Долгожданный отдых неприлично уставшей девушки.

Мадара НИКОГДА не изменяла своим привычкам. Они появились ещё в те далёкие времена, когда ходила по земле ее мать. (По крайней мере самые обычные) Те моменты ее детства. в отсутствии главы. Привычки, что прививал он совершенно другие. Каждое свое пробуждение она с видом самого уставшего в стране Огня человека шла осматривать свои доспехи и оружие. Без них — никуда. Без них она — почти труп. Пофиг на чакру, кровь и многое другое. Даже если учесть, что ее тело то ещё оружие на самом деле. Гундбай ей только поможет. Пока остальные в это время: умываются, расчёсываются или, о Ками, завтракают, она даёт освежающие пинки зажравшимся сокланавцам на постах. Приговаривая, что у нас как бы боевые действия, будьте добры не спать пока ваши семьи медленно задохнутся в собственной крови. Потом про себя вздыхает. Если прыгнул в Катон, знай, последствия будут. Почему так мало людей об этом задумывается? Вот её мать, адекватная, на всю голову отбитая женщина, пусть ей на том свете мягко будет, с семнадцати лет клепала наследников, да приговаривала каждому. «с моей жизнью, если меня добьёт рождение ещё одного ребёнка — я победила.» И была права. Я тоже приобрела своё выражение «Высохшие до основания глаза и нехватка соли в жизни при полчище нечисти, не является оправданием к усталым вздохам» а ещё не являлось оправданием к голодным дням. Но это уже лирика. Сейчас все много лучше. Продаю травы (кто из Учих услышал, покрутил бы у виска. «Заправская Сенджу» и схатились за сердца в припадке), анонимно сдаю трупы за награду. (самая большая награда до сих пор у моей).видно избавиться от своей сути не дано и «Богам Шиноби». Зрение почти восстановилось, раны оставили лишь еле заметные рубцы. Возможно ещё годика два для востоковедения здоровья и смогу выдохнуть спокойно. Вот например, сходила на массаж. пришлось утихомирить свою паранойю, но Ками, Биджу и присвятой гундбай, я не пожалела. Пролежала там четыре часа под ворчание. Видите ли у меня там камень, смещение позвонков, искривление и ещё много чего. Сакурай-доно буквально собрал по кусочкам исписанное шрамами тело, даруя от привычной боли, настоящее блаженство. Раньше я ступала тяжёлой поступью хищника. Сейчас же лечу будто в облаках. Казалось даже спать спокойней стала. Тук-тук — Мичи-сама, завтрак готов. — Сказала девочка за дверью. Лучше поторопиться. Дочка владельца гостиницы и мертвого достанет. Мэй-чан почти настолько же доставуча, насколько и Хаширама. Покрутил а головой. Не-не, у Мичи-Мадары-ни-разу-не-Учихе, нет знакомых из ниндзя. И вообще! — я нахмурились, прищурив глаза — Сейчас нужно быть ещё более аккуратной. Уже второй день чувствуется слежка. — Они преследуют тебя всю жизнь и пойдут за тобой даже в живот к Шинигами. — Процитировала покойного товарища. Черные глаза зацепились за короткую тунику серого цвета с черным поясом и черными штанами. Не время предаваться воспоминаниям. Я слишком далеко ушла от Листа чтобы к нему возвращается. Пусть только и в мыслях. Она ещё помнит, как одно бревно хваталось попеременно то за сердце то за голову только завидев на ее лице тень задумчивости. Мягко вышла из комнаты и направилась на первый этаж, завтракать. Посетители легко улыбались, здоровались не думая пугаться. Тревожность слегка отпустила, пусть и не до конца. Села за свободный столик, впритык к стене у двери в кухню. Перед до мной появилась малявка Мэй, сверкая серыми глазами уже прекрасно зная мой заказ. — Чай из трав в чайнике, рис с лёгкими рыбными закусками. — Девочка важно кивала. — Два пирожка с персиком и с собой. — Ваша «прелесть» заполнена лучшим саке, Мичи-сама! — задрала нос мелочь, чем вызвала улыбки у слышащих ее. Моя фляга из тыква действительно прелесть. Столько фуин на ней, яды распознать могут, отчистить, много на ней знаков, тайничек есть с отсеками, где эти самые яды и хранятся в небольших ампулах. Сделана по форме лагинарий одним старым Узумаки. Про себя вздохнула. Если какая добротная вещь, то обязательно от красноволосых. Они кажется туда души вкладывают. Столько лет вместе с боевой подругой воюю, ни трещинки! Задумавшись о слишком наглых брёвнах, сильных дьяволах и новых тропах, доела нехитрый завтрак. Пара бы и честь знать. Откинула длинную, тугую косу за спину, оставила нужную сумму и замерла где стояла. На проходе стояло ОНО. В нелепом подобии халата. Весь в пыли, с остриженными волосами и. — Мать твою Цукиеми! Какого биджу, Хаши?! — я в шоке уставилась на Сенджу. Мужчина глупо улыбался, да чесал знакомым жестом макушку, прикрыв от счастья глаза. По сильной руке скатилась слеза крови. Малышка Мэй в ужасе свалилась на пол. Мужики опасливо попятились к окнам. Не успели. Заснули, вздохнув пыльцы. — А я… — из теплых карих глаз полелись реки — Я ушел.ушел, представляешь? Хаширама подрагивающими ногами дошёл до моего места, бухгулся на колени. — Я… Ничего не знал. Пришел, а там. все они. брата будто подменили. И твои, то есть твоего, в смысле брата. и остальные Учихи праздник закатили. От тебя отреклись тогда. А сейчас опять хотели на твое имя претендовать. Мы клан основателя. Хмыкнула. Семейка опомнилась. А Хаширама все говорил, будто в бреду. — Там они биджу по джинчурики позапихали. На меня стравили. я их раскидал. смерть подстроил. Мне противно там жить, дышать. Я не могу без тебя, Дара. — Он убито смотрел (не боялся, зараза) в черные глаза. Я тяжело вздохнула. Пара шагов и он крепко сжал ее в своих объятиях, пока она успокаивающее гладила по его теперь уже коротким волосам. Что сказать? — Балван. Он кивнул — Идиот… Он ещё раз кивнул — Пойдем, Сенджу. Он застал головой. — Хорошо, пошли Балван-Идиот-Хаши. Хватка усилилась. Прислушалась к себе и чуть не хлопнула по лбу. У этого идиота истощение, придется тащить на руках. Мученически застонала. — Прости. — Пойдет — я закинула этого теперь похоже не Сенджу на плече и потащила к себе в комнату. А ведь ещё гражданских, то есть людей, нужно от конвоировать. Наверное я немного рада, что частичка прошлой жизни вернулась. Пусть и с проблемами.