***
Погребальный костёр, на котором в бархатном ларце лежали останки торгового представителя, догорал и подергивался пеплом. Дым с запахом сожжённой подгнившей плоти и благовоний уходил в круглое окно в потолке храма Эру в Минас-Тирите. — Мы были знакомы с Мирголом. Он был знаток своего дела. Как жаль, что доля его оказалась такой трагичной, — донёсся голос Келебримбора из-под объемного темного капюшона. — Странная штука — судьба. Был человек, и в его ладонях умещалась большая власть, а теперь он сам уместился в шкатулку, — тихо отозвался Арагорн, стоявший рядом, — Загрызли волки в лесу на границе с Мордором. Следопыты доложили, что он собирался поговорить с вашим караваном. Но, видно, не успел доехать до эльдар. — Да, мне тоже доложили, — кивнул король Эрегиона, — Волки в тех горах лютые, они перемешались с мордорскими волколаками, оттого столь жадны до крови. На наши делегации тоже были нападения. Я распорядился расставить капканы и устроить облавы. — Эта местность считается гибельной. Почему ваши караваны не пошли по основному тракту? — задал Арагорн вопрос, который хотел задать ещё с момента, как следопыты доложили ему о печальном происшествии. — Я дал распоряжение Нариэлю проложить новую дорогу. Путь по-над горной грядой намного короче. И мы не хотим загружать роханский тракт — наши угольные караваны слишком длинные, вашим торговцам приходиться ожидать несколько суток, чтобы пропустить их. Тем более мы планируем возить не только горючее. Келебримбор и Арагорн поклонились праху погибшего и отошли к дальнему приделу Храма Эру. — В Хараде сменился правитель. На днях ушёл за грань небес старый мудрый Зархаб. Вам наверняка известно, что оба его сына умерли от чумы, которая скосила южные районы десять лет назад. Его место готовится занять его внук, но принц слишком молод и скорее всего станет разменной монетой в борьбе за трон. Вероятно, к власти будет рваться родич старого царя Фардих. Эти слова заставили короля Элессара нахмуриться. — Как доносят мои люди, Фардих искушён и в битвах на юго-востоке, и именно он стоит за восстанием в Руне. Кажется, он имеет старые взгляды на устройство мира, и желает властвовать над землями, как Темный лорд. Келебримбор согласился. Он держался спокойно, но в голос его проскочила тревожная хрипотца. — И первой территорией в его планах будут тёмные земли. Нельзя допустить, чтобы к южанам попали наши новые технологии. Именно поэтому я решил укрепить позицию войск и закрыть регион. — Это разумное решение, — после небольшого перерыва всё-таки пришлось согласиться Арагорну. Он знал о ситуации на востоке и весьма опасался эскалации. Война в его планы не входила, особенно сейчас. — Но ответь мне, лорд Келебримбор, стоит ли нам беспокоиться и разжигать печи для ковки мечей. Келебримбор поспешил успокоить собеседника. — Я думаю, что эта угроза пока предположительная. Ещё десятилетие там точно будет тихо. Эльфийские дозоры на их западной границе подействуют, как трещётка на медведя. — Я вижу, что ты мудрее меня и талантливее. Я возложу на тебя защиту наших земель, и окажу любое содействие, которое только прикажешь. Тем более скоро ты примешь и корону Гондора, как и обязательства по его процветанию и безопасности. — Не сомневайся, король, мы с супругом сделаем все возможное и невозможное для благоденствия наших стран, — ответил Келебримбор мягким, словно туман, голосом. За этим разговором они, наконец, вышли в сад из чадного ритуального зала, где Арагорн с блаженством стянул душный и, как ему казалось, пропитавшийся мертвыми миазмами капюшон. Дышать стало легче и спокойнее. Действующий и будущий короли государства уже распрощались. Но тут Элессар крикнул в догонку, внезапно вспомнив, что ещё его волновало: — А порох, что остался с праздника? Его хорошо бы вывезти из города, я тревожусь из-за возможности пожара. — Думаю, что нет смысла возить его туда и обратно. Ведь скоро он опять пригодиться — на нашу свадьбу, — ответил владыка Эрегиона, который тяжёлого капюшона так и не снял, — Я распоряжусь разделить его на части и перенаправить на склада по ярусам. Так будет безопасно, я вас уверяю.***
Келебримбор остался в Гондоре. Арагорн с трудом уговорил эльфа этот год провести в Минас-Тирите, мотивируя свою просьбу тем, что будущему владыке государства необходимо загодя познакомиться с политическими и промышленными особенностями страны, служащими и прочими нюансами. Эльдарион был на седьмом небе от счастья. Он порхал по дворцу, совсем оставив учебу и погрузившись в радостные дела и мысли: продумывал детали своей свадьбы, предвкушал совместные прогулки, любование звёздным небом на балконе в тёплых плащах с горячими настоями душистых трав, литературные дискуссии в каминном зале и ещё тысячу тысяч вещей, столь приятных каждому юному омеге в предверии самого радостного дня в его жизни. Арагорну же удача не улыбнулась. Он приложил все возможные доводы, чтобы оставить будущего зятя во дворце с одной единственной надеждой — что советники не покинут своего государя и друга. Когда уехал направленный на срочные торгово-промышленные дела Нариэль, Элессару потребовалась вся сталь характера, чтобы не выказывать своё ликование. Особенно в присутствии супруга. Но следом Келебримбор отправил и Анара обратно в Эрегион, назначив первого советника наместником