Стереотипы

— Что же ты до сих пор его не застрелил? — с любопытством поинтересовался Ацуши у нового знакомого. — Ты же не думаешь, что у меня кишка тонка?! — Рюноске недобро зыркнул. — Вовсе нет… — задумчиво ответил Накаджима, вроде как даже не испугавшись. — Просто мне кажется это странным. Да и ты не похож на того, кому был бы по силам Дазай-сан… — Я докажу… — прошипел Акутагава, вновь обнажая пистолет из кобуры. Он прицелился. Ацуши заметил, что рука у парня дрожит, но палец лежит на курке, готовый вот-вот его спустить. Акутагава не останавливался, так и шел, держа пистолет в вытянутых руках, на его лбу проступила испарина. — Чего же ты не стреляешь? — поинтересовался Ацуши. — Сначала тебя. Рюноске развернулся и теперь направлял свой пистолет на Ацуши. Тот в страхе заметил, что руки террориста больше не дрожат, взгляд уверенный. Мышцы его кистей напряглись…

***

Хищное рычание раздалось по улице. Дазай с Куникидой разом остановились, не сговариваясь. Они переглянулись сначала друг с другом, затем развернулись, направляясь в обратную сторону. — Надеюсь, Ацуши не учует… — тихо сказал Дазай по пути. — С его обонянием… К тому же, он… — Успокойся, — выдохнул Куникида. Ему не нравилось, что напарник вот так нервничает из-за этого. И не только потому, что сам хотел бы чувствовать его запах. Доппо казалось, Дазай может потерять эффективность, если будет заботиться о таких вещах во время расследований и тем более боя. Рычание вновь эхом отразилось от стен близлежащих домов. Оно доносилось из-за угла, и напарники уже собирались туда завернуть, как мимо них пролетело отброшенное тело Акутагавы… Рюноске тут же подскочил. Тонкие шипы расемона отправились в обидчика. Тигр ловко уклонялся от атак, пытаясь лапой достать отступающего Акутагаву. — Браво, Ацуши! — Дазай прихлопнул в ладоши. — Я горжусь тобой! Акутагава повернулся на голос наставника, и это стало его ошибкой. Тигр одним прыжком прижал его тяжелыми лапами к земле. Рюноске отправил в его грудь два длинных, разрезающих пространство шипа. Дазай остановил их. Успел положить руку на лоб Акутагавы и на макушку тигра. Так что теперь Ацуши стоял на четвереньках над ошеломленным и немного напуганным Рюноске. — Не знал, что вы знакомы, — задумчиво сказал Осаму, глядя то на одного своего ученика, то на второго. — Дазай-сан! — Ацуши подскочил на ноги. — Вот этот, — он указал пальцем на своего противника, — собирался пристрелить вас! — Что? Рюноске, это правда? — Дазай опустился на корточки рядом со своим воспитанником. Акутагава быстро сел на земле, принялся стряхивать пыль и песок с плаща. — Ничего личного, — тихо сказал он. — Тебя Мори-сан отправил? — Дазай склонил голову на бок. — Допустим… — Рюноске окончательно поднялся на ноги. — И что с того? У меня бы все получилось, если бы не… Дазай громко расхохотался, заставляя Акутагаву замолчать. Ацуши отступил на шаг от противника. Он смотрел то на Дазая, у которого глаза слезились от смеха, то на поверженного мафиози, который поспешно убирал пистолет в кобуру. — Что должно быть в голове Мори-сана! — сквозь смех говорил Осаму. — Чтобы он доверил мое убийство тебе?! — Вам не стоит меня недооценивать! — Акутагава сжал пальцы в кулаки. Его немножко трясло. — Я уже не такой, каким… Он закашлял, прикрывая губы рукавом. — Иди давай, пока я сам тебя не прикончил, — улыбчиво сказал Дазай, и Акутагава дрогнул. Куникида с интересом наблюдал за происходящим. Этот Акутагава… Нужно бы его арестовать. Но, похоже, он хорошо знаком с