***
Зато у Ацуши и Рюноске будет ребенок. Нежеланный. Потому что Рюноске не считает, что между ним и тигром есть искра. Они пытаются строить отношения, проводят вместе время. Ацуши даже как-то заботится о нем, хотя выглядит это все неуклюже и глупо. В основном их отношения ограничиваются сексом. Вот и сейчас. Они лежат на кровати, расслабленные, немного уставшие. Ацуши гладит его живот. Пока еще впалый, но в скором времени он начнет расти. Рюноске родит от первого встречного. И, похоже, семью создаст с ним же. Не сказать, чтоб Ацуши был каким-то плохим или не нравился ему. Просто… Серьезные отношения представлялись совсем иначе. Романтика какая-нибудь. Сильный альфа, который будет старше, ответственнее и умнее. Который будет о нем заботиться. Но не тот, которому в первую очередь будет важен секс. Секс нормальный омега может найти легко и где угодно. Это никогда не было проблемой. А вот забота, поддержка и все такое, что иногда так необходимо, особенно после какого-нибудь сложного задания — это проблема. Ацуши пытается. Рюноске видит, что он пытается дать эту заботу, поддержку. У него не выходит. Рука сонно поглаживает живот. Ребенок — вот, что их объединяет. Только и всего. — Ацуши-кун… Может, сводишь меня наконец на свидание?.. — прямо сказал Рюноске. — На свидание? — Ацуши сел на кровати, глядя то ли на его животик, то ли ниже. — Ты хочешь на свидание? — Ну да. — А куда? — его рука сползла ниже, принялась нагло и как-то по-собственнически облапывать член, яйца. — Ну хватит уже, — Рюноске скинул его руку. — Я тебе не секс-машина. Бесишь меня уже, блин, со своей ненасытностью. Романтики я хочу, вот чего. — Прости, — Ацуши слегка зарумянился. — Почему ты раньше молчал? Я бы тебя отвел куда-нибудь, цветов бы купил, что ли. — Не нужны мне цветы, я не корова, — фыркнул Акутагава. — Тогда что ты хочешь? Я не понимаю тебя, я не могу читать мысли, у меня раньше не было никаких отношений, — оправдывался Ацуши. — Я собираюсь строить с тобой семью. Ты мне нравишься как омега… Но метить, наверное, пока рано. Да?.. — Конечно. Рюноске сел рядом. Они оба были голыми. Но их это никак не смущало. — Тогда пойдем?.. Сходим куда-нибудь, — Ацуши взял с кровати свои трусы и принялся их натягивать. — Надеюсь, тебе каждый раз о таких вещах не придется говорить в лоб, тупой альфач, — фыркнул Рюноске. — Я в душ.***
Весь субботний день Куникида и Дазай занимались переездом. В двухкомнатной квартире теперь было полно пакетов, сумок, которые стояли впритык и занимали половину пространства. Куникида недоумевал, откуда у Дазая столько вещей… Одних только бинтов было два полных пакета. Он настаивал один выбросить, чтоб меньше тащить, но здесь Дазай уперся. В воскресенье они пошли на свидание. Погода не слишком-то способствовала прогулке. Дождь, слякоть… Одним словом — осень. Осень, которая запомнится им надолго. Кажется, на всю оставшуюся жизнь. Они сидели в кафе с панорамными окнами. Сидели рядышком, на диване. Больше обнимались, чем ели. Кажется, свидание и ухаживания уже были формальностью. Куникида заполучил своего омегу, за единственным исключением — метка. Он, конечно, попытается все исправить. Если получится — это будет чудом. Но он слишком-то не надеется на успех. Он готов принять Дазая с чужой меткой. Он уже вырвал листы из своего блокнота. Пятьдесят восемь пунктов об идеальном омеге превратились в один. В тот, который сидел рядом, у которого на губах осталось немножко подтаявшего пломбира. — Специально меня соблазняешь? — улыбнулся Куникида. Он приблизился, коснулся языком его губ, слизывая сладкую массу. Он видел, как покраснел Дазай. Это не дома в одиночестве целоваться. Это прилюдно, в кафе. Это могло смутить Куникиду раньше, но