Sina era est studio. Без гнева и пристрастия.
Пионы, пожалуй, были её любимыми цветами. Никто никогда не спрашивал, но если бы спросили, Гермиона определённо указала бы на них. Воздушные, насыщенные цветом, они были прекрасны, и часто девушка ставила их на самое видное место в магазине, просто чтобы любоваться ими самой. От цвета зависит многое, как и от самого растения. К ней в магазин приходили разные люди, одни из которых говорили на изящном языке цветов, другие же брали в охапку и того и другого. Грейнджер всегда пыталась подсказать, как лучше передать свои чувства через букет. Можно признаться в любви или закончить отношения, уехать навсегда или сообщить, что готов ждать вечно. Вариантов было много: на удачу и на плодовитость потомства, против злых духов и от врагов, чтобы понять, можешь ты заботиться о ком-то или нет. Родители часто брали своим детям кактусы, это было что-то вроде репетиции перед тем, как завести собаку. Если так, то Гермиона могла завести десяток собак, но пока подумывала только об одном. Чем бы ни были цветы, в зависимости от дня, разновидности и цвета, Гермиона знала, чему они учат. Говорить без пристрастия, на понятном и спокойном языке, выражая свои чувства так, как никто другой. Это был своеобразный язык, на котором не положено злиться. Цветы не умеют ругаться, да и не должны, они созданы, чтобы передавать через себя короткие сообщения, но не вести. Здесь и сама Гермиона была спокойна: кропотливо занимаясь сборкой композиций, она старательно игнорировала мысли об изученном материале. Не здесь, нельзя думать об этом в единственном месте, в котором она просто не может волноваться. Колокольчик на входной двери оповестил о новом посетителе. Девушка подняла глаза от своего творения и узнала мужчину, который заказывает букет для своей жены каждую субботу. Грейнджер улыбнулась и поприветствовала его. — Как ваше утро? — спросил мужчина. — Спокойное, и это не может не радовать, — Гермиона предложила присесть в уютное кресло у журнального столика, но он вежливо отказался. — Что ж, тогда как обычно? — Да, мисс, — мужчина занял себя рассматриванием других бутонов. Девушка обрезала жёлтые циннии и сложила их рядом друг с другом, перевязывая светло-бежевой лентой. Незатейливый, но яркий букет из пяти цветов, каждый из которых символизировал дни, когда он скучает по ней. Если верить его объяснениям. Наверное, это было мило, у каждого свои грани в отношениях, и иногда ходить по ним мучительно приятно. — Могу я спросить? — она аккуратно зацепила края ленты в небольшой бантик. — Разумеется, — мужчина подошёл к стойке и протянул привычную сумму за свой подарок. — В неделе семь дней, ваша жена не обижается? — Гермиона точно знала, что он понял. Так и было, улыбка растянулась на его лице. — Остальные дни — мои. — Девушка передала ему букет и, пожелав хорошего дня, попрощалась. Его ответ слегка возмутил её, разве можно делить свою жизнь пополам и быть одной ногой в браке, а другой чёрт-те где. Ни гнева, ни волнения. Она напомнила себе главную заповедь магазина и принялась за заказ, который должны были забрать через полчаса. Фиалки. И снова постоянный клиент. Молодой парень, вчерашний выпускник Хогвартса, тайно влюблён в девушку, с которой они проходят курсы авроров. Удивительно, как мужчины могут быть достаточно смелыми, чтобы стать мракоборцем, но не настолько храбрыми, чтобы признаться в своих чувствах. Нежный весенний букетик означал тайную любовь, и Гермиона почти позавидовала ей. У неё никогда не было особенных отношений с цветами. Если бы судьба распорядилась иначе, этим магазином мог владеть Невилл, тут уж всё было бы предельно ясно. Но прежним хозяином был пожилой мужчина по имени Альфред Бекинс. Он был очень добродушный и жизнерадостный, знал толк и в цветах, и в самой жизни, и, когда Гермиона появилась здесь, чтобы изредка помогать с магазинчиком, не знала, что