Шеф, я его нашла!

Оставшийся день прошёл хуже некуда, как, впрочем, и вся рабочая неделя вплоть до пятницы. Сразу после совещания я вернулась на свое рабочее место, чтобы обнаружить, что Хлоя до сих пор со мной не разговаривает и вообще делает вид, что мы с нею не знакомы. На самом деле, я уже собиралась помириться с ней и предложить зарыть топор войны, забыв наш спор насчёт Лукаса и Ричарда, но её поведение так сильно меня разозлило, что и я начала делать вид, что впервые её вижу. Я была готова признать своё поражение, смириться с тем, что Хлоя никогда не поймёт Лукаса и не взглянет на него моими глазами, а она!.. В общем, похоже, наше небольшое разногласие общими стараниями переросло в серьёзную и затяжную ссору. Не хорошо это. Но что поделать, у меня не было и нет желания вновь обсуждать с ней тему моих любовных отношений и выслушивать необоснованные высказывания касаемо несуществующей заинтересованности Ричарда Вудса во мне. Иными словами, понедельник выдался кошмарнейшим - думала я в конце рабочего дня. Тогда я ещё не знала, что настоящий ад ждёт меня впереди. Если ссора с Хлоей ничего особенного в моей жизни изменить не могла, помимо, разумеется, моего душевного состояния и жуткой атмосферы на рабочем месте, то вот ссора со Сьюзи меняла в моей жизни всё кардинально. Нет, я сейчас не про ту маленькую размолвку утром в понедельник. Я сейчас про ту огромную ссору, которая случилась у нас с сестрой вечером того же дня, когда я вернулась с работы. На самом деле, я вовсе не собиралась ругаться с сестрой…во второй раз. Просто столько всего произошло за столь короткий промежуток времени! Я была уволена с работы, затем почти чудесным образом принята вновь. Я помирилась с Лукасом, но из-за этого поссорилась со Хлоей. Меня собираются повысить, но для этого мою работу должен одобрить человек, предположительно на волосатого брата-близнеца которого я свалилась, будучи в не совсем адекватном состоянии. Так много событий за каких-то три дня! Мне хотелось, чтобы Сьюзи меня где-то пожалела, где-то пожалела, где-то просто промолчала, где-то похвалила, а где-то дала совет. Но нет. Вместо этого она с порога принялась выяснять со мной отношения. Обвиняла в невероятной глупости меня, в лицемерии и двуличности Лукаса. Говорила, что он мне не пара, что мне нужен кто-то вроде Вудса, а в идеале, конечно, сам Вудс. В общем, пониманием, прощением и душевной теплотой от её речей и не пахло. Так что я, недолго думая, заявила ей, что немедленно переезжаю к Лукасу. - Ты спятила?! – орала Сьюзи, пока я по-быстрому складывала вещи в походную сумку. – Лора, одумайся! Ты не нужна Лукасу! Он поиграет с тобой и бросит, как только подвернётся повод, так ведь и в прошлый раз было! Опомнись, Лора! Но я, естественно, её не слушала. Мне было больно и обидно. В тот миг я осознала, что подразумевают люди, говоря, будто весь мир против них. Тогда весь мир, казалось, был против наших с Лукасом отношений. И меня это жутко бесило. Лукас, как и ожидалось, воспринял мой вечерний визит с вещами, как само собой разумеющееся. Конечно, он пытался выяснить, почему я такая взвинченная, и что со мной произошло. Я ему объяснила всё настолько доходчиво, насколько могла. И как же я была ему благодарна, когда он сказал, что волноваться не о чем, и что мы заберём оставшиеся у Сьюзи мои вещи в выходные. Тогда я окончательно перееду жить к Лукасу. На этом, по сути, мои злоключения закончились, однако счастливой я бы себя не назвала. Со Сьюзи поругалась, с Хлоей тоже, и угрызения совести не дают мне покоя ни на работе, ни даже наедине с Лукасом. Лукас единственный был мне отрадой на протяжении всей этой злосчастной недели. Я делилась с ним своими переживаниями, а он так и продолжал говорить, что всё это ерунда, и рано или поздно всё решится само собой. И, надо сказать, я придерживалась и до сих пор придерживаюсь этого же мнения. Не может же быть всё плохо всегда! Когда-нибудь Сьюзи меня таки поймёт и может быть даже одобрит мой поступок. И тогда они вместе с Хлоей будут подружками невесты на нашей с Лукасом свадьбе. Да, так всё и будет! Я думаю, Хлоя и Сьюзи просто слишком за меня переживают. Я ценю это, но, по правде говоря, иной раз их опека переходит все границы. Им просто нужно убедиться в том, что я вполне счастлива. И, думаю, сегодня у них будет шанс. Сегодня вечером у Лукаса открытие выставки в Институте Современного Искусства. Ага! Именно там! Съедутся все сливки высококультурного общества: знаменитые коллекционеры с их жёнами, художники, критики, простые люди, ценящие искусство. Конечно же, не обойдётся без репортёров. Лукас сказал мне, что открытие выставки будет транслироваться в прямом эфире на каком-то канале культуры. И, я думаю, что буду в центре внимания вместе с Лукасом. И я уже во всеоружии. Я взяла в одном из ателье роскошное вечернее платье напрокат. Оно настолько потрясающе выглядит и сидит на мне, что я уже с презрением вспоминаю о моём некогда любимом платье от Веры Вонг. Кроме того, на сей раз я не стала наводить красоту самостоятельно, а заглянула в салон, настоящие профессионалы, а не дилетанты вроде