теперь он сам забавился, глядя на румянец Дазая. Не такой уж он и смелый, не такой незакомплексованный, какого из себя строит. Отчасти — обычный омега. Даже местами стереотипный. Куникида скользнул языком в его рот. Сладко… Дазай лениво отвечает на поцелуй, позволяя доминировать. Это уже не те неловкие и неуверенные поцелуи. Куникида немножко подучился, набрался уверенности. Он крепко прижимал Дазая к себе… Кто бы ему сказал месяц назад, что он вот так смело будет целоваться с этим суицидником недоделанным? Куникида бы его к черту послал, ну или рассмеялся бы. Кто же мог предположить?.. Это все еще немного странно. Все еще всплывают в голове протесты, по типу «кого же я, блин, целую?» Но Куникида их уверенно отбрасывает и старается о таком не думать. Завершив поцелуй легким касанием губ, Куникида прижал Дазая крепче к себе. Легкая мелодичная музыка, удары капель дождя по окну будто убаюкивали. Хотелось взбодриться, хотелось драйва, чего-то неординарного, запоминающегося… — Осаму, — тихо обратился Куникида, все еще пытаясь привыкнуть к новому обращению. — Ты как себя чувствуешь? — Ты о моей жопе? — Дазай улыбнулся, отстранился и поелозил на диванчике. — Не жопе, а попе, — поправил Куникида, хмурясь. — А ты хочешь меня прямо здесь? — он хихикнул, поставил ладони на колени напарника и игриво заглянул в его лицо. — Не здесь, — Куникида мотнул головой и посмотрел со всей своей строгостью. — Под дождем. Дазай отстранился. — Ты это серьезно? — А я когда-то шутил про такое? Осаму. Я сейчас здесь усну от этой музыки, от этого дождя. Несносно. — Можно счет! — прикрикнул Дазай. — Как хочешь, любимый. Любимый… Очень странно слышать такое от Дазая в свой адрес. Но Куникида уже не сомневается в своем выборе. Он расплатился за них обоих и они спешно вышли на улицу. Ткань брюк уже топорщилась. Хватило одной мысли о сексе с Дазаем, как член моментально среагировал. — Где? Куда? — Дазай метался по многолюдной улице. — Пошли, — Куникида тянет его за угол. Одежда быстро промокла, и напарники принялись поспешно от нее избавляться. Тут людей нет. Только стены с трех сторон увидят их наготу. Мокрые тела, холодно. Куникида берет за запястья и прижимает их к мокрой бетонной стене над головой. Перехватывает в одну руку и касается пальцами промокших бинтов на шее. — Можно?.. Кивает. Куникида оголяет его шею, отпускает бинт. Тот падает к их ногам. Легкие поцелуи на мокрой шее. Подключается язык, он слизывает холодные дождевые капли. Нет стыда, нет смущения. Обстановка заводит сильнее. Их могут увидеть. Куникида прикусывает его ключицу, отпускает запястья, и Дазай обнимает, распускает светлые волосы. Вода стекает с них по пояснице, капли уверенно сползают промеж сжатых от холода ягодиц. Губы спускаются ниже, подхватывают затвердевший сосок. Горячий рот обсасывает замерзшую кожу. Куникида опускается на колени. На асфальте стоять неприятно, но это мелочи. Зато руки Дазая лежат в его волосах, пальцы массируют кожу головы. — Интересное место, чтобы лишить тебя девственности, — насмехается Дазай, глядя на него сверху вниз. — Запоминающееся, — кивает Куникида, приближается лицом к его ногам. Поцелуи по внутренней поверхности бедер. Ноги Дазая слегка дрожат, и Куникида пытается их согреть своим языком, своим внутренним жаром. Прикусывает нежную кожу, заставляя Дазая дернуться, впивается губами, втягивает кожу в рот, оставляя небольшой синяк. — Ты мне решил бедро пометить? Куникида не отвечает, поднимаясь губами к промежности. Руками обхватывает таз, сжимает в ладонях ягодицы. Чувствует, как Дазай закидывает одну ногу на его плечо, как он все еще слегка дрожит. Ягодицы под ладонями такие упругие… Куникида их сжимает, мнет, играется с