Хогвартс.
Вам когда-нибудь снились любимые люди после их смерти, и у вас возникало странное чувство, что они все еще живы после пробуждения? Чувство настолько реалистичное, что вы чувствуете, что если будете искать достаточно хорошо, то сможете найти умершего здоровым и счастливым, гуляющим и смеющимся в компании друзей и семьи. Для Энн смотреть на Дамблдора, видеть, как он расхаживает по кабинету, и видеть, как он оглядывается на нее, было просто вне связи с реальностью, в которой она находилась. Она никогда не была так близка с ним, как Гарри, но ей, конечно же, было нелегко после того, как он умер. Горе Гарри и реакция были нездоровыми, и она стала жертвой его гнева, она была его младшей сестрой и он чувствовал себя ответственным за ее защиту, поэтому со смертью Дамблдора стало намного труднее справляться с его чрезмерно заботливой уравновешенностью старшего брата. Затем он стал искать крестражи и они оставляли плохие отпечатки на его психике, сделав невыносимым для нее находиться где-либо рядом с ним и проявлять какие-либо негативные чувства, потому что он начнет ненавидеть и обвинять себя во всем. Смерть Дамблдора для многих стала тем, что действительно положило начало войне и доказало всем реальную угрозу для людей Волшебного мира. Многие не осознавали, что война началась задолго до этого, в тот момент, когда Гарри и Седрик вместе переместились с помощью Кубка Турнира Трех Волшебников и упали на темное жуткое кладбище, где их ждал сам Волан-де-Морт. Война началась с убийства ребенка, а закончилась на этот раз убийством другого ребенка, Гарри. Война — ужасная вещь; голодный волк ест все, что попадется ему на пути, он не колеблется, он просто берет то, что может достать, нет разницы между святыми и грешниками, женщинами, мужчинами или детьми. На войне достаточно бьющегося сердца, чтобы сделать вас мишенью, независимо от того, на чьей вы стороне. Кое-что о войне, чего взрослые, кажется, никогда не понимают, сколько бы раз они ни проходили через нее раньше: негативные действия ведут к негативному хаосу, а негативный хаос — это разрушение в лучшем виде, а позитивные действия ведут к позитивному хаосу, а позитивный хаос конструктивен и достоен обучения. И люди оглядываются тогда, узнают правду о таких простых вещах, о войне и мире. Она задавалась вопросом, было ли чувство в ее груди, душившее ее, грустью от осознания судьбы Дамблдора или гневом от того, что он знал, что он сделал и все еще ведет их к проигрышу. Энн подумала, что это, скорее всего, гнев, человек не может так сильно измениться из хорошего человека в человека, который был готов манипулировать людьми и воспитывать детей, чтобы заставить себя поверить в богоподобные теории, просто чтобы привести их на бойню, когда придёт время. Достаточно; сейчас Дамблдору еще предстояло сделать все эти вещи, но Энн чувствовала, что гнев на него закипает в ее крови. Если бы зависела от нее его смерть, то она бы убила его сама и боялась, что не пожалеет об этом. Не то чтобы она раньше не убивала. Не то чтобы она не была готова убить еще раз. ᅠ—Я полагаю, что вам нужна медицинская помощь, — внезапно сказал Дамблдор, останавливая расхаживание. Его голос звучал более любопытно, чем что-либо еще. Конечно. Дамблдор был из тех, кто видел, как шестнадцатилетняя девочка появляется на пороге его школы, окровавленная, раненая и измученная, и не вызывает в его груди ничего, кроме любопытства. Она рассказывала ему часовую историю и смотрела, как он ходит по своему кабинету целых десять минут в тишине. Энн позволила своим зубам чуть ли не сломаться, когда она заставила один против другого держать все оскорбления в своей голове, чтобы уйти через двери. ᅠ—У меня было и хуже, — сказала она, отмахиваясь от его вежливой и явно фальшивой заботы, убирая свою окровавленную руку ладонью вниз, подальше от его глаз. —Профессор, я хотела бы быть деликатной и осторожной, но я очень устала. Вы собираетесь начать с вопросов, которые, как я знаю, скоро появятся, или я могу хорошенько поспать здесь? Я не против спать в кресле. Я просто против того, чтобы смотреть, как вы расхаживаете всю ночь, —пожаловалась она, подтягивая ноги к стулу и кладя их на подлокотник. Это поставило ее в неловкое положение, но она была совершенно уверена, что это вызовет намек на то, что ее нельзя было больше игнорировать Она была усталой, голодной, скорбящей и лишенной сна. «Мост доверия», который он пытался построить с ней, был бесполезен, потому что она знала его слишком хорошо, и он, казалось, понял