меня, уложили мне волосы и сделали макияж. Ну и что, что мне пришлось изрядно потратиться! Зато я выгляжу теперь просто сногсшибательно! Честное слово, я, наконец-то, горжусь своим отражением в зеркале. Волосы распрямлены и аккуратно уложены в необычного вида причёску, держащуюся на одной французской заколке в виде цветка лотоса. Платье цвета индиго сидит на мне превосходно, подчёркивая именно то, что надо подчеркнуть и скрывая то, что лучше не показывать. В общем, я думаю, это будет самый счастливый вечер в моей жизни. И я хочу, чтобы Сьюзи и Хлоя искренне порадовались за меня. Сначала я хотела пригласить их пойти вместе с нами (ну, хотя бы попытаться), но Лукас объяснил мне, что это всё же приватное мероприятие, рассчитанное на строго определённое количество людей. Лукас говорил это с выражением крайнего сожаления на лице, однако мне показалось, что он рад тому, что Хлои и Сьюзи не будет поблизости. Видимо, мой парень и мои сестра с подругой – непримиримые враги. И тем не менее, я всё же надеюсь на лучшее. Именно поэтому я отправила им е-мейлы с просьбой включить телевизор на нужный канал в момент трансляции. Думаю, им понравится. Ну, а мне уже пора выходить. До открытия выставки остался всего час, а нам нужно ещё доехать и завершить последние приготовления. Лукас уже вызвал машину. Он так взволнован. Очевидно, что это важный день в его жизни… Нет! В нашей жизни! И я искренне надеюсь, что всё пройдёт хорошо, без каких-либо форс-мажоров. Подъезжает чёрное такси. Лукас открывает дверцу машины передо мной. - Всё будет хорошо. – говорю я вслух, подбадривая скорее себя, нежели Лукаса. Лукас же выглядит вполне уверенным. Мы едем по мостовой, идёт дождь, и свет фар слепит глаза, так что мы оба стараемся не смотреть в окна. - Конечно, всё будет хорошо. – решительно заявляет Лукас и берёт меня за руку. – Выставка пройдёт лучшим образом!.. И всё благодаря тебе. - Мне? – без ложной скромности искренне удивляюсь я. – Причём тут я? Это же твоя выставка и твой… Лукас прикладывает указательный палец к моим губам, заставляя замолчать. - Ты всё увидишь своими глазами. – заверяет меня Лукас. – Я хочу, чтобы это было сюрпризом для всех, включая тебя. После этой фразы в машине вновь воцаряется тишина, и только дворники поскрипывают о лобовое стекло, да наш водитель периодически высказывает неопределённые междометия в адрес других водителей. Интересно: что Лукас имел ввиду? Я, что, действительно причастна к грядущим событиям этого вечера? В смысле, я серьёзно сделала что-то реально полезное для своего парня? Конечно, Лукас постоянно говорит о том, что я дарю ему вдохновение, но что-то мне подсказывает – на сей раз дело не только в этом. Эх, я просто сгораю от нетерпения и любопытства! Я даже не знаю, какие картины Лукас будет выставлять! Он наотрез отказался показать мне хотя бы эскизы или наброски! Ничего! Абсолютно! И он постоянно твердит своё: «сюрприз, сюрприз…» Что за сюрприз? Терпеть не могу сюрпризы, если честно. Люблю знать всё заранее. Скорее бы мы уже приехали! Нет сил больше ждать. Я скорее умру от любопытства, чем узнаю, что же он собрался там демонстрировать. Наконец, после двадцати минут ожиданий, я вылезаю из машины и, скрывшись с Лукасом под одним зонтом, поднимаюсь по мраморным ступеням Института Искусств. Швейцар открывает перед нами массивные двери, и мы оказываемся в залитом светом просторном холле музея. На полу красные ковровые дорожки, на стенах причудливый орнамент и пара-тройка картин, отражающих всю суть музея. На картинах изображены непонятные завитки, буйство случайно смешанных красок и геометрические фигуры – ярчайшие представители современного искусства. Никогда не понимала современное искусство, и даже Лукасу не удалось меня в этом плане просветить. Не успеваю я снять с себя чуть промокшее пальто, как замечаю человека в чёрном костюме стремительно приближающегося к нам. - Мистегх Эшли! Наша новая надежда искусства! – мужчина, разговаривающий с явным французским акцентом, заключает Лукаса в крепкие объятия. Судя по Лукасу, для него такое приветствие в порядке вещей. - Мистер Лигрен, рад вас видеть. – тепло улыбается Лукас, и меня внезапно захлёстывает непонятно откуда взявшаяся волна ревности. Я, конечно, понимаю, что мистер Лигрен (или как его там) – мужчина и ревновать к нему Лукаса как минимум глупо. Но почему-то мне очень не нравится, с какой теплотой и душевной привязанностью они смотрят друг на друга. А ещё мне очень не нравится, что Лукас, кажется, напрочь забыл о моём существовании, а Лигрен вообще проигнорировал. - Лукас, у нас всё готово. Обещаю, всё будет в лучшем виде, но ты, разумеется, можешь ещё раз всё проверить и убедиться в этом самолично. – говорит Лигрен, похлопывая Лукаса по плечу. - Да нет, что вы. Я полностью полагаюсь на вас. – заверяет его мой парень. – Я так же могу сказать, что с моей стороны всё готово. Я только собираюсь громко и неестественно кашлянуть, чтобы эти двое обратили на меня внимание, как Лигрен замечает моё присутствие. - А! Это, должно быть, та самая Лора! – восклицает мужчина и перевешивается с шеи Лукаса на мою. Наверное, у