однажды Бекинс завещает ей и сам магазин, и свою квартиру на втором этаже. Его супругу Гермиона никогда не видела, разве что на свадебной фотографии. Женщина умерла много лет назад, и Альфред не смог снова жениться. Он остался один, и общество юной ведьмы ему было по душе. Грейнджер, как и сейчас, работала только по выходным, и он рассказывал ей о своих путешествиях, о том, как старался увидеть всё, чтобы возместить потерю жены, но мир был не настолько большим. Теперь девушка была одна, в тихой тоске по дедушке, которым он стал для неё. Это место не могло перестать процветать, и Гермиона делала всё, что могла, но без помощника справляться становилось всё сложнее. Оставлять растения без присмотра нельзя, в стазисе цветы приобретают другую энергию, а это не совсем то, что хотел продавать Альфред.***
Брусничный пирог пах как всегда изумительно. Гермиона помогала матери накрывать на стол, в то время как отец делился с ними комментариями по поводу матча прямо из гостиной. — Только посмотрите, что они творят! — возмущался он. — Школьные команды и то лучше играют! Миссис Грейнджер улыбнулась и продолжила расставлять тарелки. — Папа раньше так бурно не реагировал на игру, — подметила Гермиона, с любопытством ожидая, что скажет на это её мама. — Со временем мужчины приобретают привычки, которые в молодости пахнут нафталином, — усмехнулась женщина. Гермиона кивнула матери, получив ожидаемо интересный ответ. — Только внимательно приглядись к человеку, с которым собираешься прожить жизнь. Если он бурчит уже с юности, это хороший знак, — мягко улыбнулась миссис Грейнджер. — Ты же знаешь, мам, пока я не налажу свой быт, не устрою свою карьеру и не наведу порядок… — В голове. Знаю, ты ведь в меня, но не переусердствуй. Это может занять больше времени, а твоя голова уже в порядке. Она всегда была в порядке, дорогая. Девушка поставила на стол овощной салат и бокалы для вина. Когда она была маленькой, родители никогда не пили вино за ужином, но теперь они могли подолгу сидеть втроём за столом или на мягком диване и играть в какую-нибудь игру. Но этим вечером семья обошлась без игр, мило беседуя о всяком за столом. — Помнишь Стивена, дорогая? — женщина покачала головой, но принялась слушать внимательнее. — Его старший сын — хирург, он в том году провёл сложную операцию, у пациента пошли осложнения. Стивен говорит, что не по вине его сына, но в суд на него всё же подали. Они сейчас ищут адвоката, и я обещал, что свяжусь с лучшим адвокатом, которого я только знаю, — гордо добавил отец. — Пап, — улыбнулась девушка. — Знаешь, сколько мне нужно работать, чтобы превратить это в явь? И хоть это звучит довольно заманчиво, я уже занята. Я берусь за работу. — Миссис Грейнджер положила руку на тонкие пальцы дочери и нежно сжала их. — Умница, я даже не сомневалась, что ты соберёшься с силами и покажешь, на что способна, — мягкие линии улыбки тронули лицо женщины. Мистер Грейнджер выглядел озадаченным заявлением Гермионы. Он поставил бокал на стол и заключил пальцы между собой в замок. Так делали обеспокоенные и заботливые мужчины. Грейнджер знала много таких. Но девушка поняла намёк и принялась рассказывать, в чём суть да дело. — Не верю! — воскликнул мужчина. — Этого прихвостня? Нет, Гермиона, ты не всерьёз. — Пап, я профессионал, да и он давно не тот мальчишка… — Поверь, дорогая, школьные хулиганы не становятся ничем лучше. Он всё тот же болван. Её отец совсем насупился, взгляд бегал по комнате, но выражение лица миссис Грейнджер было спокойным. Она знала мужа, а значит, это скоро пройдёт. — Милый, — начала женщина, — она взрослая девочка и сможет постоять за себя. — Что ж, в противном случае я подвешу его знатные пятки на самую высокую башню, какую только найду, — заключил мистер Грейнджер, и это было лучшее, что Гермиона слышала за долгое время. Они засмеялись, и разговор о деле сошёл на «нет». Спустя некоторое