это, когда смотрел на нее голубыми глазами, мерцающими в нерешительности. Подобные манипуляции сработали бы в ее одиннадцатилетней версии (что сработало и раньше), но сейчас точно не сработают. ᅠ—Прости меня, моя девочка, — сказал он, она вздрогнула от того, как он это сказал, —но я чувствую, что нам нужно еще раз пройтись по твоей истории, —настаивал он. Она сдержала громкий вздох и лишь устало усмехнулась. Она объяснила поверхностно, но очень хорошо, что случайно попала в прошлое из 90-х, когда она и остальные только что проиграли войну — Гарри только что был заживо погребен под стеной, Гермиону изнасиловали до того, как ей перерезали горло. Близнецы разлучены навсегда, Уизли сломаны, а Римус весь в крови, его жены нигде не видно, имя сына было последним словом, которое он прохрипел в объятиях Энн. ᅠ—Тогда какие вопросы? — спросила она, откидывая голову на спинку стула. Ее шея хрустнула. Было почти пять утра, и она была настолько уставшей, насколько это вообще возможно для девушки, за несколько секунд до потери сознания. ᅠ—Значит, ты не пользовалась Маховиком времени? — он подтвердил. Она подняла руку, показывая на ней стекло, но не отводила взгляда от потолка. Глаза ее грозились тотчас же закрыться, но она заставила себя не заснуть; она отказывалась показывать Дамблдору, какой усталой и слабой она себя чувствовала в данный момент. —Да, просто случайно сломала его, — объяснила она. «Конечно, я думала о том, чтобы вернуться и убить молодого Тома Реддла, но 70-е годы были для меня не очень удачным шансом» — подумала Энн. ᅠ—Ты знаешь о последствиях вмешательства во время, не так ли? — спросил он, подняв левую бровь. ᅠ—Конечно, знаю, я не такая дура, — ответила она в гневе, наконец переместив взгляд с потолка ему в глаза. —Мысль о том, что меня больше не существует, да, пугает меня, но... это того стоило. Я не возражаю. Пока мы не выиграем войну на этот раз, я не возражаю против того, что со мной происходит. Я могу принять это. Я буду более чем счастлива, если моя семья переживет войну, — объяснила она. —Умереть мучеником и вполовину не так плохо, как я думала, что умру, на самом деле, — призналась Энн. —Неплохое наследие, чтобы оставить после себя, вы так не думаете, профессор? —спросила она, глаза затуманились от воспоминаний далеких от прошлого — настоящего. Дамблдора, казалось, странно раздражало ее отсутствие любви к собственной жизни, но он восхищался ею на секунду слишком долго, поскольку он погрузился в собственные воспоминания, как будто размышляя, как ее за это отругать. —Да, ты сказала, что мы проиграли, — сказал он вслух, но это звучало скорее как погружение в мысли, чем в разговор. ᅠ—Думаю, да. Я не думаю, что моя память настолько плоха, чтобы я забыла сказать что-то подобное, — сказала она. Она спустила ноги на землю и снова села прямо на стул. —Зовите меня Прорицательницей, сумасшедшей девчонкой, я не знаю… Мне все равно, просто убедитесь, что вы доверяете мне и заставите своих смешных маленьких миньонов тоже поверить мне, — она ненавидела просить, но она была готова сделать это. "Для Гарри, для своей собственной маленькой версии пару месяцев отроду, оставленных на пороге ненавистной семьи. Я могу изменить мир. Я могу помогать и спасать людей" . —Изменение временной шкалы опасно. У нас нет какой-либо уверенности,на которую можно было бы опереться, что опасности не будет. Если мы начнем все менять, возможно, мы снова проиграем войну, и все станет еще хуже, чем было в ваше время, мисс… — он замялся, —Поттер, вы сказали, я прав? —Я знаю каков риск, да, — ответила она. —Профессор, хуже уже быть не может, ясно? — сказала она слишком громко. —Слушайте, — сказала она ниже и глубоко вздохнула, чтобы успокоиться, — магглы узнали о нас и пытались убить всех нас, включая Светлую сторону, им плевать, если мы не пытаемся убить их в ответ. Магглы не понимают магию и не хотят понимать. Они хотят покончить с этим, потому что не знают, как бороться с неизвестным. Кроме того, Волан-де-Морт убил всех, кто хоть немного изменил ход войны, прежде чем он убил нашу единственную надежду… ᅠ—Это был твой брат и его друзья, — закончил он, медленно кивая. —Мне трудно поверить, что семнадцатилетний мальчик может каким-то образом стать спасителем волшебного мира. —Мне тоже было трудно в это поверить, и тем не менее вы воспитали его с тех пор, как ему исполнилось одиннадцать, и он узнал о волшебном мире. Будем честными, собирать детей в солдаты не ниже вашего достоинства, — плюнула она в его сторону. —Я знаю, это