In Carcere

На следующий день Инахо приходит как только у него появляется такая возможность.  Он не говорит о своем визите Юки: с прошлого приема лекарств прошло слишком мало времени, поэтому Юки запретила бы ему подвергать себя стрессу до тех пор, пока он не сможет выпить еще одну таблетку. Инахо считает, что он не может столько ждать.  Надзиратель подтвердила все, чего он боялся.  Слейн отказывается есть, Слейн не отвечает, целый день не встает с постели.  Инахо ожидал такого. Ассейлам и то, что она думала о самом Слейне, значили для парня все. Слейна сильно задело то, что у нее было меньше причин использовать его, чем он думал. Инахо не знает, что делать. Если сейчас он зайдет без предупреждения, Слейн разозлится из-за вторжения в свое личное пространство? Или стандартная процедура только больше выведет его из-за себя?  Он находит золотую середину: просит охрану сообщить Слейну о том, что он скоро зайдет, но на этом все. Немного погодя, он решает заново разогреть завтрак Слейна и взять его с собой.  Несмотря на то, что Слейна предупредили, что Инахо скоро придет, он решил остаться на кровати. Единственное, что указывает на то, что его и правда предупредили, это то, что Слейн сидит спиной к двери, обнимая колени.  Он собирается игнорировать меня? Нужно быть осторожнее, он может сорваться. Но он не снял резинку, это значит, что он не винит меня?  Инахо осторожно ставит тарелку с теплой едой на стол, но не спешит садиться.  — Я принес завтрак, ты не голоден?  — Очевидно, что тебе уже передали, что нет.  — Да, но, может, ты передумал.  — Нет, с чего бы?  Существуют более простые и быстрые способы убить себя, думает Инахо, но решает не говорить. — Слейн… — Она ненавидит меня.  — Будь так, она бы не просила меня пощадить тебя, — он ненавидит этот довод. Как будто он пытается спасти утопающего Слейна, вытягивая его за петлю на шее. Если он будет пытаться вернуть Слейну волю к жизни с помощью слов об Ассейлам, это только усугубит проблему. Но если он сможет отсрочить неизбежное до того момента, пока не найдет другое решение… — …Что именно она тебе сказала? — спрашивает Слейн, поворачиваясь и наконец смотря на Инахо. Его глаза опухли от слез.  Инахо не ожидал такого вопроса. Слейн что, сомневается в его слухе?  — Она попросила меня освободить тебя от цепей страданий.  Слейн моргает и хмыкает.  — …Это не значит, что она хотела спасти меня. Тон Слейна беспокоит Инахо. Он хмурится.  — Объясни. — Освободить меня от страданий? Это просто завуалированная просьба убить меня.  Есть причина, почему Слейн стольких вел за собой. Его голос и прямой, уверенный взгляд на секунду заставили Инахо поверить, что он прав. Голова начинает болеть сильнее, а сердце бьется чаще при одной мысли, что Ассейлам могла… — Нет, — он отбрасывает подобные мысли. — Она бы не стала о таком просить. Она не такой человек, кто бы желал кому-то… — Она наставила на меня пистолет. — Когда?  — Она два года была в коме, ты знал?  Инахо уверен, что он побледнел. Он не знал.  — Я… Считал, что она заперта где-то, пока поправляется после серьезных травм… — Нет. Она была без сознания. Она очнулась незадолго до своего побега, но у нее была амнезия. Когда она все вспомнила, она наставила на меня пистолет и велела прекратить все, — Слейн грустно улыбается. — Не то, чтобы без причины, но это доказывает, что она желала моей смерти. — …Возможно, она поняла, что ты не отступишься, и, не желая терпеть столько пролитой крови, решила, что у нее нет другого выхода… — Нет. Она даже не пыталась поговорить со мной. Даже не пыталась просить, хотя это то, что она всегда делает, чтобы остановить кого-то. Ну… Когда она сбежала со своим будущим женихом, она сказала, что хочет все обговорить, но, когда я согласился, отказалась прилетать.  Ассейлам, что ты наделала?  