Обсессия

      Тишина давила на уши психологически не хуже груза на тело физически. Но, несмотря на это, было в разы спокойнее, чем когда Немо шёл сюда. Поспать не удавалось по многим причинам, начиная от брезента на теле и заканчивая напряжёнными, неисчезающими мыслями о ближайшем будущем, в то время как ноющие ноги постепенно расслаблялись после долгой ходьбы, и вскоре уже по всему телу распространилась приятная слабость.       Сам Немо отвлекал себя от скуки единственным возможным в этой ситуации способом — размышлениями, которые заканчивались волнениями и переживаниями.       А если бы он согласился на затею Шмидта, когда тот предлагал, то как бы выглядел и что бы делал? Совсем бы не мог думать своей головой? Или только эмоции пропали бы? Что бы тогда сделал с ним генерал? А если не повезёт с планом? Если всё провалится, так и не найдя своего места, в пропасть? А ребята из отряда? Что они будут делать? Что их ждёт в будущем? Будущее… Из-за последних событий и известий это слово Немо уже не мог воспринимать как многие люди, ассоциируя его с тем же «завтра» или «потом», с желаниями и планами, которые нужно реализовать.       «Будущее» — это то, что нужно перевернуть вверх дном и получить настоящее, в котором можно хоть немного нормально пожить.       От постепенно нагнетающих атмосферу мыслей его отвлёк на удивление свободно поступающий в лёгкие воздух и пропавший с тела брезентовый груз. Красный свет, слабо проникающий сквозь брезент, внезапно стал намного ярче, заставляя зажмуриться. Запах был так же неприятен, как и пару минут назад, — отдающая сладостью гниль быстро достигала носа, вызывая тошноту.        — Ва-а!.. — удивлённый, громкий вскрик и буквально через секунду раздосадованный, тяжёлый вздох.        — Вставай быстрее, — почему-то недовольно бормотал Карл, склонившись аккурат над лицом Немо.        — Что-то не так? — рядом с этим человеком всегда появлялось сомнение, неуверенность. Он знал намного больше обо всём, что только мог себе представить юноша с амнезией. Даже о прошлом его самого.        — Надеялся, что хоть сейчас ты не вернёшься.       Немо снова растерялся, ровно как и при первой встрече. Не понимал, почему Карл не относился с должным позитивом к возвращению. Встал с койки медленно, совсем того не желая, и не смог промолчать:        — Но ведь теперь вам ничего не грозит от моей пропажи, да и я должен был вернуться! — совесть бы не позволила подставлять под удар одного и того же человека во второй раз. Пусть первый Немо и помнил только по чужим рассказам.        — Со мной в любом случае всё будет нормально, а вот что с тобой делать… Знал бы, что обратно придёшь, никуда бы не отпустил, — Карл тяжело вздохнул, и с виду могло показаться, словно и так сгорбленная фигура склонилась ещё ниже. — Придумали хоть что-то?        — Да. Нужна ваша помощь…       Но, будучи подхваченным под локоть, Немо замолчал, с неозвученным вопросом следуя за Карлом, утягивающим его подальше. Куда?       Как оказалось, «подальше» — это внутрь лаборатории. Стоило зайти и закрыть дверь на улицу, как создатель чёрных отступников, несмотря на свой возраст, вполне резво отпустил Немо и пошёл по коридору, ведущему вглубь помещения, по ходу ворча и не дожидаясь, пока его нагонит всё ещё усталый юноша:        — Мозгов ты так и не набрался. Специально же я всё организовал, чтобы твоя индюшачья голова могла хоть что-то сделать свободно и спокойно. Подготовиться, вывести на нервы Фридеманна и уже потом попытаться что-то сделать! Не-е-ет, он решил вернуться…        — Так было нужно, — пробормотал Немо, не надеясь переубедить, скорее оправдываясь и повторяя цель своего визита:        — Мне нужна помощь.        — Неудивительно, Вальтер. Помочь выжить тут, помочь сбежать, помочь вспомнить, помочь хоть что-то понять пустой головой, помочь бороться с отцом…        — Карл, ну пожалуйста. Я воспользовался возможностью и с друзьями обсудил план, но мне нужна помощь…       До ушей Немо донёсся чужой тяжёлый вздох, чуть отдававший хрипотцой и явно прошедший прилив ворчания:        — Ладно уж, давай, рассказывай.       И, как назло, после этого в голове осталась только пустота. Все уже составленные до этого фразы растворились, как туман на рассвете. Немо нахмурился, отвёл взгляд, но начал говорить:        — Мы решили, что я нужен тут. Мне необходимо заставить Шмидта поверить, что я это Вальтер… Ну, — он замялся, понимая, что это и так его имя, пусть и забытое ранее, непривычное. — Та штуковина, в которую он хотел меня превратить и в которую вы оба пытаетесь переделать… маму.       Карл поморщился на последних словах, но смолчал, напряжённо прижимая к себе скрещенные на груди руки и, только выждав секунд двадцать, прервал свои собственные размышления. Или то было попыткой играть в гляделки с собеседником, сверля его всё ещё недовольным взглядом.        — То есть ты хочешь, чтобы я сделал видимость того, что должно было из тебя получиться за эти два дня?       Немо неуверенно кивнул, а после добавил, прежде чем его собеседник успел ответить:        — А ещё нам нужно, чтобы вы выпустили дефектных.       Тут Карл уже закашлялся, ошарашенно глядя на Немо и, как с виду казалось, не веря его словам, пока тот попытался помочь вернуть дыхание в порядок ударами по спине.        — Я не… подавился, — отразился от стен тихий, выдавленный через силу ответ, остановивший действия Немо.       Прошло чуть меньше минуты, за которые Карл успел привести дыхание в порядок и заглянуть в чужие рыжие глаза, словно проверяя, не шутит ли их обладатель.        — Нет.        — Что?        — Нет, Вальтер. Я не выпущу их. А если ты сейчас позволишь себе добавить к своей просьбе фразу «на люди», то выйдешь отсюда и без Шмида не зайдёшь.       Немо закрыл рот, хотя уже готов был возразить. Неловко, натянуто улыбнулся, пытаясь понять причину такого ответа:        — Тогда я лучше промолчу?        — Молчи.       И Немо повиновался. Всего на пару минут, не желая слышать очередные причитания. Он дал Карлу время во второй раз обдумать просьбу.        — Но почему?        — Торгуешься, как трёхлетний ребёнок. И память такая же. Я объяснял тебе в прошлый раз, а ты чем слушал?        — Не хотите сойти со своей «должности» в случае чего? — Немо и впрямь не понимал. Может и прослушал какую-то фразу, но какую?        — Не хочу. Умирать не хочу. И войны в наших рядах не хочу, она уже точно всех добьёт.        — А война-то при чём?        — У тебя с воспоминаниями пропала и работоспособность остальных частей мозга? Подумай ты хоть на секунду, Вальтер, — тот на мгновение ощутил себя в подвале, где размышлял о Шульце больше недели назад. Снова до чего-то не доходили мысли. Что-то не сразу сходилось.        — Их родные и просто неравнодушные обвинят вас со Шмидтом?        — Именно. А твой отец на уступки не идёт. И точно будет глух к таким возмущениям до последнего. Война пойдёт уже на три стороны. Религиозники, слепо следующие за идеалами, и возмущённые в наших рядах смыслом и жертвами «будущего».       Немо помрачнел, пытаясь найти способ, аргумент против представленной ситуации, пока Карл с неудовольствием напомнил о первой просьбе, включая в до этого неосвещённой лаборатории свет:        — Тебя ещё как-то в то усовершенствованное существо превращать?        — Желательно, — уже не в первый раз за разговор неловко улыбнулся Немо, не зная, куда себя деть. Но это в любом случае первоочередная задача, ведь иначе тут не протянуть. Те два дня, за которые из живого юноши должны были сделать «идеальный образец будущего прогресса», ушли на побег в казарму и поход обратно.       