***
— Этот наш? Какой там номер? — они стоят в пустом коридоре перед дверью номера. Прохладный свет сияющих ламп в полутьме начинает клонить в сон, да и вообще после дороги скорее хочется завалиться в мягкие перины и отдохнуть. — Да, он. Дверь немного скрипит, в номере темно. Рыжий проходит вглубь комнаты и оставляет чемодан у стены, в то время как Осаму находит выключатель и номер заливается ярким желтоватым светом. Большая, просторная комната в спокойных молочных тонах, довольно крупные окна, затянутые полупрозрачными розовыми шторами, из-под которых просачивается вечерний ветерок. Две кровати, одна из которых двухместная. Накахара сразу подошёл к той, которая меньше, бросил на неё телефон и сам сел туда же. Из приоткрытой двери ванной комнаты послышались звуки включенного крана. Рыжий прошёл на звук и, встав в дверях, оглянул помещение. Светло-жёлтый кафель, душевая кабина с затемнёнными стеклами и умывальник, рядом с которым стоит, согнувшись «в три погибели», шатен и тщательно моет руки. Над самой раковиной висит зеркало с блеклой подсветкой, в котором отражается Чуя, стоящий позади Осаму и разглядывающий комнату. Дазай зачерпнул воды и, окунув в неё лицо, тем самым немного взбодрился и поднял взгляд на Накахару, стоявшего сзади. Мокрые короткие пряди прилипли к вискам, некоторые просто свисали под тяжестью воды. Осаму развернулся и одарил насупленного из-за усталости Накахару лучезарной улыбкой. На автомате Дазай расстегнул две верхние пуговицы на рубашке, под которой засветили бинты. Накахара скользнул взглядом по шее и ключицам, отметив, что повязки Осаму намокли и прилипли к телу: "Наверняка это неприятно, но почему он вообще их носит? Живёт в них что-ли?". Шатен подошёл к вешалке, на которой висело несколько полотенец средних размеров, взяв одно, он начал яростно тереть волосы, из-за чего они начали пушиться и топорщиться. Наблюдая за всеми этими действиями, Накахара рассмеялся. — Ты на ёршик похож, — отвёл взгляд рыжий, еле-еле сдерживаясь, чтобы не прыснуть со смеху. — Ага, знаю, — ещё шире улыбнулся Дазай и подмигнул рыжему, взгляд его стал каким-то детским и игривым. Накахара несколько раз замечал такое выражение лица сенсея, и его порой удивляло: "На вид сдержанный и спокойный, а на деле словно ребёнок, застрявший в теле взрослого". — Слушай, Чуя-кун, не мог бы ты выйти на пару минут? — почесал затылок сенсей и отвёл взгляд. Накахара удивлённо поднял брови, но возражать не стал. Мало ли что. Дазай закрыл дверь за рыжим и устало выдохнул. Пару минут гробовой тишины за дверью. Чуя гадал, что же там может делать Дазай, сохраняя такую тишь. Воды вроде не слышно, душа тоже. Чем он там таким скрытным занимается? Решив время не терять, рыжий взял свой багаж, прошёл к кровати и начал разбирать вещи. Завтра важный день. Для обоих. Ночь уже полностью поглотила Токио, Накахара уже почти заснул сидя, понемногу укладываясь на кровать в ожидании своей очереди в ванную. — Чуя, — тормошит его и вырывает из сна спокойный и непривычно низкий, с некой хрипотцой голос Дазая. Осаму сидит перед кроватью Накахары на корточках и пытается разбудить рыжего, тормоша за плечо и зовя по имени. — Чуя. Чуя, ванна свободна, иди. Накахара через силу открывает глаза, трёт их кулаками и свешивает ноги с кровати. Глаза всё ещё полузакрыты, веки словно свинцом налили. Юноша не помнил, когда ещё ему так сложно было разомкнуть глаза, только чтобы встать и сходить в душ. — Что? — переспрашивает рыжий, ибо ничего кроме своего имени не понял, да и толком не услышал. Свет приглушённый, включены только ночники, свет которых тёплыми жёлто-оранжевыми лучами растекается по темному номеру. — Чуя, — ещё раз спокойно повторяет Дазай и заглядывает ему в лицо, — Чуя, ванна свободна. Я видимо немного задержался, и ты заснул, ожидая очередь. — А, да, точно, — сползает с кровати Накахара и еле поднимается на ноги. Он зевает пару раз и, ссутулившись, бредёт в ванну. — Эй, Чуя-кун, нормально всё? — слышит он сзади голос сенсея. — М-м? Да, — промямлил Накахара, после чего, открыв дверь, завалился в комнату. Холодная плитка под босыми ногами приводит в чувства, а после освежающего душа Накахара