ними. Приближается ртом, чувствуя их мягкость на своих щеках. — Нет, не лижи там… — Почему? Куникида высовывает язык и касается зажатого ануса, пытаясь его смочить сильнее. Выделения сладковатые, полные феромонов, так что начинает кружиться голова. Куникида прикладывается губами, начинает обсасывать мышечное колечко, втягивает в себя, причмокивая губами. — Потому что… Черт возьми, это приятно… — выдыхает Дазай. Куникида усмехается в его анус и поднимает руки выше, придерживает Дазая за талию. Осаму, получив такую поддержку, закидывает на плечо вторую ногу. Теперь он буквально сидит на его плечах, опираясь спиной о холодную мокрую стену. — Сладкая… Я и не думал, что она такая сладкая… — шепчет Куникида, высовывает язык и проникает им внутрь. То ли смазка, то ли дождевая вода течет по его щекам, пока язык пошло хлюпает внутри. Хочется почувствовать его полностью, почувствовать членом. Куникида убирает обе руки от Дазая, теперь прижимая его к стене только собой. Он начинает медленно водить по собственному члену ладонью, поддерживая свое возбуждение. — М-м… — сдержанно постанывает Дазай. — Возьми меня, если не терпится. Он спускает одну ногу на землю, и Куникида чувствует, как ягодицы плотнее прижимаются к щекам. Он глубже затягивается запахом. Особо сильным в этом интимном месте. И отстраняется, слизывая с губ липкую влагу. — Осаму, пока я на коленях… — О, нет, встань, — Дазай слегка напрягся, опустил на землю вторую ногу. — Возьмешь себе мою фамилию?.. — Как ты вовремя решил это обсудить… — он тихонько выдохнул. — Если я откажусь, ты бросишь меня здесь, голого и возбужденного?.. — Конечно не брошу, — Куникида положил ладонь на его бедро, размазывая дождевые капли. Вторую руку со своего члена не убирал. — Тогда… Хорошо, я согласен, — он хихикнул, и Куникиде подумалось, что он снова решил поиздеваться. — Мой мальчик… Куникида приблизился, оставил влажный поцелуй на его бедре и поднялся на ноги, уперевшись членом в живот. — Давай, насади меня, — Дазай продолжал улыбаться даже сейчас. — Какой нетерпеливый. Куникида положил руки на его поясницу и уверенно развернул лицом к стене. Он улыбнулся, видя, как Дазай выпячивает попку. Взял ее в ладони, наблюдая, как пошло кожа проминается под пальцами, как Дазай придвигает ее все ближе. Куникида подался бедрами вперед, наблюдая, как головка члена скользнула по холодной коже ягодицы. Он взял член в руку, пальцами раздвинул попку, открывая вид на самое сокровенное, коснулся головкой ануса и заскользил по нему, пока что не проникая, но легонько надавливая. — А презерватив?.. — тихо спросил Дазай. Его пальцы зацепились за выступ в стене, костяшки побелели от напряжения. — Зачем? Мы делаем ребенка. Ты сам хотел. Он нажал членом сильнее. Попка расслаблена, он проникал внутрь без труда, чувствуя, как плотно стенки обволакивают член, как внутри горячо, на контрасте с холодной улицей и дождём. — Будет больно — не молчи, — попросил Куникида. — Я же девственник. — Уже… Нет… Дазай чуть подался навстречу его члену, в нетерпении насаживаясь сам. — Точно… — улыбнулся Куникида, замирая, наблюдая, как попка сама движется по его члену. — Как видишь, не умер раньше. Он подался вперед, входя увереннее, прижимаясь лобком к попке Дазая. Оба замолчали. Эти ощущения… Не сравнится ни с чем, ни с какой дрочкой, ни с его ротиком. Узость внутри обволакивает. Они пульсируют в такт друг другу, они дышат одновременно. Хочется слиться, хочется пролезть под его кожу, хочется быть одним телом, неразрывным. Куникида подается еще вперед, принуждая Дазая вжаться в стену. Уверенно прижимает его таз к своему, грудью чувствует лопатки, начинает медленно двигаться внутри. Становится жарко. Мокрые тела скользят друг