в своё отсутствие. Охотник оказался в своём собственном капкане. Анар управлял закрытой страной за сотни лиг от Гондора, и ни одного повода приехать туда Арагорну не светило. Прекрасный эльда срочно уехал в ночь, даже не дождавшись утра, словно торопился сбежать из тяготившего его людского государства. Арагорну казалось, что его собственное сердце связали крепкими канатами, привязав один конец к несокрушимому мрамору трона в Минас-Тирите, а другой — к копытам белого коня, увозившего во мглу Анара. И как только золото волос скрылось за воротами, веревка натянулась и разорвала сердце Арагорна пополам. С течением дней кровавая рана становилась все глубже. Король Гондора чах на глазах. Юному принцу можно простить невнимание к родителю. Он не видел ничего вокруг, кроме жениха. Но от Арвена, конечно, не укрылось состояние обожаемого супруга. — Любимый, расскажи мне, что тревожит тебя? — спрашивал Арвен, расплетая шёлковые волны цвета мягкой вечерней мглы. — Я устал, милый Арвен. Очень устал. Великие валар подарили мне бесконечную жизнь. Но я все равно остался человеком, я словно сгорел изнутри и сейчас я чувствую весь груз прожитых лет. Столетие правления — слишком долгий срок для изначально невечного существа. Вместе с тем я жалею, что скоро придётся оставить престол. Столько сил мы с тобой вложили на старания о счастье Гондора. — Так должно быть, мы должны уступить это место. За страну я не волнуюсь — Келебримбор опытный, талантливый и ответственный государь. А самое главное, что Эльдарион счастлив. А мы… мы, наконец-то, будем принадлежать не высоким родам и нашему народу, а навсегда только друг другу. Это ли не величайшее счастье, любовь моя? — Это так, — ответил Арагорн и вдруг болезненно ощутил страх. Осталось немногим больше десяти месяцев его правления. Потом его главный козырь — власть над Гондором — сгорит. За это время ему нужно придумать, как и чем привлечь строптивого Анара… — Дорогой, я хотел бы ещё детей, — голос Арвена сменился на шепот, он ласково обнял Арагорна за плечи, спустившись руками по его груди. — Думаю забота о малыше смоет любую грусть на этом сложном для нас переходном этапе. Арагорн перехватил его руки и приник губами к нежным ладоням. — Я думаю, что сейчас как раз не время, любовь моя. Ведь не пройдёт и года после свадьбы, как у нас будут внуки. Стоит помочь нашему сыну освоиться в новой для него жизни. А потом… быть может… — Ты, конечно прав, — улыбнулся Арвен. Арагорн не хотел больше детей. Точнее хотел, жаждал всем сердцем, но не от Арвена. Теперь он мечтал, что от него понесёт белокурый омега. Он бы обожал его малыша. Быть может даже больше Эльдариона, к которому после обручения король как-то охладел. Он отдал его альфе, и теперь его дух не считал сына своим. Арагорн исправно интересовался его делами, подготовкой к свадьбе и настроением, но былой теплоты между ними больше не было. С Арвеном же наоборот пылала такая страсть, что эльфу казалось — наступила их вторая весна. Альфа готов был брать его абсолютно везде, даже за гардиной в разгар чинного приёма. Искромётная близость теперь совершалась не по одному разу даже в обычные дни. Утро всегда теперь традиционно начиналось с требовательных ласк и поцелуев, в течение дня желание накрывало их в самых необычных местах: в зарослях сада, в тронном зале, на мягком ковре перед камином. Арвен гордо считал себя самым счастливым омегой — за столько лет супружеской жизни его альфа не растерял пыла и желал его, как в первый день брака. Ночи Арагорна были полны огня. Он упоительно брал супруга несколько раз подряд, не давая даже передышки. Особенно Арагорн полюбил позы, когда он не видел лицо Арвена, на четвереньках или, нагнув его к стене. Он рычал, стонал, но не произносил ни слова. Самый большой страх его был — назвать не то имя. Во тьме он мог всецело отдаться воображению. Не имея возможности прикоснуться к белокурому эльфу, он представлял его на месте Арвена. Супруг подходил как нельзя лучше. Больше всего короля возбуждал образ покорного и кроткого Анара, который шепчет ему о любви и отдаёт себя полностью. Но иногда он вызывал в памяти картины столетней давности, где светловолосый омега был изранен и беспомощен, где он плакал, умолял и отбивался из последних сил. Арагорн раз за разом вспоминал с каким наслаждением он ломал это сопротивление. И он придумал, как заполучить своё непокорное божество. Он должен во что бы то ни стало сойтись с ним в дни зачатия, когда омега снова не сможет дать отпор, когда, несмотря на гордость и уничтожающие взгляды на Арагорна, Анар все равно будет страстно желать насадиться на его член. Однако подловить этого омегу казалось нереальным. Наверняка он педантично пил свои зелья или проводил это сладострастное время с Нариэлем. Тогда Арагорн решил украсть его. О, это был жестокий план! Король запрет его в тайном логове и будет дожидаться своего счастливого часа. Но и в дни зачатия Арагорн сдержится, он не даст Анару того, чего тот будет исступленно выпрашивать. Он измучает его, сломит его волю. Божественный омега будет его пленником до тех пор, пока это сокровище не согласиться принадлежать королю по своему согласию и душой, и телом. Арагорн фанатично принялся готовиться к похищению. И возможность провернуть своё грязное дело вскоре для него представилась.