In Carcere

— Императрица Верс Аллюсия.  Она идет к нему, а из все еще открытой двери выходит Мазурек, который немного нервничает, но по нему все равно видно, что он рад. Сразу за ним выходит мужчина, которого Инахо никогда не встречал лично, но узнать его не составляет труда.  Граф Кланкайн Крутео.  Он не знает, что думать о мужчине, у него не хватает времени обстоятельно его осмотреть, потому как Ассейлам взволнованно хлопает в ладоши и вновь обращает внимание Инахо на себя.  — Инахо! Какое чудесное совпадение! Сколько времени прошло!  — Вы правы, Ваше Величество, — ровным тоном соглашается парень.  Она улыбается ему, но улыбка не доходит до ее глаз.  — Инахо, ты никогда не обращался ко мне так официально, не стоит и начинать.  — Обстоятельства изменились, — в основном, изменилось его отношение к ней. Но Инахо знает, что она решит, что он говорит о ее новом титуле.  Она сразу же подтверждает его мысли, вздыхает и говорит:  — Положение императрицы не изменяет того, кто я есть, Инахо. — Это так, кажется, что ты совсем не изменилась.  Она засияла, а Инахо сдерживается, чтобы не объяснить ей значение своих слов. Это был не комплимент. Она должна была измениться, она должна была научиться чему-то.  — Это прекрасно! — вклинивается в диалог Кланкайн, подходя к ним. — Прекрасно, что двое старых друзей снова встретились!  Пока Ассейлам поворачивается к Кланкайну, чтобы согласиться с ним, Инахо осматривает мужчину. На его лице бесхитростная улыбка.  Значит… Либо Ассейлам нашла свою родственную душу, либо этот человек слишком хорошо умеет притворяться, что делает его чрезвычайно опасным. — Инахо, это граф Кланкайн Крутео младший, мой жених, — представляет мужчину Ассейлам. — Кланкайн, это Кайзука Инахо, он не раз спасал меня. В данной ситуации правильным решением будет поклониться, но Инахо не хочет прерывать зрительный контакт, поэтому протягивает руку для рукопожатия. — Рад наконец-то познакомиться, господин Кайзука, — говорит марсианин, пожимая руку. Кажется, мужчину совсем не обидело менее подобающее приветствие.  — Наслышан о Вас, — отвечает Инахо. Хотел бы он лучше разбираться в людях. Если Кланкайн мастерски скрывает свою истинную натуру, скорее всего, у Инахо никогда не получится его прочитать.  Встречал ли его Слейн? Спрошу у него, когда вернусь.  — Я слышал о Вас меньше, чем хотелось бы, — туманно, а может, просто кратко, — хотел бы Инахо знать точно, — отвечает марсианин. — Граф Мазурек, — продолжает он, поворачиваясь к хозяину Посадочного замка. — Уверен, императрице и ее другу есть о чем поговорить. Почему бы нам не оставить их наедине?  Если он не боится оставлять Ассейлам наедине с землянином, который спас ей жизнь… По меньшей мере это означает, что он не волнуется о том, что Ассейлам может проговориться и сказать то, чего не должна. Но только ли в этом дело?  Нужно остановиться, бессмысленно пытаться анализировать его, когда я так мало знаю.  Естественно, Мазурек сразу же соглашается и провожает их обратно в его личную гостиную.  Еще до того, как они успели сесть, слуги принесли столько еды и напитков, что стол ломился от тяжести. Эддельриццо нигде не было видно.  — Ранее Мазурек был взволнован, это из-за твоего визита? — спрашивает Инахо, когда они остались вдвоем.  Ассейлам виновато улыбается.  — Да, изначально Кланкайн хотел придерживаться установленного маршрута, чтобы не отставать от графика, но сегодня утром он передумал. Думаю, он решил, что общение с Мазуреком приободрит меня перед предстоящей встречей.  Значит у него все-таки есть скрытый мотив. Будь он так прост, он бы, как минимум, не смог получить столько власти и последователей. И такая резкая смена планов чересчур подозрительна. И все-таки… С чего бы так внезапно отправлять Ассейлам к Мазуреку? Он очень сильно хотел оставить нас наедине… Он знал о том, что я собираюсь приехать? Это может значить, что он за мной следит. Нет… Скорее всего… У него есть шпионы здесь. Я предупредил Мазурека о своем приезде, наверное, они узнали и передали Кланкайну. Но если так, ему нужно что-то от меня или он хочет поговорить с Мазуреком один на один и просто использует меня, чтобы отвлечь Ассейлам?  Голова снова начинает немного болеть, и Инахо останавливает себя. Судя по всему, скоро ему снова придется пить лекарство. Особенно учитывая, что он не сможет оставаться хладнокровным во время этого разговора. Он это чувствует.  — Перед встречей… С графом Микаэлем? О ней говорят в новостях.  — Да. Я еще раз попытаюсь воззвать к его голосу разума. — А что случится, если он не согласится на твои условия? И могу я узнать, какие именно условия?  — Мы собираемся… — Мы?  — ОВСЗ и я. Мы простим его задержку в освобождении территории.  Это не условие, а угроза. Вы подразумеваете, что если его не простят, то для него это не обернется ничем хорошим. — И если он откажется? — Посмотрим. Лишим его звания, на официальном уровне запретим ему любые контакты с Марсом, попробуем ввести эмбарго.  — Ограничение поставок навредит землянам.  — Я знаю. Я прослежу, чтобы это ограничение сказалось только на графе и его подчиненных.  Звучит слишком сложно и рискованно.  — Почему не угрожаете напасть?  Ассейлам хмурится. — Я не хочу затевать очередную бойню, особенно если могут пострадать земляне. И лишние споры — не выход.  И ОВСЗ с этим согласились?  Инахо решил не оспаривать ее слова, и Ассейлам меняет тему: — Так расскажи, как у тебя дела?  Я влюбился в человека, которого собственноручно посадил и которого ты бросила, чуть не переспал с твоей сводной сестрой, потому что она подсыпала мне снотворное и притворилась им. Тот, в кого я влюблен, ненавидит меня и постоянно говорит мне о том, что считает меня достаточно жестоким, чтобы использовать его как лабораторный эксперимент.  — Все в порядке.  — Славно! А как Юки?  — Тоже неплохо, — А теперь спроси как Слейн.  Но она не спрашивает.  — Я иногда вижусь с остальными ребятами с Девкалиона, они говорят, что ты превратился в отшельника, — она хихикает, но Инахо видит, что ее ранит то, что он не появлялся ни на каких мероприятиях.  — Надеюсь, они также рассказали и то, что я теперь гражданский.  — Да, рассказали.  — Я хотел быть подальше от… Прошлого. Я устал от войны, — он не соврал, да и лучше ответить так, чем сказать ей в лицо, что он не хочет ее видеть.  Выражение лица Ассейлам смягчается, она смотрит на Инахо с сопереживанием и пониманием. Хоть на самом деле она ничего и не поняла.  — Понимаю, почему ты решил забыть обо всем этом, — мягко говорит она, пытаясь вернуть в голос былую жизнерадостность. — И как твоя нынешняя работа?  — Ты знаешь, где я сейчас живу? — спрашивает Инахо, пытаясь понять, знает ли она о том, что он находится в том же городе, что и Слейн. Она называет точное местоположение.  Значит либо она не в курсе, что Слейна держат тут, не знает, жив ли он, или… Просто пытается игнорировать его существование.  Ему нужно раз и навсегда разобраться в чем на самом деле причина.  — Моя гражданская работа довольно простая. Однако, другие мои задания могут быть… Утомительными. Иногда, — осторожно говорит он.  — Мм? Инахо принимает решение. Если Ассейлам не знает, что Слейн все еще жив, то ему нужно действовать осторожно, так как кто-то — может, даже не один человек — намеренно скрывают это от нее. Но узнать, как много ей известно, не вызывая подозрений… А. — Райет, вроде как, тоже ушла со службы? — Я как-то видела ее, но да, как она мне сказала, она ушла из армии. — Она не так давно подружилась с марсианкой.  — Ого! Правда? — Ассейлам радостно хлопает в ладоши. — Я так рада, что она сумела побороть свою ненависть. Другим есть, чему у нее поучиться.  — Хм. Так совпало, что это твоя бывшая служанка. Ассейлам задумывается, сбитая с толку.  — Да? Это… Странно. В последнее время никто из моих служанок не оставлял свой пост, да и они редко остаются на Земле… Оу, это Эддельриццо? — Ассейлам произносит ее имя с ноткой грусти в голосе.  — Я слышал, что ее повысили, ты не была против?  — Конечно, нет! Она это заслужила, хоть я и скучаю по ней. Мы так долго были вместе… Тогда может тебе стоило к ней прислушаться.  — Это не она.  — Тогда… Кто? — Лемрина.  Ассейлам замирает, ее глаза на секунду округляются от удивления, но она берет себя в руки.  — Это… Инахо, по правде говоря… Лемрина моя… Сводная… — Сестра? Она мне сказала, — Инахо немного рад тому, что Ассейлам все еще не думает скрывать что-то от него.  — Райет тебе сказала?  — Нет, Лемрина.  — Вы встречались?  Шах. — Она временно живет в моем доме.  Ассейлам хмурится.  — Зачем ей… — она затихает и бледнеет, глядя прямо на Инахо.  Шах и мат. Инахо получил свой ответ. Если бы ей просто было любопытно, почему Лемрина решила остановиться у Инахо, это бы значило, что она не знает, где держат Слейна и что он все еще жив. Однако, судя по ее негативной реакции, она не только знала, что он еще жив, но и то, где он находится.  Инахо это не нравится. Честно сказать, он надеялся, что Ассейлам была достаточно глупа, чтобы поверить, что он мертв.  — Инахо… Она… Она знает?! — Не совсем понимаю, о чем именно ты спрашиваешь, — врет Инахо.  — О… Слейне, — она жмурится, будто ей тяжело произносить даже одно его имя.  — Естественно, зачем еще ей останавливаться у меня. Так уж вышло, что она меня ненавидит.  — Как она узнала?  Инахо быстро раздумывает, как лучше ответить. В конце концов, он решает, что лучше не говорить ей правду, так как Ассейлам может довериться кому-нибудь и рассказать об этом, что не приведет ни к чему хорошему.  — Мы ей рассказали. Я подумал… — он пересказывает ей то же, что говорил ОВСЗ, чтобы убедить их, что разрешить Лемрине посещать Слейна — логично. — Естественно, вышестоящие офицеры не знают о том, кто она на самом деле, хотя, знай они, для них бы это было дополнительным стимулом к тому, чтобы не дать ей проговориться и подорвать доверие людей к тебе.  — И-Инахо, так ее шантажировать… Это ужасно! — Почему? — Инахо делает вид, что не понимает. — Мы избежали лишних конфликтов, а Лемрина может видеться со Слейном, о котором она очень переживала. Ассейлам нервно заламывает руки.  — Ей стоит жить дальше… — Это ее жизнь и видеться с ним — ее выбор, — отмечает Инахо. И потому как то, как Ассейлам продолжает игнорировать Слейна, начинает действовать ему на нервы, парень добавляет: — Думаю, тебе просто хочется, чтобы она держалась подальше от Слейна, — ее удивленное выражение лица, будто ее поймали с поличным, только подталкивает Инахо продолжить говорить. — Мне интересно, это потому, что ты считаешь, что он плохо на нее влияет, или потому, что ты хочешь чтобы он навсегда остался в одиночестве?  — Инахо! — Не надо так обижаться. Это справедливый вопрос.  — В каком месте он справедливый?   — Ты ничего не спрашивала о Слейне, тебя не интересует его состояние и тебе явно не нравится то, что Лемрина его навещает.  — Я волнуюсь за свою сестру! Она… Она была очень к нему привязана, я хочу, чтобы она двигалась дальше! И… Ну… Да. Слейн — плохой пример, это очевидно. Твоя сестра без зазрения совести подмешала мне таблетки. Слейн чувствовал себя неловко из-за того, что пригрозил оставить мне засос.  — Не понимаю, с чего ты это взяла. Сколько всего времени ты с ней провела?  — Ну… Наверное… Несколько часов… — Значит я провел с ней гораздо больше времени, чем ты, а значит лучше ее знаю. Судя по тому, что я видел, Лемрина делала это по своей воле и была бы не против сделать больше. Она не очень беспокоится о тех, кого не знает лично.  — У нее было тяжелое детство. Я верю в нее. Теперь, когда она свободна и живет на Земле, она изменится.  — Ты веришь в Лемрину, хоть и едва ее знаешь? Хорошо, тогда почему ты не веришь в Слейна?  Этот разговор однозначно не закончится хорошо. Инахо нет до этого дела. — Инахо… — робко начинает Ассейлам, бледнея. — Лемрина притворялась мной. Слейн руководил атаками марсиан на Землю и многих убил. Это разные вещи.  — Опять же, по тому, что я могу судить о Лемрине, разница лишь в том, что у нее не было возможности поступить так же.  — Ты не можешь просто так полагать, что кто-то стал бы серийным убийцей!  — Хорошо, справедливо. Не могу.  Ассейлам вздохнула с облегчением.  — Значит ты понимаешь, почему я по-разному к ним отношусь.  — Я понимаю, почему ты по-разному к ним относишься, да, — он бы не смог остановиться, даже если бы захотел. — Однако чего я никогда не понимал, так это того, почему только Слейн расплачивается за свои военные преступления.  — …Поэтому мы не виделись с самого конца войны, да?  — Нет. Это было бы причиной, чтобы встретиться с тобой и спросить. Мы не виделись потому что, как я уже говорил, я хотел отдалиться от всего этого. — И от тебя тоже. — Не меняй тему. Почему только он?  — Ты думаешь, он не заслужил наказания?  — Нет, он совершил множество военных преступлений. Я ни разу в нашем разговоре не сказал, что он невиновен.  — Тогда… — Но не он один совершал преступления, но только он сидит в тюрьме. Почему? — Инахо, только то, что других не наказали за совершенное зло, не освобождает Слейна от ответственности за его деяния!  — Так бы и было, если бы другие сами нашли способ избежать правосудия. Но в данном случае все совсем по-другому: все остальные были помилованы. Ты ведешь себя так, будто вся эта война — это просто мгновенное массовое помешательство, и теперь все будут жить дружно. Так почему Слейна тоже не помиловали?  — Потому что он был их лидером! — Нет, не был. Большую часть этой войны не был. Он только под самый конец пришел к власти. — А до этого лидером был его названный отец.  — О? Так дети расплачиваются за грехи отцов? Потому что, если так, то ты тоже должна сидеть за решеткой. — Это другое! Слейн поддерживал действия графа Заацбаума! — Правда? Я помню битву в России, когда Заацбаум в приступе маниакальной злости и желания тебя убить несколько раз выстрелил тебе в спину. Однако он два года держал тебя в искусственной коме и позволил тебе восстановиться. Не думаю, что он так резко передумал, после содеянного. Очевидно, что Слейн был рядом с ним, чтобы проследить, что ты в безопасности. — Он сказал, что это все ради меня, но отказался прислушаться ко мне, поступить правильно и остановиться, когда я попросила! — Интересно, а мне сказали, что ты сразу же начала угрожать ему пистолетом, даже не попытавшись поговорить. Я бы не назвал это просьбой или чем-то правильным.  — Он совершал убийство тысяч людей, используя мое имя. Ты думаешь, что я неправильно отреагировала?  Да, если бы я чудом очнулся от комы и узнал, что кто-то ради меня проник в стан врага, поднялся в звании и начал успешное наступление на планету, я был бы впечатлен и благодарен. Но мы с тобой разные.  — Это было лицемерно с твоей стороны. Ты всегда проповедуешь мирное решение и диалог, но с ним ты не попыталась достичь ни того, ни другого, сразу перейдя к насилию.  Почему она так остро отреагировала на своего друга детства и даже не задумалась о его мотивах? Инахо кажется, что это важно… — Э-это не отменяет того факта, что Слейн — тот, кто смог объединить марсианские войска, из-за чего положение землян стало еще хуже.  — О? Значит он за решеткой из-за того, что был единственным компетентным человеком в армии? Компетентность — не преступление.  — Преступление, если она вредит другим! — Нет. В данном случае в том, что он объединил марсианские войска, нет ничего плохого. Дело в том, что он приказывал им после.  — Да, именно.  — Ты меня не поняла, я не соглашался с тобой. Хоть Слейн и объединил их под своим руководством… Он редко давал им указания и он приказывал им атаковать военные объекты. Фактически, Слейн убивал только солдат.  — Я не понимаю, это все еще убийство.  — Все человеческие жизни равны, но иногда убийство считается более тяжким преступлением. Например, убийство женщин и детей. До Слейна марсиане просто приземлялись где хотели, уничтожая все на своем пути. Сколько невинных жизней, женщин, детей, пожилых и гражданских погибло в порыве их ярости? Слейн сосредоточил усилия марсианской армии на борьбе с теми, кто хотя бы может дать отпор. И ты наказываешь его за то, что он пожалел мирное население, и прощаешь более жестоких марсиан? Это и близко не похоже на справедливость.  Ассейлам заметно удивляется, и Инахо понимает, что последнюю фразу он сказал чересчур эмоционально.  — Я не ожидала, что ты примешь это так… Близко к сердцу. Инахо делает глоток чая, пытаясь вновь выглядеть сдержанно.  — Я просто не согласен с несправедливостью. — Я… Не знаю, что тебе ответить, Инахо, — через какое-то время говорит Ассейлам, меланхолично вздыхая. — Чтобы пережить эту войну, нам нужно отбросить ненависть, а для этого надо уметь прощать. Но Слейн слишком много всего совершил, он должен понести какое-то наказание, прежде чем его можно будет простить и отпустить.  — Ты так и не ответила на мои аргументы. Почему деяния Слейна считаются более тяжелыми, чем преступления остальных марсиан.  — Потому что так и есть.  — Боюсь, статус императрицы не дает тебе права решать, где правда, а где ложь, просто потому, что ты так считаешь. У нас разные точки зрения. Мое мнение аргументировано, и эти аргументы весомее твоих. У тебя есть контраргументы? Если нет, то, кажется, я прав.  — Иногда то, что правильно, не требует разъяснений.  — До тех пор, пока оно не сыпется при малейшей критике. Но данная ситуация не из таких.  — Инахо… — кажется, Ассейлам отчаянно пытается за что-то зацепиться. — Я не единственная, кто согласилась на это. И ОВСЗ, и марсиане сошлись во мнении, что это правильное решение.  Инахо хочет что-то сказать, но машинально закрывает рот, когда к нему приходит осознание.  — А, вот как, теперь я понял.  — Правда? — воодушевленно спрашивает Ассейлам.  — Я понял, что с тобой нет смысла спорить, потому как это решение было принято на эмоциях, и его поддержали те, кому это было выгодно.  — Что?  — Давай начнем с того, почему высокопоставленные лица ОВСЗ и Верса согласились пойти на такое. Для ОВСЗ такой человек, как Слейн, который может объединить разрозненные силы врага, опасен, им будет лучше избавиться от него. Что касается марсиан, это в их же интересах, если вина ляжет на Слейна, а не на них  — А что насчет того, что мое решение было принято на эмоциях?  — Императрица Ассейлам… Вы, безусловно, хороший человек. Человек, который всю свою жизнь всем сердцем хотел дарить людям мир и счастье. И вам это нравится.  — Спасибо, я начала волноваться, что ты считаешь, что я ищу выгоды лишь для себя. — Нет, ты однозначно желаешь всем добра.  — Не вижу в этом проблемы.  — Проблема в том, что при твоем статусе и желании всем помочь, тебя никогда не учили самоконтролю. Многие люди в раннем возрасте узнают, что не могут действовать на эмоциях, потому что в таком случае мы часто руководствуемся мелочностью и эгоизмом, и другим это явно не понравится. Но, что касается тебя, ты склонна поступать так, что тебе никто и слова сказать не может. Тебя никогда не учили тому, что не стоит принимать решения на эмоциях, и поэтому ты делаешь все, что кажется тебе верным. В случае со Слейном, это — проблема, потому что его нынешнее положение — результат твоих эмоций… И именно когда дело касается него, твои эмоции затмевает эгоизм.  Ассейлам резко втягивает воздух.  — Как ты можешь такое говорить?! Почему то, что он за решеткой, означает… — Потому что из всех людей, которые убивали или совершали преступления на этой войне, Слейн был единственным, кто задел лично тебя. Он был твоим другом детства, который предал твои ожидания. Он использовал твой образ и титул, чтобы осуществить план, который тебе противен. Другие могли навредить тому, что тебе дорого, но только он ранил тебя. И именно поэтому он единственный, кто за это расплачивается.  — Я… Я не… — Но ты все еще хороший человек. У каждого есть что-то важное, что-то, к чему у него трепетное отношение. Это делает тебя человеком. То, что тебе стоит сделать, это признать, что то, как ты с ним поступила, не имеет ничего общего с той твоей справедливостью, с которой ты готова была отнестись ко всем остальным. Я понимаю, что это не твоя вина. Тебя никогда не учили иному, и, что еще хуже, все окружающие тебя люди — из личных интересов — поддерживали тебя. Откуда тебе было знать?  Единственное что… Разве я тоже говорю это не из личных побуждений? Я заинтересован в счастье Слейна… Нет. Нет, я считал так задолго до того, как влюбился в него. Мой интерес не затуманивает мой рассудок. Пока что.  Ассейлам побледнела, а ее губы задрожали. Инахо знает, что продолжать разговор бессмысленно, как и требовать от нее каких-либо ответов. Если он — первый человек, который сказал почти что двадцатилетней императрице, что она неправа… Ассейлам нужно будет больше, чем несколько минут, чтобы принять это.  Он верит, что рано или поздно, если ее окружение не продолжит и дальше соглашаться с каждым ее словом ради собственной наживы, она поймет, что он сказал. Ассейлам никогда не была чересчур горделивой. Если она ему поверила, то она признает себе, что ошиблась.  Голова Инахо болезненно пульсирует — еще одна причина, почему ему не стоит продолжать разговор. Пока он выжидает несколько секунд прежде чем удалиться, он, несмотря на головную боль, еще раз вспоминает весь разговор, и замечает момент, на который не обратил внимания сразу. Он хмурится. — Вы… Сказали, что он должен понести какое-то наказание, прежде чем его можно будет простить и отпустить.  Он вырывает ее из размышлений, и Ассейлам поднимает на него слегка растерянный взгляд.  — Да? — с опаской спрашивает она.  — Что ты имела в виду? Теперь очередь Ассейлам хмуриться.  — Не совсем понимаю твой вопрос. — Ты говорила так, будто однажды его освободят.  — Ну… Да, конечно! Если он раскается, в какой-то момент его отпустят.  Впервые Инахо не находится с ответом. Освободят?.. Не то, чтобы он не верил, что Ассейлам решится на это, просто… У него внезапно пересыхает в горле.  — Если вы собирались рано или поздно освободить его, зачем портить мнение всего мира о нем и говорить, что он виновен в покушении на тебя?  — Это предложили марсиане, а главы ОВСЗ с радостью поддержали эту идею. Мы бы не смогли двигаться дальше, если бы одна сторона конфликта постоянно обвиняла другую в этой бойне. Но если обвинить Слейна, тогда… — Тогда тот, кто во всем виноват, — это землянин, который половину своей жизни провел на Марсе, поэтому, так или иначе, все в равной степени виноваты в войне.  — Именно! Это игра на грани фола.  — Это объясняет, почему вину повесили на него, но из-за этого ему будет тяжело жить на свободе. Кто-то даже может напасть на него.  — Сомневаюсь. Он проведет в тюрьме не один год, расплачиваясь за все, что сделал. К моменту, когда его выпустят, все уже забудут эту трагедию и станут жить дальше. Они поймут, что за такое время он расплатился за свои грехи.  — …А что насчет того, что все думают, что он мертв. — Кто не ошибается. Да и это будет не важно, раз уж он отбывал наказание пока его считали погибшим. ОВСЗ решили, что для него так будет безопаснее, если вдруг кто-то, кто еще не пережил эту войну, решит с ним поквитаться. Нет, ОВСЗ просто хотели, чтобы те, кто недоволен нынешним правительством, не пытались освободить его.  — А что, если Слейн расскажет правду о своей роли в покушении после того, как выйдет на свободу? — Не расскажет. Потому что он сможет сделать это только, если вернется к былому себе…  Кажется, лучше не спрашивать, что она имеет в виду.  — И он точно поймет, почему так важно всех сплотить! Он не будет против, чтобы его имя использовали как средство установления мира.  Слейн может и поймет. Но примет ли он это, особенно учитывая, что это ненастоящий мир? Сомневаюсь.  — Ассейлам, — говорит Инахо, забывая про ее титул. — Ты говорила представителям ОВСЗ, ответственным за заключение Слейна, что в какой-то момент его выпустят?  — Естественно. Когда мы обсуждали его дальнейшую судьбу, мы договорились о том, что он проведет в тюрьме столько времени, чтобы расплатиться за свои преступления и начать сожалеть о них.   