французов такое приветствие вполне нормально, однако я немного шокирована. – Очень рад наконец-то познакомиться с вами…лично. Так вы натурщица Лукаса, верно? - Не совсем. – моментально раздражаясь, цежу я сквозь зубы. – Я его девушка. - А, так у вас такие отношения!? – непонятно по какой причине удивляется Лигрен, косясь на Лукаса. Что здесь происходит? Мне это совершенно не нравится. Я перевожу взгляд на Лукаса и вижу, что его, похоже, ничего не смущает. - Ну что мы тут стоим! – взмахивает руками Лигрен. – Лукас, тебе давно пора готовиться к речи! А вы, дорогуша, пойдёмте со мной. Что? Знаете, мне этот мужлан сразу не понравился своим фамильярным отношением к Лукасу и пренебрежительным отношением ко мне. И эта его фраза, больше похожая на приказ, чем на вежливую просьбу, окончательно выводит меня из себя. - Зачем это? – фыркаю я и в упор смотрю на Лукаса в надежде, что он поможет разрулить ситуацию и объяснит своему боссу (или кем он там ему приходится), что я его спутница, а не девочка по вызову. Но Лукас и не думает вмешиваться и перечить Лигрену. - Так надо, милочка. – пренебрежительно бросает Лигрен и, повернувшись ко мне спиной, шагает по направлению к лестнице, ведущей на второй этаж. Лукас следует за ним, и мне ничего не остаётся делать, кроме как семенить рядом. - Лукас, что происходит? – шёпотом спрашиваю я, пока мы поднимаемся по мраморным ступеням. - Лора, будь терпеливей! Ты сама всё увидишь. – тоже шёпотом отвечает Лукас. - Что это за тип? – киваю я на Лигрена, который шагает впереди нас. - Руководитель кафедры современного искусства. Это по его инициативе устроена эта выставка и только благодаря ему её открываю именно я. – Лукас явно не доволен тем, что я всем своим видом даю понять, что Лигрен мне как минимум неприятен. - О чём шепчитесь? – Лигрен поворачивается к нам. – Надеюсь, молодая особа не решила отказаться от участия в последний момент? - Участия в чём? – мгновенно округляю я глаза и перевожу взгляд с Лукаса на Лигрена. - О господи, Лукас! Где ты берёшь таких тормозных? Клянусь, твоя прошлая пассия и то была сообразительней! - Прошлая пассия? – сказать, что я в замешательстве это ничего не сказать. – Лукас, что здесь происходит? Я встаю посреди коридора с явным намерением ожидать тут, пока мне всё не объяснят. Лукас и Лигрен так же замирают. Мимо нас проходят разодетые люди, некоторые приветственно улыбаются Лукасу и Лигрену, но никому их них нет дела до меня. Я как будто вообще не существую. - Лора, я тебе потом всё объясню. У нас мало времени. – Лукас подходит ко мне и приобнимает за талию. – Солнышко, я понимаю. Всё здесь для тебя новое и ты многого не понимаешь… - Потому что ты не говоришь! – возмущённо перебиваю я его. -… Но нет никакого повода поднимать панику. – заканчивает Лукас, пропуская мои слова мимо ушей. – Лора, ты же не хочешь испортить сюрприз. И он чмокает меня в щёку. Я чувству, что легче от этого мне не становится, однако решаю сдать позиции. Всё таки это важный день для Лукаса, и я не должна портить ему настроение. Должно быть, я просто не так всё понимаю… Или это Лигрен во всём виноват. Он же француз, может, у него шутки такие…про пассию…как у Тодда, никудышные. Может, Тодд тоже француз… Мы возобновляем движение по коридору. Я мысленно даю себе слово, что ничто не испортит мне сегодня настроение. Никакие начальники Лукаса, никакие неуместные шуточки, ничто не помешает мне насладиться вечером и поддержать Лукаса. Мы доходим до массивных дверей из светлого дерева, и Лигрен изящно распахивает их перед нами. Мы оказываемся в очень большом зале, даже намного большем, чем зал внизу. Белоснежные стенды с висящими на них картинами выстроены в некоторое подобие лабиринта. В конце зала находится небольшое возвышение, должно быть, это импровизированная сцена, на которой предстоит выступать Лукасу. Здесь очень светло и оптимально прохладно. Несмотря на то, что в зале полно народу, ты чувствуешь себя здесь совершенно просторно. Наверное, это из-за внушительных габаритов помещения и удачной планировке. Потолок высокий и зеркальный, так что пространство кажется ещё более растянутым. Стиль выдержан современный, сразу видно, что здесь проходят выставки только художников нашего времени. Можно даже забыть, что ты находишься в музее. Помочь этому могут так же небольшие накрытые столики с закусками, фруктами и пирожными, а так же снующие туда сюда официанты с подносами, на которых заманчиво возвышаются бокалы золотого шампанского. Да, прямо не открытие выставки, а светский раут. Хотя, наверное, в высшем обществе это одно и тоже. Никогда бы не подумала, что мы с Лукасом окажемся в подобном положении. Однако, судя по Лукасу, для него в происходящем нет ровным счётом ничего необычного. И когда он успел таким стать? Он уже завладел бокалом шампанского и что-то вполголоса обсуждает с Лигреном. Я чуть было вновь не начинаю чувствовать себя брошенной и всеми забытой, но быстро беру себя в руки и смело влезаю в их разговор. - Лукас, можно я пока тут осмотрюсь? – делаю я умоляющие глазки. - Да, конечно. – отмахивается от меня Лукас и новый укол