Голова набатом стучит, ему больно, но Инахо не обращает на это внимания. — Если бы она и правда желала твоей смерти, она бы тебя застрелила. Ты сказал, что она только недавно вернула память? Возможно, она еще не до конца пришла в себя и действовала, не подумав.  — Ты хватаешься за соломинку. Ассейлам не принимает насилие как таковое, уверен, ты это тоже знаешь. Ей было бы слишком тяжело замарать свои руки. Но она хотела избавиться от меня, вот и попросила тебя.  — Нет. Это ты ошибаешься. У Ассейлам есть недостатки… Множество. Но она не такой человек, и уж точно не была такой в тот момент. Она бы не хотела твоей смерти. Было глупо с ее стороны даже не попытаться все с тобой обсудить, а приказывать тебе под дулом пистолета и того глупее. Даже если она просто блефовала. Уверен, это был именно блеф, и она не просила убить тебя.  Инахо на секунду останавливается, делая глубокий вдох и облокачиваясь на стол. Ему было тяжело стоять.  — И ты это знаешь. Ты столько для нее сделал и так сильно ее любил, нет, скорее всего, все еще любишь. Ты бы не возвел кого-то на пьедестал, не зная, что это за человек. Ассейлам не желала твоей смерти, и она не стала бы умолять кого-то убить тебя. Есть вероятность, что она не стала бы… Бороться с таким исходом после официального суда. Но тайно просить друга обагрить свои руки кровью? Это не похоже на нее. Это ты хватаешься за соломинку. Правда я понятия не имею, почему ты пытаешься выставить все хуже, чем есть.  Повисло молчание. Слейн смотрит на Инахо, и он чувствует, как тяжелеет его тело, как усиливается боль. Его пробирает дрожь. Ему нужны лекарства… …Но их забрали на входе в тюрьму, а он отказывается оставлять парня одного в таком состоянии. Наконец, Слейн вздыхает.  — …Я… Думаю было слишком самонадеянно полагать, что остальные могут убить так же просто, как я. Ладно: она бы не зашла так далеко и не стала бы просить о таком кого-то близкого, но… Инахо не слышит, что было дальше. Он ждал только того, что Слейн признает, что от него не хотели избавиться. Все это время он держался за счет одной лишь силы воли, а теперь, когда он чувствует облегчение… В глазах плывет, он не может удержать равновесие и падает на… Что-то теплое. Он еще не полностью потерял сознание и понимает, что упал на грудь Слейна, хоть его и удивляет то, что парень и правда встал с кровати, чтобы помочь ему, да еще и так быстро.  — Просто прекрасно, — жалуется Слейн прямо над ухом Инахо. Парень пытается подняться, но его держат за руки и не дают встать. — Оо, нет, ты останешься на месте. Очевидно, что ты не в состоянии сам стоять, идиот.  Я думал, тебе все равно— А, если я упаду и покалечусь, в этом могут обвинить тебя, вот в чем дело.  — Ну, ты не свалишься в ту же секунду как я тебя отпущу? Отлично, тогда я зову охрану, чтобы тебя вывели отсюда… Инахо поднимает руки и закрывает Слейну рот. Он не сомневается, что Слейн может спокойно укусить его, поэтому начинает бегло объяснять: — Я все еще могу потерять сознание. Если это произойдет, когда придет охрана, они могут решить, что ты что-то сделал. Я скоро приду в себя.  Слейн фыркает и отходит. Инахо поворачивается, чтобы найти стул, но Слейн тянет его за руку, не позволяя упасть. — Ты быстрее придешь в себя, если ляжешь, — объясняет он.  Он хочет сказать… — Но сперва сними обувь.  Он это сказал.  Инахо наклоняется… — Нет, идиот, так голова еще сильнее закружится. Сядь на кровать, сними обувь и потом уже ложись.  Инахо удивленно молчит и делает так, как сказал Слейн. Парень позволил ему касаться его кровати и даже лечь на нее, вместо того, чтобы просто положить его на полу.  Он полагал, что все переживания по поводу Ассейлам сведут на нет тот малый уровень доверия, который Инахо завоевал, но, кажется, это не так. Хоть Инахо и никак не мог навредить Слейну, просто лежа на его кровати, но еще недавно это было вторжением в его личное пространство, которого Слейн не мог допустить.  