Дазаем. Быть может, они когда-то даже работали вместе, будучи в мафии. Дазай упоминал, что он был начальством… В полне может быть, что этот парень — его бывший подчиненный. Рюноске, на удивление, послушался. Несмотря на приказ Мори, несмотря ни на что. Похоже, Дазай действительно для него авторитет. — Ацуши-кун, — обратился Осаму. — Тебе бы тоже не мешало. Хватит преследовать меня. — Но ведь расследование… — замялся Накаджима, убирая руки в карманы. — Вы же сами сказали, что… — Ацуши-кун, — перебил Дазай. — У Куникиды-куна скоро из-за тебя будет паранойя, и глаз начнет дергаться. А сливать он все на меня будет… — Я вообще-то все слышу! — возмутился Куникида. — Ладно… — вздохнул Ацуши. — Но я все равно доберусь до истины, рано или поздно. «Рано или поздно все до нее доберутся», — подумал вдруг Куникида, осознавая, что Дазаю на самом деле нет смысла искать блокатор. Дазай выпрямился, наблюдая, как теперь отдаляется Ацуши, иногда оглядываясь на старших товарищей. Куникида заметил легкую дрожь в руках напарника. Мори отправил Акутагаву для убийства Дазая, в то время как сам пообещал ему помощь. Нужно ли сообщить об этом директору? — Дазай?.. Куникида тронул напарника за плечо. Тот вздрогнул, выходя из мыслей, и обернулся. — Прости… Я в порядке. Он убрал руки в карманы и медленно пошел по дороге. Глаза его смотрели в асфальт, голова была чуть склонена вперед. — Не вешай нос… — Дома, — тихим голосом ответил Дазай. — Что если… Мы здесь не одни?.. — Сегодня, значит, у тебя ночуем? Дазай ничего не ответил. Они шли медленно и молча. Куникида не сводил взгляда с напарника. Тот, казалось, активно что-то обдумывал. Да, он был расстроен, возможно даже подавлен, не принимал никаких попыток скрыть этого. Но, тем не менее, он шел и анализировал, не замечая ничего на своем пути. Он машинально поднялся на второй этаж, открыл дверь, вошел в коридор и устало упал спиной на стену, закрывая глаза. — Дазай?.. — Куникида-кун… Принеси воды. Доппо поджал губы, понимая, что Дазаю уж совсем плохо. Он боялся представить, к каким выводам тот пришел, о чем рассуждал по дороге. Разувшись, Куникида вошел на кухню, проверил чайник. В нем было немного кипяченой воды, которую он налил в стакан и принес напарнику. Дазай смотрел на свою дрожащую руку. Это был не легкий тремор, нет. Вода грозилась расплескаться через край. Но лицо Осаму сохранял. Пусть и не улыбался, но и не плакал, как в прошлый раз, после стычки с Оэ. Он пил шумными глотками, проливая часть воды. Она стекала по подбородку, слегка намочила рубашку и бинт на шее. А после отпустил стакан, так что тот упал на пол и тут же разбился. Куникида почувствовал себя крайне растерянным. Он никогда особо не умел говорить слова поддержки, не умел успокаивать. Но оставить это так тоже не мог. — Дазай, ты… — Он не для этого отправил Рюноске, — тихо заговорил Осаму, перебивая. — Мори-сан знает, что я ему не по силам… Он… Это для того, чтобы я не шел к нему… — Почему он тогда прямо не сказал об этом? — нахмурился Куникида. Он стоял перед Дазаем, их разделяли только осколки разбитого стакана. — Возможно, он боится… Я ведь потерял доступ к блокатору, и могу у него стащить при отказе. Так он попытался, видимо, предупредить меня. — Ты вообще как?.. — спросил Куникида, в надежде увидеть обычную улыбку Дазая и услышать, что с ним все в порядке. Осаму открыл глаза. — По мне не видно? Эх… Куникида-кун, неужели ты не понимаешь?.. Если я за выходные что-нибудь не придумаю, в понедельник меня ждет каминг-аут. Ну