раздражения пытается вонзиться мне в душу, но и его я останавливаю. – Только без пятнадцати будь у сцены, ладно? И даже не дожидаясь моего ответа, Лукас возобновляет разговор с Лигреном. Я не спеша удаляюсь от них и принимаюсь изучать картины Лукаса, которые уже вывешены на стендах. Я знаю, что это ещё не всё, ведь выставка ещё официально не открыта, а, значит, всё, что висит сейчас здесь – посредственность, по мнению организаторов. Я прохожу мимо ряда картин, и мне с трудом верится, что их автор действительно Лукас. Это совершенно не похоже на те работы, которые он писал месяц назад. Я даже не могу с уверенностью утверждать, что они написаны обычной краской и что это не фотографии. Издалека их просто не отличить от промысла фотохудожников, я даже сначала испугалась. Однако вблизи видны неровные мазки, оставленные кистью. На картинах изображены натюрморты, домашние питомцы: кошки, собаки и даже парочка африканских попугаев. Конечно, издалека это выглядит внушительно – картины неотличимы от фотографий, но вблизи не представляют собой ничего особенного. Это ли тот сюрприз, о котором говорил Лукас? Это ли его феноменальное достижение в области искусства? Надеюсь, что нет, иначе выставку можно считать проваленной ещё до её открытия. Кажется, не одна я такого мнения. Мимо меня проходят дамочки, одетые в платья от Гуччи и их не менее наряженные кавалеры. Проходят и люди более старшего поколения, в основном, женщины лет пятидесяти с дряблой кожей, морщинистыми лицами, в платьях до пола и в очках на тонкой оправе. Есть здесь и более странное общество: молодые люди, одетые так, что больно смотреть. Щуплые парни в обтягивающих джинсах всевозможных ядовитых окрасов и тощие девушки (я думаю, что это девушки, но сказать наверняка не могу, ибо за исключением длинных волос у них нет других намёков на их гендерную принадлежность). Странноватые у Лукаса поклонники его творчества. Однако вне зависимости от их возраста, пола и внешних особенностей, похоже, все они сходятся в одном: выставка, по крайней мере, на данный момент представляет собой зрелище весьма посредственное. Мне больно и неприятно слышать их перешёптывания, в которых они принижают картины Лукаса и ставят под сомнение его профессионализм и дальнейшую карьеру как художника. Но мне нечем им возразить. Я и сама вижу, что работы далеки от чего-то особенного. Я останавливаюсь у полотна с аквариумными рыбками и невольно внимательней вслушиваюсь в разговоры окружающих. Вдруг до меня долетает женский голос, который почему-то сразу привлекает моё внимание. - Нет, я уверена, он задумал что-то! Не может быть, чтобы Лукас Эшли открывал такую тухлую выставку! До меня доходит смысл сказанного. Похоже, слова принадлежат ярой фанатке Лукаса. Мне приятно, что хоть кто-то верит в него. Голос доносился до меня из-за противоположной стороны стенда, и я уже хочу выйти, чтобы посмотреть, а может, даже начать разговор с этой особой, но голос (по всей видимости, его спутника) заставляет меня прирасти к месту. - Рейчел, пожалуйста, избавь меня от своего фанатизма к этому… художнику. Ты же знаешь, я пошёл сюда только ради тебя, а не потому, что я огромный ценитель искусства. – голос этого человека мне знаком. Слишком хорошо знаком. - Ладно, мистер Зануда. Но ты бы мог хотя бы сделать вид, что тебе здесь не смертельно скучно. – слышится обиженный голос девушки. – Ну, ради меня. - Хорошо, Рейчел. Только ради тебя. Кажется, парочка начинает движение. Но я не знаю, в какую сторону. Ещё чуть-чуть и мы столкнёмся нос к носу: я, неизвестная мне девушка и человек, которого я меньше всего ожидала и хотела здесь встретить – Ричард Вудс. Я делаю шаг назад, но осознаю, что отступать некуда – в трёх шагах от моей спины окно. А я ещё не настолько отчаялась, чтобы использовать его, как выход из ситуации. Мгновение и из-за стенда появляется незнакомая девушка в сопровождении Вудса. Девушка выглядит роскошно. У неё слегка вьющиеся каштановые волосы длиннее плеч. Глаза у неё большие мятно зелёного цвета. На ней короткое коктейльное платье чёрного цвета с золотой пряжкой на месте сбора складок. Платье без рукавов и без бретелек, из чего я делаю вывод, что оно держится исключительно на двух дынях, на месте которых у нормальных девушек находится грудь. Девушка невысокого роста, по крайней мере, на голову ниже меня и на две ниже Вудса. А выглядит она не старше двадцати лет. Похоже, Вудсу нравятся молоденькие… Я не сомневаюсь, что эта незнакомка – его пассия. Что ж, могу заявить прямо: смотрятся они вместе идеально. Она такая стройненькая, худенькая, с огромными…глазами, и он такой высокий, подтянутый…сексуальный. Они, как герои фильма или голливудские звёзды. Мне как-то даже не комфортно рядом с ними. Не комфортно мне ещё и по другому случаю. Знаете, не хочется в этом признаваться, но слова Сьюзи и Хлои посадили в моей душе семена сомнений. И, кажется, эти семена уже успели дать всходы. А сейчас на них пролился кислотный дождь… Ну да, глупо было даже допускать мысль о том, что в словах моей подруги и сестры есть хоть какая-то доля правды. Но, вы же понимаете, воображению