время девушка нехотя засобиралась домой. Взрослая часть её жизни тянула вперёд, а маленькая девочка умоляла заночевать в детской спальне, но это было ни к чему. Ей следовало вернуться. — Погоди-ка, — мама выбежала из комнаты и вернулась спустя минуту с красной коробкой в руках. — Заранее нельзя, но нам, старикам, лучше не портить твою весёлую вечеринку. — Мам, пап, — слёзы выступили на глазах девушки, когда родители встали перед ней и ласково пропели пару строк поздравительной песни. — Нет ничего, что вы можете испортить в моей жизни, — несколько слезинок по-детски прокатились по розовым от смущения щекам, и Гермиона бросилась в их тёплые объятия. — Ты всегда будешь самым преданным и добрым человеком для нас, милая. Только ты знаешь, как будет лучше для тебя. Гермиона раскрыла небольшую бархатную коробку и простояла несколько секунд в полном изумлении, глядя на аккуратный гребень для волос с белоснежными гиацинтами. Она знала, что это значит. Я буду молиться за тебя.***
Может, она уже пожалела, что научила друзей пользоваться маггловскими приборами, потому что Джинни имела привычку подолгу болтать по телефону, а её брат писал по двадцать смс-сообщений за раз. Самая крутая девчонка, с Днём Рождения! Ты теперь старушка, Гермиона! (и куча нелепых рожиц). Рональд прислал с утра по меньшей мере шесть поздравительных открыток и обещал, что его подарок придётся ей по душе. Совы не могли передать всю прелесть клацания по кнопкам в поисках парочки смайликов, и Грейнджер терпеливо ждала, пока эта новинка перестанет будоражить рассудок её друзей. Когда именинница появилась на собственном празднике, она в очередной раз убедилась в том, что у Джинни всегда всё схвачено, особенно если ей что-то поручили. Организовать день рождения Гермионы для неё не составило труда, и вот теперь гости восхищённо разглядывали фонарики, небольшими гроздями свисающими над головами. Задняя часть двора была застлана яркими покрывалами, на которых валялось бесчисленное количество подушек. Гостей, признаться, тоже было больше ожидаемого. Девушка подозвала подругу, но не смогла заявить ей своё негодование, раньше угодив в крепкие объятия Джинни. — Моя звезда, пусть в тебе будет столько счастья, сколько сможет унести твоё сердце, — ласково произнесла девушка и поцеловала в щёку. Грейнджер улыбнулась ей и приняла напиток, которые Уизли-Поттер заботливо донесла до её рук. — Знаю-знаю, к чему всё это! Но, послушай, это не какие-то злые увни, готовые изрешетить тебя порицательными усмешками, это друзья друзей. Хорошие парни и девушки, мне хотелось разбавить нашу компашку. Её оправдания были ни к чему. Рассмотрев получше, Гермиона и сама поняла, что здесь были парни из группы Гарри, парочка друзей Рона, его девушка. Она была не против. — Всё просто чудесно. Спасибо, — улыбнулась она. — Помнишь, я говорила про свидание? — Джинни, — предупреждающий тон обогнул тело Грейнджер как щит. Защита должна быть активирована прямо сейчас, иначе ей не избежать сурового желания Джиневры свести подругу и загадочного владельца дома. Счастливые люди бывают эгоистами, и либо не хотят замечать чужого несчастия, либо стараются осчастливить всех против их воли. Уизли болела вторым. — Он не такой слизняк, как его приятели, и очень похорошел, — шепнула рыжая и отодвинулась в сторону, открывая обзор на надвигающегося в их сторону Теодора Нотта. — Грейнджер, это вечеринка или воскресная служба? Тео стал выше и шире в плечах. Серые брюки и голубая рубашка красиво подчеркивали его загорелую кожу, а золотистые кудри падали прямо на лицо. В мире моды его хотели бы абсолютно все. — Ангелы напели мне о твоём празднике, и я подумал, что дать скидку за приглашение довольно выгодно, но только увидев тебя, понял — насколько. — Здравствуй, — улыбнувшись, произнесла Гермиона. Джинни нервно прикусила губу. — А? Иду! — притворная торопливость девушки была просто