Значит… Он может страдать из-за Ассейлам и при этом не срываться на мне. Приятно знать… Особенно учитывая, что в будущем Ассейлам может только еще больше его разочаровать.  Наконец его голова касается подушки Слейна… — Матрас довольно жесткий.  — Мне так жаль, что моя скромная обитель не дотягивает до твоих стандартов… — Я принесу тебе другой, помягче. — …Не надо, — тихо отвечает Слейн без былой злости в голосе. Он садится на край кровати. — Я привык к жестким матрасам. Когда я только стал графом, мне пытались дать пуховый. Мне не понравилось.  — Хорошо, — отвечает Инахо, прикрывая глаза. Так он сможет быстрее оправиться.  — Все-таки что с тобой не так? — спрашивает Слейн. — И только попробуй сказать, что ничего.  — Мне больно.  — Да ладно? Перестань притворяться будто не понимаешь, о чем я. — Я знаю, что ты хочешь услышать, но я не собираюсь тебе отвечать.  — Ты сказал, что ответишь на мои вопросы.  — Касаемо внешнего мира.  — …Скажи хотя бы когда такое происходит. Я бы не хотел еще раз такое увидеть. И почему тебе становится хуже? А, но если я узнаю, я смогу… — Использовать это против меня? Может быть. Но если бы ты хотел, чтобы я страдал, ты бы мог воспользоваться этой возможностью. Моя… Мигрень вызвана чрезмерной эмоциональной или умственной нагрузкой на мозг.  — Чрезмерной эмоциональной нагрузкой? Ну, хорошо, что это ты, вряд ли такие проблемы часто возникают, — Слейн тыкает ему в щеку, и Инахо не пытается его остановить. — Все так и говорят.  — И все же это бред, — продолжает Слейн. — Значит с тобой такое происходит из-за любой мелочи?  — Нет. Обычно разовые проявления сильных эмоций или ментальная усталость не приводят к такому. Однако, если такое происходит постоянно, то с каждым разом головная боль становится сильнее. — Что за жесть творится в твоей жизни, чтобы до такого тебя довести?  — …Думаю, ты еще не понял, потому что для тебя это что-то невероятное.  — Что?  Инахо вздыхает и наконец открывает глаза, чтобы посмотреть на Слейна.  — Твоя попытка самоубийства. Угроза того, что Райет тебя обнаружит. Ее появление здесь. Попытки не дать Райет сделать чего-то, что может тебе навредить. То, что ты предположил, что я способен на изнасилование, то, что тебя ранили слова Райет, то, что ты снова отказываешься есть и думаешь, что тебя все настолько ненавидят, что даже Ассейлам желала тебе смерти. Я постоянно беспокоился за тебя на протяжении недель.  Глаза Слейна немного расширяются от удивления, он напрягается и отворачивает голову. — Хочешь сказать, это моя вина? — Ты просил меня беспокоиться?  — Нет.  — Ну вот и все. Я сам решил переживать, прекрасно осознавая к чему это может привести. Это не твоя вина, и я тебя не виню, — Если он считает, что виноват даже в этом… Мне не стоит рассказывать ему о глазе. Он будет что-то подозревать, но никогда не будет уверен, пока я не скажу правду.  Слейн ничего не говорит, а Инахо не видит выражение его лица… — Как ты себя чувствуешь? — спрашивает он.  — Пардон? — Слейн резко поворачивается к Инахо, смотря на него с откровенным шоком. — Ты намекаешь мне, что я должен это у тебя спросить?  — Нет, я спрашиваю тебя, как ты себя чувствуешь.  — Это не я только что чуть не упал в обморок и прихожу в себя на кровати.  — Это не я страдаю и отказываюсь есть. И, как я уже сказал, меня это беспокоит. — Просто окажи себе услугу и перестань волноваться обо мне!  — Значит ты веришь мне, когда я говорю, что мне не все равно… — Только потому, что ты не можешь позволить себе потерять интересного зверька.  Только не опять. Хотя, думаю, этого следовало ожидать. — Ты и сам не веришь, что я бы довел себя до такого состояния из-за кого-то, кого и за человека не считаю, — отвечает Инахо, понимая, что сейчас Слейн будет сильнее всего отнекиваться и спорить, прежде чем поверить ему. Он доверял Ассейлам, верил, что она не сделает ему ничего плохого, но даже эти его надежды разбились в прах. Поверить в намерения Инахо будет еще сложнее, чем раньше, хоть Слейн пока и не стал меньше ему доверять.  