не прикажешь. Не стану скрывать, за прошедшую неделю оно сильно разыгралось у меня в голове. Я уже наполовину серьёзно представляла, как Вудс попытается признаться мне в любви, и с каким трудом я буду после этого объясняться со Сьюзи и Хлоей… Что придётся в очередной раз признать их правоту… Но, видно, не судьба. Вы только не подумайте! Я вовсе не хочу сказать, что расстроена по этому поводу! Просто, понимаете, ведь нам, женщинам, нравится кому-то нравиться. К тому же, своих поклонников, которым мы не можем ответить взаимностью в настоящий момент, мы можем использовать как запасной парашют в будущем. Наверное, недели хватило мне, чтобы свыкнуться с мыслью, что этот запасной парашют у меня есть. А теперь выясняется, что он не мой… - Мисс Уикхем, какой сюрприз! – по Вудсу ясно видно, что он удивлён встрече не меньше моего, а может даже больше. – Не знал, что вы увлекаетесь… искусством… Тон у Вудса такой, будто он не верит, что наша встреча здесь всего лишь совпадение…очередное грёбаное совпадение… - Эм, я…да. – говорю я, сама не соображая, что именно. - Кто это? Ричард, будь добр и представь нас. – девушка совершенно по детски дёргает его за рукав и широко улыбается мне. - Конечно. – нежно улыбается Вудс, глядя на девушку (при этом сердце моё странно и совершенно беспричинно сжимается) – Рейчел, это мисс Лора Уикхем, моя коллега. Лора, это… - Рейчел. Просто Рейчел. – девушка прерывает Ричарда и протягивает мне руку. Немного странно, но я поживаю её и замечаю идеально ровный маникюр. - Очень приятно, Рейчел. – говорю я как можно более естественным и непринуждённым тоном, в то время как чувствую, что атмосфера вокруг накаляется. Вудс явно хочет устроить мне экспресс-допрос, как он любит, с целью выяснить, по какой причине я оказалась а его пути в этот раз. Рейчел, должно быть, хочет устроить нечто подобное Вудсу. Ну, а я очень хочу куда-нибудь исчезнуть и выпить шампанского…бокал…залпом… - Так вы увлекаетесь творчеством современных художников? – спрашивает меня Вудс, сделав саркастическое ударение на слове «творчеством». - Ну, я… не совсем. Дело в том, что… - Вудс смотрит на меня, высоко подняв брови. А у меня, как назло, атрофировался дар речи. Хорошо ещё, что моего позора не замечает его девушка. Рейчел, кажется, уже потеряла всякий интерес к происходящему, повернулась к нам полу боком и теперь пристально рассматривает картину с двумя попугаями, периодически цокая языком. Она кажется мне немного странной, но определённо милой. По крайней мере, она не устраивает мне допрос – этим занят её парень. - А как вы здесь оказались? – спрашиваю я у Ричарда прежде, чем он успевает задать мне ещё какой-нибудь вопрос. - По воле дьявола. – резко отвечает Вудс, что для него очень нехарактерно, а потому пугает меня, как в тот раз, когда он решил уволить меня. – Моё пребывание здесь – чистая случайность, не приносящая мне ни капли удовольствия. Похоже, Вудс в скверном расположении духа. Я только сейчас замечаю, что на нём тот же костюм, в котором он сегодня был на работе. Значит, он отправился сюда прямо из офиса. Должно быть, у него не было ни минуты, чтобы немного отдохнуть после рабочего дня. Но ради чего такие жертвы? Ах, да, ради Рейчел. - Насильно я тебя не тащила! – подаёт голос его девушка и поворачивается к нему лицом с выражением несправедливо обиженной. - Твоя просьба это приказ для меня. – нежно произносит Вудс, заводит руку за голову Рейчел, приближает к себе и целует в лоб. Боже, это выглядит…мило, но странно. Вудс рядом с ней больше походит на заботливого папашу. Возможно, это из-за молодости его пассии. В любом случае, мне отчего-то совсем не по себе рядом с ними. Я ловлю себя на мысли, что Вудс из тех людей, которые не только умеют красиво говорить, но и воплощают свои слова в жизнь. Я уже поняла, что он всегда держит обещания, но что он способен отложить дела фирмы ради прихоти своей (как мне кажется) невесты, об этом я не знала. Честно, мне завидно. Счастливая эта Рейчел. У неё ангельская внешность и замечательный жених, пожалуй, один из лучших… - Лора! Вот вы где! – ко мне приближается Лигрен. Этот человек настолько мне неприятен, что я предпочла бы остаться в компании Ричарда и Рейчел, нежели идти куда-то с ним. – Где вы были? Хотите сорвать нам выставку? Его маленькие глазки налиты кровью, он смотрит на меня, как бык на красную тряпку. Вудс и его девушка глядят на нас с даже не скрываемым недоумением. А у меня нет вменяемого объяснения, чтобы внести ясность в происходящее, да и особого желания этого делать тоже нет. Не знаю почему, но мне нравится выражение удивления на лице Ричарда. В эти минуты его лицо становится больше похожим на человеческое. Это его настоящая и искренняя эмоция, понятная мне. - О, вы болтаете с друзьями, как это мило! – взмахивает руками Лигрен так, что чуть не проводит пятернёй по волнистым попугайчикам на холсте. – Вы можете подвести Лукаса, и это вас нисколько не волнует?! - Да иду я, иду! – с нескрываемым раздражением говорю я и собираюсь уже попрощаться с моим боссом и его невестой, как последняя задаёт мне вопрос: - Так вы знакомы с Лукасом