звучит безумно, поверьте мне, я знаю. У меня нет причин лгать вам об этих вещах, — она слишком грубо почесала лоб, засохшая кровь попала под ногти, оставив кожу красной и покрытой пятнами. —Я могу выпить зелье смерти или сделать что угодно, сэр, но это также спасет вам жизнь. Вы умрете. Вы умерли в 1996 году, вас убили, а потом вы упали с Астрономической башни, и моему брату пришлось на это смотреть. Я делаю это не для вас, я делаю это для него. Всю свою жизнь Гарри следил за тем, чтобы у Энн было достаточно еды, когда они оба были вынуждены обходиться без еды слишком долго, он отдавал свою порцию еды, чтобы убедиться, что с ней все в порядке. Он старался как можно больше свернуться калачиком, чтобы дать ей место в маленькой каморке, которую они делили, когда были маленькими детьми. Он принимал за нее сглазы, проклятия и заклинания — пришло ее время что-то сделать для него, даже если это означало, что она никогда не сможет жить с ним и когда-либо вслух благодарить его за все, что он для нее сделал. ᅠ—Понятно, — сказал он. ᅠ—Нет. Мой брат еще не родился, и до тех пор вы наша единственная надежда, сэр. Волдеморт боится вас, — продолжила она. ᅠ—Волдеморт уважает меня, — поправил он. ᅠ—Он ненавидит вас, — ответила она. —Он боится вас, но не более того, сэр. Том Реддл — умный, хитрый человек, но не более чем амбициозный и очень несносный полукровка с комплексом неполноценности, который у него развился из-за плохого обращения в детстве, он просто высасывает силу из людей, которые могут ему ее дать — он аналог моего брата, и бедный мальчик вырос, слушая это, — сказала она злее, чем ожидала. —Ему нравится власть, он умеет выдаивать ее из людей, которые могут дать ее ему. Он сделает для этого что угодно, поверит во что угодно; он знает, как это работает. ᅠ—Знание — сила, — отдаленно согласился Дамблдор, медленно кивая самому себе. ᅠ—Сила есть сила, — поправила она его на этот раз резким голосом. —Послушайте, мы уже проходили через это раньше. Вы уже говорили мне свою короткую речь, даже если не можете ее вспомнить. Вы не можете научить меня всему тому дерьму… —Следите за языком, мисс Поттер. ᅠ—К черту мой язык! — закричала она, вставая со стула и спотыкаясь от волны боли, которая пронзила ногу. Она держалась за спинку стула. —Я не спала нормально уже 38 часов, ужасно пахну и умираю от голода, я с ног до головы испачкана кровью, которая даже не моя, и грязью от многомесячного кемпинга в кровавом лесу! Она споткнулась еще раз и выпрямилась, пытаясь быть такой же высокой, как он. ᅠ—Меня не волнует, что вы обижаетесь на мою чертовски вульгарную лексику, профессор. Мне нужно, чтобы вы меня поняли, и мне нужно, чтобы вы были на моей стороне в этом, поняли? На данный момент вы моя единственная надежда, даже если это заставит меня ненавидеть себя еще больше, чем обычно, — вздохнула она и сокрушенно посмотрела вниз, глаза наполнились слезами, но она сдерживала их. —Я просто так устала… Дамблдор секунду наблюдал за ней. ᅠ—Слизеринец, — предположил он. —Я должен был это предвидеть, —пробормотал он. —Что ты от этого получишь? — спросил он громче. Энн посмотрела на него с пустым выражением лица, ее тело было слишком уставшим, чтобы понять, должна ли она быть как-то сбита с толку его обвинением или должна смеяться над тем, как нелепо звучали эти слова и насколько прямолинейным мог быть измученный и раздраженный Дамблдор. Никакой игры слов, никакого переключения власти, только обычные обвинения. Ни для кого не было секретом явная неприязнь Дамблдора к генеральному профессору факультета Слизерин, даже несмотря на то, что Снейп был его маленьким домашним любимцем в то время, когда она росла как обычно. Ему нравился Снейп только потому, что Снейп был готов заниматься его приказами; быть плохим парнем, когда Дамблдор не мог сделать это сам, слишком боясь запачкать свои руки на публике. Мысли о лице Снейпа, когда он впервые увидит ее – шок и неловкость, которые будут окружать их весь первый год, –это заставило ее прикусить внутреннюю сторону щеки, чтобы она не рассмеялась вслух или не ухмыльнулась. Снейп был примерно ее возраста, и это было бы достаточно неловко. ᅠ—Я потеряла все в первый раз, — объяснила она. —Мне больше нечего терять, я могу только выиграть от этого, как и вы. Хотя у нас одна и та же цель, у вас нет причин беспокоиться о моей лояльности. ᅠ—Это угроза? — спросил он заинтересованно. ᅠ—Обещание, — снова поправила она. —Послушайте…я знаю, странно, насколько я искренена и как прямолинейно это звучит, но я думаю, что если мы будем здесь честными, то мы сможем работать вместе с небольшими потерями. ᅠ—Я возьму тебя с этим обещанием, — сказал он в ответ.• ────── ✾ ────── •
