In Carcere

Еще через какое-то время девушки выходят к машине.  — Я смогу приходить к нему одна? — сразу же спрашивает Лемрина.  — Не думаю, что в ближайшем будущем это будет возможно, — отвечает Инахо. — Они и мне не сразу позволили. Райет чуть быстрее. Так что, думаю, все зависит от мнения охраны о том, насколько опасно для тебя находиться с заключенным. Учитывая, что Райет в прекрасной форме, а у меня только один глаз… — Другими словами, из-за того, что я не могу ходить и выгляжу слабой, они не позволят мне остаться с ним наедине?  — Именно. — Но это же бред! Слейн в тюрьме не из-за того, что убивал людей голыми руками! Как они смеют обращаться с ним как с бешеным зверем!  — Понимаю, что ты расстроена. Однако не я это решаю. Я ничего не могу с этим сделать.  После этого Лемрина замолкает, но ее гнев быстро сменяется спокойствием.  Видимо, пока ей хватает того, что Слейн жив и она его увидела. Они вернулись домой, и перед ними встала другая проблема: куда поселить Лемрину. По поводу дома вопросов не возникало: она должна жить там, где за ней будет удобнее следить — или делать вид, что они следят. Поэтому она останется с ними под одной крышей.  Несмотря ни на что, у Юки доброе сердце. Она не пыталась подселить Лемрину в соседнюю с ее братом комнату, а сразу же предложила ей занять место на первом этаже, потому как она еще слишком слаба, чтобы подниматься по лестнице. Но на первом этаже не было спален, а гордость Лемрины и ее злость на Инахо не дали ей согласиться на предложение Юки отремонтировать весь дом, чтобы ей было комфортнее. В конце концов не без труда, но Лемрина доказала, что она может сама подняться на второй этаж, поэтому ей отдали ближайшую спальню.  В остальном Лемрина ведет себя очень тихо и спокойно. Она не пытается грубить, но и не пытается начать разговор, а Инахо постоянно чувствует на себе ее взгляд… Он этого ожидал, поэтому не обращает на это внимания. В ее глазах он перестал быть убийцей Слейна, но стал его тюремщиком. И кажется, что она не менее мнительна, чем Слейн, поэтому, скорее всего, она пытается понять, есть ли у Инахо какой-либо скрытый мотив. Все кроме Юки устали от долгого перелета и стресса, поэтому рано разошлись по комнатам.  Это предложила Райет. Инахо знает, что она просто хочет, чтобы все разошлись и она смогла поговорить с ним наедине.  Прошло полчаса с тех пор, как все вернулись в свои комнаты, и Райет прокралась к Инахо.  — Окей, теперь объяснись, — без каких-либо промедлений спрашивает Райет. Инахо вздыхает, но он не удивлен. — Ты так и будешь шутить о том, что меня интересует Слейн?  Инахо не включал свет, поэтому только луна освещает его комнату. Но этого достаточно, чтобы он увидел, как Райет подозрительно щурится.  — Я не шучу, я уверена, что он тебе интересен, хоть ты и всеми силами отказываешься признать очевидное. — Я отрицал это не потому, что хотел с тобой поспорить. Тогда я просто не осознавал свои чувства. И, возможно, они были не так сильны, как сейчас… — Погоди. Ты… Ты признаешь, что он тебе нравится?! — …Да. — Ха! Я знала! Черт возьми, это же просто… — Худшее, что могло произойти. — А? Почему?  — Ты помнишь, что я просил тебя избегать подобных намеков перед Слейном? — …Да? Оу. Значит ты… Ты думаешь, что он решит, что ты помогаешь ему только из-за этого?  — Да.  — …Не понимаю, в чем проблема.  Инахо удивленно моргает.  — Не понимаешь?  — Ну, ты помогаешь ему, потому что он тебе нравится-нравится. Что в этом такого плохого?  — Я начал помогать ему не из-за этого.  — Конечно. Но теперь-то да. Давай посмотрим правде в глаза. Ты же не думаешь, что, не нравься он тебе, ты бы привел к нему Лемрину?  — Полагаю, нет.  — Так если он узнает о твоих чувствах, то все встанет на свои места! Тогда становится понятно, почему ты столько для него делаешь, не требуя ничего взамен! — Верно. Но проблема все равно остается. — Какая проблема?  — Положение Слейна все еще оставляет желать лучшего. Предположим, что он узнал о моих чувствах… Как ты думаешь, что он сделает? — Мне, конечно, жаль, но он тебе откажет. — Уверена?  — …Ты думаешь, что тоже ему нравишься? Инахо, послушай, он и правда потеплел по отношению к тебе, но между вами все равно все не слишком радужно.  — Нет. Я хотел сказать, что существует вероятность, и не маленькая, что Слейн притворится, что у него есть ко мне чувства, или убедит себя в этом. Хотя на самом деле это не так. Просто подумай: он рассчитывает на всех нас, но в большей степени на меня. Если я перестану о нем заботиться, его положение станет еще более шатким. Он может решить, что единственное, что он может сделать, чтобы обеспечить себе нормальную жизнь, — это дать мне то, чего я хочу. — Ну не знаю… Он думает, что ты просто изучаешь его, и не отвечает на твои вопросы, чтобы тебя позлить… — Сейчас да. Но будет ли он и дальше отказываться сотрудничать? Не сдастся ли под давлением ситуации? Райет… Если он узнает, что я к нему чувствую, он либо начнет думать, что я буду требовать что-то взамен… Либо в какой-то момент попытается вести себя так, будто это взаимно. Просто чтобы выжить. Не хочу, чтобы все сложилось так. Мне не нужны отношения, в которых Слейн вынужден быть со мной; в которых дисбаланс власти настолько велик, что он не может быть собой без лишнего риска. — Я все еще думаю, что есть шанс, что он просто скажет тебе, что ты никогда не понравишься ему в этом смысле. — Да, есть. Однако другие варианты не менее вероятны. Проще говоря, не важно как он отреагирует, ему не стоит об этом знать. Это ничем ему не поможет, а, может, сделает только хуже. Так что да. Все закончится только разбитым сердцем и большей опасностью. Райет робко потянулась к плечу Инахо и неловко сжала в жесте поддержки.  — Извини. Я не думала, что все так обернется. Мне не стоило тебе об этом говорить.  — Это не твоя вина. Я бы все равно влюбился в Слейна, не важно сказала бы ты что-нибудь или нет. Возможно, после твоих слов я понял это быстрее, но даже так я рано или поздно бы все осознал.  — И все равно… — уныло шепчет Райет и одергивает себя. — А что было сегодня? Почему ты не сказал ему, что это ты предложил привести сюда Лемрину?  — Это было глупо с моей стороны. Я принял это решение, пока был эмоционально нестабилен. Мне все еще нужно, чтобы Слейн хоть немного мне доверял. Ради его же блага. Это была хорошая возможность. Конечно, теперь мы уже не можем сказать, что просто солгали. Это все усложнит.  — Ладно, у тебя была дурацкая причина… Но все же какая?  — …Я не хотел слышать благодарность, потому что понимал, что дальше эти отношения не должны развиваться. — …Ты и правда по уши влюбился. Но опять же, ты такой толстокожий, что иначе и не понял бы, что он тебе нравится. Хоть Инахо и понимал, что Райет так пытается развеять обстановку, он все равно не сдержал улыбку.  — Да, наверное, — признает он и возвращает себе серьезный тон. — Ты должна мне пообещать… — Никаких шуток и намеков перед Слейном о том, что ты в него влюблен? Хорошо.  — Или Лемриной. Она однозначно расскажет Слейну. И перед моей сестрой, раз уж на то пошло. Скорее всего, она проговорится Лемрине. Райет прижала ладонь ко рту, чтобы заглушить неконтролируемый смешок.  — О боже. Представь, что Юки узнает, что тебе не просто нравятся парни, а ты еще и влюблен в осужденного военного преступника.  — …Какой бы… Интересной ни была ее реакция… Лучше ей об этом не знать.  — Конечно. Конечно. Ну. Я устала и ухожу спать. Или ты хочешь еще что-то сказать?  Инахо не хотел, поэтому Райет ушла.  Инахо ложится и закрывает глаза. У него голова идет кругом, когда он вспоминает, насколько счастливым выглядел Слейн, и, несмотря на все произошедшее, он засыпает спокойным сном.  * Лемрине не спится, она чувствует, как по телу бежит адреналин. Чувствовала еще с тех пор, как ей только сказали, что Слейн жив. Кажется, это было миллион лет назад, хотя прошло не больше суток.  Ее возмущает положение Слейна. Заперт в секретной тюрьме, в которой нет даже окна… Когда она сказала об этом парню, тот только хмыкнул и сказал, что раньше было еще хуже, пока Кайзука не перевел его в эту камеру.  Кайзука Инахо… Он что-то задумал. Зачем так стараться ради Слейна? И хоть Слейн не вел себя дружелюбно с землянами, в его взгляде не было презрения или желания отомстить.  Ей нужно узнать, что замышляет Кайзука Инахо. Но сначала ей нужно поговорить со Слейном наедине… * К удивлению девушки, такая возможность появляется уже во время следующего визита. Она и представить не могла, что это произойдет так.  — Я хочу поговорить с Лемриной наедине, — заявляет Слейн.  — Не думаю, что они это позволят, — отмечает Райет, а Кайзука просто вздыхает.  — Я был уверен, что рано или поздно ты об этом попросишь, — равнодушно отвечает он. — Максимум, что я могу сделать, это попросить Райет уйти, в то время как я встану рядом с дверью. Вам двоим придется перешептываться в углу, чтобы я ничего не услышал. — Так и сделай.  Лемрина еще больше удивляется тому, как слабо Райет возмущается прежде чем уйти, и как Инахо подчиняется, не изменившись в лице. Они со Слейном отходят от Инахо настолько далеко, насколько можно, и садятся на кровать парня.  — Теперь мы можем спокойно поговорить, — облегченно говорит Слейн. — Как ты на самом деле?  — Я в порядке. Все, что я сказала раньше, правда. Но, что важнее, давай я расскажу тебе о происходящем в мире… Она рассказала ему о неудачах Ассейлам, ее недавнем путешествии на Землю и о людях, которые не верят в то, что за всем стоит Слейн.  Она следит за тем, что говорит, пытаясь скрыть свою ненависть к императрице. Это предложил Кайзука, но, как бы ей ни хотелось его ослушаться, в этом был смысл… * — У меня есть одно предложение, — сказал Кайзука во время их перелета, когда Райет ушла в уборную, а стюардесс не было поблизости.  — Какое? — Кажется, что ты ненавидишь Ассейлам так же, как и Райет, если не сильнее. Думаю, тебе не стоит намеренно очернять ее при Слейне.  Мысль, что она не сможет показать Слейну, насколько отвратительным человеком была эта девчонка, казалась Лемрине абсурдной.  — И почему же это? — Она все еще ему дорога, и она все еще помогает ему смириться с судьбой, хоть и не так сильно, как раньше. Лемрина хотела узнать, о чем говорит Кайзука, но он отказался объяснять, и она сдалась.  — Так и быть, ради Слейна я… Подожду и сама решу, стоит ли ему знать, кто она такая на самом деле.  — Спасибо. * Пока она говорила, Слейн никак не отреагировал на имя императрицы. Что еще более странно, он никак не отреагировал на новости.  — Хм, — говорит он, когда Лемрина закончила рассказ. — Значит он и правда мне не соврал. — Он?.. Кайзука тебе все рассказал?  — Да, хотя я не должен это знать, поэтому будь осторожнее и никому не говори о том, что мне рассказала.  — Но что важнее, Слейн. Как ты? Скажи честно.  Он грустно ей улыбается.  — Это вопрос с подвохом. Наверное, если так посмотреть, то я лучше, чем ожидалось. Лучше, чем я того заслуживаю.  — Не говори так! Ты не заслуживаешь этого!  — Спасибо, — говорит он, но скорее из вежливости. — Думаю, ты бы сказала так в любом случае.  — Слейн… — начинает Лемрина, но понимает, что это ни к чему не приведет, и решает сначала задать другие вопросы. — Как к тебе относятся?  — Как и ожидалось. Кому-то нет дела, кто-то ведет себя спокойно, а кому-то не нравится, что я все еще жив, — он пожимает плечами. — Но на меня пока еще никто не нападал и не пытался оскорбить.  — В этой… Камере так мало всего. Тебе что-нибудь нужно? Книги, еще что-нибудь, чтобы отвлечься? Одежда… Он хмыкает, прерывая девушку, и сразу же извиняется, объясняясь:  — Я правда благодарен, что ты волнуешься, но вряд ли ты можешь что-то сделать. Существуют ограничения на то, какие вещи у меня могут быть, но Инахо, кажется, твердо решил приносить мне все, что я хочу, если это не запрещено. Твои вопросы напомнили мне о нем. Извини за оскорбление. То, что Кайзука тоже спрашивает у Слейна о том, что ему нужно, а также то, что в очередной раз, когда Слейн говорит о парне, Лемрина не чувствует ненависти, сбивает ее с толку.  — Слейн… Что ты думаешь о Кайзуке?  С лица Слейна сразу же пропадает улыбка, и он смотрит на Инахо, стоящего к ним спиной, с неприязнью.  — Он невыносим. Хотел бы я ударить его эту морду кирпичом.  — …Это все? Слейн, он тебя сюда засадил! — Я много думал и понял, что это было неизбежно. Он должен был меня убить, поэтому я не злюсь на него за это. Хотя меня раздражает, сколько раз он меня обошел. Черт, блять.  — …Ты… Доверяешь ему?  Он ядовито хмыкает. — Ровно до тех пор, пока могу его кинуть.  — А Райет Ареаш?  — Также. Но она хотя бы призналась, что приходит из чувства вины… Оу, тебе рассказали… — Что она была в числе тех, кто пытался провернуть первое покушение на Ассейлам? — лучше бы у них получилось. — Да. Она мне сказала. Ты не злишься на нее? — а еще она мне сказала, что Ассейлам тоже это известно, но она все равно решила сломать жизнь тебе. И что ты знаешь об этом. Что ты почувствовал, когда узнал о таком предательстве?  — Я ударил ее. Но тяжело ненавидеть пешку. Я уже отомстил тому, кто за этим стоял… — он замолкает, смотря на Лемрину со страхом в глазах. — Кстати об этом, Лемрина, я… Лемрина вздыхает, гадая насколько глупой и изнеженной считает ее Слейн.  — За этим стоял граф Заацбаум. И погиб он не от рук землян, а от твоих. Я всегда это знала, Слейн. Однако я надеялась, что ты мне об этом расскажешь.  Он морщится.  — Извини. Но как я мог? Он столько для тебя значил, а я… — Несмотря на то, что он был со мной все мое детство, мы никогда не были близки, — если он и воспринимал кого-то как своего ребенка, то это тебя. — Я могла не согласиться с тобой по поводу того, почему ты решил его убить, но это не мешало мне оставаться на твоей стороне. Я всегда буду на твоей стороне.  Она кладет руку на ладони Слейна и мягко сжимает. Парень не убирает руки, но и не отвечает.  Не важно сколько времени пройдет и насколько все изменится, пропасть между нами никогда не уменьшится, да? Горько спрашивает себя Лемрина, несмотря на то, что она уже давно это знала. Она пытается перевести тему.  — Кайзука Инахо сказал мне, что он помогает тебе, потому что ему не все равно.  Слейн закатывает глаза.  — Он все еще так говорит? Думаю, он просто рассчитывал на то, что ты мне это передашь.  Лемрину радует, что Слейн не настолько глуп, чтобы полностью доверять человеку, который помог его свергнуть.  — Значит ты ему не веришь. Как ты думаешь, в чем настоящая причина?  К удивлению девушки Слейн выглядит растерянным.  — Конечно, нет, — говорит он неуверенным голосом. — Нет ни одной причины, почему он станет волноваться о ком-то вроде меня… Нет, есть. Вопрос в том, есть ли у Инахо сердце, чтобы это понять…  Ее беспокоит то, что аргументация Слейна строится на его проблемах с самооценкой, а не на том, что он сомневается в человечности Инахо. — …Скорее всего, я просто какой-то эксперимент. Игрушка, чтобы убить время. Он будет со мной заниматься пока ему не надоест.  Землянин и правда почти не показывал свои эмоции. Лемрина могла запросто представить, как он безэмоционально наблюдает за Слейном словно за подопытной крысой.  Но… Будет ли кто-то делать все то, что делает Кайзука, просто, чтобы развлечься? Он даже запросил разрешение на визиты Лемрины в тюрьму и поселил ее к себе в дом на неопределенный срок… Ее размышления прервал Слейн:  — А, кстати, ты случайно не знаешь, какое у него звание? Он не хочет мне говорить.  — Мне тоже стало интересно, когда я заметила, что он не на борту Девкалиона. Райет говорит, что сейчас он гражданский.  — Он… Гражданский?  — Представляю твое удивление. Я тоже удивилась, когда услышала. Подумать только, ОВСЗ отпустило настолько полезного солдата. Это… Интересно. У меня есть две теории на этот счет.  — Да?  — Первая это то, что он попросил Ассейлам освободить его от службы. Однако, не думаю, что у нее бы это получилось, учитывая насколько он ценный кадр. У меня есть еще одна теория, но в ней еще больше пробелов: его травма глаза. С лица Слейна пропали все эмоции, и Лемрина не может понять почему. — Продолжай, — подталкивает ее парень.  — Он потерял один глаз, а с ним и ощущение глубины, из-за чего больше не мог сражаться на передовой. Однако это никак не сказалось бы на его способностях к принятию решений и планированию. Они бы все равно нашли для него занятие, где не нужно было пилотировать. Значит его все-таки освободила Ассейлам.   — Ты говоришь так, будто увольнение из армии — это свобода. — Райет говорит будто это так. Кроме того, она тоже ушла со службы, но все равно осталась на Девкалионе, тогда как Кайзука отстранился от любых действий. Думаю, он хотел уйти в отставку.  — Хм, — невпопад ответил Слейн, явно не вслушиваясь в диалог и наблюдая за Кайзукой. — А что ты о них думаешь?  — Кажется, Райет просто раскаивается. Что касается Кайзуки… Я скоро это пойму. Прежде чем они успевают сказать что-то еще, Кайзука уходит со своего места и подходит к ним. — Через минуту охрана должна делать обход. Будет лучше, если они не заподозрят неладное из-за слишком большого расстояния между нами, — объясняет он.  Почти сразу же в коридор заходит охранник, за которым плетется Райет. — Мне стало скучно на улице, — говорит Райет, когда охранник уходит. — Ну как, вам дать еще время поговорить или я могу зайти?  Лемрина смотрит на Слейна и радуется, что они все еще понимают друг друга без слов. — Мы закончили, — отвечает она.  — Хорошо, тогда пойдем, — Райет протягивает Лемрине руку, и она нехотя ее берет и медленно выходит из камеры, облокачиваясь на девушку.  — Инахо, останься, — говорит Слейн.  Посмотрев на остальных, Райет понимает, что этого никто не ожидал. Райет резко поворачивает голову к Кайзуке, высоко поднимая брови. В то же время на лице парня проскальзывает что-то похожее на опасение, но он быстро возвращает себе самообладание. — Шахматы? — спрашивает он, а Слейн пожимает плечами, занимая привычное место за столом.  — Это ненадолго. Не хочу, чтобы Лемрина ждала… — Она не будет ждать, я отвезу ее домой, — перебивает парня Райет, утягивая Лемрину за собой прежде, чем та успеет возразить.  — Я не хочу, чтобы он оставался со Слейном дольше, чем нужно! — наконец говорит она, но они уже достаточно отошли от камеры, чтобы их не услышали.  Райет смотрит на нее с немым вопросом.  — Я не видела, чтобы Слейн жаловался.  — Может, у него нет выбора… — А то, что ты устроишь сцену, даст ему выбор?  Второй раз за день Лемрине говорят, что она бессильна, и ее это задевает. Это правда, но это не может не бесить. Ничего не изменилось: прямо как раньше, ей приходится жить во лжи — сначала в роли Ассейлам, а теперь ее служанки. И хоть эта личина ей нравится больше, потому что она стирает ее кровное родство с императорской семьей Верса… Она также показывает, насколько она сама по себе слабый человек. У нее нет никакой власти. У нее даже не хватает сил на то, чтобы освободить Слейна от его удушающей привязанности к Ассейлам. Полагаясь на тех же людей, которые участвовали в свержении и заключении Слейна… Ей нужно узнать настоящую мотивацию Кайзуки. Это единственное, что она может сделать.  * Он решил, что этого стоило ожидать. Возможно, Слейн хочет убедиться, что Лемрина сказала ему правду. Но Инахо все еще немного переживает. Он просил Лемрину сдерживаться и не порочить образ Ассейлам слишком сильно. Он надеется, что она не проигнорировала его просьбу.  Пока он садится на свое обычное место, Слейн двигает фигуру и говорит: — Лемрина вкратце рассказала мне, что происходит снаружи. Видимо, ты мне не лгал.  Инахо нечего ответить, поэтому он просто молча делает ход и ждет. Какое-то время они играют в тишине, пока… — В прошлый раз ты довольно быстро ушел, да и выглядел не очень. Это из-за твоего глаза?  Слейн довольно безобидно выставил фигуры, так, что кажется, будто он просто пытается продвинуться вперед. Но Инахо видит ловушку и обходит ее.  — Из-за моей головы. Из-за недостатка отдыха она опять начала напоминать о себе, — врет тот.  Слейн не жалуется на такой ответ, кажется, будто он наоборот доволен. Инахо смотрит на доску и слишком поздно замечает, что та ловушка, которую избежал Инахо, не была целью Слейна. У него была совершенно иная стратегия, и он просто испытывал Инахо… — Она сказала мне, что ты — гражданский. Он теряет ладью.  — Я никогда не утверждал обратного.  Инахо съедает коня, но это только немного ослабило атаку Слейна. Когда падут остальные — лишь вопрос времени.  — Почему ты гражданский? — неумолимо спрашивает парень. Ну, он хотя бы не обвиняет Инахо во лжи. — Я так захотел.  — Лжец, — более резко отвечает Слейн. Он смотрит на доску, моргает и добавляет: — Шах. — Нет, я так захотел, — уклоняется Инахо. — Даже если бы я был настолько глуп, чтобы поверить… — Почему нет?  — После всего, чего ты достиг, ты просто захотел все бросить. Тебя могли бы повысить… — Меня никогда не интересовали власть и статус. Все мои действия во время войны были направлены на защиту моих близких.  — Твои друзья все еще на борту Девкалиона, втянуты во что-то, о чем ты и понятия не имеешь. Естественно, у тебя бы лучше получилось их защитить, если бы у тебя была власть. Шах и мат.  — Нет. Только шах. Не важно, сколько власти я бы получил за свою службу, этого бы не хватило, чтобы отправить их в отставку. Кроме того, когда я уходил ничего не намекало на то, что мне нужно остаться в армии, чтобы их защитить. — Ты думал, что правление Ассейлам никогда не приведет к конфликту? Что все сложится так, как она того хочет?  — Я был беспечен. Я устал и разочаровался в ее правлении, я не хотел иметь с этим ничего общего.  — Раз уж она была о тебе такого высокого мнения… — Слейн зло сдвигает пешку Инахо, ставя на ее место свою, — …разве не логичнее было бы остаться рядом с ней в роли советника?  — Возможно. Но я не хотел этого делать и сомневался, и все еще сомневаюсь, что она прислушалась бы хоть к единому моему слову. Слейн удивленно моргает, рассматривая доску. Ход Инахо был слишком неожиданным.  — Ты как-то чересчур уверен. — Пока она оставалась на Девкалионе, мы много говорили. Но очевидно, что она не слушала ничего из того, что я говорил. Однажды я ей сказал, что войны начинаются тогда, когда обе стороны чего-то хотят… — А, так это был ты. Она мне как-то это сказала. Мне было интересно, откуда она это услышала. — …Что ты ответил?  — Я частично согласился с этим и принялся объяснять, почему только геноцид землян принесет мир. Естественно, именно тогда она наставила на меня пистолет, — по какой-то причине он не смог защитить слона.  Он всегда был плох в защите. Он слишком сильно полагается на нападение. — Значит Ассейлам просто повторила то, что я сказал, не задумавшись об этом. Я также высказал мысль, что для того, чтобы закончить войну, цена победы должна быть слишком велика, больше, чем сторона готова заплатить. В этом смысле твои действия совпадали с моим мнением, а ее действия противоречили нам обоим.  Слейн замирает, а рука, которой он потянулся за фигурой, случайно сбивает соседнюю.  — Ты… Говоришь, что поступил бы так же? — он тянет себя за хвост.  Инахо не запинается, но его движения стали медленнее и более аккуратными. Они ступили на опасную территорию.  — Я… Вряд ли бы пошел на такое ради чьей-то… — детской, наивной, — мечты. Но… Если представить себя в данных обстоятельствах и учесть все, что я знаю… И тот факт, что ты хотел обеспечить Ассейлам престол… Ты действовал рационально.  И все-таки его пульс ускоряется. Проблема та же, что и обычно: если Слейн признает, что не заслуживает таких мучений, он будет страдать. И то, что Инахо поступил бы так же, может только его подтолкнуть… Слейн выглядит растерянным, будто борется с каким-то внутренним конфликтом, пока он, кажется, не приходит к решению.  — То, что ты действуешь рационально, не значит, что тебя можно простить. Я все равно творил зверства, именно поэтому я здесь, — отстраненно говорит он, и Инахо кажется, что он пытается убедить самого себя. Это правда, думает Инахо, наблюдая как Слейн выбирает между двумя фигурами: не важно, что он сделает, одну из них съедят. Ты был преступником. Вопрос в том, почему только ты сидишь в тюрьме, когда остальных марсиан и землян, которые также совершали преступления еще с первой межпланетной войны, помиловали? Это несправедливо.  Инахо мутит от того, сколько раз он об этом думал, мутит от того, сколько уже раз они доходили до этой поворотной точки. Он пытается не думать об этом, наблюдая за Слейном. С тех пор, как приехала Лемрина, он выглядел счастливее, спокойнее. Если бы он был таким с самого начала, я бы влюбился в него гораздо… Думать об этом тоже не лучшая идея.  Слейн продолжает говорить, хотя его слова не приносят Инахо облегчения.  — Значит тогда ты не хотел участвовать в политике и не видел смысла оставаться в армии. Сейчас ты думаешь так же? И шах. — …Мне все еще нравится оставаться не у дел, но я бы хотел больше знать о том, что происходит с моими друзьями.  — Ты умный, знаешь же, к чему все идет. Почему бы не солгать и не сказать, что тебя все еще все устраивает?  — Я не хочу тебе лгать.  — …Будь по-твоему, — холодно говорит Слейн, но сомневается, прежде чем поставить фигуру на доску. — Итак, опять шах. Даже если ты хотел уйти из армии, тебя отпустили только потому, что ты перестал быть им полезен. Твои вечные головные боли и проблемы с глазом стали слишком большим бременем.  Инахо ничего не отвечает. Слейн тоже умен. Исход разговора был предрешен еще в тот момент, когда он попросил Инахо остаться.  — Это все из-за того, что я тебя подстрелил. Еще раз шах.  Было бы проще признать поражение, но такой вариант не устраивал Инахо.   — Ты проводишь необоснованные параллели. Головная боль не обязательно связана с тем, что ты в меня стрелял.  — Ты сказал, что не будешь мне лгать. А теперь скажи, эта боль связана с твоим глазом? Шах. Абсолютно очевидно, что мата не избежать. Но Инахо не сдается.  — Она связана с неудачным экспериментом, который провели ОВСЗ.  — Ты говорил, что этот механизм извлекли потому, что он был больше тебе не нужен.  — Да, и это тоже правда.  — Ты решил не врать мне, но и не рассказывать всей правды?  Слейн перестал говорить о каждом шахе, в этом нет необходимости.  — Да. Ты не видишь между этим разницы?  