Лучше Котьки

Дэн, открыв холодильник, обернулся через плечо и глянул так понимающе, что никаких сил больше не было. И Тед сдался. Отвел взгляд. Упал спиной на диван. Зажмурился. Начал отсчет от трех целых четырнадцати сотых обратно, по сотым — надо же как-то отвлечься от безобразия. И оказался снова у Матушки Крольчихи, в номере люкс. На одной гигантской кровати с двумя девчонками, ни имен, ни внешности которых он не запомнил, и Дэнькой. Голым. Гибким и сильным. Бессовестно красивым рыжим Дэнькой, совершенным от и до, как может быть совершенным не только что сошедший со стапелей корабль, а родной до последней гайки истребитель, который — не машина, а продолжение тебя самого, самое правильное, самое естественное продолжение, идеальное и подходящее именно и только тебе, с которым ты прошел через ледяной и огненный ад, который вынес тебя — а ты вывел его вот сюда, под мирное небо… Не просто напарник и навигатор, в чьих руках твоя жизнь, и ты точно знаешь, что только этим руками и можно довериться, и только тебе доверится он. Нет. Нечто большее. Одновременно и друг, и боевая машина, твои крылья и орудия, твое… сердце. Все, что нужно пилоту — он, Дэнька. Неважно, где и как — в космосе или на планете, в бою или в борделе, и смотрит он сейчас не на девчонку, которую трахает, а на тебя. Потому что ты важнее. Ты — его продолжение, и пришел он сюда только ради тебя, и послушно выполняет фигуры высшего пилотажа на незнакомой девчонке тоже для тебя, ведь ты, его пилот, сказал: «Надо». Ты решил, что святой долг напарника — научить боевую машину любви. И ты хочешь, чтобы эти руки, выплавленные из титана и способные гнуть титан, ласкали тебя и только тебя, чтобы только ты мог касаться покрытой шрамами от случайных метеоритов и плазменных лучей кожи, только ты мог целовать один за другим выступающие рассекатели-позвонки, слизывать рыжую окалину-веснушки с плеч, чтобы только с тобой он взлетал за облака и уходил в пике. Чтобы только тебе рыжий истребитель клал голову на колени. Только тебе шептал: «Можно, тебе — можно». Чтобы стонал твое имя. Тед, Те-ео… — Тед! Просыпайся, ужинать пора. Ну Тед, сколько можно дрыхнуть! Ой! — У, квазаром через реактор! Полька! Ты чего? — А ты чего? Полинка смотрела обиженно и потирала лоб. Тед тоже. Хотя лоб почти не болел, Полька вовремя отскочила. Вот кто ж так будит, кто так будит честного пилота?! Тем более в такой момент! От осознания, в какой именно момент и кто его разбудил, Тед набычился и попытался отвлечь внимание от улик. То есть от мокрых штанов, мать их черная дыра! Вот дура-а-ак… Мало того что пялился на Дэньку и опять видел его во сне рейтинга ХХХ, так еще и уснул в пультогостиной и попался. Полине. В мокрых штанах. Где тут ближайшая стена, чтобы об нее побиться тупой башкой? А лучше сразу за борт, от такого-то позорища. — Сорьки. Щас приду, — буркнул Тед, поднимаясь с дивана и надеясь, что ожог скул и ушей (третьей степени) снаружи не слишком заметен. — Руки помою. И только тут ощутил, что с него что-то валится… Поймал. Ага. Пледик. Клетчатый. Э… клетчатый? Дэнькин?! Вот зараза рыжая, заботливая! Вот что он творит с честным пилотом, а? Зараза рыжая, заботливая помахала лопаточкой с камбуза и отвернулась к плите. Оладьи переворачивать. У-у-у! Так бы и!.. Мысль о том, что Дэнька ничего такого не имел в виду, а плед накинул ради тепла, а не прикрытия позора, пришла в умную пилотскую голову только после засовывания этой головы (вместе со всем остальным организмом) под холодную воду. И почему-то умной голове мысль не понравилась и даже показалась обидной и в чем-то даже разочаровывающей. Не-е-е. Долой фигню! И мысли, и глюки, и ваще. Все долой, надеваем чистые штаны и жрать пошли. А потом часика два пострелять хассов и прочих шебских тварей, как раз новая игрушка вышла. И спать на свежую голову. — Отличный план, пилот Лендер, — сказал Тед отразившейся в зеркале мокрой и офигелой харе. — Вот его и придерживайтесь. Мысль о том, что пилот Лендер ни разу в жизни ничего не сделал по плану, в умную голову не пришла. А зря.