Карл молчал, думая и внимательно осматривая процедурный столик на колёсиках, на котором расположились инструменты и разнообразные банки.        — Могу предложить дикое в своей сути решение, но, при твоей аккуратности, действующее.        — Такое же аморальное, как и с дефектными?        — Вальтер, ты же всё понимаешь, не капризничай хоть сейчас.        — Тогда расскажите, что вы хотите сделать, — выпалил Немо уже с опаской, но нетерпеливо, не желая снова ждать, пока Карл придумает очередную витиеватую загадку.        — Мы можем специально сделать тебе небольшой порез и окрасить его чёрным цветом. Если ты его не смоешь или не заработаешь новый, то будет казаться, что кровь у тебя и впрямь другая. Работать будет долго, ибо это одна из отличительных черт отступников.       На пару секунд Немо замолчал. И впрямь дикость. А если не поверят? Ещё какие-то противоречащие факторы будут заметны? У него же не только кровь должны были заменить. Да и лишний раз себя калечить, конечно, не очень-то и хотелось.        — По-другому никак?        — Не могу представить ни одного варианта, помимо этого. Да и он не очень надёжен. Просто первые подозрения рассеет, пока твоя пустая голова не добавит новых.        — Никаких других вариантов?        — Нарисовать не смогу, я не художник. Швы на тебя накладывать тоже не стану, изобразить их не выйдет. И Шмид в любом случае не дурак, поймёт большинство моих уловок.        — Тогда о чём мы ещё думаем? Мне нужно остаться тут на несколько дней даже… даже так, — отведя взгляд, выдавил из себя Немо. Безумное место. Безумные решения.        — Вальтер, разве тебе ни разу не было больно с момента амнезии, что ты так неуверен? Я не убиваю тебя, ты же понимаешь? — Карл говорил негромко, ему тоже не в радость, но если Немо вернулся, то нужно немедленно сделать с ним хоть что-то, что приведёт к успеху изначальной задумки, и хоть немного успокоить его волнение сейчас. Ради безопасности каждого в этой комнате.        — Было уже, было, — как наяву вспомнилась первая и последняя вылазка на разведку, закончившаяся перестрелкой и пулей в ноге. Передёрнув плечами, Немо отогнал плохие мысли и резко выдохнул. — Давайте, только побыстрее.        — И даже не попросил, а…       Но уже через минуту после этого бурчания себе под нос Карл держал в руках чистый скальпель с единственным свежим красным разводом на лезвии и смотрел на белую тряпку, едва пропитанную той же жидкостью. Аккуратно и быстро.        — Всё, сейчас пройдёт.        — И пока я с вами работал над отступниками, так же спокойно действовал?        — Да, — Карл на секунду задумался, уводя взгляд в сторону. — Нет, Вальтер, ну, тебя порой выворачивало, не отрицаю, но к делу ты относился ответственно.        — А красить когда это? — не желая слушать дальше, Немо перевёл тему разговора, указывая на тыльную сторону пораненной руки.        — Тебе так и не терпится себе в кровь что-нибудь ввести? Минут пять подожди, десять, может. Вообще не намного, но безопасней будет.        — Спасибо, — тихо пробормотал в ответ Немо, снова переводя взгляд на не такую уж и глубокую, но ранку. Неприятно. Но всё равно благодарность человеку, который уже в который раз выручает, выразить хотелось.        — А чем я отличаюсь от обычных отступников? Ну, в общих чертах ещё разок…        — Во-первых, забывай о «чёрных отступниках». Тебя за это прозвище никто по головке гладить не станет. Во-вторых, то, что должно было из тебя получиться, не имеет собственной воли… Нет, ну куда же ты вернулся, Вальтер-Вальтер… — запрокинув голову, прошептал Карл, не сразу продолжая свою речь.        — Туда, куда нужно. Но всё же, пожалуйста, подумайте над моей просьбой.        — О тех неудавшихся образцах-то? — кивок в ответ заставил свести брови к переносице и уже исподлобья глянуть на Немо. — Я тебе ещё не всё объяснил…        — Но я же уверен, у вас есть идеи о том, как избежать конфликта с обеих сторон!        — Так вот, — с совсем уж явным акцентом на свои слова, перебил Карл, и Немо был вынужден смириться, обратив своё внимание на чужую речь. — Спорить тебе не советую. Вообще тебе выражать своё мнение — риск, ведь вы со Шмидом… как бы сказать… даже близко не одного поля ягоды.       Немо понимающе качнул головой, соглашаясь. Он и сам так думал, размышляя над поступками отца. Те казались слишком обобщёнными и аморальными одновременно. Пусть Немо и не придерживался религиозных взглядов той стороны, но считал планы Фридеманна насмешливыми и противоречащими по отношению к самому человеку и его личности. Возможно, действиями генерал и был направлен к лучшему будущему, но таким оно станет далеко не для всех.        — А с телом у меня всё так же? Сплю там, ем, я не знаю?        — Спишь. Но вот за едой сюда будешь приходить. Всё равно я тебя без осмотров постоянных не выпустил бы. Вы за неделю с планом управитесь своим?        Немо со слабой улыбкой заверил:        — Если выпустите дефектных, то да. Прямо точно.        — Давай так договоримся: если в течение следующих двух-трёх дней ко мне никто не заявится с претензиями, мол, что я тут делал всё это время и почему ты живой человек, то я подумаю. Не соглашусь, а подумаю, слышишь?       В ответ ноль слов, лишь энергичное согласие кивками. Настроение сразу приподнялось, и даже холодная, но по ощущениям неприятная краска на руке не омрачила момент, пока её наносил Карл, скрывая красный цвет на небольшой ране.        — А не знаете, экскурсию сюда у специального отряда Вагнера не отменили? — между делом поинтересовался Немо, нервно пытаясь отогнать эту внезапную мысль. А если из-за возвращения домой Вальтера генерал изменил свои планы?        — Снова о тех молодых ребятах говоришь?        — Да. Это правда важно, мы договаривались тут ещё пересечься…        — Сложно будет встретиться тебе конкретно, но об их осмотре Шмид мне говорил. Только вот не знаю, я ли буду за это ответственным.        — Хорошо тогда, — выдохнул с облегчением Немо, смотря на пустую и грязную ванну в метре от себя. Снова успех. Договорился с ребятами, вернулся сюда, получил помощь в этой лаборатории. Важных и неучтённых деталей вроде не появилось…       Карл не отреагировал на слова, только перевёл взгляд на часы, так невзрачно стоящих среди нескольких препаратов на полке. А правильно ли они оба делают? Да ещё и такими радикальными действиями…       Немо уж точно задумался, а судя по затяжному молчанию, повисшему в старых, выцветших стенах, не он один.       Времени прошло немного. Минут десять, ну, пятнадцать от силы, как раздался стук. Непрерывный, настойчивый, пока Карл с неохотой поднялся со своего места. Немо кинул рассеянный взгляд на дверь, уже понимая, кого сейчас увидит.       И оказался прав, что вовсе не удивительно.        — Карл, утречка тебе, ты ещё не закончил с Вальтером? — нетерпеливая фраза, словно сказанная ребёнком, который битый час едет в машине с одной лишь отговоркой от родителей «скоро приедем».       Шмидт попытался пройти, даже не получив ответа, а только завидев кого-то кушетке.       Карл уже не возражал, только отошёл и не мешал. За два дня успел наслушаться причитаний и просьб пропустить, посмотреть, потрогать, ассистировать, да чего только не сделать, на что тот всегда давал непоколебимый отказ.        — Вальтер! — сходу раскрыл руки Фридеманн Шмидт, приглашая в свои объятия, пока Немо всеми силами пытался сохранить лицо и придать ему достаточно безразличный вид. Он встал, но не сделал и шага навстречу, чтобы разговаривать на равных, только и всего.        — Да, генерал. Что от меня требуется? — нормально прозвучало? Точно? По выдуманной легенде он же совсем недавно очнулся и вообще впервые в «новом теле» видит Шмидта… Должно же сойти за аргумент в случае чего?        — Ну, как же так. Вальтер, мы одна семья, у нас одна фамилия, — Немо внезапно осознал, что «Майер» и впрямь взялась не пойми откуда, если отец носил фамилию Шмидт. Вот он и мог бы проколоться.       А Фридеманн всё продолжал, неторопливо объясняя, пока Немо смотрел на лоб, не в силах выдержать этот прямой и долгий взгляд розоватых глаз из-под очков. Хотелось по привычке опустить его в правый нижний угол, даже и не акцентируя на этом внимания, но Немо держался, так и не отвечая, лишь слушая, внимая словам, на часть которых так и не смог обратить должного внимания:        — Уже не одна у нас с тобой кровь, конечно, но была когда-то…       Всё ещё общая. Но на самом деле сейчас должна чёрная, как смоль, жидкость, качаемая механическим сердцем, спокойно передвигаться по венам и артериям. И не понятно: радоваться, что Немо сохранил свою, родную с натуральным цветом, или горевать от того, чья она. Многое он бы отдал ради другой. И ради жизни поспокойнее.        — Поэтому я хочу, чтобы никаких условностей в семье не было. Не так уж и сложно обращаться ко мне на «ты».        — Понял. Введёшь меня в курс дела? — тщательно подбирая и фильтруя слова, Немо пытался маскировать это за спокойными паузами, вполне нормальными для чужого слуха.        — Пока от тебя ничего не требуется. Просто привыкай и приходи каждый день на осмотры к Карлу. А потом мы о тебе заявим нашей армии.       Не спрашивая, почему Шмидт говорит о себе во множественном числе, Немо лишь кивнул, чувствуя себя неуютно под пристальным, оценивающим взглядом. В чужой голове всё явно продумано на несколько ходов вперёд, что для генерала неудивительно.       И вот уже тот обратился к Карлу, уточняя состояние своего сына и получая в ответ терпеливое, но явно не очень довольное объяснение:        — Немного не доделал, ему нужно оправиться от этих изменений сначала, — замечая, как Фридеманн уже хочет возразить, нахмурился, без колебаний глядя ему в глаза. — Иначе останешься без сына.       На секунду Немо понял, что мог бы позавидовать стойкости и уверенности Карла, а также почувствовать снова своё положение спокойного, безразличного, но обязательно податливого человека. И почему будущим обязательно должны быть безвольные куклы? Нет, Немо понимал причину, но внезапная мысль постепенно затмевала собой все другие размышления и даже логичный, обоснованный ответ, пока отец продолжал допытываться до закатывающего глаза Карла. Казалось, он едва сдерживался, чтобы не высказать все свои мысли о том, как за эти два дня Шмидт успел его замучить.        — Но основное-то ты сделал?        — А незаметно?        — Если сравнить, то похоже на успех.        — Поэтому сейчас ты не докапываешься до меня, а идёшь со своим сыном… не знаю куда. Подальше.       И Шмидт, и Немо явно успели порядком утомить демонстративно зевающего Карла. Тот почти намекал на свою бессонную ночь и желание отдохнуть.        — Я приду ещё, знаешь же, — пригрозил Шмидт, поднимая указательный палец вверх и тоже пытаясь акцентировать на этом внимание.        — Потом, а не сейчас. Все мозги вынес уже, иди давай.        — А почему тебе, чтобы ты работал, нужно вынести мозги?        — Ой, всё, кыш отсюда, нашёлся умник!       Немо искренне верил в несерьёзность этого диалога, но Фридеманн всё же направился к двери. Сразу стало тревожно от осознания, что сейчас они останутся вдвоём, исключая охрану. Какая-никакая, но моральная поддержка от Карла всё же исходила.       