***
Впереди показалось крепкое сооружение в несколько этажей. На пустынной дороге каменное здание выглядело как неприступная крепость, хоть таковой и не являлась. Завидев отряд через окна, сам хозяин вскоре выбежал на порог, дабы поприветствовать столь важных гостей. Его грузное тело чуть ли не скатилось по ступенькам, а маленькие глаза забегали, осматривая каждого путника в поисках доказательства их богатства. Так как трактир находился не так уж и далеко от столицы, то его хозяин знал, чем отличаются знаменитые целители рода Галийских по сравнению с другими людьми. Глазами. Поэтому единственную девушку он сразу определил как один из самых больших шансов озолотиться. Непривычно бледного юношу в чёрных одеждах он принял за аристократа из верхней иерархии. Так как столь нежная и фарфоровая красота не могла принадлежать простолюдину или аристократу с низким титулом. Остальные не так сильно привлекли внимание ушлого трактирщика, привыкшего сразу отличать бедных от богатых. Фарфоровый юноша, как про себя стал называть его хозяин, первым спрыгнул со своего изящного вороного скакуна, едва заметно покачнувшись, и помог спуститься леди. В это же время дверцы непримечательной кареты распахнулись и оттуда выступил грузный высокий мужчина, всем своим видом демонстрирующий презрение к простому люду. Трактирщик сразу понял, от кого будет больше всего претензий, но и золотых, отодвинув виконтессу на второй план, поэтому в первую очередь двинулся к нему, угодливо склоняя спину. — Добро пожаловать в мой скромный трактир, лорд! Чего изволите? Окатив хозяина взглядом, полным пренебрежения и высокомерно вздёрнув подбородок, лорд холодно произнёс: — Три самых лучших комнаты для меня и моих спутников, — кивнул он в сторону голубоглазой и фарфорового, что пристально за ним наблюдали. — И ещё комнаты для остальных, по четверо в одной. Подсчитав количество охраны, трактирщик довольно улыбнулся, выходила солидная сумма. — Двадцать золотых и три серебреных, лорд, — склонился трактирщик. — Сколько?! — разъярённой гадюкой зашипел мужчина. — Десять золотых и семь серебряных! — Прошу простить меня, но это слишком маленькая цена, у вас много сопровождающих! Мне надо кормить семью! — Пятнадцать золотых, ровно. Вас это устроит? — раздался мягкий обволакивающий бархатистый голос за спиной трактирщика. — Шестнадцать, — брякнул он, взглянув на фарфорового. Девушка держала его под локоть и пристально осматривала. — «Больной, что ли?» — Пойдёт, — кивнул юноша, вновь покачнувшись. — Ваша Милость! — продолжил шипеть высокомерный мужчина. — Ваша Светлость, эти золотые нам выделили из казны короля, а не из вашей, поэтому не стоит так переживать за их счёт. В крайнем случае, мы всегда можем написать Его Величеству, где он сможет найти свои золотые, — парировал фарфоровый, равнодушно взглянув в сторону вздрогнувшего трактирщика. Хозяин действительно испугался, он стал понимать, что ошибся, самым опасным среди них был именно этот болезненный и красивый юноша с холодным взглядом.***
— Вас устраивает эта комната, Эмили? — спросил Томас, когда они всё же устроились. — Да, вполне, — ответила Эмили, оглядывая довольно скудное убранство, которое состояло из кровати, лохани, двух стульев, стола и пары окон. Также доказательством того, что она обустроилась, служили волосы, раньше стянутые в тугую причёску. Ныне же только верхние пряди остались сплетёнными, позволяя каштановой копне струится по прямой спине и покатым плечам. — Если вам что-нибудь понадобиться, ваши слуги живут в комнате слева от вас, моя же комната находится рядом с их, — произнёс Томас и уже собирался уйти, как Эмили остановила его вопросом. — Вы уже забыли, что пообещали мне, Томас? Я прекрасно вижу ваше состояние и мне больно от осознания, что вы не хотите принять мою помощь, — в её голосе звучало настоящее отчаяние. Тяжело, с надрывом, выдохнув, Томас повернулся к Эмили. — Хорошо, лечите, — устало произнёс он, опускаясь на ближайший стул. Едва заметно смутившись, Эмили гордо подняла голову и подошла к безучастному Томасу. Меж её пальцев стали мелькать золотистые нити, постепенно сформировывающие клубок размером с голову. Она стала водить им прямо над головой Томаса, прикрывшего слезящиеся глаза, периодически опускаясь к его плечам и торсу. Спустя всего пару мгновений, Томас стал чувствовать себя куда лучше. Словно рядом с ним не светило яркое солнце, а была убаюкивающая и такая привычная тьма. Томас нежно улыбнулся, откидываясь на спинку стула. Ему нравилось, что исцеление принесло ему и покой, которого он так давно не чувствовал. Молчаливый лекарь из их поместья был очень талантливым, бесспорно, но только маги способны на утешение не только физической боли, но и моральной. Расслабленный, с умиротворённым лицом и нежной улыбкой, бледный, с воронными кудрями, рассыпавшимися по плечам. Он был похож на искусную мраморную скульптуру, случайным образом оказавшуюся в замызганном трактире. Одна из прядок опустилась на лоб. Эмили протянула к ней руку и убрала её за ухо, слегка наклонившись. Именно в этот