Глупость какая. Ты хоть сама понимаешь, что ты натворила?  Она — хороший человек… Но из-за того, что она любит других людей больше, чем себя, то, как ради нее изменился Слейн, вызвало у Ассейлам не благодарность, а злость. Что было бы нормально, если бы она из-за своего недостатка опыта не обошлась с ним так несправедливо лишь потому, что тот ее ранил. Она была слишком добра, чтобы не оставить его навечно гнить в тюрьме, но слишком наивна, легковерна и внушаема, и, сама того не ведая, сделала так, что Слейн больше никогда не выйдет за пределы этих стен.  Потому что ОВСЗ никогда не отпустят Слейна. Они никогда не рискнут всем, что построили за эти года, поверя ему на слово, поверя, что он не захочет им отомстить.  Слейн обречен, а Ассейлам этого даже не понимает.  Инахо раздумывает, стоит ли рассказать ей это, но быстро отметает такие мысли. Ассейлам еще не свыклась с тем, что приняла решение из эгоистичных побуждений. Сейчас бессмысленно пытаться убедить ее в том, что окружающие ее люди не видят дальше своего носа и заинтересованы только в собственном благополучии.   Не говоря уже о том, что… Даже если я смогу убедить ее начать внутреннее разбирательство или даже потребовать освобождения Слейна… Они пойдут ей навстречу, чтобы лишний раз не портить отношения с императрицей, а затем в первый же удобный момент убьют его.  — Думаю, стоит на сегодня закончить, — тихо говорит Инахо, и Ассейлам хмуро кивает. — Пожалуйста, обдумай то, что я сказал.  — Я… Обдумаю, — она замолкает, сомневаясь, стоит ли еще что-то говорить, но, как только Инахо собирается встать, все-таки не сдерживается: — Как он?  Он пытался вскрыть себе вены, как ты думаешь?  — Вполне здоров.  — Что насчет его… Личности. Он все еще… — Я не могу об этом судить, — он нетерпеливо прерывает девушку, — Я не знал его до войны.  — Что он думает о том, что сделал?  Он думает, что то, что он один наказан, — справедливо.  — У нас с ним нет дружеских взаимоотношений. Он не хочет рассказывать мне или кому-либо еще о своих чувствах. Он осознает, что совершал убийства, но я не могу сказать, сожалеет ли он об этом, — Инахо лжет, так как последнее, чего он хочет — это рисковать жизнью Слейна, если Ассейлам вдруг сорвется и побежит к ОВСЗ в уверенности, что Слейна можно выпустить.  Прежде чем Ассейлам задаст еще один такой же раздражающий вопрос, он спрашивает сам:  — Почему ты за все это время ни разу к нему не пришла или хотя бы не поинтересовалась тем, как он?  Она поджимает губы, заламывает руки и смотрит под ноги. — Ты… Не поймешь. Я… Ты не знаешь каково это, видеть кого-то, в кого ты верил, другим, таким… Неправильным. Я… Я не могу с ним увидеться. Особенно когда есть вероятность, что я встречу графа, а не своего друга.  — …Ты ошибаешься. Я прекрасно понимаю чувство того, что ты не хочешь пересекаться с кем-то, о ком ты раньше был хорошего мнения, потому что этот человек тебя очень сильно разочаровал.  Она с надеждой поднимает глаза.  — Понимаешь?! — Конечно… Учитывая, что я избегал тебя именно по этой причине.  Он встает и выходит из комнаты, ни разу не оглянувшись.  * Кланкайн не против провести время наедине с Мазуреком — мужчина очень хорошо умеет составить компанию — но он все еще жалеет, что не услышал то, что Кайзука Инахо сказал его невесте.  Обычно он старается избегать ситуаций, в которых такие люди как Кайзука разговаривают с ней наедине. Вдруг он скажет что-то, чего ей и ее окружению, которому она ошибочно доверяет, лучше не знать. Однако Кланкайн видит, насколько спокойным, собранным и последовательным был землянин, поэтому верит, что он знает, чего лучше не рассказывать императрице.  Но ему все еще интересно, что именно Кайзука Инахо говорил о Слейне. Он даже не сомневается, что они коснулись этой темы.  Ну, это не важно. Даже если он сказал больше, чем следовало, в скором времени в этом все равно не будет никакого смысла.  — …Кланкайн? — он слышит, как его зовет Мазурек, и это возвращает его внимание к настоящему моменту.  — Прошу прощения?  Второй граф понимающе улыбается.  — Ты витал в облаках, да?  Кланкайн сдерживается, чтобы не вздрогнуть. Он слишком расслабился в компании Мазурека.  — Я искренне извиняюсь за… — Не стоит, все в порядке. Учитывая твое положение, у тебя всегда есть о чем беспокоиться, — улыбка Мазурека на мгновение меркнет, а его речь становится медленнее. — Но… Я заметил, что ты на мгновение помрачнел. Что-то не так? Я могу чем-то помочь?  Кланкайн хотел бы ему рассказать. Хотел бы убедить его принять его сторону. Но Мазурек всегда был слишком верен императрице, он не может так рисковать.  Но даже так… Возможно, его ярость на планы ОВСЗ слишком сильно выводит его из равновесия, потому как вместо того, чтобы заверить Мазурека, что все хорошо, он говорит: — Граф Мазурек… Мы же вместе помогли Ее Величеству добиться ее нынешнего положения… — …Да? — Что ты думаешь насчет императрицы и ее правления?  — Вы сомневаетесь в моей преданности? Конечно, мне нравится, как она правит, жизнь становится все лучше! — Как и всегда, твоя преданность заслуживает похвалы, — на автомате отвечает Кланкайн. Ему не приходится объяснять свою выходку, так как в комнату заходит Кайзука Инахо, держа в руке стакан с водой и таблетку.  — Мне сказали, что вы здесь. Граф Мазурек, думаю, мне пора уезжать.  — Ты уверен, что не хочешь остаться еще ненадолго? Ты… Ты в порядке? — взволнованно спрашивает марсианин, глядя на лекарство. — Ничего страшного, просто головная боль. И да, думаю, мне пора.  — Но… — Уверен, если господин Кайзука решил уехать, у него есть на то свои причины, — вклинивается в разговор Кланкайн, выручая землянина. У него нет причин задерживать его здесь.  Кайзука Инахо смотрит на него уверенным нечитаемым взглядом. Хотел бы Кланкайн хоть немного понимать, о чем он думает. Несмотря на то, что Кайзука Инахо выпил таблетки от головной боли (вероятнее всего, это из-за его глаза. Кланкайну докладывали, что землянин иногда страдает от последствий эксперимента ОВСЗ), на его лице не было никаких признаков дискомфорта или каких-либо эмоций.  