Эшли? – подняв брови и округлив глаза, спрашивает Рейчел. - Я его девушка. – не без гордости отвечаю я. За моей фразой следует странная реакция. Лигрен закатывает глаза и качает головой. Взгляд Вудса становится холодным, как лёд, и он резко поворачивает голову в сторону импровизированной сцены. А Рейчел, скривив гримасу полнейшего непонимания, переводит взгляд с Ричарда на меня. - Ну, мне пора. – бросаю я уже уходя. Лигрен срывается с места одновременно со мной, шепча себе под нос нечто, похожее на «ну, наконец-то». Мы подходим к сцене. Лукаса нигде не видно, наверное, он репетирует речь. Боже, неужели это действительно так важно? Может, они ему ещё и гримёрку выделили где-нибудь в подсобке музея? Судя по происходящему на сцене, они вполне могли это сделать. На сцене стоит микрофон. Это меня не удивляет, но остальным предметам там явно не место. Если только на открытии выставки не будет выступать фокусник. Помимо микрофона на сцене находятся два стола, затянутых чёрной и белой тканями. На первом сооружено нечто, что профессионалы называют натюрмортом. Плетёная корзинка наполнена свежими фруктами и полевыми ромашками, несколько лепестков которых, как бы случайно упали на стол. Рядом стоят два мольберта. Мольберты так же затянуты чёрной тканью. Судя по всему, под тканью находятся холсты. И я думаю, будет правильно предположить, что на них изображён этот самый натюрморт. Второй стол совершенно пуст, не считая бардовой подушки, которые обычно покупают в качестве кроватки для домашних любимцев. Рядом так же стоят два мольберта. Но больше всего меня поражает то, что стоит за микрофоном. Гигантская позолоченная рамка в человеческий рост и закрытое полотно таких же размеров. Что задумал Лукас? Как назло мне в голову не приходят идеи вразумительней фокусов. Но я догадываюсь, что это не может быть правдой. И ещё меня волнует: какова моя роль во всём этом? Чем я могу быть полезна? Срывать чёрную ткань с картин? Разве что этим… - Послушайте, Лора, - начинает Лигрен наставническим тоном. – Я объясню один раз, так что запоминайте. Я больше повторять не буду. Я еле сдерживаюсь от того, чтобы не закатить глаза, не развернуться и не уйти. - Вам надо будет встать в ту рамку. – произносит Лигрен и указывает на позолоченную раму для картины. - Зачем? – искренне удивляюсь я и смотрю на Лигрена с выражением, как если бы считала его помешанным. - Dieu, donne-moi la force! (Боже, дай мне сил) – произносит Лигрен по-французски. - Что, простите? - Вам просто надо встать в чёртову раму!- шипит он на меня, как закипающий чайник. – Не задавайте мне вопросов! То, что Лукас не ввёл вас в курс дела раньше, меня не касается, но, видит бог, лучше бы он это сделал. По крайней мере, это бы избавило меня от ваших глупых вопросов. Меня накрывает волна негодования. Да кем этот француз себя возомнил? За кого он меня держит? Он разговаривает со мной, как с девочкой по вызову! Меня это так раздражает! - Вы зайдёте с задней стороны рамки и примете вот такую позу. – Лигрен выпячивает вперед правую ногу и заводит левую руку себе за голову. В его исполнении это выглядит очень комично, так что я не выдерживаю и фыркаю. - Не смейтесь. – отдаёт он приказ. – Давайте, потренируйтесь. - Не буду. – категорично заявляю я, оглядываясь по сторонам. Ещё чего не хватало! Принимать всякие странные позы на глазах у толпы народа. – С чего ради я должна это делать? Лигрен выкрикивает какое-то междометие по-французски и хватается руками за голову. Мне это уже начинает нравиться. Я ловлю себя на мысли: а не стоит ли тупить не только по поводу, но и без него, чтобы ещё больше вывести этого француза из равновесия. - С того ради вы это сделаете! – почти кричит Лигрен, однако, замечая, что на нас стали оборачиваться гости, снижает голос на два тона. – С того ради, что вы не хотите сорвать выставку Лукаса Эшли! Или вы пришли сюда специально за этим? - Нет. – признаю я своё поражение. – Я не хочу срывать выставку. Но я просто действительно не понимаю, что от меня требуется и зачем. - Вы не понимаете, и при этом не даёте мне объяснить! – раздражённо произносит Лигрен и тут же возвращается к объяснениям. – По моему сигналу вы зайдёте за рамку и примите позу, которую я только что вам показал. Ясно? - Ясно. – киваю я. – Но… - Что «но»? – прерывает он меня. – Что «но»?! всё, мне некогда, Лукас уже готов. Запомните: по моему сигналу. Я махну вам рукой, и вы сразу же подниметесь на сцену и зайдёте за раму. - Ладно. – обречённо соглашаюсь я. Но, Лигрену было, кажется, на моё согласие или несогласие плевать. Он засеменил по направлению к сцене, на которую уже взошёл Лукас. Лукас, как только рядом с ним по правую руку оказывается Лигрен, включает микрофон, и громкий неприятный стон звукоусилителя оповещает всех о том, что пора затихнуть и обратить внимание на сцену. - Дамы и господа, - начинает Лигрен как заправский цирковой конферансье, объявляющий следующий номер. - от имени директора нашего музея, разрешите мне представить человека, чей взгляд на современное искусство вы можете увидеть сегодня в этом зале... Я искренне горжусь этим молодым