Слейн не спорит с Инахо, а спокойно отвечает: — Даже если Ассейлам не желала моей смерти, сам факт того, что она позволила повесить вину на меня, хотя для этого существовал более подходящий человек, означает, что вся эта ложь нужна была чтобы меня наказать. Даже если она не ненавидит меня, она явно не беспокоится обо мне. Я думал… Что если это она просила тебя спасти меня, то моя жизнь что-то значит. Но теперь… Зачем мне жить? — он иронично хмыкает. — В конце концов не важно, волнуешься ты за меня или нет, мое дальнейшее существование бессмысленно. Ну и зачем тогда? Мне больше незачем жить. — Почему твое желание жить зависит от других людей?  — По-другому моя жизнь не имеет смысла. А если незачем жить, то зачем продолжать?  — А у тебя была причина жить, когда ты не знал, что кто-то еще может быть козлом отпущения?  Гробовая тишина, и потом Слейн говорит: — Была хотя бы иллюзия.  — Какая? Что ты думал… На что ты надеялся?  — Я… Я не знаю! Я просто… Хотел увидеть ее. Нет, я хотел, чтобы она пришла увидеться со мной. Чтобы… Чтобы сказать, что у нее не было выбора и… — Слейн сглатывает и не заканчивает предложение.  Что ты хочешь услышать? Что ты не чудовище? Что ты не заслужил этого? Я хотел тебе это сказать, но тогда ты был не готов это услышать. А, вот оно что, тебе важны не сами слова, а то, что Ассейлам думает о тебе хорошо… Разговор совершенно не помогает боли отступить. Несмотря ни на что, Инахо садится и делает рискованный шаг: он протягивает руку и берет парня за подбородок, осторожно поворачивая голову так, чтобы посмотреть ему в глаза. — Ты хочешь умереть? — спрашивает он. Слейн не скинул руку Инахо, но тот решает не испытывать удачу и убрать ее самостоятельно, раз уж парень не собирается отворачиваться.  — Я только что сказал... — Ты сказал, что у тебя нет причины жить, это не одно и то же. — Я заслуживаю... — Я не спрашиваю тебя, что справедливо или заслуженно. Я спрашиваю, чего ты хочешь. Ты хочешь умереть? — ...Нет, — тихо отвечает Слейн, будто сомневаясь, может ли он вообще такое говорить. Инахо доволен таким ответом, поэтому он снова ложится и прикрывает глаза. — Раз уж ты не хочешь умирать, это достаточная причина чтобы продолжать жить. — Это дурацкая причина.  — Нет, это не так. Да и даже будь она дурацкой, не важно насколько она осмысленна. Главное, что она есть. — Я не заслуживаю... — Ты уже спрашивал меня, заслуживаешь ли ты смертной казни. И я сказал нет. Мой ответ не изменился.  — Но даже если прин... императрица Ассейлам... Он впервые назвал ее императрицей.  — ...Запросто решила использовать меня как козла отпущения, чтобы еще больше меня наказать, не значит ли это… — Ты считаешь, что твое наказание слишком мягкое? Думаешь, те, кто выносил тебе приговор, пожалели тебя?  — …Нет. — Тогда хватит переживать о том, что ты недостаточно наказан, — в любом случае, мы оба знаем, что ты наказан несправедливо. — Не чувствуй себя виноватым за то, что хочешь жить. Парень замолкает, и все, что слышит Инахо, это его дыхание.  В конце концов Слейн задает еще один вопрос. — Думаешь, она когда-нибудь придет сюда? — он пытается скрыть волнение, но Инахо явственно его слышит.  — Я правда не знаю. Я даже не берусь утверждать, что она не приходила до этого, потому что не могла.  — Скорее всего, она просто не хочет. Я… Уже не тот, кого она называла своим другом, — говорит Слейн и вздыхает.  Инахо решает не переубеждать Слейна: он не уверен, почему Ассейлам не приходила в тюрьму, будет лучше не давать Слейну ложных надежд.  Он чувствует, как Слейн двигается, и чувствует что-то еще, какое-то движение рядом с его головой. После небольшой паузы он чувствует, как Слейн убирает челку с его глаз. Касание настолько мимолетное, что он почти было подумал, что ему показалось, но его тело едва не вздрогнуло от прикосновения, доказывая обратное. Уже в следующую секунду Инахо слышит, как Слейн встает с постели, и, открыв глаза, видит, как он садится за стол и придвигает к себе тарелку с едой.  — Она должна быть еще теплой, — замечает Инахо, когда Слейн неуверенно берет вилку.  Он медленно делает первый укус… Затем еще один и еще. — Закрой глаза и отдыхай, чтобы к тому моменту, когда охрана будет делать обход, ты был похож на человека. И потом уходи.  — Хорошо.  — И… Окажи всем услугу и перестань волноваться обо мне. — Нет. — …Ну и продолжай себя калечить, мне без разницы, я не собираюсь упрощать тебе жизнь.  * Он не понимает Кайзуку Инахо. Ни капли.  Терпеть столько боли, потому что он волновался за него? Бред. И все-таки… Кайзука Инахо не настолько хороший актер.  И он сказал, что нет ничего плохого в том, чтобы жить… Но даже Ассейлам бросила его.  Естественно, Кайзука Инахо со временем поступит так же.  * — Райет! Мы здесь! — если то, как активно Инко махала Райет, не привлекло внимание девушки, то ее крик однозначно привлек.  — Привет, ребят, — здоровается она, и ее в ту же секунду обнимают Нина и Инко.  — Мы так по тебе скучали! Рассказывай все! Марсианка усмехается. — Боюсь, особо нечего рассказывать. Местечко, в котором живет Инахо, почти такое же скучное, как и он сам, — без проблем врет девушка. Краем глаза она видит инвалидную коляску и поворачивается, замечая Лемрину, которая так и не может длительное время ходить без сторонней помощи.  Они встречаются взглядами, Лемрина кивает девушке, и Райет машет своей новой… Она не уверена кому, они стали союзниками в своей ненависти к Ассейлам, но ее запрет на разглашение какой-либо информации и скрытность Лемрины не позволили им сказать больше. Кроме того, теперь они пойдут каждая своей дорогой: девушка на коляске продолжит свое экспериментальное лечение у доктора Ягарая, а Райет останется со своими друзьями.  — Ооо, что это за горячая цыпочка? — не без интереса спросил Калм. Инко закатывает глаза и дает парню подзатыльник.  — Ты серьезно такой тормоз? Мы видели ее пару раз с доктором Ягараем.  — Я стараюсь избегать и его, и его кабинет. Без обид, но я до конца жизни травм нахватался. Но, если бы я знал, что там такие милашки, то я бы “случайно” порезался или еще что-нибудь. Инко начинает отчитывать Калма, а Нина поворачивается к Райет с улыбкой: — Здорово, что вы подружились! — искренне говорит та.  — Я бы так не сказала… — Ну, я рада, что теперь ты не так злишься на марсиан. — …Что? * Райет с размаху распахивает дверь медблока и с секунду радуется тому, как Лемрина, единственный человек в комнате, вздрогнула от неожиданности.  — Госпожа Райет? Вот так сюрприз, не думала, что увижу вас до заселения в отель.  Слова девушки настолько сбили Райет с толку, что она теряется и спрашивает: — В какой отель?  Лемрина хмурится, но быстро возвращает самообладание и продолжает заниматься делом, от которого ее оторвали: складывать книги в чемодан.  — Возможно, я ошиблась, когда подумала, что ты — гражданская, — говорит она. — Все, кто не относится к команде Девкалиона, даже пациенты, не могут постоянно оставаться на корабле, поэтому их поселили в специальных отелях.  — Что? Почему?  Лемрина одаривает ее долгим взглядом.  — Как нам сказали, — осторожно начинает она, — было решено, что оставлять гражданских на борту корабля — плохая идея, так как Девкалион в любой момент могут отправить на срочную гуманитарную миссию в другой регион, а гражданские только задержат вылет. Кроме того, военный корабль, пусть и в мирное время, небезопасен для обычных людей.  Брехня, думает Райет, и, судя по взвешенному и размеренному тону Лемрины, она считает так же. Вероятнее всего, Райет и самой придется остановиться в отеле, и, скорее всего, ее друзья сказали бы ей об этом, если бы она не сорвалась с места, злясь на… Это напомнило ей о том, зачем она вообще сюда пришла, и девушка снова начала злиться.  — Это сейчас не важно. Ты — марсианка, — проговаривает Райет сквозь сжатые зубы.  Лемрина не меняется в лице, но Райет видит, что все ее тело напряглось.  — И что с того? Не помню, чтобы в нашем коротком диалоге мы говорили о наших расах.  — Тц. Ты все равно должна была сказать мне.  — С чего бы?  “С того, что я ненавижу марсиан” очевидно плохой ответ, и, осознав это, Райет немного успокаивается.  — Ладно, ты права, — признает Райет и вдруг осознает: — Стой, так ты марсианка, которая ненавидит Ассейлам?   У нас больше общего, чем я думала.  Теперь Лемрина раздраженно цыкает. — Не буду вдаваться в подробности, но я была ее служанкой, я знаю о ней то, чего никто больше не знает.  — Ты была служанкой? — Райет сложно в это поверить: девушка как будто и не знакома с понятием услужливости. Лемрина выгибает бровь, и Райет, не желая озвучивать свои настоящие мысли, пытается найти оправдание. — Ну, просто ты вообще не похожа на Эдельриццо… Блять.  — Ты знаешь Эдельриццо? — Лемрина не скрывает своего удивления.  Черт, ну, думаю с моим кругом общения рано или поздно все равно все стало бы понятно… — Во время войны я была на борту Девкалиона. Сначала Лемрина не меняется в лице, но уже в следующий момент в ее глазах появляется понимание.  — А, точно, Ассейлам какое-то время была с вами, землянами.  — Ты стала ее служанкой после этого?  — Да.  — Ты… Ты встречала Слейна Троярда?  Вся ее напускная холодность уходит, Лемрина глубоко вдыхает и сжимает кулаки.  — …А это важно? — Не особо, просто стало интересно. — Потому что он был вашим главным врагом, и если я, марсианка, знала его, ты будешь ненавидеть меня еще больше?  Только если ты соврешь на его счет.  — Нет, я не ненавижу его, — отвечает Райет, и Лемрина теряется. — Черт, да я почти и не сражалась с ним. Но… Думаю… Я просто хотела побольше узнать о нем… Лемрина внимательно смотрит на Райет, так, что девушке кажется, что она заглядывает в самую душу, и наконец говорит: — Он… Он не такое чудовище, каким его пытаются выставить. И он… Он не… — она замолкает и прикрывает рот рукой, выглядя при этом абсолютно разбитой.  Райет понимает, что бывшая служанка рассчитывает на добрую волю ОВСЗ, а ее ноги можно вылечить только с их технологиями. Так что… — Они запретили тебе говорить об этом, да? В обмен на твое лечение, — говорит Райет и по выражению лица Лемрины понимает, что права, — Дай угадаю. Ты хотела сказать, что Троярд не планировал покушение?  — К-как ты… Райет даже немного гордится тем, насколько выбила Лемрину из колеи.  — Я же сказала, что была на борту Девкалиона, нет? Мы дрались с настоящим злодеем, и ему знатно досталось. И мы знаем, что это он, потому что он во всем сознался. Раз уж ты знаешь правду… Ты поэтому ненавидишь императрицу?  — …Да. Подумать только, после всего, что он сделал для нее и ее народа, она так перевирает то, что им двигало... Мне трудно даже просто смотреть на нее. Так и почему же тогда ты ее ненавидишь?  — Можно сказать, что по той же причине. Ну, она же перед всеми камерами только и распинается, что о доверии, прощении и справедливости, а сама ради этого поливает грязью Троярда. Весь ее мир построен на лжи, — не говоря уже о том, что она позволяет Троярду прозябать в секретной тюрьме, тогда как все остальные остаются на свободе… — …Ты правда думаешь, что это — мир? — говорит Лемрина себе под нос, и Райет не может расслышать ее слов. — Что ты сказала?  — Я спросила почему тебя убрали со службы?  — О, я была им больше не нужна, — потому что я люблю убивать марсиан, но тебе лучше об этом не знать. — Многие ушли, но, так как мои друзья остались на корабле, я часто приезжаю.  — Вот как. Ну, если тебе больше не на что жаловаться, у меня еще есть дела.  — Мне нечем заняться, так что я помогу.  