Слейн расстроено тянет себя за волосы, и Инахо хватает этого, чтобы понять ответ. Инахо рад, что правда что-то значит для Слейна. То, что Слейн не сомневается в том, что Инахо сказал ему правду, это еще одна маленькая победа.  Он напоминает себе, что он должен быть счастлив только потому, что так ему будет проще ухаживать за Слейном. Ничего кроме.  — В любом случае, теперь мне все понятно. В конце концов у тебя болит голова и больше нет звания из-за механизма… Который пришлось установить из-за того, что из-за меня ты потерял глаз. О, и наконец, шах и мат.  Внимание Слейна целиком приковано к игральной доске. Он выглядит довольным и удивленным первой победе над Инахо. Инахо думает, в чем дело: он слишком расслабился или навыки Слейна стали лучше? Возможно, и то, и другое. В любом случае, пока Слейн отвлекся, он внимательно раздумывает над тем, как ответить, и решает, что чем меньше он скажет, тем лучше. По крайней мере пока не увидит реакцию Слейна.  — Да, ты прав.  Слейну требуется секунда, чтобы понять, что Инахо говорит не только о шахматной партии, и он победно улыбается.  — Наконец-то. Я не понимаю, почему ты отказывался… — он останавливается, бледнея. — Ты меня ненавидишь?  Вопрос настолько внезапный, что Инахо не скрывает удивления.  — Нет, — решительно говорит он. Все совсем наоборот. — Почему ты спрашиваешь это сейчас?  — Это бы все объяснило. Может, ты ненавидишь меня, потому что я тебя искалечил, и ты не хотел ничего говорить, чтобы я не узнал об этом.  — Слейн… — Может, ты делаешь все это только для того, чтобы предать и бросить меня, когда я полностью тебе доверюсь и буду чувствовать себя счастливым.  Инахо так больно слышать это от Слейна, что ему требуется несколько секунд, чтобы понять, на что тот намекал. Судя по тому, насколько он побледнел, он только что осознал, что сказал лишнего.  — Это… Может значить, что ты… Хоть немного мне доверяешь. И что у меня получилось тебя осчастливить. — И что, может быть, тебя ранит то, что я уйду, мысленно добавляет Инахо, но не решается сказать вслух.  Он ждет, что Слейн опровергнет его слова, но он ничего не сказал.  — Ты знаешь, как я вел себя раньше, конечно, это шаг вперед. И… Я верю, что ты не убьешь меня, потому что тебе интереснее наблюдать за мной живым, — Слейн избегает зрительного контакта, а его руки обхватывают медальон.  Инахо думает, что парень доверяет ему больше, чем говорит, но отвечает лишь: — Ладно. — …И все? Ты что не собираешься спорить с тем, что я только что сказал? — Что бы ты ни думал, но я не хочу заставлять тебя признать то, чего ты не хочешь. Так что, даже если я думаю, что ты чего-то недоговариваешь… Я не собираюсь тебя поправлять. Только если это будет крайне необходимо, — Слейн ничего не отвечает, поэтому Инахо продолжает. — По поводу твоего предположения… С этим я с легкостью поспорю. Я тебя не ненавижу, не хочу тебя использовать, не экспериментирую на тебе и не собираюсь тебе мстить.  Слейн заставляет себя посмотреть Инахо в глаза и говорит: — Тогда почему ты так сильно не хотел, чтобы я знал?  — Потому что я видел три возможные реакции, две из которых отрицательные, и поэтому решил, что тебе лучше не знать.  — И какие же?  — Ты справедливо рассудишь, что в моем состоянии стоит винить ОВСЗ и их опасные технологии, и то, что ты в меня стрелял, здесь ни при чем. Это лучший вариант. С другой стороны, ты мог решить, что ты все равно приложил к этому руку, что спровоцировало бы у тебя одну из двух реакций. Если не обе.  — Какие?  — Первая: ты решишь, что это еще одно преступление, за которое ты должен расплачиваться. Вторая: ты разозлишься, что даже твое нападение на меня в конечном итоге помогло мне стать свободным. — Хотя единственное, что я сделал, это посадил тебя за решетку.  — Так значит… Ты хочешь сказать, что все это, опять же, было ради меня? — Да.  Инахо привык к тому, что на него пялятся. Обычно он не обращает на это внимания, но ему некомфортно от того, как сейчас на него смотрит Слейн. Кажется будто он пытается заглянуть ему в самую душу, а там есть вещи, которые Инахо хочет скрыть от парня.  Он рад, что заранее выпил таблетки. Если бы он этого не сделал, со всеми этими разговорами у него бы снова разболелась голова.  Кажется, что прошла вечность, — но Инахо знает, что так сказывается стресс от происходящего, — Слейн вздыхает и теребит резинку. — Я говорил, что доверяю тебе, потому что тебе интереснее оставлять меня в живых. То же я сказал Лемрине. И обычно я правда так думаю… Инахо не представляет, к чему клонит Слейн, но ждет, затаив дыхание. — …В последнее время… Были моменты, когда я… Ловил себя на том, что верю тому, что ты говоришь.  