И точно так же Энн Лили Поттер превратилась в Энн Корделию Сейдж, подопечную самого Дамблдора, вторую дочь Джонатана Сейджа и Лилиан Сейдж, пары, которая жила в Канаде, но отправила свою дочь учиться на последние два года в Англию. В школу своего наставника по причинам, связанным с деньгами. Сейдж, решил Дамблдор, была самой безопасной фамилией, которую они могли выбрать для нее в такой момент. Они были чистокровной семьей, переехавшей в Канаду в бурные 20-е для делового партнерства, настаивали на том, что там легче делать деньги, и были очень известны дарами гадания и прорицания, появляющимися через каждые два поколения тарологов, и другими талантами, связанными с такой областью глубоких знаний. Если Энн позволит чему-то сорваться с языка, то никто и глазом не моргнет, если она уже была прорицательницей из такой древней семьи. Кроме того, поскольку она была полукровкой (предателем крови, но, тем не менее, воспитанной в чистокровной семье), ей почти не требовалась защита, и ни один тупой чистокровный не стал бы пытаться связываться с ней, когда на ее стороне Дом Прорицателей и семья Дамблдоров. С этого момента Энн стала больше, чем когда-либо: она больше не была Энн Поттер, младшей сестрой знаменитого Мальчика-Который-Выжил; она была Энн Сейдж, имя, которое само по себе представляло угрозу. Силу, которую давало ей такое имя и такая уверенность, было трудно описать, ею было легко пользоваться, легко наслаждаться. Ее, конечно, предупредили, чтобы она старалась оставаться незамеченной людьми, которые не будут рады ее присутствию там (сам Волдеморт), но по ее ухмылке Дамблдор понял, что такая просьба прошла мимо ушей и провожаемая внимательными портретами, которые были смущены присутствием Энн там. Ее раны тайно лечил сам Дамблдор. Она была менее ранена, чем выглядела. У нее было всего одно сломанное ребро, порезы и синяки по всему телу, но ничего опасного для жизни; тем не менее, Дамблдор не мог не заметить, что она вздрогнула, когда он коснулся ее руки. Он наблюдал за ней, когда она собирала одежду, которую он ей принес, и уходила в ванную в углу его офиса, чтобы переодеться. Она мало рассказывала ему о своей жизни до войны, о жизни, которая была у нее до Хогвартса, в то короткое время, когда она рассказывала ему истории, но ему было совершенно ясно, что, какой бы ни была эта жизнь, она не была хорошей. Вообще. Вздрагивания, то, как она копила сладости, которые он ей давал, и засовывала их глубоко в карманы подаренной им пижамы, как будто боялась, что он передумает и заберет все это у нее, внимательные глаза над всеми его маленькие движения. Также было решено, что, хотя она и слизеринка, ей будет в большей безопасности в Гриффиндорской башне, в Доме Забывчивых (название она предложила сама, заставив Дамблдора вздохнуть). Если он позволит чему-то слишком очевидному сбежать в Слизеринский факультет, то она больше не будет в безопасности, кроме того, они оба согласились, что для нее важно быть рядом с родителями — Лили и Джеймсом Поттерами — чтобы убедиться, что им не конец. Дамблдор и она были готовы изменить временную шкалу, позволив себе взять на себя последствия таких внезапных изменений, приготовившись не обращать внимания на раны и боевые шрамы, которые на них обрушатся. ᅠ—Я прошу вашего разрешения поделиться этим с одним конкретным человеком, — сказал Дамблдор, провожая ее к башне Гриффиндора. ᅠ—Кто бы это? — спросила она, не особо наслаждаясь этим. ᅠ—Минерва, профессор Минерва МакГонагалл, — ответил он, —я считаю, что будет лучше, если она узнает правду о том, откуда вы пришли. Может быть, не для того, чтобы говорить об итогах войны, но ей нужно понять, почему ты здесь и так потеряна…она заметит. ᅠ—Что заметит? — спросила Энн, останавливаясь перед портретом Полной Дамы. ᅠ—Тебе когда-нибудь говорили, как ты похожа на свою мать? — спросил он, его глаза блестели и мерцали, как будто он знал глубокую тайну. —Но твои глаза…они темно-карие, как у твоего отца. ᅠ—Да… — пробормотала она. —Я слышала это раз или два. Это было первое, что говорили ей люди при встрече. Мало кто мог смотреть мимо. Она всегда была маленькой Лили-Эванс, но не более того, сестрой Гарри Поттера. Она задавалась вопросом, будут ли теперь задавать, когда дарители такого цвета ее глаза все еще живы, а не просто напоминание о трупе, они все еще будут так же важны.