и вовсе думает, что спать больше не захочет. Парень распускает мокрые волосы, но сушить их лень, поэтому просто вытирает одним из полотенец, оставшихся на вешалке. Пижаму он никогда не носил, поэтому надевает большую полупрозрачную футболку с короткими розовыми шортами и возвращается в комнату. — Дазай? А ты чего не спишь? Рыжий стоит в тусклом свете ночника. Влажные волосы, струящиеся по плечам тяжелыми кудрями, стройный силуэт, словно обрамленный золотистым сиянием. — А? — откликнулся сенсей. Он вальяжно развалился на кровати, облокотившись о подушки, и держа в руках какую-то книгу. В полутьме, в неярком свете ночных ламп Накахара заметил, что теперь на Осаму новые бинты — сухие. По всему телу. На ногах, лодыжках, шее, плечах, руках, запястьях, в районе рёбер, прессе — в целом везде. Словно мумия. Ещё, на сенсее были шорты до колен, и как подозревал Накахара, под ними также были бинты. Виду он не подал, но понял, что именно делал шатен в ванной. Так и не ответив на вопрос, Дазай изрёк: — Ладненько, Чуя-кун, спать ложиться будем. Завтра важный день. Накахара залез к себе в постель и тут же почувствовал огромную волну накатившей усталости. Глаза снова начали слипаться, а мягкий свет ночников убаюкивать. — Доброй ночи, Чуя-кун, — раздалось где-то с соседней кровати. — Угу, и тебе того же.***
— Так... ты не брал рубашку? — охает Осаму. — Нет, я же сказал уже, — выбегает из ванной Чуя с щеткой во рту и бросается перебирать все футболки, которые у него были. — Тогда белую футболку надень, — пожимает плечами шатен. Накахара мчится обратно, поскальзывается, хватается за ручку двери и чудом не падает. — Ага, — выкрикивает он, и спустя пару минут активного умывания, весь мокрый и взъерошенный, бежит обратно в комнату. Еле-еле переводит дыхание, после чего падает на колени к чемодану и больно ударяется, достает чёрные прямые брюки и бежит с ними обратно в ванную. Не успевает Осаму и глазом моргнуть, как рыжий уже тут как тут, и опять роется в чемодане, что-то ворча под нос. Ещё минут десять Накахара бегает по всему номеру, расчесывая волосы и пытаясь привести их в порядок, а после произносит: — Всё, я готов. — О, наша принцесса наконец-таки собралась на бал? — хитро улыбнулся сенсей и подмигнул. — Что? С каких пор я принцесса? Сам такой! Совсем что-ли уже? — начинает закипать Накахара. — Ладно, ладно, извини, — всё таким же лукавым голосом ответил Дазай и направился к зеркалу в ванной. Чуя же в свою очередь взял сумку, туда сложил телефон, наушники, кошелек и подобное. Обул кроссовки, накинул джинсовку и сел на пуфик рядом с дверью номера в ожидании Осаму. — Ну ты где там? — раздражённо выкрикнул рыжий. Он волновался перед конкурсом, а если они ещё и опоздают... Он даже думать об этом не хотел. — Иду я, подожди. Через минуту из ванной вышел Дазай. От него сразу повеяло шлейфом какого-то по аромату дорогого парфюма. Тёмная рубашка, сверху на ней классический чёрный жилет с тонкой серебряной цепочкой. Чёрные брюки до лодыжек и такого же цвета лакированные туфли. Накахара поднял глаза и оглядел его с ног до головы. Во рту пересохло, а горло начало покалывать. Парень почувствовал, что щёки и переносицу заполнил румянец, и попытался отвернуться, чтобы Осаму ни в коем случае не заметил этого «позора». Внизу живота начало приятно тянуть, из-за чего рыжий смутился ещё больше. — Ну что, идём? — Накахару словно выкинуло из долгого транса, он испуганно посмотрел на Дазая и на долю секунды сердце остановилось. — Что? А? — рыжий вцепился в край пуфика, на котором сидел, и распахнул и без того огромные глаза, будто жадно поглощая в себя взглядом шатена. — Чуя, — голос Осаму понизился и опять обрёл ту хрипотцу как вчерашним вечером. Шатен присел рядом и внимательно, из под полуприкрытых век внимательно рассматривал рыжего. Накахара, заметив это краем глаза, уже попрощался со своей жизнью. — Чуя, все нормально? — А? Ага, да, всё, да, идём, — протараторил Накахара и выбежал из номера. Ночь медлительно уходит. Время близится к утру. Что-то всюду происходит Ну, а я, покорно жду. А чего я жду? Не знаю. Может счастья или сил? От судьбы же убегаю Хоть и сам ее губил. Ли Гердлиф