Враг моего врага мой... кто?

      Дыхание сбивалось, всё тело протестовало, психика тихо рыдала в сторонке, а он мчался за безумной колдуньей по пустынным коридорам Министерства Магии. В голове крутилась на повторе только одна мысль: «Она убила Сириуса». Эта женщина забрала единственного родного человека у практически полностью лишённого семьи мальчика. Сознание Гарри словно расщепилось на две половины: одна кричала, заставляя сердце обливаться кровью, вызывая внутреннюю пустоту, с каждой последующей секундой всё сильнее пожирающую парня изнутри, другая — желала скорейшей расправы над виновницей невыносимой боли. И он бежал, не зная, что будет делать, когда догонит Беллатрису, не в силах остановиться.       Будто сквозь толщу воды, до слуха Гарри донёсся истеричный смех пожирательницы, она что-то кричала, насмехалась над ним, но смысл сказанного проходил мимо мальчика. Его чувствами овладела всеобъемлющая боль, которая начинала выливаться через край, нестерпимо хотелось, чтобы и она почувствовала хоть толику его страданий. Парень взмахнул палочкой, до конца не осознавая, что творит, выкрикнул заклинание:       — КРУЦИО! — ведьма свалилась на пол как подкошенная, но вместо полагающихся криков он услышал новый истеричный смешок. Эта женщина снова насмехалась над ним и его болью. «Убей её, это же так просто», — промелькнувшая на мгновение чужая мысль немного отрезвила, ОН здесь, наблюдает, почему тогда не вмешивается, почему не спешит кинуть аваду?       За спиной раздался холодный смех, ему вторил безумный хохот поехавшей Лестрейндж. Рефлексы сработали на максимум, Гарри резко развернулся, готовый защищаться скорее по давней привычке, чем от большого желания. К сожалению, реакция Волдеморта была в разы быстрее, палочка из остролиста вырвалась из дрожащей руки Избранного. Казалось бы, исход очевиден, но произошло то, чего не ожидал никто: ни ворвавшийся в холл Министерства Дамблдор, ни всё ещё валяющаяся на полу Белла, ни сам Поттер — Тот-кого-нельзя-называть подошёл к нему вплотную, грубовато схватил за руку и аппарировал под шокированными взглядами Альбуса и Беллатрисы.

***

      Гарри огляделся, он стоял посреди небольшой комнатушки с бетонными стенами, у одной из которых было постелено что-то вроде матраса, понятно, плен, нет ничего хуже плена, такой вывод сделал Поттер, прослушав несколько баек Грозного Глаза Грюма. Интересно, как скоро Волдеморт вернётся, чтобы, наконец, забрать то, что не вышло почти пятнадцать лет назад — его жизнь?       Удивительно, но эта мысль не вызвала привычного протеста, больше не было стремления спастись любой ценой, попутно защищая мир от вселенского зла, не было вообще ничего. Гнетущая пустота занимала разум, в груди словно проделали дыру, из которой сквозило морозным воздухом, недавняя оглушающая ярость сошла на нет, не оставив после себя абсолютно ничего.       Время, проведённое в камере, тянулось невыносимо долго, но Гарри этого не замечал, не обращал внимания на принесённую домовиком еду, на насмешливые довольные лица Пожирателей Смерти, приходящих полюбоваться на пленника, не реагировал на оскорбления и насмешки, звучавшие в его сторону. Потеря крёстного подкосила и здоровье Поттера, он практически не спал, пребывая в состоянии полудрёмы и постоянно прокручивая момент падения Сириуса за завесу, виня себя за глупость, за то, что он погиб по причине именно его импульсивности и нежелания разобраться в ситуации. А ведь Гермиона предупреждала, что не стоит спешить и доверять видениям. Реакция организма скакала от полного стазиса: Гарри сидел без единого движения на протяжении нескольких часов кряду, пульс замедлялся, конечности немели и становились ледяными; до панических атак: сердечные сокращения резко учащались, всё тело дрожало, дыхания явственно не хватало, а мысли сводились к одной единственной надежде, что в один из таких приступов сердце не выдержит. Но он продолжал существовать, день за днём проживая свой личный ад, истощаясь как морально, так и физически всё больше и больше.       Именно в таком состоянии практически овоща застал парня Тёмный Лорд, соизволив, наконец, навестить пленника.