Ловец снов

      Ужин всегда был сложным.       Хотя меню не сильно отличалось от завтрака, на ужине присутствовало гораздо больше людей. Хрупкие семейные узы становились гораздо менее шаткими к концу дня, когда вспыльчивые настроения членов клана слегка успокаивались. И хотя обязательное присутствие на ужине не требовалось, голод мотивировал гораздо сильнее, нежели приказ главы.       Члены младшей ветви не были рабами — Цуру довольно часто во всеуслышание заявляла об этом, — и не доставляли еду или убирали комнаты тем, кто был в состоянии сделать это самостоятельно. Хьюга — всегда Хьюга; не имеет значения, член Младшей ветви или нет, и совет старейшин никак не мог опровергнуть сей факт. В данном случае победа достоинства ознаменовалась неловкими всеобщими трапезами.       По обыкновению, Хината взяла поднос с ужином и направилась в свою комнату. Технически, она должна была трапезничать в главном обеденном зале, но все знали о её любви следовать привычной рутине, поэтому спокойно относились к таким маленьким вольностям, лишь приглушённо приветствуя, сталкиваясь с ней в длинных коридорах поместья. Однако сегодня вечером у её двери стояла представительница старшей ветви.       Хината остановилась.       — Добрый вечер, Ханаби-сан.       Младшая сестра нахмурилась и скрестила руки на груди, тихо фыркнув: — Не называй меня так.       Хината чуть улыбнулась.       — Прошу прощения, Ханаби-сама. — Это, казалось, ещё больше рассердило девушку, и она одарила Хинату хмурым взглядом. Хината в ответ поклонилась; вышло неловко из-за подноса в руках. — Я имею в виду Хьюга-сама. Этого больше не повторится.       Ханаби долго смотрела на Хинату, а затем тяжело вздохнула и как-то обречённо скривила губы. — Что Учиха-сан хочет от тебя? — с подозрением спросила она. — Он недавно явился к отцу, и я слышала, как в разговоре всплыло твоё имя.       Хинате ещё предстояло принять решение, но вместо этого она всеми силами старалась избегать появляться у того перекрёстка, соединяющего дорожки, идущие от кварталов Хьюга и Учиха. Она слишком самонадеянно и рано обрадовалась, когда Итачи прекратил попытки с ней увидеться.       Но, похоже, Учиха потерял терпение и решил обратиться напрямую к отцу за её спиной.       Как грубо. Хината задумалась, как Итачи вообще мог хоть кому-то нравиться, обладая столь ужасным характером?       — Мне ничего не известно о каких-либо делах между ними, — честно, хотя и загадочно ответила Хината. Шиноби хранили секреты, а Ханаби была гениальным шиноби. Но по иронии судьбы, её младшая сестра была, возможно, худшей сплетницей в этой части страны Огня. Добавить к этому её навыки разведки и бьякуган, и результат становился поистине пугающим.       Когда (не «если») выяснится, что Итачи озвучил ей такую странную просьбу, то её завеса относительной анонимности будет разорвана в клочья. И скорее всего, стараниями толпы фанаток Итачи, наводнявшими Коноху.       Ханаби приподняла точёную бровь. — Я тебе не верю.       — Тебе придётся спросить отца, Хьюга-сама, — твёрдо повторила Хината. Ханаби поджала губы, чтобы скрыть вспышку боли, мелькнувшую в её бледных глазах, а затем кивнула.       — Хорошо, спасибо.       Старшая Хьюга со смешанными чувствами глядела в след удаляющейся сестре. Хината прекрасно знала, что Ханаби ненавидит, когда она ведёт себя так раболепно и общается с ней как с незнакомкой, но будет лучше, если они останутся на расстоянии.       Было трудно не заметить косые взгляды, бросаемые на них окружающими, стоило сёстрам поговорить больше одной минуты. Никто из Старшей ветви не желал, чтобы Ханаби испортилась.       Хината тихо вздохнула и удалилась в свою комнату. Она скучала по тем временам до Итачи, когда ужин был простым делом, когда ей не нужно было беспокоиться о том, как уклониться от любопытной младшей сестры, не задев её чувств.       Или умолять отца не принимать абсурдных предложений от грубых, нелепых гениев.