Неплохой кадр. Надеюсь, он со мной согласится. Ну… Возможно, я что-нибудь и выиграю от планов ОВСЗ. Если Слейн и правда погибнет, если Кайзука и правда привязался к нему... Будет больше шансов, что он выступит против них.  * Мазурек решает проводить Инахо до самой машины, на которой тот вернется в аэропорт. Однако он делает это не только из вежливости: пока они идут вдоль пустых коридоров, марсианин передает Инахо свою графскую печать.   — На ней мой личный герб. Этого хватит, чтобы пройти в марсианские бары и другие публичные места, но не думай, что с ним ты сможешь попасть на более важные встречи.  — Конечно. Спасибо, я это очень ценю.  — Не стоит. Я был тебе должен, не правда ли? Я просто надеюсь, что в следующий раз ты приедешь без скрытых мотивов.  Инахо отмечает, что Мазурек его не обвиняет, и уголки его губ поднимаются в полуулыбке.  — Да, я бы тоже хотел приехать, чтобы просто поговорить, — честно отвечает он. — Либо ты можешь приехать ко мне. Думаю, тебе понравится природа Соединенных Штатов.  Мазурек вздыхает.  — Скорее всего, но… Я нужен здесь.  — Мы всегда можем просто позвонить друг другу. Я мог бы помочь тебе с управлением или чем-нибудь еще.  — Спасибо! Но… Пусть так… Жаль, что ты так рано уезжаешь.  — Я изначально не планировал оставаться надолго, да и теперь у тебя есть более важные гости, поэтому лучше удели внимание им.  — Наверное… Несколько минут они идут в тишине пока не доходят до парковки. Мазурек показывает Инахо машину, на которой тот поедет.  — Водитель скоро придет, — поясняет он. Через пару секунд он добавляет: — Инахо… Я могу у тебя кое-что спросить?  — Конечно.  — Что… Ты думаешь о правлении Ассейлам?  Это неожиданный вопрос, и Инахо интересно, почему он его задал. Его поведение было настолько подозрительным, что Мазурек что-то понял? Или это Кланкайн что-то сказал?  — Я думаю, у нее хорошие намерения, и она делает все, что может, — честно отвечает парень.  Водитель выходит на парковку, прерывая дальнейшие вопросы.  * — Кланкайн… Голос императрицы непривычно тихий и слабый. Но с другой стороны, она вела себя странно с момента, когда уехал Кайзука Инахо.  Надо было попытаться поставить жучки.  — Да? — ободряюще отвечает он.  — Как ты думаешь, я… — начинает она, но вздыхает и качает головой. — Нет, не важно. Это личное.  Она говорит про Слейна Троярда?  Он не может позволить себе проговориться о том, что знает, что он жив, поэтому он больше не говорит ни слова.  Больше к этой теме не возвращались.  * Он с каждой секундой бесится все сильнее. Он возвращается из отпуска только для того, чтобы узнать, что, хоть этот безэмоциональный черт и уехал, к парнишке все еще слишком часто приходят. Он не может даже рискнуть и поговорить с ним.  То, что эта инвалидка симпатичная, а у рыжули неплохая задница, делает все только хуже. Он надеется, что они скоро уйдут.  Отпуск немного помог. Он смог утолить свои желания, хоть это и пришлось делать со шлюхами. Видимо, у современных девушек нет вкуса, потому что у него так и не получилось ни к кому подкатить.  Но он все еще был зол из-за того, что он даже не может похвастаться своей работой, потому что она супер секретная. Ему приходилось говорить, что он обычный тюремный охранник. И ни одна из девушек, которых он снимал, не были и в половину такими хорошенькими, как этот парень. Хоть он и не гребанный пидор! Это все больше его раздражает… Но отпуск помог. Он может позволить себе подождать, пока они не устанут от визитов… Уверен, ждать ему недолго.  * — …Это было быстро. Мазурек остановился где-то неподалеку? — так приветствует его Слейн, когда Инахо заходит в камеру.  Удивительно, как Инахо, который обычно не имеет ничего против того, чтобы опустить привычные социальные нормы и любезности, и даже приветствует это, по абсолютно очевидным причинам хочет, чтобы Слейн с ним поздоровался.  — Он на другом континенте. Я просто вернулся так быстро, как смог, — объясняет Инахо, усаживаясь на свое привычное место. Слейн садится напротив и вытаскивает дженгу. Инахо моргает. — Райет и Лемрина принесли ее тебе?  — Да, хоть им и пришлось искать пластиковую, которой я не смогу никому навредить. Они целую историю сочинили, и кто-то принял их за ссорящуюся пару, — он хмыкает. — Спроси у них. Вообще удивлен, что они до сих пор тебе не рассказали. Их это так оскорбило, что они не могли перестать об этом говорить.  Значит Слейн не скучал по нему, и ему даже было весело. Инахо ожидал этого и не чувствует разочарования, только радость за то, что Слейн нашел людей, с кем может быть счастлив.  — Я приехал сразу после аэропорта. Пока мы ехали, им было слишком интересно, что я узнал, им было не до историй, — Юки не поехала с ними, потому что неправильно поняла такой порыв девочек встретить Инахо одним и с радостью их отпустила.  Слейн начинает партию, вытаскивая брусок с верхушки башни.  — Хмм, так и что ты узнал?  — Я не смог получить какую-то информацию о положении Марса, так как Мазурек на постоянной основе живет на Земле. Он ничего не знает.  Они играют по мере разговора.  — Неудивительно. Граф Мазурек всегда был затворником, даже во время войны.  — Да, хотя сейчас у меня есть еще одна возможность добыть информацию. Но я еще не пробовать этот метод.  — А что с базой данных? Тебе дали доступ?  — Да. Однако, хоть охрана и не такая строгая по отношению ко мне, я решил не рисковать и запомнить статусы всех членов отряда вместо того, чтобы пытаться пронести записку.  — Тогда вперед.  Инахо тихо перечисляет все имена и информацию, которая была доступна в базе данных. Когда речь заходит о Харклайте, он замечает, что рука Слейна, которой он потянулся за бруском, вздрогнула.  