забавна, но все сделали вид, будто не заметили этого. — Вот чем ты занимаешься, — подчеркнула Грейнджер и отпила из бокала. Тео ухмыльнулся, откровенно разглядывая декольте нежно-розового платья девушки. — Просто хобби, которое всегда преподносит сюрпризы. О тебе даже спрашивать не стану, все и так говорят о твоей выходке, хотя я не был удивлён. Меня поразило, что тебя вообще подмяли, как ты это допустила? Как же она не любила провокации. Вот оно — то, за что они все не любили слизеринцев. То, чем они все были похожи как один. — Никому не скажу, что тебе нравятся мужчины постарше, — наклонившись к ней, прошептал он и заговорщически моргнул. — Моя помощница оплатила полную стоимость коттеджа, — приторно-сладко проговорила Гермиона и заулыбалась ему ещё шире. Она с трудом вытерпела пару минут с ним, как же ей работать с Малфоем? Кто-то из них будет просто обязан умереть, чтобы жертва не была напрасной. Вечер был в самом разгаре, а Гермиона не могла найти Гарри и Деллу. Рон тоже опаздывал, но появился почти сразу, как девушка оборвала разговор с Ноттом. — Я подумал, что должен помочь тебе с выбором хотя бы одного друга, раз тебе по воле случая достались мы без права выбора, — произнёс Рональд, прежде чем Гермиона успела услышать тихий скулёж и, заглянув за спину друга, обнаружить, что тот держит в руках щеночка. Доберман. — Рон! — девушка приняла маленький комочек счастья и радостно заулыбалась, когда он маленькими чёрными глазками взглянул на неё с трепетным обожанием. Они уже любили друг друга. — Нравится? Но она была не в состоянии произнести ничего, кроме звуков полного умиления. — Как назовёшь? — Луна погладила макушку пса, ласково улыбнувшись ему. Малыш облизал пальцы девушки, как только они стали в зоне его досягаемости. — У меня никогда не было собаки, — вдруг произнесла Гермиона и поняла, что это именно то чувство, которое испытывают все дети, когда им дарят щеночков. Трепет. Она была взбудоражена и сбита с толку, но абсолютно счастлива. — Тимми. Он будет Тимми. — Звучит здорово! — Это что? — голос Гарри отвлёк Гермиону от прелестных мыслей. Рядом с ним стояли Делла и Кингсли. — Рон, это ты подарил? — Крутой, правда? — Поттер сложил пальцы на переносице и сжал её. Делла и Гарри начали вяло напевать песню и одновременно с этим открывать коробку, из которой тут же выскочил малыш корги. Джинни и Луна радостно воскликнули и стали поочерёдно брать на руки питомца. — А я решил, что низкорослый комок радости тебе подойдёт больше, чем ретривер, — пожал плечами Гарри и обнял подругу. — Какой славный, — улыбнулась Гермиона, ничуть не смущённая тем, что ей придётся быть мамой собачек. — Назову его Латти. Тимми и Латти, добро пожаловать в семью. — Болваны, — отозвалась Джинни, потрепав мужа и брата за волосы, в то время как Делла бросилась обнимать Гермиону и помогать с подарками, ещё и успевая извиниться за то, что не уследила за тем, что Грейнджер будут подарены две собаки. Но больше, чем собаки и их наличие, Грейнджер волновала фигура министра прямо позади её лучшего друга. Кингсли дождался, пока гости оставят девушку, и подошёл к ней с поздравлениями. — Не смотри на мои пустые ладони, подарок ждёт тебя у входа, — мягко произнёс мужчина. — Получилось выбить встречу только на сегодняшний день, поэтому считай это подарком и одновременно испорченным Днём Рождения от старого министра. Девушка застыла в удивлении и не торопилась выпускать из рук тёплые большие ладони Бруствера. — Смит ждёт тебя. Иди.***
