***
— Отдайте мне крестраж, — неожиданно заговорил с ним Снейп, впервые за время его заточения подавший голос, который прозвучал слишком громко для привыкшего к полной тишине парня, вынуждая его выбраться на поверхность сознания, отвлекая от прерывающихся только на периоды беспокойного сна тревожных дум. — Нет, — даже не раздумывая, отозвался Поттер охрипшим, чуть более низким, чем обычно, голосом, слова с трудом проходили преграду в виде намертво застрявшего в горле кома. — Что значит «нет», Поттер? Это приказ Повелителя, и вы не можете… — Я отдам его только лично в руки Тому, никак иначе, так ему и передайте, — безэмоционально проговорил Гарри. Это была последняя надежда встретиться и поговорить с Лордом, за которую Гарри ухватился изо всех оставшихся сил. В любом случае, только он сможет достать медальон из зачарованного мешочка. Северус неуверенно застыл у его постели, всё ещё раздумывая над ультиматумом Поттера. Хозяин находился не в лучшем эмоциональном состоянии, не стоило бы им видеться в ближайшее время, нужно подождать, пока Тёмный Лорд остынет и сам решит во всём разобраться, но мальчишка был настроен решительно и явно не собирался сотрудничать. Ни к чему хорошему это не приведёт… Снейп, так и не проронив больше ни слова, резко развернулся и покинул комнату своего ученика.***
Гарри не находил себе места в ожидании прихода Волдеморта. Он не чувствовал такого оживления с того самого момента, как Том оставил его взаперти. Мысли с тревожных сместились на обдумывание того, что он скажет при встрече, как будет лучше поведать ему правду так, чтобы он, наконец, поверил. Мысли прервал звук открывающейся двери, в которой показался до боли знакомый силуэт. Парень немедленно подорвался с кровати, не обращая внимание на слабость в ногах, шум в ушах и лёгкое головокружение. — Том! Том, я… — радостно дёрнулся в его сторону Поттер, но был остановлен мощнейшим беспалочковым Силенцио. От заклинания веяло такой силой, что оно заставило парня не только замолчать, но и сделать пару маленьких шажков назад, чтобы удержаться на ногах, а не позорно завалиться на спину. Он с трудом обрёл равновесие и с испугом уставился во вспыхивающие алым глаза напротив. — У тебя вещь, которая принадлежит мне. Отдай медальон, — по-прежнему холодным голосом с повелительной интонацией, тихо и устрашающе произнёс Волдеморт. По спине Гарри поползли мурашки, конечности мигом похолодели, былое воодушевление напрочь покинуло его существо, оставляя после себя выжженную пустошь. Он совсем недавно обрёл новую надежду и сразу её потерял. Это чувство было даже хуже, чем последствия их предыдущего разговора. Парень не мог пошевелиться под давлением собственных эмоций и тяжёлого багрового взгляда, неотрывно и безжалостно смотрящего прямо на него. Он совсем не узнавал в этом человеке Тома, его Тома. Не самого доброго и хорошего, но такого понимающего и заботливого. Того, с кем смог разделить не только постель, но и свою душу, с кем хотел просыпаться каждое утро, общаться до бесконечности, делиться всем, что его волновало и интересовало. Плечи Поттера медленно опустились, взгляд вновь потух и опустился вниз, разрывая зрительный контакт. Ноги сами поплетись в сторону прикроватной тумбы, и он вынул оттуда небольшой мешочек, сжимая его дрожащими пальцами. Всё так же медленно, дёргаными движениями достал из него крестраж и направился в сторону Волдеморта. Прикосновение трясущейся руки к уверенным ледяным аристократичным пальцам во время передачи медальона вызвало острый импульс, пронёсшийся через всё тело, похожий на лёгкий разряд тока. Длинные тонкие пальцы моментально отстранились, скрывая ценный предмет в складках чёрной мантии, но маг почему-то не спешил уходить. Гарри застыл перед Лордом, так и не подняв глаз выше уровня пояса. Том постоял без движения ещё некоторое время, после чего порывисто развернулся и словно сбежал из спальни, громко хлопнув дверью. В этот момент в груди у парня что-то оборвалось, не смотря ни на что, в нём всё же теплилась отчаянная вера в то, что Волдеморт что-либо скажет, сделает… хоть что-нибудь… Гарри обессиленно опустился на пол, слёзы, наконец, прорвались сквозь плотину самообладания. И пускай говорят, что парни не плачут… Он, наверное, выл бы в полный голос, если бы не до сих пор действующее на голосовые связки Силенцио, поэтому он мог только широко открывать рот в беззвучном крике, захлёбываясь им и непрекращающимся потоком слёз. В этих слезах было всё: сожаление за то, что снова совершил необдуманный поступок, страх за друзей и давящая, не отпускающая ни на секунду, вина перед ними, невыносимая душевная боль от последних поступков Тома… Ему уже приходилось ощущать на себе периоды отчуждения, когда ему не верили на четвёртом курсе, что он не бросал своё имя в Кубок Трёх Волшебников, когда даже самый близкий друг, Рон, отказался от него, не поверил; когда на пятом курсе никто не верил в возрождение Волдеморта и в то, что он не убивал Седрика Диггори. Но Поттер никогда не оставался один в полной мере, с ним всегда была Гермиона, Хагрид и остальные, в зависимости от временного отрезка. В этот раз всё было иначе, его окутывало совершенное, полное одиночество. Друзья находились в больнице, наставник в лице Дамблдора отсутствовал, поддержки Сириуса больше не было и не будет больше никогда, другие даже не знают, где он и что произошло, а самый близкий за последнее время человек, единственный, кто может ему сейчас помочь, не верит ни единому его слову, пресекая любые попытки всё разъяснить. Гарри обнял свои дрожащие колени, скручиваясь на мягком ковре клубочком и беззвучно всхлипывая до тех пор, пока слёзы не иссякли и обессиленный разум не провалился в глубокий сон, в попытке защитить психику от эмоциональной боли.