почему, почему Дазай так сильно этого боится? Что плохого в том, чтобы быть омегой?.. Дазай не смахивает на людей с заниженной самооценкой и комплексом неполноценности, но почему он этого так боится? Если он такой, такой от природы, он не может это исправить, то зачем прячет это? Куникида опустился на корточки и стал стягивать обувь с напарника, видя, что тот не торопится разуваться сам. — Аккуратнее только, в стекла не наступи. Дазай не сопротивлялся, оставался расслабленным. Доверял. Он положил ладони на плечи Куникиды, но сильно не опирался, просто держал равновесие. — Ты мне поможешь достать блокатор, Куникида-кун?.. — спросил Дазай. — Нет. Рано или поздно у тебя все равно будет каминг-аут. Куникида направил стопу Дазая в носке на то место, где не виднелось осколков, оставил ботинок, и принялся снимать второй. — Но почему?.. Кроме тебя никто не согласится помочь. Он говорил тихо, спокойно. Непривычно слышать его таким. — Прости, но, возможно, я просто не до конца понимаю тебя. Куникида отставил второй ботинок и выпрямился. Осаму все еще стоял, прислоненный спиной к стене, растерянный, подавленный. Настоящий. — Одна из целей нашего расследования — остановить распространение блокатора, — продолжил Куникида, глядя ему в лицо. — Если ты собираешься этому препятствовать, то нам точно придется подключать остальных. Дазай, все равно все всё узнают. — Что же мне тогда делать? Куникида-кун… Что мне делать?.. Доппо заметил, как задрожали плечи напарника. Он был бледен, напуган… Сейчас ему нужна поддержка больше, чем когда бы то ни было. Куникида взял его за руку. — Пошли. Не наступи на стекло… Дазай успешно перешагнул, следуя за напарником в единственную комнату съемной квартиры. — У тебя отличный запах, не понимаю, зачем ты его прячешь, — продолжил Куникида, пытаясь поддержать самооценку напарника. — Возьми, к примеру, Рампо. От него спиртягой пахнет… Вот тут да, пробл… — Мне все равно, какой у меня запах, — Дазай отшагнул и сел на кровать у стены. — Я не хочу, чтобы на меня смотрели сверху вниз. С позиции силы… Куникида улыбнулся. — Не каждый альфа сравнится с твоей силой, Дазай. И не только физической, но и моральной. Но сейчас ты даешь Достоевскому себя победить. — Он меня победил еще тогда, когда я впервые заговорил с Оэ, — он скинул с себя плащ на кровать и лег прямо в одежде. — Я стал зависим. — И ты сдался. Дазай, если ты перестанешь употреблять блокатор, ты выйдешь из-под контроля. Ты больше не сможешь быть частью его плана, каким бы этот план ни был. Куникида сел на кровать рядом с ним. Осаму некоторое время молчал. Он лег на бок, отворачиваясь от напарника. Глаза были закрыты, будто бы тот собрался спать. — Можно быть счастливым и будучи омегой… — Куникида попытался подойти с другого угла. — Не в моем случае. Мой альфа в тюрьме… Я мог бы попробовать вытащить его оттуда, но ведь я сам его туда и посадил. Куникида напрягся. — Любишь его? — Ты дебил? — Дазай повернулся, чтоб посмотреть в лицо напарника. — Если нет, то чего так переживаешь? — продолжил Доппо, не реагируя на обзывательство. — Да потому что я не могу быть полноценным омегой, пойми меня. У меня никого не будет из-за метки. Ну раскроюсь я на работе… Начнут косо смотреть, шептаться… — Дазай, блять! — выругался Куникида. — С каких пор тебя это волнует? Он улыбнулся. — Вообще-то всегда волновало. Если ты не заметил. «Я снова его упрекаю, — поймал себя Куникида. — Ему нужна поддержка. Взять за руку и помочь пройти этот путь, чтобы не в