Резкий запах сырости и холод цепляются к чистой коже девушки. Её тонкое платье будто идёт само по себе, ей непривычно бывать в таких местах, и бледность её лица указывает на это. Медленные, даже продуманные, шаги позволяют ей сохранять ясность ума. Присутствие Смита несколько успокаивает, хотя он тоже ощущает дремучесть и тьму этого места. Азкабан отличается своей энергетикой, тёмным могуществом и наличием самых опасных тварей. О, ну, ещё там обитают дементоры. — Как думаешь, Грейнджер, что здесь подают на обед? — ухмыляется командир Смит. — Сегодня? Возможно, нас. Мужчина идёт на шаг позади, но Гермиона точно чувствует, как её неудачная шутка, учитывая то, где они находятся, действует ему на нервы. Волшебники охраняют каждый этаж тюрьмы, но старший аврор обходит здание, а это значит, им придётся ждать, пока он появится. — Белфорд быстро ходит, не бойтесь, — успокаивает их охранник в тёмно-синей мантии, листая какой-то потрёпанный журнальчик. — Он ушёл уже давно, так что… — продолжал он. Смит молча кивает ему, надеясь, что тот всё-таки умолкнет. — А этот Белфорд был оповещён о нашем визите? — нетерпеливо спрашивает Гермиона, постукивая указательным пальцем по разваливающемуся столу напротив охраны. — Разумеется, мисс, иначе вам сюда и не попасть. Девушка чувствует, что допустила ошибку, когда охранник продолжает: — Вы новенькая, да? — он ухмыляется и упирается локтями о стол, старательно приближаясь к ней взглядом. Хотела бы она прямо сейчас ткнуть ему в лицо, в эти прищуренные глаза, свой Орден Мерлина. Злость так и распирала её, а ещё негодование: здесь никто не знал, как течёт время, кто они и по какой такой причине щёки Грейнджер покраснели от возмущения. — Добрый день, коллеги, — поприветствовал их высокий мужчина, приближаясь к ним прихрамывающей походкой. — Отличный день, чтобы наведаться в тюрьму. Гермиона старалась рассмотреть лицо старика, но количество шрамов практически стёрли прежние черты. Одно плечо было ниже другого — следствие хромоты, а вторая половина лица угрюмо смотрела вниз. Девушке казалось, что левый глаз не моргал. Суровая работа, однако. Это напомнило ей о Грюме. — Мерлин, девушка, вам не следовало так наряжаться. Вы хоть знали, куда шли? — словно удар по лицу, быстро и неприятно. Она знала, куда шла, и долгое время работала над собой, чтобы кто-то мог не обратить внимание на ноги, уделяя время более важным вещам. — Мой наряд к делу не относится. — Уильям Белфорд, — он протянул руку Смиту и напрочь проигнорировал её слова. Банальный обмен любезностями, но Грейнджер больше не желала смотреть на него. — Пройдёмте, мы подготовили камеру в конце коридора. Там вы сможете пообщаться с заключённым номер два-семь-один-ноль-ноль-девять-четыре. — А по имени? — Девушка, у них больше нет имён, — пренебрежительно бросил он, даже не оборачиваясь к ней. — Я надеюсь, палочки вы сдали. Такие правила. Гермиона проглотила ещё один дурацкий ком, обращая внимание на то, как стала реагировать на многие вещи. Кажется, её сталь немного подплавилась. Но сейчас её интересовали более значимые вещи, например, почему Драко Малфой отказывается от защиты. Вытянуть из него правду будет сложно, но Гермиона готова бороться с ним, она готова бороться с кем угодно. — Вот здесь, — они остановились у камеры, прямо у стены. — Можете пройти внутрь или подождать тут, я приведу этого выродка, — заключил Белфорд. Тяжёлые шаги старшего аврора Азкабана слышны всё дальше, а неприятная пауза между коллегами тянется будто мост на два континента. — Иди, Грейнджер, — произнёс Смит, когда признал, что кроме своего дыхания ничего не слышит и молчание слегка угнетает. — Как? Вы не пойдёте? — девушка поняла что её слова звучали весьма неуверенно. Да и нужно ли ей, чтобы Смит присутствовал. — Мне велено тебя сопровождать, на этом всё. Держи, передашь ему, — бумажный пакет оказался у неё в руках. — Я буду здесь. Гермиона неуверенно коснулась железной двери, когда Смит заговорил: — И да. Антарктика. Это на всякий случай. Кодовое слово для опасности было весьма кстати, учитывая её скорого собеседника. — Предусмотрительно. Когда металлическая дверь закрылась, девушка оглядела камеру. Ничего необычного: старые стены, стол посередине комнаты и два железных стула. Гермиона прикинула, насколько они