Вместо того, чтобы почувствовать облегчение, на Инахо накатывает вина. Будет ли Слейну противно, если он узнает, что чувствует к нему Инахо? Посчитает ли это предательством? Это все еще значит, что ему не все равно, он все еще желает Слейну только счастья, но…  Но Слейн не закончил свою мысль, все так же играя с резинкой, перебирая ее своими красивыми длинными тонкими пальцами.  — Но… Я не могу позволить себе большего. Я не могу довериться тебе больше. Ты понимаешь почему?  — Полагаю потому, что ты боишься, что я тебя предам.  — Да.  Ему стоит уйти. Уйти и оставить все как есть. Нужно ли ему, чтобы Слейн доверял ему сильнее, чем уже доверяет? Он говорит ему обо всем, что ему нужно. Этого хватит.  Инахо лицемерен в своих чувствах. Он не жаждет любви Слейна: она никогда не будет искренней, хотя ему не стоит об этом волноваться. То, что Слейн в него влюбится — это что-то из разряда фантастики. И все же… Он хочет, чтобы Слейн ему доверял, чтобы не чувствовал к нему отвращения. Он хочет, чтобы Слейн улыбнулся ему так же, как Лемрине… Он этого не заслуживает. Он заслуживает неприязни Слейна. И все равно… — Но сам факт того, что ты думаешь о предательстве значит, что ты мне не доверяешь. Если бы ты допустил, что мои намерения искренние, и поверил в них, тебе больше не пришлось бы бояться, ты бы понял, что я никогда тебя не предам. — …И мне не пришлось бы постоянно быть настороже… — Да, именно, так лучше… — Но у меня все еще есть сомнения, и сейчас я никак не могу позволить себе доверять тебе. — Почему сейчас? Из-за Лемрины?  — Да, просто посмотри на это так, — он останавливается, чтобы завязать волосы, и продолжает, смотря Инахо в глаза. — Даже в лучшие времена у меня есть сомнения. И раз так… Теперь, когда в этом замешана Лемрина, я не могу позволить себе рискнуть и поверить тебе. Если ты предашь мое доверие, она может пострадать. Ради нее мне стоит быть осторожнее.  — …Ясно.  — Ты злишься на нее? — взволнованно спрашивает Слейн.  — Теперь понятно, что я ничего не могу сделать, чтобы доказать тебе, что я честен в своих намерениях. Если даже то, что я привел Лемрину и ничего не требовал взамен, заставляет тебя только больше сомневаться, я не знаю, что я еще могу придумать. Это грустно. Но ты хотя бы был рад? Даже если это и посеяло в тебе больше тревоги?  — Конечно! Я узнал как она, даже увидел ее вживую, увидел, что ей становится лучше! Это был самый счастливый день за все мое заключение. — Значит я добился того, чего хотел, и нет никаких причин злиться на нее. Я хотел, чтобы ты был счастлив, вот и все.  Слейн теряет дар речи, и Инахо решает, что ему пора уходить, даже если парень никак на это не намекал. От уже доходит до двери, когда его окликает Слейн. Он гадает, в чем причина: Слейн до последнего сомневался стоит ли еще что-нибудь говорить или он ждал, когда Инахо отойдет от него подальше. В любом случае, Инахо останавливается и поворачивается к нему. — Задавай вопрос. И прежде чем ты начнешь спорить: я настаиваю. Я хочу… Мне нужно поблагодарить тебя за Лемрину.  — Разве не ты только что сказал, что у меня был скрытый мотив?  — …Ради нее я должен в это верить. Но сейчас… Сейчас я хочу поблагодарить тебя. Даже если потом пожалею.  — …В конце концов, что ты думаешь насчет всей ситуации с моим глазом и моим званием?  — …Ты мог спросить даже о моих шрамах, и я бы тебе ответил, ты серьезно собираешься… — Я хочу узнать ответ именно на этот вопрос.  — Придурина. Ладно. Я понимаю, что виноваты те, кто использовал тебя в своих экспериментах с ненадежной и опасной техникой. Но и обидно, что даже моя попытка убить тебя в итоге тебе помогла.  И ты даже не представляешь насколько. Я бы не справился без этого механизма и его расчетов.  Он кивает и выходит из камеры.  * Он не виноват в том, что Кайзуке Инахо плохо…  Это должно его раздражать, а не радовать. Но тот факт, что он все равно косвенно к этому причастен не дает ему покоя. Он ненавидел Кайзуку Инахо… Но это не значит, что он заслуживал пули. Это на самом деле иронично. Он виноват в состоянии Инахо так же, как Инахо виноват в том, что у Слейна есть шрамы.  Конечно, Кайзука Инахо никогда не будет сожалеть об этом…