человеком, так как очень хорошо его знаю уже многие годы. - при этих его словах мои брови непроизвольно поднимаются вверх. - И сегодня настал вечер вам узнать его через его картины. Итак, я предоставляю слово Лукасу Эшли. По залу раздаются почтительные аплодисменты, пока Лукас забирает из рук Лигрена микрофон. - Благодарю, месье Лигрен. - на французский лад обращается Лукас. - Благодарю вас всех, за то, что собрались здесь сегодня. Многие из вас уже знакомы со мной и с моим творчеством, но многие обо мне даже ни разу не слышали. Лукас произносит речь очень уверенно. Гладя на него можно подумать, что он превосходный оратор. Надо же, никогда бы не подумала, что в нем скрываются такие таланты. - И знаете, сегодня позавидовать можно тем, кто видит меня и мои работы в первый раз. - Интересно: почему? - раздается сзади меня чей-то раздраженный шепот. Я оборачиваюсь и встречаюсь взглядом с Вудсом. Я тут же понимаю, что он зол, и хоть мне не ведома причина его недовольства, я чувствую себя виноватой и устремляю взгляд в пол, как нашкодивший щенок. Однако, несмотря на это, спрашиваю: - Вам что-то не нравится, мистер Вудс? - О нет, Лора, я всем доволен. - с ядовитым сарказмом отвечает он. - Я счастлив, что меня почти насильно притащили сюда, что я узнал хорошие новости, что я вынужден бог знает сколько слушать выступление этого павлина, прежде чем Рейчел вдоволь не насладится высокохудожественной натурой этого человека. Последняя фраза Ричарда заставляет меня заметить, что Рейчел рядом с Вудсом нет. Я принимаюсь вертеть головой в ее поисках и замечаю, наконец, ее почти у самой сцены, с полуоткрытым ртом смотрящую на Лукаса и внимающую каждому его слову. Честно, впервые вижу такую фанатку. Но, по крайней мере, этим объясняется недовольство Вудса. Наверняка, он обижен тем, что его девушка не обращает на него никакого внимания и всецело поглощена и заворожена Лукасом. Я отворачиваюсь от ревнивца и вновь вслушиваюсь в речь моего парня. - Возможно, мои слова показались вам странными. - туманно произносит Лукас. - Однако это так. Я сам завидую тем, кто не видел моих ранних работ. Все дело в том, что я не считаю их искусством. По залу прокатывается легкий шепот. А я отчетливо слышу, как сзади раздается презрительное хмыканье Вудса. - Да, именно так. Я стыжусь того, что писал ранее. Я писал душой, но не разумом, а душа без разума - всего лишь набор несгармонизованных чувств. И этот поток эмоция я раньше перекладывал на бумагу, вынуждая критиков и простых зрителей ломать головы над тем, что я хотел этим выразить. Я поступал несправедливо и оправдывал себя тем, что так поступают и другие современные художники. Но теперь я хочу попросить прощения у всех, кто видел мои предыдущие работы. - Лукас низко склоняет голову и это производит на собравшихся огромное впечатление. Слышатся неуверенные аплодисменты, постепенно перерастающие в бурные овации. Я бросаю взгляд на Рейчел и замечаю, что из всей толпы только она не аплодирует. Она стоит в прежней позе и с явным недоверием взирает на Лукаса. А Лукас, тем временем продолжает. - Но сегодня я хочу извиниться не только словесно, но и предъявить доказательства того, что больше не отношусь к числу тех людей, называющих себя художниками, но пишущих при этом не лучше пятилетнего ребенка. Итак, господа, что, по-вашему, имеет право называться искусством? Я всегда думал, что истинное искусство - искусство природы. Иными словами, никто не может стать лучшим художником, чем сама Природа. А все те, кто пытаются запечатлеть ее прекрасные образы - всего лишь жалкие подражатели. Как не прискорбно это признавать, но все мы, художники-пейзажисты, художники-портретисты, фотографы, всего лишь копируем нечто уже созданное. Но копии могут быть как плохими, так и хорошими. Художники создают копии, на мой взгляд, плохого качества. Издали, конечно, сложно этот брак распознать, но вблизи мы видим неровные мазки. Фотография - копия высшего качества, однако зачастую лишена того объема, который воспринимает человеческий взгляд. Мы всё же понимаем, что это фотография, нас не удается провести... Но так же я считаю, что многое зависит от мастерства. Мы, люди, способны создать замечательные копии, если только будем обладать достаточным терпением и трудолюбием. Сегодня я хочу продемонстрировать вам свои копии. Я вовсе не претендую на то, что они будут идеальными, однако, думаю, что они максимально к этому приближены. Кажется, речь Лукаса закончилась. На сцене начинается какая-то суматоха. Лигрен делает мне знак рукой и я с большой неохотой протискиваюсь сквозь толпу к сцене. - Куда вы, Лора? - спрашивает меня Вудс, схватив за руку повыше запястья. - Сама не знаю - отвечаю я так искренне и печально, как никогда, и Вудс, наверное, пораженный этим выпускает мою руку. Я поднимаюсь на сцену как можно незаметнее - все по инструкции Лигрена и, заходя за рамку, принимаю нужную позу. А со сцены вид совершенно другой. Мне видно всех и всё. Я перевожу взгляд с удивленного и хмурого лица Вудса на не менее хмурое лицо Рейчел. Замечаю Лигрена, с азартом поглядывающего на происходящее на сцене. На