холодные и стоит ли вообще садиться. В конце концов, Гермиона решила присесть, не могла же она простоять всю встречу, важен зрительный контакт. Так ей удастся вытянуть из него ниточку и расплести клубок вранья, которым он намерен связать её в надежде запутать мысли. Но всё могло быть гораздо сложнее, и она убедилась в этом, как только дверь позади противно скрипнула. — Входи, — строго сказал Белфорд. За спиной у девушки раздались шаги, но она и не думала оборачиваться. Ещё чего. Ей нет дела до его вида, до лица или одежды. Самое главное, чтобы язык был на месте и, неплохо, если глаза тоже будут целы. Но всё же Гермиона чувствовала, что он уже близко, и это дурацкое щекотание между рёбер снова давало о себе знать, заставляя её поёжиться на ледяном стуле. Она подумала, что ничего ценного в пакете не может быть и быстро подложила под задницу пакет для Малфоя. Мысль о переохлаждении пятой точки испарилась, как только какой-то мужчина приземлился на стул прямо напротив неё. Это и впрямь был кто-то. Не Малфой, не тот Малфой, каким он был. Просто какой-то взрослый мужчина, с колким взглядом и язвительной усмешкой. Парочка черт выдавала в нём прежнего его, но в целом, он выглядел иначе. — Оставить руки связанными? — вдруг спросил аврор. — Что? — Гермиона рассеянно взглянула на мужчину. — А. Нет. — Ну, как знаете, — не особо желая уговаривать её и напоминать о безопасности, Уилльям был рад удалиться. — Хреновы… — его ругань умолкла за камнем и сталью. Несколько секунд глаза девушки не выпускали из поля зрения место, где только что стоял охранник, но затем ей пришлось перевести взгляд. Это она допрашивает, это ему нужно бояться. — Итак… — начала она. — Грейнджер. Губы изогнулись в кривой усмешке, и он начал походить на кота. Малфой ждал этой встречи. Готовился, хотел, чтобы она почувствовала эту интонацию. Или Гермиону одолевала паранойя. — Вот, это ваши вещи, — она приподнялась, взяла пакет и протянула ему, но Малфой даже не шелохнулся и не отвёл взгляд. Гермиона решила, что тоже будет нагло и похабно рассматривать его. Дурацкие белые волосы были растрёпаны и отросли за время, проведённое здесь. Его глаза были почти того же цвета, что и рубаха, но немного светлее. Обросшее щетиной лицо напоминало о том, что его жизнь здесь не была до конца безнадёжной, баснословные суммы помогали ему выглядеть не таким диким, как можно было себе представить. И всё же, он был другой. — Ваши? — он усмехнулся. — Тебе нужна дистанция, чтобы не ощущать себя на одном уровне со мной? — ни секунды на размышления, он продолжил: — Бедная девочка, сколько проблем в такой крошечной голове. — Перейдём к делу, — сдержанно ответила она. — Мне не нравится эта причёска, — рассматривая её волосы, произнёс Малфой. — Опредёленно, — заключил он. Это то, к чему Гермиона стремилась. Ей хотелось выглядеть строго, сдержанно и решительно. Поэтому она упрятала свои непослушные кудри в причёску, которая напоминала ей ту, что делали изящные стюардессы. Наспех заправленный пучок не пришёлся по вкусу заключённому. Какая досада. — Мы здесь не для того, чтобы обсудить мой внешний вид. — Узник раскрыл свою передачку и вынул свежую пачку сигарет и спички. Такой милый маггловский набор тюремника. Девушка усмехнулась про себя и подметила, что злорадствует, хотя это не слишком её заботило. — Лично я жду, что ты достанешь из своей задницы что-нибудь поинтереснее, — глубокая затяжка, немного задерживает дым в себе и клубом выпускает в неё. — Будет лучше, если ты придержишь язык и, — она попыталась рукой развеять дым, — перестанешь дымить мне в лицо. Я провоняю этой гадостью. Он цокнул языком. — Ай-ай-ай, а меня это так сильно волнует. Значит, в мире благородных всё по-старому? Неудивительно, что мне даже гадать не пришлось, кого позовут трепать мне мозги. В Министерстве никого получше не нашлось, ладно, пусть так, — его пальцы легко ударили по