Стоило выйти в освещённый коридор, как не привыкший к ярким лампам Немо прикрыл глаза. За короткое время отсутствия ничего не изменилось: длинный коридор этого подобия бункера, как его обозвал чуть больше недели назад Шмидт, всё ещё был украшен золотыми сверкающими звёздами за стеклом и военными плакатами с громкими лозунгами, обращёнными к солдатам. Толстые железные двери, явно весящие не один центнер, и красный ковёр с незамысловатыми узорами по краям привлекали внимание раньше, но не сейчас.        — Ну что же, Вальтер, память всё равно не вернулась?        — Нет, — Немо напряжённо смотрел вперёд, припоминая путь до своей комнаты, по которому они шли, и поворачивался лицом к отцу, изображая полную сосредоточенность на редких поворотах коридора.        — Но семье же своей расскажешь всё, что помнишь и знаешь? — по спине побежал ощутимый холодок вместе с желанием свернуть диалог или и вовсе отказаться отвечать. Не так уж и много тем для разговора о человеке, который помнил от силы пару месяцев своей жизни.        — Да. Что конкретно тебе рассказать?        — Хочу послушать о специальном отряде. Они приедут сюда следующим утром на осмотр и экскурсию заодно, — неопределённо махнул рукой себе за спину Шмидт, особо не придавая значения этим словам, которые Немо запомнил. — А после отправлю тебя к ним, может, что-то новое выдадут о себе. Но в любом случае, ты сначала поделишься тем, что знаешь сейчас, во имя нашей победы, за которой стоит светлое будущее.       Снова шпионаж? Хотя это уже будет доносом, а затем и бессовестной попыткой потом узнать что-то ещё… Немо не собирался наступать на те же грабли, что и раньше, когда только познакомился с ребятами. Потому единственное, что стоит рассказать, так это известное самому Фридеманну.        — Хорошо, отец, всё, что знаю, — как же хотелось возразить, отказать, ну как же…        — Отлично! Вот сейчас и устроим посиделки всей семьёй. Я, ты и твоя мама, — с искренней и обоятельной, как казалось на первый взгляд, улыбкой, Шмидт продолжил шагать неподалёку от следующей по пятам охраны.       Немо чуть не упал из-за внезапной слабости в ногах, вспоминая её состояние. Что творится в голове у этого человека? Или правильно уточнить местоположение этой головы, даже если это генерал армии? Сглотнув и выждав секунду, новоиспечённый «символ будущего» уточнил:        — С Викторией?        — А с кем ещё? У тебя одна мать, Вальтер, одна. Цени её. И меня, разумеется, но сейчас не об этом, да и ты это всё явно понимаешь.        — Да, конечно, отец. Спасибо за пояснение.       Но в голове был лишь один вопрос и неприятное предчувствие, что запряталось тревожным комком под рёбрами. Побег из главного штаба и возвращение обратно из казармы внезапно показались не такими уж и тяжёлыми задачами. Доказывать и объяснять свои теории ребятам об их причастности к убийству и убеждать в искренности по сто раз на дню Якова тоже приятнее, чем вторая встреча с тем… Что это вообще было и как это назвать?       У Немо язык не поворачивался определить как человека неосторожно обтянутый в прошлом живым телом металлический эндоскелет. Ещё одно доказательство безумия. Парень, помимо тошноты и отвращения к тому, с чем встретился на днях, чувствовал лишь сожаление и сочувствие к Виктории как к личности в прошлом.       И, уже стоя у двери, открываемой Шмидтом, Немо был готов к любому, но явно не к той картине, которая ему открылась.        — Ах, ну как же я давно ждал этого момента, вся семья наконец собралась, понимаешь, сынок? — Фридеманн открыл дверь, за которой Немо увидел, на своё счастье, вполне полноценную женщину, смотрящую на сына абсолютно незаинтересованным взглядом.       Ладно, это всё равно не так плохо.