Какое-то время они молча пакуют вещи, но в какой-то момент Райет не выдерживает и говорит: — Но я вот чего не понимаю. Даже если ОВСЗ угрожает, что прекратит твое лечение, если ты кому-нибудь расскажешь, что тебя остановит после его завершения?  — Хоть я сейчас и могу недолго ходить на костылях, мои ноги еще не скоро вылечат. Да, прогресс есть, но он зависит только от дальнейшего лечения. Без него я снова не смогу ходить. И это не просто угрозы: ОВСЗ следит за всеми, с кем я общаюсь за пределами Девкалиона, и за всем, что я делаю в интернете. Так что, даже если я пожертвую ногами и выберу правду, у меня все равно ничего не получится. А после завершения лечения… Это еще очень не скоро. Уверена, ОВСЗ надеется, что к тому моменту мне просто не будет до этого дела, или все, кто сомневаются в Ассейлам, смирятся с текущим положением дел.  * — О нет, только не говори, что теперь ты будешь приходить по два раза на дню. Я не выдержу.  Инахо не обращает внимания на жалобы Слейна, радуясь уже тому, что он находился в том состоянии, чтобы вообще их озвучить.  — Я хотел убедиться, что тебе и правда стало лучше.  — Не я чуть не потерял сознание.  — Да, однако… — Хватит. Я знаю, что ты сейчас скажешь, забей. Как видишь, я в порядке, я пообедал, так что можешь идти.  Сегодня Инахо и так довольно много времени провел в тюрьме, даже с учетом его плохого самочувствия, поэтому он решил подчиниться. — Хорошо, тогда я пойду. — А, ну раз уж ты здесь… — говорит Слейн, и Инахо останавливается в дверях и вслушивается. — Во-первых, начни приходить в разное время, а не в одно, блин, и то же. Инахо не ожидал такого.  — Я был уверен, что ты не любишь сюрпризы?  — Не, больше раздражает, когда я точно знаю, что ты скоро придешь.  Парень понимает, что это ложь. Он гадает, каковы истинные намерения Слейна… Вероятнее всего, дело в том, что его внезапные визиты беспокоят охрану. Да, наверное, так он пытается их немного побесить.  Но даже если это и правда его цель… Инахо не собирается ему отказывать.  — Хорошо, теперь я буду приходить в разное время. Что-нибудь еще?  — Один вопрос про внешний мир.  — Да?  — …Ты знал, что мне помогает кто-то из королевской семьи. Ты знаешь, что случилось с этим человеком?  — …Нет. Даже само его существование засекречено. По крайней мере, о нем не знает общественность или члены ОВСЗ.  — Вот как… — Ты хочешь, чтобы я узнал… — Нет! Последнее, чего я хочу, это чтобы о существовании этого человека узнали. Просто… Забудь.  — Он многое для тебя значил, — говорит Инахо, и Слейн вздыхает.  — Он… Да. Как будто член семьи, которого у меня никогда не было.  — Вот как. Хочешь еще что-нибудь спросить?  — Не сегодня, я и так на тебя насмотрелся. Но… Если так ты будешь меньше меня доставать, слушай сюда: пока что я не собираюсь расставаться с жизнью. Пока не хочу. Но у меня много времени, вся моя жизнь. Может, это займет год, может, больше, но я устану от этого. Так что в какой-то момент, суицид покажется мне благословением, и я перестану бояться. Конечно, тебя уже давно и след простынет. Ну, хватит с тебя на сегодня. Уходи.  * — Райет Ареаш?  — Да? — она даже и не пытается скрыть свои истинные эмоции свое раздражение. Ей это все не нравится. В последний раз, когда она была в этой комнате, когда ее так вызвали, наблюдая в мониторах за всеми этими людьми… Ее уволили со службы.  — Это по поводу моих визитов к Слейну?  — Как ваша гражданская жизнь, вы довольны? — спросил один из мужчин на экране, на что Райет щурится.  — А что?  — Что вы думаете о марсианах?  Это из-за моего разговора с Лемриной? Мне нужно соврать? Нет, лучше не стоит.  — Все еще ненавижу их.  — Мы подумываем снова позвать вас на временную службу на Девкалионе.  У Райет мурашки побежали по коже.  — Чтобы убивать марсиан?  — О, нет. Мы спроектировали новый военный симулятор с другими параметрами. Мы бы хотели, чтобы такой опытный боец, как вы, испытали его. Зачем вообще изобретать военные симуляторы в мирное время? Зачем спрашивать, когда можно было приказать ей испытать его? Райет ясно видит, что здесь что-то нечисто, и они ОВСЗ даже не пытаются это скрывать.  