секунду Лукас оборачивается ко мне. Я нежно улыбаюсь ему, желая дать понять, что я поддержу любые его начинания и что взгромоздилась на эту сцену, выполняя приказание Лигрена исключительно ради него. Однако Лукас, похоже, слишком занят, он не замечает и никак не реагирует на мою одобряющую улыбку и поворачивается ко мне спиной. Стол, на котором стоит натюрморт, и мольберт рядом с ним немного повернуты боком, так что мне хорошо видно, что Лукас с ними делает. Он аккуратно снимает черную ткань с полотна на мольберте и мой возглас удивления тонет в поднявшемся шуме. Я смотрю на открывшуюся всеобщему взору картину и не могу поверить, что это действительно картина, а не второй натюрморт, и не зеркало, отражающее реальность. Второе, кстати, очень похоже на правду. Если бы меня не предупредили, что это, в самом деле, нарисовано на холсте, я бы приняла картину за зеркало, отражающее корзину с фруктами. Настолько реалистично выглядит произведение Лукаса. Похоже, на всех остальных картина произвела такое же впечатление, как на меня, хотя возможно, даже еще большее, ведь они искусствоведы, не то, что я. Даже Вудс, кажется, не ожидал, что Лукас способен продемонстрировать нечто настолько потрясающее. - Теперь вы можете видеть, о чем я говорил. - наслаждаясь произведенным эффектом говорит Лукас. - При помощи новой техники живописи и не совсем обычных красок, мне удалось достичь максимально точной копии реальности. Но это только фрукты да корзинка... Натюрморт - мертвая природа в переводе с французского. Я решил пойти дальше и запечатлеть живое существо подобным образом. Лукас отходит от стола с натюрмортом и подходит к столу с красной подушечкой. В этот же момент ассистент, взявшийся из неоткуда, на мгновение появляется на сцене, закрывает мне вид, а через секунду, когда он отходит в сторону, я могу видеть тучного рыжего кота, разлегшегося на подушке. У кота такой блаженный и умиротворенный вид, кажется, его совершенно не волнует собравшаяся публика и Лукас, вертящийся вокруг, сдергивая эффектным движением черный бархат со второго мольберта. На сей раз мне видно хуже, но я все-таки могу рассмотреть на картине брата-близнеца того жирдяя, которого только что положили на подушку. Признаюсь честно, если бы мне предложили сыграть в игру «найди десять отличий», я бы не нашла ни одного. Кот на картине выглядит точно так же как кот из реальности. Единственное расхождение с оригиналом в том, что глаза реального кота иногда закрываются, а глаза кота нарисованного так и остаются полуоткрытыми. - Да это же зеркало! - громко говорит кто-то из толпы. - Вовсе нет, - улыбаясь, произносит Лукас. - Это не зеркало и после того, как я покажу вам третью работу, у вас будет шанс в этом убедиться. По залу в третий раз проносится возбужденный шепот, а я стою, не смея пошевелиться. Кажется, я уже поняла, к чему ведет Лукас. Сейчас он покажет мой портрет. Должно быть, это будет так же великолепно, как и предыдущие. О боже, я так волнуюсь, интересно, публике понравится? Вот только, кое-что не дает мне покоя. Судя по размерам холста - картина должна быть в полный рост. А я лишь один раз позировала Лукасу в полный рост и тогда я была... - Однако, изображение братьев наших меньших дело отнюдь не хитрое. - самодовольно вещает Лукас. - Во все времена для человека было труднее всего передать красоту своего истинного собрата человека, в особенности женщины. От слов Лукаса я чувствую себя как рабыня на невольничьем рынке. После этой его фразы взоры собравшихся устремляются на меня, и я готова поклясться, что смотрят они на меня оценивающе, будто бы думая: подхожу ли я словам Лукаса или нет. Мне жутко не нравится это внимание толпы, и я отчаянно краснею. - Как вы уже догадались, - говорит Лукас, подходя к последней закрытой бархатом картине. - Я запечатлел и ее. Я написал портрет моей любимой женщины, стараясь добротно передать всю ее красоту и грацию. Более того, вы сегодня можете воочию видеть ее. Разрешите вам представить, Лора Уикхем, девушка, которую я люблю. И Лукас впервые за последний час поворачивается ко мне и нежно улыбается. Вот только я не могу ответить на его улыбку. Выражение ужаса застыло на моем лице. Страшное предположение не дает моему мозгу сконцентрироваться на происходящем и помешать ему. Я стою, с непередаваемым страхом, следя глазами за Лукасом, который тем временем медленно, сантиметр за сантиметром стягивает темную ткань с картины. Когда бархат падает на пол, в зале воцаряется гробовая тишина. Я знаю, что абсолютно все находятся сейчас в замешательстве. Боковым зрением я вижу, как глаза присутствующих увеличиваются в размерах. Вижу самодовольные лица Лукаса и Лигрена, которые неприкрыто наслаждаются произведенным эффектом. Но меня все это не волнует. Единственное, что я сейчас хочу - исчезнуть, как по волшебству. Просто взять и испариться, причем вместе с этой картиной. Нет, признаю, она великолепна. Я точно смотрюсь в зеркало... Вот только в этом зеркале почему то не отражается моя одежда. На картине нарисована совершенно голая девушка и все было бы не так страшно, не будь этой девушкой я.