сигарете, и пепел повалился прямо на стол. — Ты по другую сторону стола, но ты всё равно не той породы, Грейнджер. Малфой делал это нарочно. Это его Гре-ейнджер. — Печально, ты неспособен справиться с такой простой просьбой. — Ну, я, знаешь ли, отказался от адвоката, а ты всё равно явилась. С другой стороны, у тебя интеллектуальный диапазон чуть больше, чем у ложки. Ты вполне годишься, вот я и разговариваю, или, может, за время общения с теми двумя кретинами, ты совсем перестала думать? Ну же, поведи себя как сука. Ты так долго не протянешь, — затянулся ещё раз, выдохнул и улыбнулся. — Как раз об этом, почему ты отказался от адвоката? — от злости она еле вытянула из себя слова. Он кивнул и продолжил ласкать сигарету, постукивая по ней пальцем, стряхивая пепел, аккуратно прижимая к губам, втягивая и выпуская изо рта. Этот ритуал так увлёк девушку, что на какой-то миг она выпала из реальности. — Эм, так вот, в твоём деле много несостыковок, у меня возникли вопросы. Но чтобы начать работу, мне необходимо твоё согласие. Малфой возмущённо рыкнул и вскочил со своего места, заставляя Грейнджер напрячься. — Я слышал это дерьмо уже много раз, — кажется, он сдержал себя и унял пыл, и вместо того, чтобы пройтись по комнате, как планировалось, Малфой облокотился о спинку своего стула. — Моя мать предложила неплохие деньги, раз уж ты пришла сюда. За платье доплатили? Все всегда ожидали от неё, что она сама знает как лучше, скажет, что нужно и когда нужно, но её мнение спрашивали так редко. Этот вопрос поставил Гермиону в тупик. Человек, которого она едва знает, зацепил за тоненькую позабытую обиду в её сердце, это показалось ей странным, потому что — это была не случайность. Ему было интересно знать, можно ли её купить, воспользоваться её головой. — Шла как на праздник, — съязвила девушка. — Острый какой, — произнёс Малфой вслух, будто заключая свою собственную мысль. — Ты ждал непрошенных гостей? — Эй, заберите её! — Приходя к себе, никто не осматривает дом магией на наличие посторонних людей, — она вздёрнула нос по своей старой привычке, подчёркивая, что её источники не могут ошибаться. Её источник — её мозг. — Уверенность — это не всё. Малфой бросил под ноги окурок и замолчал. Но она не могла молчать, Гермиона решила сменить стратегию. Уговоры не сработают. — Если честно, всегда знала, что ты превратишься в это, — Гермиона поднялась с места и сделала маленький шаг вперёд, при этом сохраняя дистанцию. — Трусливый настолько, что проще сгнить в Азкабане, чем смело отстоять своё имя. У тебя оно ещё есть? — Ну ты и сука, — его голос холодный, он остановил её, как «Ступефай». — Хорошая тактика, слегка тривиальная, но всё-таки накину тебе пару баллов по старой дружбе. Драко взял свой пакет и направился к двери, удерживая расстояние между ними. Он постучал по железяке и услышал, как за стеной началось движение. Гермиона разочарованно смотрела ему в спину. Она не выведала ничего, не оправдала попытку Кингсли помочь, просто не справилась. Её плечи, которые с самого утра были натянуты как струны, теперь сникли, а губы так и норовили быть искусанными по дороге домой. Дверь со скрипом отворилась, вмещая в дверной проём высокую фигуру Белфорта. Драко передал ему свой пакет, проверенный уже десяток раз, но аврор покосился на Гермиону и снова осмотрел содержимое. Мерлин, подумала Гермиона и закатила глаза. — Отлично, развернись. — Парень повернулся спиной, и вот его руки крепко связали заклинанием. Ладонь аврора легла ему на плечо, когда Малфой резко поддался вперёд и, кусая девушку за ухо, зашептал: — Луна потребует справедливости. А я потребую тебя в адвокаты. Грейнджер ухватилась за ухо и еле сдержала всхлип, в то время как лицо Малфоя успело озариться секундной ухмылкой, прежде чем Уильям вывел его, применяя «Империо». — Это была Антарктика? — перед ней возник Смит и постарался осмотреть укус. — Пока нет.