Этот Харклайт значил для него больше, чем остальные. — Спасибо, — говорит Слейн, когда Инахо заканчивает. Инахо не до конца понимает, что он чувствует. — Значит только четверо предположительно мертвы… Думаю, глупо будет полагать, что они могли выжить… — Совсем нет. Мы с тобой смогли пережить падение на Землю. С тем же успехом можно предположить, что кому-то еще удалось остаться в живых и сбежать. — Н-наверное… — говорит Слейн с видимым облегчением. Он глубоко вдыхает и берет себя в руки. — Ладно. Итак, я обещал, что ты можешь задать мне любой вопрос в обмен на информацию, так что… — И прежде чем уехать, я уже задал тебе вопрос.  — Ты! Да быть не может, чтобы ты серьезно!.. Мой любимый цвет?! Мой нелюбимый цвет — оранжевый.  Инахо пропускает последнюю фразу мимо ушей.  — …Я и правда хотел узнать ответ на этот вопрос. Однако… После поездки я задумался кое о чем, поэтому, если тебе не нравится вопрос, могу я задать другой?  Слейн скалится.  — Я сказал, что отвечу на любой вопрос, и не стану отказываться от своих слов. Просто спрашивай уже! — Хорошо. Члены отряда Стигис знали о Лемрине?  Слейн моргает, явно не ожидая такого вопроса. Примерно минуту он молча продолжает играть и наконец отвечает:  — Я… Думаю, мне стоит сначала объяснить, что, хоть я и называл этих марсиан отрядом Стигис, правильнее было бы назвать их капитанами Стигиса. Отряд Стигис — это название моего войска, которая в основном состояла из бывших подчиненных моего от… графа Заацбаума. Также там было несколько беспилотных катафрактов, которыми можно было управлять на расстоянии. У тех, о ком я спрашивал, были высокие звания.  Инахо ждет, и через какое-то время Слейн продолжает: — Поэтому они знали больше, чем остальные. Однако только Харклайт знал о существовании Лемрины.  Опять он. Ему рассказал граф Заацбаум или он настолько важен, настолько заслуживал доверия, что ты решил ему рассказать? Нет, нет смысла спрашивать, это не важно… — Или по крайней мере, — говорит Слейн, — так было большую часть времени. Под самый конец, когда я приказал всем эвакуироваться с Лунной Базы, мне нужно было больше людей, чтобы обеспечить безопасность Лемрины, поэтому я рассказал о ней другим капитанам Стигиса, которым я больше всего доверял. Это как раз те, чьи имена я записал на твоей руке. Почему ты вообще решил у меня об этом спросить?  — На случай, если я когда-нибудь встречу кого-нибудь из них. Мне нужно знать, сколько они знают о Лемрине, и о чем с ними можно говорить, — говорит Инахо. Это вполне себе справедливый довод, но это не основная причина, почему он это спросил. Однако он много думал и решил, что пока лучше не рассказывать Слейну о своих предположениях.  — Сомневаюсь, что ты так просто столкнешься с кем-нибудь из них, если они скрываются, — говорит Слейн, качая головой.  Они продолжают игру в тишине. По сравнению с тем, как обычно проходят визиты Инахо, атмосфера очень спокойная.  И Инахо знает, что ему нужно рассказать что-то, что испортит эту атмосферу. Если он умолчит об этом, Слейну это не понравится. Он не говорил об этом с девочками, но их доверия он не жаждет и не добивается.  — Слейн… Есть еще кое-что. — Я что, слышу в твоем голосе сомнение? Это обещает быть интересным. — Я очень в этом сомневаюсь. В любом случае, ты имеешь право знать и… Расспросить о подробностях. Если захочешь. Я никому об этом не говорил и не собираюсь.  — …Звучит жутко. Выкладывай уже.  — Пока я был в Посадочном замке графа Мазурека, ему неожиданно нанесла визит императрица, — Слейн, вновь потянувшись за бруском, замирает. Инахо продолжает, — Мы поговорили.  — …Наедине? — голос Слейна хрипит.  — Да.  Слейн не произносит больше ни слова и избегает зрительного контакта, смотря исключительно на башню. Инахо видит, как сильно он сжимает челюсть, и как ускорилось его дыхание.  Не будем тянуть.  — Ты хочешь знать, о чем мы говорили?  — Нет, — отрезает Слейн. Впервые башня падает тогда, когда Слейн пытается вытащить блок.  Понимая, что он ничем не может помочь, Инахо встает.  — Раз уж игра закончилась, думаю, я пойду. Если ты не против.  — Не против, — говорит Слейн менее ядовито, чем того ожидал Инахо.  Парень кивает и уходит.  Он ничего не может с собой поделать, он рад, что все прошло так. Честно сказать, он совсем не хотел пересказывать Слейну их с Ассейлам диалог. Ничем хорошим это бы не закончилось.  * На следующий день по новостям сообщили, что очередные переговоры Ассейлам провалились.  * — Это… Необычно, — говорит Петра, садясь на парковую скамейку рядом с  парнем. Она и не пытается скрывать своего опасения.  Инахо ее не винит: то, что он пригласил ее встретиться за пределами тюрьмы, очень подозрительно.  — Я хотел поговорить с вами о состоянии Слейна и услышать ваш отчет. Учитывая, что Райет и Лемрина всегда приходят вместе со мной, я решил, что лучше будет встретиться там, где они не смогут подслушать.  — А, это логично, — она одобрительно кивает.  — Да, очень. Поэтому никто не усомнится в этой отговорке. — …Ч-что?  Обычно Инахо был терпеливее, но прошло уже три дня с его последнего разговора со Слейном, и он все еще не появлялся в тюрьме. Он уверен, что пока лучше дать Слейну время. Очевидно, что то, о чем говорили Инахо и Ассейлам, не обойдет его стороной, и Инахо уверен, что Слейн это понимает. Даже если Ассейлам вообще о нем не говорила… Это все равно многое скажет. До сих пор Слейн мог лишь гадать, что Ассейлам о нем думала, но теперь Инахо буквально в лоб сказал ему, что у него есть ответ.  Слейн должно быть презирает его за то, что тот угрожает забрать у него последнюю надежду, то чувство неопределенности, незнания, что на самом деле думает Ассейлам. Если Инахо придет к нему раньше, чем парень разберется в своих чувствах, он может сорваться. Поэтому пока ему лучше не приходить. …Или так говорит себе Инахо. Так же вероятно, что он просто боится, что Слейн осмелится спросить, о чем они говорили, обсуждали ли они его. И Инахо придется ему ответить… Он не сможет избегать этого вечно, но сейчас Инахо зацикливается на других вещах, чтобы по максимуму оттянуть неизбежное. Он не хочет даже думать, как Слейн может отреагировать на услышанное.  