Свет Великой Силы

Свадьба состоялась в ближайшие выходные, однако, того, что должно было случиться после так и не произошло. Ничто не предвещало такого ещё с утра, когда Энакин и Асока, наряженные в соотвествии с праздником, стояли возле алтаря, принося клятву верности друг другу и свящённому союзу. Скайуокер, в строгом чёрном костюме со светлой рубашкой и гладко приглаженными волосами смотрелся непривычно подтянуто и солидно, в то время, как Асока, облачённая в белое платье с длинной прямой юбкой до пола, окантованной оборкой в виде цветов, с узким шнурованным корсажем, державшимся только на груди, выглядела взволнованной и трогательной, готовясь ступить на порог взрослой жизни. И именно первый шаг на пути к ней вызывал у неё особенно сильные переживания. Но пока об этом не говорилось и произнеся положенные слова клятвы, тогрута надела на палец Энакина тонкое золотое кольцо, а после позволила ему сделать то же самое. И лишь потом молодым позволили поцеловаться, объявив их мужем и женой. Но вот после традиционного пира, куда пригласили, по настоянию Асоки, всех её старых друзей - бывших бандитов, когда они с Энакином замерли на пути в свою теперь уже общую спальню, тогрута будто очнулась. Она поняла, что должно быть сейчас, потому, что читая много любовных романов, несложно догадаться о том, что бывает после свадьбы. Догадаться и прийти в смертельный ужас, ведь Асока знала не только о том, как должно быть в теории, но, увы, и о том, каково это на практике. Таково, как было лично у неё и это было страшно. Она помнила, как тот, кого девушка считала отцом, резко сменил отношение к ней и возжелав как женщину, попытался вступить с ней в близость. Асока до сих пор не могла забыть грубые прикосновения Палпатина, его тяжёлое дыхание и злой взгляд, в котором читалась яростная страсть. И потому одно воспоминание об этом заставляло внутренне сжаться и закрыться от всего, что напоминает об этом. Но Энакин ничего такого о ней не знал, Асока не хотела говорить о своём позоре даже ему, любимому человеку. Стоило ли тогда удивляться, когда он, открыв дверь спальни, взял её за руку и слегка потянул в сторону кровати, специально для них застеленной белым кружевом. Но, вопреки ожиданиям самого Скайуокера, Асока не откликнулась на его порыв, а осталась стоять на месте, глядя не на него, а перед собой с невероятным ужасом в глазах. Он некоторое время смотрел на неё и когда в глазах девушки блеснули слёзы, испытал жгучий стыд за то, что позволил себе забыть о том, что Асока совсем не такая, как все его прошлые девушки. Она совершенно, абсолютно другая. Чистая, наивная и главное невинная и непорочная, впервые узнавшая даже о поцелуях лишь с ним. Как можно было быть таким бесчувственным? Энакин тотчас же устремился к ней и обняв обеими руками, прижал к своей груди её мокрое от слёз лицо. Асока обняла его за пояс и коротко всхлипнула, на что Энакин слегка погладил её по спине и усадил рядом с собой на край кровати. - Что случилось, милая? - спросил он самым нежным тоном, какой только был в его интонациях - Ты чего-то испугалась? Асока с трудом подняла на него взгляд и всё равно никак не смогла себя заставить назвать истинную причину своего страха, но и совсем ничего не сказать тоже не могла, поэтому, собравшись с мыслями, тогрута произнесла то, что являлось почти точной формулировкой её чувств в данный момент: - Энакин, у меня никогда не было прежде близких отношений. Я не знаю о том, что такое близость. Мама рассказывала мне об этом, но мне всё равно страшно, мне кажется, что это больно и неприятно. Я боюсь, прости, но я не могу сейчас… И Энакин её понял, ей даже не понадобилось ничего объяснять, он просто видел её чувства так, словно сам испытывал их. И сразу же им завладело другое желание - защитить её от любого страха и успокоить любую боль её души. И он пообещал себе, что сделает это, никому не позволив тревожить покой его любимой и единственной. И начнёт прямо сейчас. Энакин не стал настаивать на немедленной близости и всю первую брачную ночь просто лежал рядом с Асокой, обнимая её и прижимая к себе, прислушиваясь к тихому, поверхностному дыханию. Пожалуй, именно сейчас Скайуокер ощутил себя настоящим мужчиной, сильный и самодостаточный, что может быть опорой и поддержкой.

***

Так продолжалось полторы недели. Супруги, хотя и считались таковыми по документам, в действительности вели себя сейчас как и до свадьбы. Они общались, проводили время вместе, даже целовались, но вот мужем и женой в прямом смысле друг другу так и не стали. Асока пока не давала Скайуокеру знать, что готова, а тот боялся обидеть её неосторожным словом или намеком. Но этим необычным вечером всё было совсем иначе. Сперва они, как обычно, отправились на берег реки, как только стемнело, но не стали садиться в лодку, а просто сидели на берегу, глядя на небо. Потом легли на песок и обменявшись взглядами, улыбнулись друг другу. И когда на небе появились первые звёзды, то стало довольно прохладно и Асока невольно приблизилась к Энакину, тот обнял её за плечо, прижимая к своему горячему боку. Асока умиротворено вздохнула и поняла, что хочет прижаться сильнее, врасти в своего любимого, становясь с ним одним целым. Она завозилась с ним рядом, неловко потираясь лбом о плечо Энакина. Тот гладил её по спине и целовал в лоб. И лишь коснувшись рукой его шеи, Асока поняла, что ей мешает ощутить полное слияние - одежда, как же её много. Именно из-за неё нельзя почувствовать общее тепло и услышать одно дыхание на двоих. И Асока, плохо понимая, что делает, взялась за верхнюю пуговицу рубашки Энакина и расстегнула её, потом другую и так все остальные. Когда же та стекла с плеч, Асока с вожделением припала к обнаженной груди возлюбленного, покрыв её короткими и быстрыми поцелуями. Энакин понял, что момент пришёл и главное теперь не спугнуть его. Поэтому, не став ничего говорить, Скайуокер завёл руки за спину Асоки и расстегнул молнию платья. То свалилось вниз, позволяя увидеть то, что оно скрывало и сделать желание общим. Энакин поцеловал её в губы, она ответила горячо и настойчиво, при этом они судорожно снимали друг с друга оставшуюся одежду. И к тому моменту, когда на них ничего уже не было, желание достигло предела и оно поглотило лёгкую боль, что сопровождает превращение в женщину и скоро она уступила место взаимной любви, где нет места никому страху, а есть оно только для взаимного единства, близости души и тела, одного сердца для них двоих.