одиночестве. Чтобы ему было, на кого положиться. Чтобы он знал, что я рядом. Но не упреки, не обвинения». Он коснулся тыльной стороной пальцев его волос и провел по ним, поглаживая, едва касаясь. Волосы очень мягкие на ощупь. Ухаживает за ними, наверное… Несмотря на его сложный характер, Дазай всегда выглядел опрятно. Одежда стиранная, отутюженная. Ему правда далеко не плевать, что о нем думают. Ему негде взять блокатор, кроме как пойти к Мори или Достоевскому и упасть им в ноги. Нет, такого допускать нельзя. Пусть раскроется, пусть и другие стоят за него. Главное следить, чтоб он за выходные всерьез не самоубился. Куникида чуть придвинулся к спине напарника, продолжая его поглаживать. Тот лежал спокойно, умиротворенно. Почти как тогда, на его руках. Это было всего-то пару дней назад, и вот он снова видит его таким. — Дазай, надо бы раздеться, — сказал Доппо. — Если ты спать собрался… — Хорошо… — он перевернулся на спину. — Иди тогда тоже на диван, он на кухне. Он правда не выдвигается… — Ничего страшного, правда… Есть причина, почему я не могу спать в другой комнате. Дазай с интересом поднял глаза. Куникида продолжал его мягко гладить, становясь немножко смелее. — Не вижу причины, по которой мы должны спать вместе, — задумчиво ответил Дазай. — Ага, но как только я выйду, ты начнешь вены резать? Или вешаться? Или еще что-нибудь придумаешь. Дазай вздохнул и промолчал в ответ. Куникида поднялся с кровати, прекращая поглаживания, поднял дазаевский плащ, повесил его на плечики, затем на вешалку. И принялся раздеваться сам. — А ты приставать не будешь?.. — продолжил Дазай, все еще не двигаясь. — Не доверяешь? — Куникида спустил штаны и дернул бровью. — Мало ли, нанюхаешься… Осаму все же расстегнул пуговицы на жилете, а после на рубашке, обнажая в меру подкаченный торс. Следом — бинт на шее, скрывающий ненавистную метку. Куникида повесил свою рубашку на спинку стула, снял часы, осмотрел собственный бинт на левой руке. Утром надо бы его поменять, а то кровью запачкался. У Дазая точно лишний бинтик найдется. Осаму избавился от бинтов на теле и, наконец, спустил с себя штаны, не поднимаясь с кровати. Использованные бинты он небрежно кинул на пол, а одежду протянул напарнику и чуть улыбнулся. Куникида аккуратно сложил его брюки, повесил рубашку поверх своей. Дазай залез под одеяло, протянув вторую половинку напарнику. Спать вместе с ним… Как же это странно. Куникида мог представить себя рядом с кем угодно. Но не с тем, кто так бесил и донимал его на работе. К тому же, он никогда не думал, что будет всерьез опасаться попыток самоубийства Дазая. Учитывая, что все выходы из сложившейся ситуации — неприятны для него, то самоубийство, скорее всего, он рассматривает как самый позитивный исход. Одеяло было легким, почти невесомым. Куникида лег спиной к Дазаю, чтобы не искушаться обнюхать его лишний раз. Если так подумать, Куникида никогда прежде ни с кем не спал в одной постели. Мысль об этом смущала. Но, по сути, это не имеет значения. Это просто сон, не более того. Причем сон должен быть чутким, чтобы в случае чего подскочить и вытащить его из петли. А завтра предстоит следующая задача, сложная, практически невыполнимая для нерешительного альфы. Он должен сделать Дазая счастливым омегой. Так, чтобы в понедельник он спокойно пришел на работу, спокойно говорил о своей принадлежности, при этом не чувствуя неудобств, не желая застрелиться. Это необходимо сделать прежде, чем продолжить расследование. Иначе им просто не победить.