Он сбегает от своих же мыслей, обращая внимание на шокированную женщину рядом с ним.  — Вы поняли, что я имею в виду. Не будь вы исключительно умны, вы бы не смогли так хорошо притворяться.  — Я… Я понятия не имею, о чем вы говорите… — Вы — бывший член личного отряда Слейна.  Она бледнеет, смотря на него широко раскрытыми глазами, и ей требуется минута, чтобы собраться и хотя бы попытаться все отрицать.  — Я-я не понимаю, как вам вообще могло прийти такое в голову. Я была на службе в ОВСЗ задолго до… — Вы хотели сказать, что Петра была. Довольно убедительная история. Амнезия объясняет почему вы не знаете те вещи, которые Петра должна была знать, а шрамы, которые, несомненно, у вас от пластической операции, у Петры появились из-за серьезных травм, которые требовали хирургического вмешательства.  — Этих фактов слишком мало… — Естественно, если бы я судил только по вашему прошлому, я бы никогда не пришел к такому выводу, а уж тем более не стал бы говорить об этом с вами. Что изначально показалось мне странным, так это ваша реакция на приезд Лемрины.  — Что?  — Вы встретили нас с инвалидным креслом, хотя Лемрина могла ходить, время от времени опираясь на костыли. — Я… Руководство упомянуло, что у нее проблемы с ногами, я не знала, насколько все серьезно, поэтому… — Хорошее оправдание. Однако я запросил логи последних сообщений под предлогом проверки, не общается ли кто-то из охраны со своими друзьями через официальные каналы связи, поэтому я знаю, какой приказ вам прислали. Руководство предупредило вас, что она приедет, и показали фото, чтобы вы знали, кого ждать. На фото было видно только лицо, и они нигде не упомянули о ее инвалидности. Женщина поджимает губы и не пытается отрицать, хоть и видно, что она не собирается сдаваться.  — И с чего вы взяли, что я раньше работала на Слейна?  — Я не так давно наткнулся на информацию о, как сказал Слейн, его самых верных членах отряда Стигис. Там была только одна женщина. Я заметил, что ее параметры и рост были подозрительно похожи на вашии. Настолько, что даже если сейчас снять мерки, отличия будут незначительными.  — Откуда вы знаете мои… — Это должно быть очевидно. Я просматривал личные дела каждого потенциального работника тюрьмы. Так как у вас самое высокое звание, я запомнил эту информацию. — …Но даже так… — Есть еще один момент, который подтолкнул меня к такому выводу. Как я и сказал, вы явно знали, что раньше Лемрина передвигалась в инвалидном кресле. Однако ее существование было скрыто от большинства марсиан. Но Слейн рассказал мне, что в самом конце он раскрыл правду о ней тем членам отряда, которым он больше всего доверял. Включая эту женщину.  — …Это все равно было рискованно… — Да, — признает Инахо, — Шансы того, что я окажусь неправ, были велики… Но была и вероятность, что я прав. Итак, ты и дальше будешь все отрицать?  Она откидывается на спинку и закрывает глаза, признавая поражение.  — Ты не расскажешь ОВСЗ, да?  — Не расскажу. Ты думала, что я мог?  — Конечно. Я заметила, как ты относишься к лорду Слейну, но это не значит, что у тебя нет скрытых мотивов. — Справедливый аргумент. Итак, зачем ты внедрилась в ОВСЗ… Майя? — Да, меня зовут Майя, но продолжай звать меня Петрой, чтобы вдруг не перепутать. — Хорошо, но что насчет ответа?  — Я внедрилась в ОВСЗ с очевидной причиной: чтобы следить за врагом. Правда надзирателем я решила стать, чтобы убедиться, что никто не убьет милорда.  — Ты все еще зовешь его лордом, несмотря на все произошедшее?  Она смотрит прямо на него, в ее глазах видно, что ее задели эти слова.  — Я следовала за ним не только потому, что он оказался выше меня по званию! Граф Слейн был величайшим из графов. Он не был марсианином, но все равно заботился о нас и нашем будущем больше, чем кто–либо. Он превосходный лидер и тот факт, что сейчас он за решеткой, этого не отменяет! — Он ненавидит меня. Больше года он жил в окружении тех, кого ненавидит. Почему ты за все это время не рассказала ему правду?  — Было бы подозрительно, если бы я подолгу с ним говорила. И я не хотела давать ему ложную надежду на побег, который может занять годы… Или вообще не произойти.  — На кого ты работаешь? То, что ты сделала, однозначно требует большого количества людей.  — Я не настолько тебе доверяю, чтобы рассказать это.  — Справедливо. Значит наш разговор окончен.  — …Ч-что? И все?! — Ты ожидала большего?  — Ну… Да! Ты не будешь пытаться выпытать эту информацию из меня? Или начать угрожать мне, чтобы я подчинилась?  — Очевидно, что ты не сломаешься просто, если я буду более настойчивым, и я не собираюсь тебя пытать. И сейчас у меня нет на тебя какого-то плана. Но приятно знать, что, если в будущем Слейну нужна будет помощь, надзиратель будет на его стороне.  — …Несмотря на все, что ты сделал… Я не могу перестать думать, что ты и правда хочешь помочь ему.  — Так и есть. Хотя я понимаю, почему в это трудно поверить, — он собирается встать, но ему в голову приходит еще кое-что, о чем он хочет узнать. — Я понимаю, что это может быть чем-то, что ты не захочешь рассказывать, но… Ты не знаешь, что случилось с человеком по имени Харклайт?  Она хмурится, услышав вопрос, но у нее звонит телефон, не дав ей возможности ответить.  Стандартный рингтон. Еще больше хмурясь, она достает телефон, и Инахо понимает, что это рабочий телефон сотрудников ОВСЗ, на который осуществляются только зашифрованные звонки.  — Сэр? — говорит она, ответив на звонок. Она в удивлении поднимает брови, услышав ответ. — Вот как. На самом деле, он сейчас рядом со мной. Он запросил подробный отчет о состоянии этого человека. Да, я ему передам, сэр. Сейчас же.  — Что такое? — спрашивает Инахо, как только она завершает вызов. — Не уверена. Мне приказали передать тебе, чтобы ты пришел в кабинет для совещаний. Кажется, руководство хочет поговорить с тобой. В срочном порядке. * — Кайзука Инахо?  — Да? Мне сказали, что вы хотели меня видеть.  — Все верно. У нас есть планы на мертвеца.