. Ванцзи отсюда чувствует, как напрягается Пёс. Да и сам не так далеко уходит, когда крёстный, всё ещё улыбаясь, подходит ближе, обнимая его за талию и опуская подбородок на плечо. — Понимаешь, братик, — начинает он жалобным голосом. Таким притворным, что Ванцзи почти смеётся. — Моя Пташка проснулась так рано… Я почувствовал, что нужно тоже выдуплиться, так хотелось больше времени с ним провести.
И Призрак проводит. Носом по шее Лань Чжаня. Тот внутренне умирает. Пёс умирает внешне.
— Господи блять, — шепчет раздражённый Лотос, поднимаясь со своего места. Стул под ним весело скрипит. — Я не хочу вас видеть никогда.
— И тебе до обеда! — Призрак смеётся, всё ещё обнимая Ванцзи. — Я всегда хотел возиться с мелкими, знаешь, — крёстный делает какой-то неопознанный жест ладонью в воздухе, тут же возвращая её обратно на живот Ланя. — Но вместо детей у меня истеричка, с тягой к саморазрушению; король драмы в кардиганах и, — он тяжело выдыхает. — Радость любого отца — полтора раза мëртвый младшенький, который коноплю в шкафу выращивает. Надеюсь, что когда-нибудь начнёт продавать.
— Никого не забыл?
— А, ну и кот, который почему-то живёт в теле ворона, — он вздыхает. — Пойдём, надо его покормить, а то опять Фазанов шугать будет. Ему вообще из всех только ты нравишься.
Лань Чжань мелко кивает и вспоминает, что питомцы похожи на хозяев.
***
В Четвёртой Суйбяня не оказывается и Призрак только плечами пожимает, мол, всё, объявлена охота на Фазанов.
С первого этажа до них тут же доносится крик. Ванцзи несколько раз потерянно моргает. Стоит ли помогать состайникам? Наверное нет. Суйбянь же не выклюет им глаза, в самом деле.
— Главное, чтобы опять глаза клевать не начал, — задумчиво говорит Призрак, вытаскивая что-то маленькое из-под кровати.
Лотос бы сейчас сказал «ну твою мать-то мать, блять», но Ванцзи не Лотос, поэтому он молчит и смотрит на довольного друга.
— Я в детстве хотел стать космонавтом! — крёстный шуршит чем-то в руках. Лань почти делает шаг, чтобы посмотреть, как вдруг Призрак оборачивается и Лань Чжань будто в замедленной съемке видит, как у того развиваются волосы, и как ярко на мгновение загорается алая лента в свете падающих на неё солнечных лучей. — Хочешь подарю тебе вселенную на пару секунд?
Ванцзи не задумываясь кивает и тогда Призрак бросает в него блестки, зажатые всё это время в кулаке.
Он улыбается сквозь сверкающую стену между ними и Нефрит думает, что вселенная всё это время была тут, в одном человеке, который прячет под черными футболками концентрированный свет сотен звёзд и много-много шрамов от укусов.
— Лань Чжань, — он говорит четко, глядя прямо в глаза, искрящиеся ярче, чем брошенные блестки, некоторые из которых упали прямо на ресницы. — Меня зовут Лань Чжань.
Призрак хотел стать космонавтом, а в итоге стал космосом и Ванцзи захотел в нем раствориться.