по другу, возбуждая кожу все сильнее, разогревая их. Мурашки уже не от холода. Становится влажнее, член движется легко и уверенно, будто его хозяин умело им владеет. Куникида приближается губами к шее, оставляет влажные поцелуи рядом с меткой. Рукой накрывает недоразвитые омежьи органы, чувствует, как маленькая головка упирается в ладонь, ускоряется, прижимая Дазая к стене. Замечает, что тот уже лежит на холодном бетоне щекой. Рот раскрыт, по подбородку стекает слюна. Толчки все прирывестее, ритм сбивается. Иногда он становится резким, кажется, будто хочет впечатать омегу в стену, но эти движения заставляют его стонать, не стесняясь улицы. Где-то громко завыли полицейские сирены, до них долетает гул, но это ощущение улицы, небезопасности… Оно заводит. Дазай громко стонет, изгибается в талии, прижимается грудью к стене. Его тело дрожит. — Чуть-чуть еще… — говорит Дазай, и его голос звучит тоньше, чем обычно. Куникида увереннее толкается внутрь, на всю длину, чувствуя, как внутри его все сжимает, будто судорогой. Он прикусывает кожу на его шее. Он снимал бинты только ради этого. И изливается внутрь. Собственное тело Куникиды становится тяжелым. Оно расслабляется, буквально лежит на спине Дазая, упираясь в стену локтем. Его кожа пульсирует в зубах. Куникида отстраняется и осматривает ее. Ничего не вышло, прежняя метка на месте. Только кожа слегка воспалилась вокруг нее, моментально, будто сработал иммунитет против другого альфы. — Получилось?.. — в надежде уточнил Дазай, касаясь пальцами шеи. — Нет… Но для меня это не так важно. Он вытащил член, следом прижал указательный и средний пальцы к анусу Дазая, не позволяя своей сперме вытекать из него. Дождь прекратился. Их одежда, валявшаяся на земле, была мокрой и грязной. Но ее придется надеть.***
На работу они опоздали. Ночью устроили еще один забег, теперь уже со сцепкой, чтобы наверняка. И даже Куникида, не привыкший к опозданиям, умудрился не услышать будильник. Они прибежали на работу. Одетые в то, что под руку подвернулось, вчерашнюю одежду так и не постирали. Куникида в голове прокручивал отмазки, что бы такого сказать, как бы оправдаться за опоздание… И оправдать Дазая, хотя тому, кажется, плевать. Они ворвались в офис. Что здесь делает Мори?.. — О-о, а вот и вы! — воскликнул босс мафии, подлетая к парочке, обнимая за плечи обоих. — Мори-сан? Вы чего тут? — Дазай недовольно выпутался из объятий, а следом выдернул из них же и своего альфу. — Пришел предложить вам перейти в портовую мафию! Что скажете? — радостно сообщил он. — С чего бы… — начал Куникида. — Вы уволены, — раздался холодный голос Фукудзавы. — Чего?! — в один голос воскликнула молодая пара. Они переглянулись. В офисе было как-то пусто. Только Рампо, Мори и Фукудзава. Никого больше нет. — Этого больше не повторится, Вы же знаете, я редко опаздываю! — начал Куникида, посчитав, что дело в этом. Рампо хихикнул. — Не в этом суть, — Фукудзава вздохнул. — Вчера вас видело по меньшей мере семь человек… Можете видео в интернете посмотреть. Но и это не главное. Куникида почувствовал, как стремительно кровь приливает к его лицу, а Дазай рассмеялся, похоже, пытаясь скрыть смущение. — Вооруженное Детективное Агентство создавалось ради Рампо, — принялся объяснять директор. — Он увольняется и переезжает в Россию. Огай, не говори, что ты изначально так все и планировал. — Хорошо, не буду говорить, — хихикнул Мори. Директор закатил глаза, взял со стола свой ноутбук и убрал в чехол. — Вооруженное Детективное Агентство расформировано, — продолжил он. — Все, кроме Рампо и Йосано, решили перейти в мафию. Включая меня. Ваше решение? — Дазай-кун! — Мори положил руки на его плечи. — Место исполнителя все еще за тобой!