Это точно связано с марсианами… Они бы так со мной не болтали, будь дело в чем-то другом. Возможно, в скором будущем мы снова будем с ними сражаться.  Она думает о Лемрине… …А затем вспоминает Ассейлам и Слейна. — Конечно, нет проблем.  Нет никаких причин для отказа. * Мужчина осторожно осматривает людей, заходящих в комнату.  Он не понимает, что происходит, в глазах двоится, а никто из присутствующих не ответит на его вопросы о… Кто-то зовет его по имени, и он обращает внимание на говорящего.  — Да?  — Хорошо, значит, вы помните, как вас зовут.  — Где я? Где… — Вы были в коме весь последний год. Сейчас вы на Земле.  — А… — Мы знаем, что вы хотите спросить, вы только об этом и говорили с доктором с тех пор, как очнулись. Но, прежде чем мы ответим, скажите, кому вы преданы?  Он ощетинивается.  — Разве не очевидно? Ему?  — Не королевской семье?  Он не знает, с кем говорит. Он понимает, что то, что он собирается сказать, равнозначно предательству, но ему все равно.  — Нет. Не им. Они привели нашу планету и наших людей к упадку… А когда мой господин попытался все исправить… Она предала его и все разрушила.  — Столько времени прошло. Что, если императрица Ассейлам все исправила?  — …Сомневаюсь. Но, если так, я ей благодарен. Но я все еще верен господину Слейну.  — Вам очень повезло. Вы не только пережили прямое попадание и последующее падение на Землю, но вас еще и нашли мы, а не кто-то другой.  — …И?  — Императрица Ассейлам заявила, что Слейн Заацбаум Троярд стоял за всеми покушениями на ее жизнь.  Он невидяще уставился перед собой.  — Нет. Она не могла.  — Могла. У нас есть видео доказательство, если одних наших слов недостаточно.  — Как она могла?! Она… — Мы разделяем ваше недовольство. И злимся даже больше вашего, принимая во внимание ее абсурдное правление весь последний год. Мы присматривали за вами в надежде, что в один прекрасный день вы очнетесь и присоединитесь к нам.  — К кому к вам?  — К защитникам. Защитникам правды и справедливости. Нас немного, мы все еще слабы, но наше число с каждым днем растет. Вы с нами, господин Харклайт?  * Она выглядывает в окно, но там не на что смотреть: их пункт назначения все еще далеко. Она ожидающе вздыхает.  — Всего пара дней и мы на месте, — говорит ее жених, пытаясь приободрить девушку.  — Точно, — отвечает она, слабо улыбаясь. Она не может дождаться. Она скучает по красоте, обилию красок и людям… …Абсолютно несравнимо с Марсом, где почти нет никакой флоры и фауны, цветов и ресурсов, а его люди, охх, его люди… Она хочет вернуться на Землю, где люди добры к ней, где люди ничего от нее не требуют.  Она старается ради обеих планет, так почему же марсиане этого не понимают? Им просто нужно потерпеть.  Возможно, часть ее мыслей отражается во взгляде, потому что ее жених продолжает: — Как жаль, что нас так задержала общественность. Но мы должны понимать, почему это произошло. Как только прибудем, постараемся добыть ресурсов для Марса… — Нет, — в конце концов говорит она, хмурясь, — мы уже говорили об этом. Сначала мы должны выполнить обещание, данное землянам, и приложить все наши усилия, чтобы последние графы оставили земные территории.  — …Да, ты права. Я забыл, что это твое решение. Прошу прощения.  Правда?  Она сразу же жалеет о таких мыслях. Кланкайн так добр к ней, он поддерживает все ее решения, даже те, с которыми он сам не согласен.  Меня окружает столько общественного негодования и осуждения, что я даже в нем сомневаюсь.  Ей нужно на Землю. Если повезет, она даже увидится со своими друзьями.  Она вспоминает об Инахо, и это печалит ее. Она скучает по нему. Ей интересно, смогут ли они встретиться, кажется, что парень вечно занят.  Она вспоминает о другом парне и ее светлые воспоминания о Земле портятся.