момент Томас открыл слегка затуманенные глаза. Залившись краской, Эмили отскочила от Тома, резко отвернувшись. — Я закончила, вы можете идти, Томас. Изящно поднявшись, словно и не было нескольких изматывающих часов в седле, Том застыл. В его взгляде отражались задумчивость и внутренняя борьба. Несколько мгновений тишины, пропитанной ожиданием чего-то действительно важного, судьбоносного. Томас протянул руку в сторону Эмили. Почувствовав тепло за спиной, она задержала дыхание, словно надеялась на что-то такое, чего сама объяснить себе была не в силах. Казалось, ещё немного, и Томас мог почувствовать тугие каштановые кудри в своих пальцах, он мог узнать, такие же они мягкие, какими кажутся. Мгновение. И рука в бессилии опускается. Бесшумный шаг назад. Тяжёлый поворот и медленный уход к двери, пропитанный ожиданием отклика, которого всё не было. Том положил руку на дверь. — Томас! — раздался оклик. Тихий, едва уловимый… дрожащий? — Да, Эмили? — тут же развернулся Томас. Очередное мгновение ожидания. — Приятных сновидений, — выдавила Эмили и вновь отвернулась, пряча выражение лица. Томас сжал губы, но тут же открыл рот, дабы что-нибудь сказать и… не промолвил и слова. Мотнул головой. — Да, и вам приятных сновидений, Эмили, — с трудом произнёс Томас и всё-таки покинул комнату виконтессы.***
Звук захлопнувшейся двери. Эмили с тихим стоном присела на корточки, обхватив голову ладонями. — Что я делаю?***
Звук захлопнувшейся двери. Томас медленно съехал по стене в своей комнате, не побрезговав опуститься прямо на пол. — И что это было?***
Райан метался по постели. На его лбу выступила испарина, яркий свет вспышками пробивался из-под зажмуренных век, а чернильные пряди рассыпались по подушке. Одеяло свисало с одного края кровати, в то время как простынь уже сбилась в ком. Бен, пришедший будить хозяина, сильно испугался, увидев его метущимся словно в лихорадке. Он тут же выбежал за помощью. Райан содрогался от фантомной боли, его голова раскалывалась, а кровь словно горела. В едва заметных в общей панике передышках Райану казалось, будто он летит, делает какие-то пируэты. Ударяет клювом какую-то несчастную пташку и лакомится ею. Райан не хотел, ему не нравилось это ощущение с приступами боли, он метался и его представление металось так же. Раздался уже слышанный ранее визгливый крик и Райан словно полетел вниз, всячески изворачиваясь. Дерево, в которое он упал, стало расцарапывать тело, медно-белые крылья, лицо. Кажется, в стороне мелькнули чёрные крылья. — Разошлись! — где-то в стороне, словно через толщу воды донёсся рык придворного мага. — Райан! — взволнованно произнёс Эрик. — Что с ним?! — Понятия не имею, похоже на лихорадку, — проскрежетал Оскар. — А вам вообще уже здесь быть нельзя! — Да он горит! Принесите тряпки! — раздался удаляющийся голос Эрика. — Отец, — прохрипел Райан и почувствовал, как что-то солёное скатилось по губам. — Я здесь, — положив что-то холодное прямо ему на лоб, Эрик схватил Райана за руку, успокаивая. — Бен, когда он успел так себя поцарапать? — Не знаю, Ваша Милость, перед тем, как звать вас, он был в порядке, это сейчас у него появились царапины, — раздался приглушённый испуганный голос. — А ну, тихо! — оборвал их Оскар. Райана укутала тьма. Почему-то в ней постоянно мелькали увиденные лишь раз звёзды, отражённые в глазах беловолосой незнакомки.***
Райан с трудом открыл глаза. Он по-прежнему был в своих покоях, в королевском дворце. Перевёл взгляд на левую руку, которую что-то придавливало. Эрик, почувствовав движение, проснулся. — Очнулся? — натянуто улыбнулся он. — Ты никогда раньше не болел, а сейчас так нас всех перепугал. — Что случилось? — хрипло спросил Райан и нахмурился, от чего сразу же поморщился. Оказалось, вся переносица и нос были усеяны мелкими саднящими царапинами. Видимо, Оскар не стал их залечивать, сосредоточившись на его общем состоянии. — Ты впал в лихорадку, тебя била дрожь, ты буквально горел. Даже как-то умудрился расцарапать руки, спину и лицо, пока Бен бегал за мной. Как сейчас себя чувствуешь? — Не хуже обычного, — попытался улыбнуться Райан. Ему было непривычно, что Эрик сейчас сидел рядом с ним, сжимал руку, волновался. Пусть сейчас их отношения и улучшились, но застарелые чувства, вызванные прошлым, всё ещё давили. — Поправляйся, — выдохнул Эрик устало и печально усмехнулся: — Меня уже выгоняют отсюда. — Может, мне поговорить с Оскаром? — дёрнулся Райан, но тут же лёг обратно, потому что закружилась голова. — Не поможет, они с королём очень не хотят, чтобы рядом с тобой был кто-то знакомый. — Почему? — Подозреваю, что они хотят приручить тебя, использовать твою силу, а для этого им нужно твоё расположение, — нахмурившись, произнёс Эрик. — Поэтому я должен уехать, шли мне письма, магические, обычные могут перехватить. И не верь ни Оскару, ни тем более королю. — Хорошо, — кивнул Райан, поморщившись от прострелившей в затылке боли. — Держись, я в тебя верю, — сжав руку Райана, Эрик неловко улыбнулся на прощание и вышел к экипажу, что уже ждал его. — Спасибо, отец…